О вкусах спорят

Статьи о литературной критике часто появлялись на страницах эмигрантских изданий, в которых рассматривались вопросы подхода и критериев оценки художественных произведений. Судить о произведениях искусства вне зависимости от вкуса того или иного читателя – дело критика. Честный критик должен подходить к такой оценке обоснованно, показывая и разбирая на примерах свою точку зрения. Человек искусства создает свое произведение не только для того, чтобы удовлетворить свой собственный творческий порыв, но и для своего читателя. От него он ждет понимания и бескомпромиссной оценки своего труда. Однако часто читатель судит произведение поверхностно, не пытаясь понять позицию литератора, и тогда нужен вдумчивый и честный критик.

Стихи пишут почти все, как хорошие, так и плохие. Георгий Иванов в статье «Почтовый ящик», высказывает такую простую мысль: «Из числа читающих стихи 90% сами их пишут. Незавидная аудитория, так как писание дрянных стихов унижает не меньше, чем чтение их. А остальные 10%, должно быть, читая, сравнивают, насколько лучше писал в доброе время Апухтин».

Читать дальше 'Юрий МАНДЕЛЬШТАМ. Две статьи. Предисловие Елены Дубровиной'»

 Летнее

Когда я вынырну из моря
У зеленоволосых скал,
Жара, бери меня измором
И мажь на рыхлый шмат песка.

Зонты от солнца? Не слыхали…
Да сколько там тех летних дней!
Хрустящ, как с корочкой сухарик,
Томлюсь на медленном огне.

Закат. Вигвамовое ложе.
Дымящийся сметанный слой
Вождю усталых краснокожих
Втирает преданная скво.

Читать дальше 'Александр СЕМЫКИН. Домик уже летит'»

Нет отражений в зеркале разбитом.

Ответа в кривизне изломов нет –

Что было главным в той далёкой битве,

Что станет важным для грядущих лет?

Есть человек,

И совершенство мысли.

Душа, любовь и слово – всё дано.

Осталось лишь найти крупицу смысла

В своём присутствии…

И прорасти зерном.

  Читать дальше 'Таисия САПРЫКИНА. Причал несбыточного счастья'»

О, как трудно лететь над землею с одним крылом, но ты летишь. О, как трудно петь, когда в горле ком, а на сердце дрожь, но ты поёшь. Ты не просто земная прекрасная женщина и жена, ты Великому Слову завещана, ему верна.

Две встречи

Посвящается

Елене и Борису Кукловым

Тот год подарил нашей семье две изумительных встречи: с Байкалом и с семьей Кукловых. Во дворе музея Паустовского после торжественных речей и выступлений мы запросто разговорились с Еленой Кукловой, выражая взаимное восхищение яркими летними нарядами. Первым удивлением было то, что эта красивая, элегантно одетая женщина, с первых же минут проявляла к тебе интерес и дружеское участие. Она говорила и смотрела на тебя так, будто  знакомы были всю жизнь.

 –  Приходи в филармонию на программу о Цветаевой.

 – Спасибо, приду обязательно.  Кстати, у меня есть песня, посвященная Марине. А еще, мы с мужем лет семь подряд ежегодно бываем в Коктебеле. Он там летает на параплане, а я пою.

Читать дальше 'Светлана ПОЛИНИНА. Два рассказа'»

Мой бумажный кораблик

Мой бумажный кораблик, хорошо, что на свете – весна,
И в осенний денек я своей улыбаюсь весне.
Где-то в стайках деревьев весенняя бродит страна,
И кораблик плывет по моей сумасшедшей стране.

Мой бумажный кораблик плывет по ручью сквозь апрель,
Звонко плещет ручей, предрекая счастливые дни,
А над мачтой высокой бежит облаков карусель,
Расчертив колесом голубой неподвижный зенит.

Мой бумажный кораблик, рано осень приходит сюда,
Но с тобой по пути снова рядом заплещет ручей,
Осень тихо отступит, и талая хлынет вода.
Если в сердце весна, не останется пасмурных дней.

Читать дальше 'Юлия ПЕРЕПЛЁТЧИК. На крыльях замерзших писем'»

ТУМАН

Утро занавешено туманом,
в нём мелькает дворник, словно тень,
и сметает в сумраке сметанном
в кучки под бордюр вчерашний день.

Изредка прорежет скрип трамвая
кладку ватно-марлевой стены
и, сквозь окна в спальни проникая,
обрывает утренние сны.

Ранний город омывает млечность
берегов незнающей реки
и ныряют прямо в бесконечность
люди, мысли, свежий след строки…

Читать дальше 'Леонид Кулаковский. Всему свой час'»

Следы на снегу

Нет ни тайн, ни предзнаменований…

Всё понятно, явно и легко.

