RSS RSS

Вероника Коваль. Чудо-девочка

1

Сердце Натальи чуть не выскочило из груди, когда ведущая объявила:

– «Весенний хоровод». Исполняет детский танцевальный ансамбль «Идеал». Солистка – Настя Выжлецова!

Маленькие танцовщицы в зелёных сарафанах образовали на сцене круг. Из него павой выплыла девочка лет восьми, вся в белом, блестящем. Милое личико, обрамлённое светлыми локонами, сияющие глаза, грация придавали ей очарование. От её танца невозможно было оторвать глаз. По залу пронёсся вздох восхищения.

– Ну, вылитая «Весна» с картины Боттичелли, – прошептала незнакомая соседка Натальи.

Наталья вздрогнула: как много у неё связано с этой картиной!

Не удержалась:

 – Это моя дочка!

– Какое счастье иметь такого ребёнка! С такой внешностью, талантом она далеко пойдёт!

– Хотелось бы, – скромно ответила Наталья.

По окончании номера за кулисами столпились мамы танцовщиц. Все они с восторгом, не без оттенка зависти хвалили Настю. Она благосклонно принимала поздравления и даже сказала маме Тани:

– Таня тоже хорошо вела свою партию.

Подошла Наталья с цветами для Ксении, хореографа. Та тоже принимала поздравления.  Настя вдруг дёрнула Ксению за рукав:

– Пожалуйста, поставьте танец только для меня. Ну, пожа-а-а-луйста!

– Я пока не думала, – словно оправдывалась хореограф. – Может быть…

– Нет, вы скажите: «Да!» Пожа-а-луйста! Я не подведу, мы выступим на конкурсе…

– Настюша, не приставай! – одёрнула её Наталья.

Девочка нехотя отошла.

На улице ветер сыпанул им в лицо снегом.

– Мамулечка, давай возьмём машину!

– Да ведь всего две остановки! Знаешь, сколько мы заплатим?

– Ну, мамулечка, ведь сегодня премьера. А ты…

– Ладно, – вздохнула Наталья, поднимая руку.

Дома Настя с запоздалой радостью принялась прыгать по прихожей. Наталья притворно ворчала:

– Хоть бы сапоги сняла, сколько грязи натащила!

А сама тоже была переполнена радостью. Взяла тряпку, вытерла пол:

– Пошли на кухню, там сюрприз!

Накрытый салфеткой пирог с капустой ещё дышал теплом. Наталья знала, как любит его дочка. Но та протянула:

– Ну, мам, я же на диете! Никакого мучного!

– С каких это пор?

– С сегодняшнего вечера! Я же солистка! Ты слышала, как меня хвалили? А это чучело Танька мне чуть ногу не отдавила. Наверное, от зависти.

– Ты же её хвалила!

– Просто я воспитанная. Ладно, кусочек отщипну.

Умяв треть пирога, виновница торжества отправилась спать. А Наталья рассеянно бродила по кухне, гремела посудой. Она была на седьмом небе. Сегодняшний триумф она воспринимала  как награду за свои унижения и тяготы. В постели она с радостью вспоминала подробности концерта. Но почему-то нахлынули воспоминания совсем иного рода…

«Господи, господи, убей того до смерти, у кого муж красивый да денег много», – вздохнула Наталья, как говаривала её мать, ненавидевшая удачливую соседку. Наталья тоже завидовала  – не богатым и красивым, а как инвалид завидует здоровым. В семье с семерыми детьми особой заботы о них не было. Вот и у младшей, Натахи, запущенный порез щиколотки обернулся тем, что правая нога стала короче левой. Чуть-чуть, но ходить девочка стала вперевалочку. Безжалостные дворовые дети прозвали Наташу уткой, не брали в игры, потому что она не могла бегать. Братья-сёстры жалели Натаху, но так, что она ёжилась, чувствуя себя ущербной. Уже в подростковом возрасте ортопед выписал ей специальные ботинки, но уродливые и тяжёлые, как гири. Поэтому она предпочитала сидеть дома. Обида на судьбу превратилась в постоянно ноющую боль, но Наталья к ней привыкла. И к тому привыкла, что женская её судьба не сложится. Выучилась на бухгалтера, но работала паспортисткой в ЖЭКе. Семья поднапряглась и купила младшенькой как бы компенсацию за её несчастье – однушку в старом доме.

