RSS RSS

avatar

Федор Ошевнев

Фёдор Михайлович Ошевнев – прозаик, публицист, журналист. Родился в 1955 году в городе Усмани Липецкой области. Окончил Воронежский технологический институт в 1978-м и Литературный институт им. А.М. Горького в 1990-м. Двадцать пять календарных лет отдал госслужбе в армии и милиции. Участник боевых действий. Ныне – майор внутренней службы в отставке, сосредоточен на литературной работе. Член Союза журналистов России. Член Союза российских писателей. Автор деcяти книг и ста пятидесяти публикаций прозы в отечественной и зарубежной периодике. Причислен к направлению «жестокого» реализма. За создание повести «Да минует вас чаша сия» на тему афганской войны в 2001 году награждён медалью «За ратную доблесть». Живет в Ростове-на-Дону.

Федор Ошевнев: Публикации в Гостиной

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Академик из детсада и другие миниатюры

    Академик из детсада

     

    Подготовительная группа детсада гордилась настоящим уникумом. Азбуку и таблицу умножения он освоил в три года. Ну а к шести уже хорошо читал, писал и легко оперировал с многозначными числами. Мало того, еще и здраво рассуждал о разных политических проблемах.

    Феномен происходил из особой семьи. Дедушка – доктор филологических наук, бабушка – одаренный кардиолог, папа и мама – юристы. И брат на семь лет старше, по книгам которого младший занимался  самообучением.   

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Академик из детсада и другие миниатюры'»

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Любовь и пирожки и другие миниатюры

     Любовь и пирожки

     

    В средней группе детсада началось предобеденное игровое время. Однако Толя нынче забавами пренебрег, с серьезным видом подошел к воспитательнице.

    – Марина Георгиевна, нам надо поговорить.

    – Надо так надо, – согласилась та, умудренная долгим садиковым опытом.

    Пятилетний мальчик и пятидесятилетняя женщина отошли в уголок игрового зала, уселись на стульчики.

    – Марина Георгиевна, как вы живете? – для почина осведомился Толя.

    – Да в общем-то не жалуюсь… – несколько удивилась воспитательница.

    – Но вы ведь одна, без мужа тяжело…

    (Два года назад женщина овдовела.)

    – Справляюсь потихоньку. Если что, так дети помогают, они уже взрослые.

    – А давайте я на вас женюсь, – предложил Толя. – Будете под моей защитой.

    – Тебе пока о свадьбе рано думать, – стала втолковывать сюрпризно присватавшемуся воспитательница. – Сначала надо в школе отучиться, потом в институте, затем работать начать. А вот дальше впору и невесту присматривать. Только, конечно, ровесницу. Я же для тебя слишком старая.

    – Не слишком! – запротестовал мальчик. – В самый раз подходите. Поженимся – сразу к нам переедете. В зале никто не спит, там и поселитесь. Вместе в садик ходить будем, гулять и играть по вечерам. А еще вы такие вкусные пирожки  печете! С творогом. Я запомнил, когда на новогодний утренник приносили. Мою маму тоже научите, а то у нее они какие-то деревянистые получаются…

    – Но я же некрасивая! – продолжала отнекиваться женщина. – Посмотри на меня: седая, лицо в морщинках, поблекло всё.

    – Так я вам помогу, чтоб опять красивой стать, – уверенно заявил мальчик. – Сразу помолодеете!

    И достал из кармана штанишек матовую баночку с черной крышкой. Внутри оказались сухие остатки розово-коричневых румян. 

    – Кисточку сами найдете, – подсказал «жених». И подытожил: – А пирожки я   ну очень люблю! И с творогом, и с мясом, и с орехами…

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Любовь и пирожки и другие миниатюры'»

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Трёхлитровая жена

                   – Да больно же, ирод проклятый! Пусти, отпусти! Люди добрые, спасите, помогите! А-а-а! – прорезали октябрьским воскресным утром захламленный станичный двор отчаянные женские крики.

    Они-то и разбудили сладко посапывавшего – по случаю выходного –  на старой металлической кровати с никелированными шариками, венчавшими высокие спинки, лейтенанта Алексея Нартова. Он вот уже третий месяц снимал флигелек у молодой супружеской пары.

     «Опять Борька уже с утра нажрался и жену гоняет, – понял молодой офицер. – У-у, алкаш чертов…»    

    Рывком отбросил одеяло, сел на кровати. Натянул трико, нащупал тапочки… А со двора меж тем продолжало истошно нестись:

    – Помогите же, хоть кто-нибудь! Ой-е-ей, б-о-ольно!

    Тут мольбу перекрыл мужской рев:

    – Заткнись, сука! А то вообще убью! Бу-удешь у меня знать, как гулять и концы в воду прятать!   

