Валерия Шубина
Валерия Шубина – прозаик, эссеист, публицист. Автор ряда книг прозы, в том числе «Мода на короля Умберто», «Гербарий огня», «Женщина-катафалк», «Недобитые, праздные», «Портрет из холодного воздуха».
Последняя книга «Колыма становится текстом» (2018г.) - монтажный опыт автобиографического повествования, где автор не отделяет свою жизнь от судьбы узников Колымы, выдающихся заключенных ГУЛАГа (В.Шаламов, Г.Демидов, Л.Бородин), соотносит их пребывание в этом мире с мифическим странствием Орфея, вынося в заглавие первой части: «Орфей, ты только убит». При всей разножанровости, разнохарактерности и разновременности написания отдельных сочинений "Колыма" - это единый цельный поток прозы с ясно прочерченной драматургической линией и мировоззренческим наполнением. Книга вызвала ряд интересных рецензий в прессе («Независимая газета», «День литературы», журналах «Литература», «Дон», «Дружба народов», «Москва»). В одной из рецензий замечено: «…на традиционное повествование о репрессиях этот, как всегда, изысканный и обстоятельный текст не похож».
Публиковалась в журналах «Москва», «Континент» (при В. Максимове), «Литературная учеба» (при А. Михайлове), «Знание-сила», «Предлог» и др. Постоянный автор «Литературной газеты» конца 70-80 годов (вторая тетрадь, раздел «Человек и экономика», тираж 5 млн), а также отдела прозы «Литературной России». Одно время была под запретом ЦК КПСС за публицистический материал об охоте в «ЛГ». В Союз писателей рекомендована Юрием Домбровским. Самым точным отзывом о своей работе считает мнение Ильи Миньковецкого, заслуженного деятеля искусств (постоянного оператора В. Басова и Хамдамова), высказанное в интервью, где, давая положительный отзыв ее рассказам, эссе, повестям, И. Миньковецкий говорит: «Тем удивительнее, что это пишется в коммерческое время, когда в ход идет не столько добротное, сколько доступное».
Валерия Шубина: Публикации в Гостиной
Павел Нащокин
Всё, что описано ниже, случилось в Нащокинском переулке. В Москве есть такой недалеко от Пречистенки. Сюда на новую аренду переехал банк, где в 90-е я получала проценты от акций, добытых за бумажку под названием «ваучер». Не так чтобы я презирала эти гроши, но, ступая в Нащокинский, я думала о другом. В моей насквозь литературной башке крутилось: «А не отсюда ли вышла «Пиковая дама»?» Ведь здесь у Нащокина жил Пушкин. Играл в карты. Не тут ли задумал встречу старой графини с таинственным чудаком Сен-Жерменом, знавшим тайну трех карт. Ведь во времена Пушкина само это место называли Сен-Жерменским предместьем. Писали как о злачном уголке, куда тянуло разношерстную эксцентричную публику: от артистов до шарлатанов. И Нащокин Павел Воинович, живший здесь, отличался чудачествами. О нем как о фантастическом сумасброде вспоминают мемуаристы, и всегда хорошо. Пушкин любил его, хотя в письме к жене жаловался: «…дом его бестолочь и ералаш… Всем вольный вход, всем до него нужда, всякий кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет…» В письме ничего о карточной игре, но именно она привлекала народ. И, конечно, деньги. Нащокин давал в долг, обратно не требовал, если не отдавали, прощал, зла ни на кого не держал. И Жуковский, и Баратынский, и Гоголь, Брюллов… всех не перечесть! дивились его расточительству, но всегда с уважением. Отмечали его чистую совесть, великодушие. Особняк Нащокина знал каждый извозчик и вез к нему по одной только фамилии.
Читать дальше 'Валерия ШУБИНА. Заливанский-Непросыханский-Нащокинский, или По другую сторону матрицы'»
1.
Слипшиеся, полуразмытые листы — так теперь выглядела моя работа. Самое мокрое сушилось на батареях. Наброски в разбухших тетрадях лежали на подоконнике. Остальное валялось грязное где попало. Кое-что задержалось в компьютере. Беспорядок не радовал и в лучшие дни, сейчас — убивал. Заставлял поверить, что именно это — раскиданное, залитое, обставленное тазами и есть настоящая главная жизнь, остальное же, так называемая метафизика и всё, что снабжает себя абстракцией, – просто миф, ерунда. Не скрою: я посылала нашим правителям тысячи чертей, даже крыла прикладным словословием. Всех без разбору: советских, демократических, либеральных, неолиберальных. Ведь под руководством этих политических мародеров я маялась из-за протекающей кровли всю жизнь. Соответственно, пребывала в режиме ремонта, составления актов, хождения по инстанциям, встреч с представителями всех видов власти, в том числе и суда. Поминала и словоохотливых реформаторов. Их байки по случаю 30-летия распада «цитадели социального иждивенчества», которым они шустрей всех и воспользовались.