Годам к двадцати восьми Наталья созрела до мысли, что ей нужен ребёнок. Многочисленные племянники, которых она, конечно, любила и баловала, для души оставались чужими. И приютского ребёнка она не хотела. Только своего, чтоб был с ней един и неразделим, чтоб каждое его дыхание было продолжением её дыхания. Хорошо бы девочку. Ей можно передать всю нежность, а с мальчиком нужно быть сдержанной. Хотя мальчик, когда вырастет, будет защитником, опорой, – убеждала себя Наталья. Но внутри что-то шептало: хочу Настеньку.

Господь услышал её молитвы.

Однажды в дверь заколотил сосед снизу:

– Заливаете нас!

Наталья трясущимися руками отперла дверь.

– На кухне потолок мокрыми пятнами пошёл. Принимайте меры! – кричал сосед.

Наталья до того была растеряна, что стояла как вкопанная, и он, отодвинув её, сам пошёл на кухню. Поломка, которая стала бы для женщины трагедией, оказалась для него пустяковой.

– Молодец я? – спросил довольный сосед, вытирая руки  тряпкой.

– Молодец! Сколько?

– Обижаешь… как тебя зовут-то?

– Наташа.

– Михаил.

– А отчество? Вы же старше.

– Ну уж!! Я ещё ой-ёй-ёй! А ты что, сама себе хозяйка? Никогда рядом с тобой мужика не видал.

Наталью захлестнуло жаром:

– Значит, видели, как я хожу? Зачем же спрашивать?

– Ну, малость припадаешь. Что с того? Ты складная, личико приятное Ладно, пойду, жену успокою. А если что понадобится, зайду. Не возражаешь?

Михаил действительно стал при случае забегать. Рассказал, что он отставник, жена растит мальчишек-близнецов. А он устроился в музей замом директора. Правда, по хозяйству.

– Заведую вёдрами и вениками, – посмеивался Михаил над собой. – Но если серьёзно – представляешь, если прорвёт трубу над картиной восемнадцатого века? Катастрофа!

Наталья отметила про себя, что он ладный, крепкий. Ёжик волос надо лбом придавал ему мальчишеский вид.  И, похоже, положительный. А что, если… Но как осуществить?

Природная женская хитринка подсказала. Наталья стала приветливой, даже малость кокетливой. И мужчина поплыл. Предложил увидеться в музее – «картины посмотреть». Она понимала, что это значит. Для вида поломалась, но согласилась.

Пришла Наталья перед закрытием музея. Так просил Михаил, что дало ей лишний повод думать – это неспроста. Чувствовать себя желанной женщиной было приятно, но всё пересиливало волнение от ожидания – сбудется ли её план. Михаил проводил её в подсобку, а когда все ушли, повёл по пустым гулким залам. Наталья робко ступала по вощёному паркету. Она впервые в жизни видела настоящие картины. На неё рассеянно смотрели дамы в кружевах, воины в латах, чиновники в мундирах со звёздами на лентах через плечо, прелестные девочки с локонами («Настенька» – шептала Наталья, не в силах отвести  от них взор).

– А это сокровище нашей коллекции, – сказал Михаил тоном экскурсовода. – Этюд Боттичелли к картине «Весна».

Наталья рассматривала прекрасных девушек в белых одеяниях, пока Михаил не одёрнул её:

– Чайку испить не желаете?

В подсобке Михаил достал пузырёк коньячка, магазинный рулет с малиной, заварил в кружке чай «Высокогорный». Похоже, он тоже волновался, потому что терял слова, глаза в сторону отводил. Не дотрагивался до неё. Гостья же была полна решимости. Выпив, она осмелела и положила голову на плечо Михаила. Толчки его сердца отзывались у неё в висках…

Когда Наталья пришла в себя на допотопном диване рядом с уснувшим мужчиной, она уже точно знала, что ребёнок будет. И подумала: как хорошо, что он зачат, как пишут в книжках, под сенью муз. Значит,  родится красивым и талантливым! Она тихонько, чтобы не потревожить Михаила, вытирала ладонью слёзы облегчения.

2

Беременность протекала трудно. К тому же, Наталья стала жить с ощущением вины. Перед Михаилом, которого заманила в ловушку. Перед его женой. Перед будущим ребёнком – безотцовщиной. Правда, угрызения совести перевешивала волнующая радость ожидания. Будь что будет –  она справится. Пусть злые языки – переживёт.

Михаила она избегала, и тот понял, что не нужен. Переживал или нет – кто знает? Но однажды они столкнулись на виду у всего двора. Он увидел, что полы её пальто не сходятся, и посмотрел ей прямо в глаза. Наталья заметила, как он бледнеет, и съёжилась, ожидая чего-то страшного. Но по его губам она прочла одно лишь слово:

– Помогу.