Приближает ясность очертаний

Санок след, бегущий далеко.

Старый дом, ветшая понемножку,

В памяти незыблемо стоит…

Не закрыто шторами окошко.

В комнате уютно свет горит.

Читать дальше 'Наталья КАЛАШНИКОВА. Следы на снегу'»

Сошествие снега

Предчувствие снега необъяснимо.

В утренних сумерках что-то неуловимо изменяется,  и вот он –  из ниоткуда  – сходит на спящий город.

Замирают звуки и краски заоконья, прядётся белая пряжа, пишется первая  снежная страница, замедляется бег, и можно сойти ненадолго – перевести дух.

Двор – тabula rasa –  надо спешить.

 –  Мама, ты неисправима.

 –  Неизлечима,  – уточняю уже на бегу, слетая по лестнице.

 – С первым снегом.

 – С первым снегом.

Звучит, как с новым годом, только больше радости.

Больше надежды.

Робкой, эфемерной, тающей на лету.

Опадёт цветом дикой вишни любовь, оставит горчинку на губах и саднящую время от времени тоску на сердце, превратится в обыденное слово.

Избегаю произносить вслух – всуе – слова.

Разве что –  в стихах…

Вера обернётся знанием, умножив скорби и печали.

И тогда поймёшь, что непреходяща лишь надежда.

 – Какой была погода в день шестой Сотворения, не помнишь?

 – Не было тогда ещё никакой погоды.

 – А я знаю, что в день шестой шёл снег.

Читать дальше 'Людмила ШАРГА. И город, который я вижу во снеге… Одесский дневник'»

Едва ли не самое знаменитое изречение Толстого – зачин “Анны Карениной”: “Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему”. Оно широко цитируется и принимается за бесспорную мысль самого Толстого. Мне оно всегда казалось спорным, и я даже с трудом мог запомнить, счастливые или несчастливые семьи похожи друг на друга, – настолько обратимы две части этого высказывания.

Да и подтверждается ли оно в самом романе? Разве не вернее обратное? Ведь главное в семейном счастье – это любовь, чувство само по себе редкое, а при условии взаимности – редкое вдвойне, что ясно понимают Толстой и его герои:

“Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о том, что в бpаке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в тебе самом”.

Читать дальше 'Михаил Эпштейн. О смысле первой фразы «Анны Карениной»'»

«…цирюльник Иван Яковлевич проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба. Приподнявшись немного на кровати, он увидел, что супруга его, довольно почтенная дама, очень любившая пить кофей, вынимала из печи только что испеченные хлебы.

– Сегодня я, Прасковья Осиповна, не буду пить кофию, – сказал Иван Яковлевич, – а вместо того хочется мне съесть горячего хлебца с луком.

(То есть Иван Яковлевич хотел бы и того и другого, но знал, что было совершенно невозможно требовать двух вещей разом, ибо Прасковья Осиповна очень не любила таких прихотей.) “Пусть дурак ест хлеб; мне же лучше, – подумала про себя супруга, – останется кофию лишняя порция”. И бросила один хлеб на стол.

Иван Яковлевич для приличия надел сверх рубашки фрак и, усевшись перед столом, насыпал соль, приготовил две головки луку, взял в руки нож и, сделавши значительную мину, принялся резать хлеб. Разрезавши хлеб на две половины, он поглядел в середину и, к удивлению своему, увидел что-то белевшееся. Иван Яковлевич ковырнул осторожно ножом и пощупал пальцем. “Плотное! – сказал он сам про себя, – что бы это такое было?”

Он засунул пальцы и вытащил – нос!.. Иван Яковлевич и руки опустил; стал протирать глаза и щупать: нос, точно нос! и еще казалось, как будто чей-то знакомый, Ужас изобразился в лице Ивана Яковлевича. Но этот ужас был ничто против негодования, которое овладело его супругою.

Читать дальше 'Марина КУДИМОВА. Гоголь-хлеб. Глава из книги'»

1. Букет Маргариты

«…искусство являет собой одновременно и внешнюю оболочку и символ».

                                                                               Оскар Уайльд

Какие цветы несла Маргарита в первый день встречи с мастером? Этот, казалось бы, незамысловатый вопрос является одной из запутанных шарад современных глав романа. Обычно на него отвечают просто: Букет состоял из мимоз. Однако есть читатели кто называет нарциссы, иным приходит в голову, что речь может идти даже о ромашках. В начале своего литературного расследования о букете Маргариты, я склонялась к мимозе, правда, не исключала и нарциссы. Напомню, как выглядят эти цветы: у мимозы круглые пушистые шарики, а у нарцисса в центре находится жёлтый круг, а по краям – шесть лепестков более бледного оттенка. Нарцисс и мимоза – изящны и душисты. В связи с этим первое, что приходит на ум – почему мастеру не нравятся эти трогательные весенние цветы, в то время как он признался Маргарите: «Я люблю цветы…»?