Читать дальше 'Валерия Шубина. Квест Вестера. Размышления о сборнике рассказов и повестей Владимира Вестера "Стеклянное время, или сожительство непохожих" («Зебра-Е», 2018. С.416)'»
И ручьем-то нельзя было назвать это вечное движение вод, проточивших край огорода. Течением и поражал этот ручей ли, родничок ли, поток ли, притом что являлся законной частью усадьбы. Но для родничка он был слишком открыт, а для потока — узок, зато шумел, торопился… Что-то даже суматошное чудилось в этой неугомонности, по-человечески хлопотливое.
Здесь, на краю, покатый спуск переходил в низину и, перемахнув на другой бережок, также в осоке и таволге, взбирался в гору, под сосны. А там уже вольнице одичавшей земли вставал поперек чужой дощатый забор: между редкими штакетинами просматривался порядок. Стайка волооких, холеных мальв покачивала султанами в крепких бутонах, мал мала меньше.
Читать дальше 'Валерия Шубина. Ручей уходящего лета'»
Всё, что описано ниже, случилось в Нащокинском переулке. В Москве есть такой недалеко от Пречистенки. Сюда на новую аренду переехал банк, где в 90-е я получала проценты от акций, добытых за
бумажку под названием «ваучер». Не так чтобы я презирала эти гроши, но, ступая в Нащокинский, я думала о другом. В моей насквозь литературной башке крутилось: «А не отсюда ли вышла «Пиковая дама»?» Ведь здесь у Нащокина жил Пушкин. Играл в карты. Не тут ли задумал встречу старой
графини с таинственным чудаком Сен-Жерменом, знавшим
тайну трех карт.
Ведь во времена Пушкина само это место называли Сен-Жерменским предместьем. Писали как о злачном уголке, куда тянуло разношерстную эксцентричную публику:
от артистов до шарлатанов.
И
Нащокин Павел Воинович, живший здесь, отличался чудачествами. О нем как о фантастическом сумасброде вспоминают мемуаристы, и всегда хорошо. Пушкин любил его, хотя в письме к жене жаловался: «…дом его бестолочь и ералаш… Всем вольный вход, всем до него нужда, всякий кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет…» В письме ничего о карточной игре, но именно она привлекала народ. И, конечно, деньги. Нащокин давал в долг, обратно не требовал, если не отдавали, прощал, зла ни на кого не держал. И Жуковский, и Баратынский, и Гоголь, Брюллов… всех не перечесть! дивились его расточительству, но всегда с уважением. Отмечали его чистую совесть, великодушие. Особняк Нащокина знал каждый извозчик и вез к нему по одной только фамилии.
Читать дальше 'Валерия ШУБИНА. Заливанский-Непросыханский-Нащокинский, или По другую сторону матрицы'»
I
Эту прозу я прочла в интернете. Год назад. Записки о тюремной школе, о том, как однажды среди слушателей появился молодой цыган с огромными глазами и тихим голосом. Он внимательно смотрел на учителя (будущего автора этих записок) и ловил каждое слово. Оказалось, цыган готовил побег: за ним числились убийства и пытки хуторян в Литве. Вскоре цыгана расстреляли. Майор по режиму сообщил тогда автору: «Твой Гаспарович казнен». А вот последняя фраза записок: «… я тогда думал и думаю сейчас: что передавал мне взглядом убийца Гаспарович? И во что трансформировались его глаза, пронзительно-грустные и печальные? На какой кузне природы куются новые тела, и как и из чего Великий Стеклодув выдувает человеческие глаза, которые светятся даже тогда, когда они прикрыты веками». Январь 2018. Здесь же на экране фотография автора. Одна из тех фотографий, нацеленных на жесткую правдивость. Хмурое выражение, седоватые волосы, напряженный взгляд, а в нем – ранимость, незащищенность, перепады настроения, упрямство, вызов судьбе. И что-то еще, что-то еще. Над всем этим – имя: «Исидор Коган».
Читать дальше 'Валерия ШУБИНА. Коаны Когана. О книге Исидора Когана «Бедная проза» (Рига, 2018, 144 с.)'»
RSS
Comments (0) 