И женщине было довольно этого, чтобы воспрянуть…

На шестом месяце страшное всё-таки случилось. Наталья ехала в автобусе, вцепившись в поручень, но когда водитель резко затормозил перед раззявой-пешеходом, рука соскользнула. Она грохнулась и потеряла сознание. Очнулась в больничной палате. Внутри ощутила пустоту, как будто внутренности вывернули. Она всё вспомнила. Первой мыслью было: «Лучше не жить». Так она лежала, омертвевшая, пока голос женщины-врача не вернул её к жизни:

– У вас девочка. Искусственные роды…Слабенькая, но мы  её вытащим..

– Настенька! – прошептала Наталья.

Два месяца в инкубаторе – и младенца выдали матери. Даже и сейчас девочка была такая крохотуля, что ей можно было надеть туфельки с куклы. Личико опухшее, мутные безжизненные глазки. Только розовые блестящие ноготки вселяли надежду, что ребёнок живой.

Родня отнеслась с пониманием, в расспросы не лезла. Помогла и с приданым, и с кроваткой.

Началась новая жизнь. Конечно, недосып, страхи разного рода, но вызвалась помогать соседка – грузная, с больными ногами, на первый взгляд суровая старуха. Когда нужно было в магазин или ещё куда, Наталья приносила к ней Настю, и баба Дуся, сидя на старинном надёжном стуле, клала её себе на ноги, и запелёнутое дитя было там, как в колыбели.

С каждой неделей девочка наливалась соком. К полугоду она стала удивительно красивой – фарфоровой белизны кожа, светлые с золотинкой кудряшки, большие глаза цвета спелого крыжовника. Наталья удивлялась: неужто вправду красота сошла на неё с картин? Правда, был небольшой изъян: левый глаз слегка косил. Увидел это только Борис, брат. Он был на пятнадцать лет старше сестры, поэтому считался чуть ли не отцом. Он пристально и долго разглядывал малышку, как-то нехорошо усмехнулся и вымолвил такое, что у Натальи зашлось сердце:

– Намаешься ты с ней.

Наталья взъерепенилась, а Борис, ничего не объясняя, оделся и ушёл. «Наверное, он косину увидел. Так косоглазие сейчас исправляют», – утешала она себя. Но осадок остался.

Весной Наталья впервые надела дочке белое в розочках платьице и вынесла её во двор. Увидев ребёнка, женщина из соседнего подъезда, ахнула и робко попросила:

– Можно, моя беременная дочь будет к вам приходить смотреть на девочку? Говорят, надо на красивое смотреть, чтобы свой ребёнок красивым родился…

А учительница из пятой квартиры в задумчивости вымолвила:

– Наверное, природа время от времени создаёт образчики совершенного человека…

Женщины со всей округи, узнавшие по сарафанному радио о чудесном ребёнке, во время прогулки собирались возле коляски. А гуляла Наталья  в перелеске, подальше от дома, чтобы не видел Михаил. Но он как-то выследил, увидел красотулю, и на глаза его навернулись слёзы:

– Я так хотел  дочку! И вот…

Наталья ни о чём  не просила, но деньги, которые он ей протянул, взяла.

3

Буквально с годика у Настеньки ярко выявились две особенности. Во-первых, при звуках любой музыки она начинала танцевать. Сначала  просто переминалась, потом  ручки подключила, кружиться научилась, ножками что-то выделывать. И  обязательно, чтобы взрослые  смотрели и умилялись. А ведь никто её танцевать  не учил! Во-вторых, она всегда добивалась, чего хотела. Любой ценой. Иногда она падала навзничь и кричала до посинения, задыхалась так, что испуганная мать, боясь удушья, выполняла любой каприз. Иногда забивалась в угол дивана и смотрела в одну точку. Могла так сидеть часами, не шелохнувшись, с напряжённым чужим лицом, и мать сдавалась. Однажды, лет в шесть, когда Наталья не разрешила Насте смотреть мультики, та схватила утюг и бросила его в ноги матери. Разбила коленку и стопу. Вот тогда Наталье впервые стало страшно. Не столько от самого факта (дочка, видно, была не в себе), а оттого, что она не почувствовала материнской боли, не раскаялась, не переживала.