Читать дальше 'Галина ДЕРБИНА. Булгаковские шарады. Литературные расследования'»

Анна Сергеевна Евтихиева – кандидат филологических наук, специалист в области русского языка и литературы, преподает в МГУ им. Ломоносова. Лауреат Международного литературного форума «Золотой Витязь» и премии «Имперская культура». В работе «Два облика Гоголя. Мистические искания автора «Мертвых душ» и его влияние на развитие русской литературы в работах авторов русского зарубежья» Анна Евтихиева анализирует суждения писателей и литературоведов, в эмиграции обратившихся к фигуре Гоголя. Некоторые из них говорили о Гоголе-породителе «ночного сознания» русской литературы «Для одних Гоголь стал “чертом, выгнанным за что-то из ада”, магом, чье безблагодатное волшебство стало черным, лицемером, взвалившим на себя миссию поучать других, или даже просто душевнобольным, – говорит автор – другие видели в нем человека, искренне стремившегося достичь духовной чистоты, пытавшегося бороться со страстями, писателя, как никто другой осознававшего необходимость воцерковления искусства, пророка православной культуры

Читать дальше 'Сергей ШУЛАКОВ. Хуже мы всех прочих. Две ипостаси Гоголя. Беседа с литературоведом Анной Евтихиевой'»

«Края судьбы — от Темлага до Иерусалима» — так назвала свою книгу избранных стихов, вышедшую в 2019 году в Москве в издательстве «Время», Зинаида Палванова.

В метафизически заданном пространстве с конкретными географическими точками — реальная жизнь лирической героини, точнее, лирического двойника поэта.

Поскольку немало общего угадывается, проступает и даже прямо просматривается у них начиная с биографии:

Читать дальше 'Елена КОНСТАНТИНОВА. «Ход времени принять не плача…».'»

В книгу Алексея Иванова, писателя основательного и самобытного, входит десятка два рассказов и автобиографическая повесть, давшая название всей книге. Поэтому начнем с повести, рассказывающей о необычайных приключениях ленинградского студента на целине. Студента ленинградского, потому что события, в которых он участвует, происходят еще в советское время, в конце пятидесятых годов, когда по инициативе руководителя страны тех лет Никиты Хрущёва происходило освоение целинных и залежных земель, сокращенно целины.

Повесть датирована двумя годами: 1963-м и 2016-м. Первый её вариант, написанный по горячим следам, автор, как он нам сообщает, дал прочесть товарищу по редакции, в которой тогда работал, впоследствии известному петербургскому критику и литературоведу Самуилу Лурье. Повесть понравилась Лурье, но заключение его звучало так: «Что же касается публикации, Алёша, то повесть ваша не может быть опубликована, потому что не может быть опубликована никогда! Пускай ваши потомки сдадут её в архив, и её будут рассматривать как документ истории».

Читать дальше 'Виктор ЕСИПОВ. О прошлом и настоящем: Алексей Иванов. Ярлык пилигрима.'»

После разрыва с Полем Верленом он много путешествовал по свету, пока в конце концов не оказался в Восточной Африке. На какое-то время ему пришлось обосноваться в Хараре. Это был небольшой хорошо укреплённый город, расположенный в трёхстах пятидесяти километрах от Аденского залива. Через Харрар проходил транзит абиссинских товаров, экспортируемых в Европу.

Там ему удалось устроиться на работу в местное отделение лионской фирмы «Мазеран, Вианне, Барде и компания», имевшей много факторий в Африке. Альфред Барде, возглавлявший это отделение, был членом Географического общества. Познакомившись с ним, Рембо решил стать первопроходцем и первооткрывателем неизвестных земель.

С этой целью он снарядил несколько коммерческих экспедиций в неисследованные районы Абиссинии. После чего составил отчет, в котором подробно описал климат, флору и фауну Абиссинии, традиции, обычаи и обряды местных племён. И попросил Барде переслать отчёт в Географическое общество в Париж.