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Трёхлитровая жена'»

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Шоколадный символ воли. Рассказ

    Давно дело было… В конце шестидесятых. Я тогда в пятый класс ходил. И очень любил конфеты, особенно шоколадные, с белой начинкой. «Пилот», «Весна», «Озеро Рица». Не скажу, чтобы уж так часто они мне перепадали, а все же почаще, чем старшей на четыре года сестре, Иринке. Сладким обоих больше баловала бабушка Дуся, наш главный воспитатель.

    Заканчивалась вторая четверть, и я жил в предвкушении новогоднего праздника и зимних каникул. Во дворе снежинками на иголках серебрилась уже купленная отцом разлапистая ель. Так хотелось поскорее ее украсить…

    И вот наконец отец принес из сарая крестовину, чуточку подпилил ствол лесной красавицы и установил ее посреди зала. В комнате вскорости запахло хвоей. Игрушки развешивали мы с сестрой – разумеется, под контролем бабушки.

    О, эти елочные игрушки моего детства! Пузатые будильники, на которых всегда без пяти двенадцать, лубочные избушки с заснеженными крышами, фигурки сказочных зверюшек, переливчатые рыбки, грибы-крепыши… А красная звезда из стекляруса на проволоке чудом сохранилась у меня и поныне. Айболит и cтарик Хоттабыч. Светофор и матрешка. Труба, скрипка и барабан: все ручной росписи. Космонавт и ракета. Витые сосульки. Аж три пендитных кукурузных початка. Гирлянды из флажков. И, конечно, жизнерадостные шары – всех цветов и размеров: с портретами вождей, с серпом и молотом, с узорами, с отражателем, с серебристой присыпкой, – неярко блестевшие среди колких мохнатых ветвей. Сегодняшние же пластиковые шарики оптом сработаны на одну колодку и без души. Единственный плюс, да и то сомнительный: не бьются.

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Шоколадный символ воли. Рассказ'»

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Исповедь мужа, или Четвертая степень риска жены.

    На улице вовсю владычествует май. По деревьям и дорожкам мини-парка, примыкающего к кардиохирургическому центру областной клинической больницы, хозяйски снуют привередливые белки. Раньше четырехэтажное здание считалось окраиной мегаполиса, в котором вот уже почти четверть века проживаем мы с женой и двое взрослых, пока «непристроенных» детей. Но за последние годы по соседству с лечебным учреждением выросли типовые многоквартирные дома и крутые дачи новых русских.

    Нередкий случай: на втором этаже «центра сердца» имеется так называемая домовая церковь со встроенной звонницей и молельной комнатой, открытой для больных и медперсонала. Здесь приходской священник раз в неделю совершает молебен о здравии.

    Сам я недавно уже помолился дома перед иконой Богородицы – по совету моего друга, батюшки, он мне этот образ и подарил. Неординарный у нас сложился тандем: отставной майор, четверть века отдавший госслужбе в армии и милиции, и церковный служитель, надолго задержавшийся на низшей степени священства, в диаконах, но недавно-таки рукоположенный в иереи. Нет, никаких канонических молитв я не знаю; просто, как мог, просил Всевышнего не разрывать навсегда наш с женой семейный союз.

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Исповедь мужа, или Четвертая степень риска жены.'»

    Фёдор ОШЕВНЕВ. Штопор

    Подходит к концу срок моей действительной армейской службы. И все острее и чаще внутреннее «я» ставит вопрос: как же жить потом, дальше?..

    События, круто изменившие мою судьбу, произошли около года назад; тогда я заканчивал первый курс высшего военного авиационного училища летчиков. То памятное лето выдалось на редкость жарким, и – как специально для полетов – постоянно безоблачное небо. В один из таких непривычно для августа знойных дней я в компании еще нескольких курсантов нашей летной группы праздно сидел в курилке – после предварительной подготовки к полетам второй смены. В казарму, на обязательный предполетный отдых в койках, мы не торопились: в духоте засыпаешь трудно, а то еще и всякая чушь в сновидения лезет. Вообще-то по времени дежурный врач – обладатель несерийного маслобака-живота – уже должен был нас разогнать по матрасам, но эскулап непонятно почему запаздывал.

    Разговор в курилке, как зачастую у нас и бывало, в основном велся на авиционно-матерном сленге, который, чтобы нелетунам было понятно, по большей части опускаю, и всё вертелся вокруг полетов. Вспоминали, как кто-то вчера закозлил: сбавляя скорость при посадке, перемещался по взлетке с отскоками, у кого-то лампочка в блоке индикаторов в воздухе беспричинно моргала, а кому-то осерчалый инструктор в причинное место авторучкой ткнул: не зевай, мол, курсуль! И вдруг даже не помню точно, кто именно, высказался про мусульманское поверье, будто судьба каждого из летчиков «записана на небесах пером Провидения» и коль уж тебе по этой записи определено гробануться – да хотя бы сегодня, – то никакое умение пилотирования не поможет.

    Читать дальше 'Фёдор ОШЕВНЕВ. Штопор'»