Читать дальше 'Владислав Кураш. Артюр Рембо'»

Хорхе Луис Борхес говорил: «Быть может, всемирная история всего лишь история нескольких метафор». Одна из них, несомненно, принадлежит ему самому. Любопытно, что метафора Борхеса, о которой пойдет речь, возникла практически одновременно со сходной, но более миловидной и легкомысленной метафорой великого Луиса Бунюэля в его фильме «Фантом свободы». (Рассказ Борхеса «Сообщение Броуди» опубликован в одноименной книге в 1970-м, фильм вышел в прокат в 1974-м). В фильме-фрагментарии есть такая новелла: вокруг обеденного стола стоят вместо стульев унитазы. Приходят гости, рассаживаются по местам и публично, в светской обстановке совершают то, что принято делать в полнейшем одиночестве или в неприятном соседстве с теми, кто занял кабинку рядом – в общественном туалете. Вдруг один из гостей поднимается с унитаза и уходит, смущенно сообщив, что ему нужно отлучиться на некоторое время; поведение его не совсем прилично, что видно по лицам остальных гостей, которые старательно не обращают внимания на его заявление. Он же проходит в конец коридора, заходит в крохотную кабинку, и ему сквозь окошко подается обед, который он съедает сосредоточенно и несколько застенчиво, понимая, что все присутствующие за столом догадались, зачем он отлучился: даже в уединении он осознает, что поедание пищи – не совсем приличное действо, тогда как публичное восседание на унитазе не только допустимо в культурном обществе, но и вписывается в строгие правила этикета.

Читать дальше 'Елена Скульская. У Бога телефон всегда включён на авиарежим'»

На завтрак я сходил лишь однажды – в первый день отдыха. Поковырялся в серой овсянке, кривясь сжевал сухую яичницу и больше в столовой не появлялся. Спал до десяти, валялся в постели до одиннадцати, а после степенно спускался с невысокого холма, где среди пыльных пальм и кипарисовых свечек были разбросаны корпуса пансионата, на набережную. Два молодых весёлых армянина, орудовавших в открытой палатке у шкворчащего мангала, запомнили меня сразу и ежеутренне встречали радостным гомоном.

– Ай, ара! А мы уж волноваться стали – нет тебя и нет! Вдруг ты решил изменить нам со столовской поварихой? А? Ну что – как обычно?

Я отшучивался, клялся в верности и подтверждал заказ. Выбрать было не сложно, поскольку готовили братья одно единственное блюдо – цыплёнка под чесночным соусом. В этой части пляжа «дикарей» было мало, а отдыхавшие в санаториях и на турбазах, видимо, предпочитали есть в столовых – благо всё входило в стоимость путёвки. Так что очереди за сочным, острым и в меру прожаренным цыплёнком я не видел ни разу, и бизнес братьев явно не процветал. Зато ко второй части их семейного предприятия – пивному ларьку с холодным и, на удивление, почти не разбавленным пивом – с утра выстраивался изрядный хвост. Я, как заплативший за цыплёнка да и вообще, постоянный покупатель, получал свои две кружки вне очереди, под неодобрительное ворчание похмельных и жаждущих мужиков. Я отходил в сторону, выбирал не загаженный ни людьми, ни чайками кусок бетонного парапета и сервировал свой завтрак. Картонная тарелка с горячим чесночным цыплёнком, холодное пиво, ласковое сентябрьское солнце и едва различимый за детскими криками и пляжным гамом шелест волн. Кто помнит такую обыденность как завтрак двадцать лет спустя? Да чтоб сообразить, что ел сегодня – и то напрячься нужно. А вот эти – вкус, запах и ощущение блаженства после первого глотка, первого укуса – помню. Это были лучшие утра моей жизни.

Читать дальше 'Владимир РЕЗНИК. Постоянный покупатель. Рассказ'»

Этот младенец, названный родителями Павлом, появился на свет в сорок девятом году двадцатого столетия. Совсем недавно закончилась ужасающая по своим масштабам мировая война. Для мамы новорожденного – Риммы Антоновны  это были вторые роды. Двумя годами раньше она впервые испытала радость материнства. Недоброжелатели, которые в подходящий момент отыщутся почти у всех, шептались о ней: – Старуха ведь, а туда же!
И то сказать, второго своего сына она родила в сорок три года. С первым мужем Леонидом у них детей не было за весь немалый срок супружества – четырнадцать лет.  Получив в сорок втором известие о том, что пропал её благоверный в действующей армии без вести, Римма только в конце войны сочла возможным ответить на ухаживания фронтовика, комиссованного после тяжёлого ранения.
Когда же в сорок шестом году первый муж, уцелевший в немецком плену, вернулся в Омск после сталинского фильтрационного лагеря, Римма уже носила под сердцем своего первенца – Геннадия.

Читать дальше 'Евгений МИХАЙЛОВ. Путь дауна. Рассказ'»

               Аркадий Яковлевич сидел в кресле и читал письмо от дочери с пересказом статьи из заграничного журнала. Американские ученые, супруги Уолтер, разработали любопытную теорию зависимости поведения человека от того, как он причесывается, точнее, от того, где расположен пробор. Если волосы зачесаны так, что пробор слева, это возбуждает функции левого полушария головного мозга. В этом случае обычно проявляются такие качества, как логика, воля, которые традиционно считаются мужскими. Если пробор справа, активизируются процессы, которыми управляет правое полушарие, связанное с эмоциональностью, артистизмом, музыкальностью, что более свойственно женщинам. Далее приводились конкретные примеры. У Маргарет Тэтчер и Хиллари Клинтон пробор слева, что свидетельствует об их силе характера и воле. У Лоуренса Оливье и Гэри Купера – великих актеров – пробор справа. А вот у пяти из шести американских президентов, имевших пробор тоже справа, правление оказалось неудачным – не проявились у них должные мужские качества.

Чем только люди ни занимаются, подумал Аркадий Яковлевич. Статья называлась «Зеркало Дориана Грэя». Он усмехнулся про себя. Сегодня, наконец, он перенес к себе в дом старое фамильное зеркало, которое столько лет простояло у соседа – Васильевича.

Читать дальше 'Самуил Кур. Старое зеркало'»

1.

Он сидел у компьютера, рассеянно переходя с одного сайта на другой, скользя взглядом по очередной новостной ленте и, не прочтя до конца даже заголовков статей, щёлкал мышкой по следующей – сидел, пытаясь снять напряжение нелёгкого дня и смутное, непонятное ему тоскливое раздражение, охватывающее его всё последнее время перед сном и мешающее потом заснуть.

В чём дело с ним, в чём? Что не так? Его положение начальника технического отдела министерства прочно, с его мнением считаются все. Дальнейшее продвижение? Бросить то, чем любишь заниматься, ради просторного кабинета с приёмной?

Известность? О его изобретениях писала центральная печать, им посвящало передачи телевидение.

Отношения с коллегами? Прекрасные. Деньги? Что угодно, только не предмет забот.

Читать дальше 'Моисей Борода. Айсикъю. Рассказ'»

ЗАБЫТОЕ ПОЛОТЕНЦЕ

Мало кто задумывается
О том, что всем людям
Одного возраста отпускается
Одинаковое время.
Смотришь на чужую жизнь,
Как на прибой, над которым
Кричат чайки. Но ведь
Забытое полотенце
На этом побережье
Принадлежит тебе.

Читать дальше 'Емельян МАРКОВ. Верлибры'»

* * *

Сохнут акварели на ветру, –
Пробегает дрожь по старым клёнам.
Захожу то к Павлу, то к Петру,
Мужичкам, печалью заклеймённым.

И дорога в блёстках позолот
Кажется родной и бесконечной.
Ну а то, что мелкий дождь идёт,
Для меня давно он друг сердечный.

Он не помешает различить
Ржавые ограды возле храма.
«Верь, любовь не может разлучить», –
Говорила мне когда-то мама.

Жаль, недолговечна акварель,
К вечеру сотрутся силуэты,
И, наверно, незачем теперь
Затевать счастливые сюжеты.

Читать дальше 'Виктор КАРПУШИН. Сквозь дымку розовеющий восток'»

ЭРЕБУНИ¹

1

Глаза от света дикого прикрою…
Зачем я тут и что мне надо тут?
Посмертной чернокаменной тоскою
Зачем меня развалины влекут?
Я разве сторож мертвым?
Словно Каин
Я бормочу:
– Я разве сторож им?
Могильная трава ползет на камень,
Сильна подземным знанием своим.

Читать дальше 'Нина ГАБРИЭЛЯН. Эребуни. Поэма'»

Где на ребяческие козни
и Юго-Запада дворы,
воспеты Левитанским поздним,
кивали желтые шары, –
когда вытягивал травинку
и приставлял её к зубам,
я муравьиную тропинку,
боясь, прокладывал в себя.

Читать дальше 'Герман ВЛАСОВ. Маленький купол'»

Рассвет холодным воздухом клеймён,
нет запахов, нет вкуса, нет имён,
есть только свет и золотые листья:
в линейку, в клетку, сколько их теперь?
Ни мне собрать, не перечесть тебе,
но если вдруг попробуешь – не злись, я

тебе не помогу, но, Боже мой!
Заполни этот час глухонемой
шуршаньем снов и звоном листопада,
где колокол – есть небо и листы.
«По ком звонит он?»- тихо спросишь ты,
гася луны оплывшую лампаду.

Читать дальше 'Ксения АВГУСТ. Ворон сна'»