Исправлять зрение Настя не захотела, срывала с глаза повязки, так и осталась с лёгкой косиной. Больше того! Она использовала это как оружие. Нарочно начинала сильно косить и хохотала над испугом матери.

Наталья всё чаще стала вспоминать слова Бориса. Да, дело не в косине, а в чём? Наследственность?

При очередной встрече с Михаилом она решилась спросить:

– У вас в роду не было ли у кого психических отклонений?

– А почему ты спрашиваешь?

– Упрямая Настасья, бывает даже агрессивной. Не пойму, откуда у неё такая жестокость.

– Балуешь ты её, наверное. Эгоисткой растёт. Ремень покажи – вмиг остынет. А про всех родичей сказать не могу, меня одна мать растила. В их родне нормальные люди. А вообще-то Настя лицом в мою бабушку. Принесу фотку, увидишь – копия. Да, вспомнил: её соседи называли – кто знахаркой, кто ведьмачкой. Пустое это, болтовня.

С годами обнаружилась необыкновенная гибкость Насти. Хрупкое тельце гнулось свободно, растяжка была, как у настоящей балерины. Наталья записала её в танцевальный коллектив, и девочка сразу стала примой. Но народные и бальные танцы Настю не увлекали. Дома она под любую музыку вытворяла такое! Высокие прыжки, кувырки, мостики, шпагаты, вращения соединялись с балетными па. В минуты танца Настя отрешалась от всего. Наталья любовалась, но ловила себя на мысли, что в её пластике больше звериного, чем человеческого… Сольный танец Настя всё-таки получила. Она блестяще исполнила  на городском конкурсе не по возрасту сложную композицию  и стала лауреатом. Телевизионщики назвали её  звездой и без конца крутили этот ролик по всем городским каналам.

Потом были конкурсы разного масштаба, но звёздная болезнь к Насте вроде не пристала. На людях и в школе она держалась открыто и дружелюбно, у неё были подруги. Правда, однажды после родительского собрания классный руководитель отозвала Наталью и с недоумением посетовала:

– Вчера я видела, как Настя хлестала мальчика по лицу тетрадкой. Знаете, меня поразило её лицо. На нём было написано какое-то злое торжество. Что с ней?

– Да, иногда она теряет контроль над собой, – вынуждена была признать Наталья. – Думаю, в подростковый возраст вступает. Ничего, израстётся.

– Ну, вам виднее, – с сомнением покачала головой учительница. – Всё-таки, контролируйте её эмоции.

Однажды Наталья с дочкой встречала какой-то праздник в семье Бориса. По телевизору вдруг дали сюжет с танцем Насти. Невестка и дети, не говоря уже о Наталье, громко восхищались. А брат сказал прямо в глаза племяннице:

– Высоко, птичка, летишь, где-то сядешь…

Настя спокойно взяла чашку с чаем, плеснула его в лицо дяде и так же спокойно удалилась.

Разгорелся скандал. Женщины кричали, что Борис сам виноват, гордиться надо такой девочкой, а не наносить ей моральную травму. Он набычился, молчал, потом с досадой выпалил:

– Неужто вы не видите, что она какая-то неправильная! От нечистой силы ты, сестра, что ли, её родила?

Наталья крепко поссорилась с братом. Но в душе чувствовала его правоту. Дочь постоянно чего-то требовала – денег, новую технику, модных тряпок. И слышать не хотела о проблемах. Кричала, бранилась. Однажды в пылу ссоры вышибла ногой дверь. В другой раз после очередного скандала Наталья обнаружила, что пол в кухне усыпан осколками посуды.

Наталья была в отчаянии.

Повела она дочь к хорошему, как ей рекомендовали, детскому психологу. Он долго беседовал с Настей. Она была – сама воспитанность и разумность. Охотно отвечала на вопросы, улыбалась, ластилась к матери.

– У ребёнка абсолютно здоровая психика, – констатировал специалист. – А «закидоны» – это издержки ваших поблажек. При отсутствии отца нужно, чтобы она больше общалась с детьми. И построже, построже.

Тогда пошла Наталья в церковь:

– Батюшка, кому помолиться, чтобы не враждовал со мной  близкий человек? Измаялась я.

– Поклонись, дочь моя, иконе «Умягчение злых сердец». Называют её ещё «Богородица семистрельная». Пронзили Божью матерь семь мечей, а она молит о примирении.

Запинаясь, плача, Наталья читала по бумажке: «Загаси своим духом, своей силой злость еретиц, гневливых мастериц, старых и молодиц. Матушка Семистрелъная, состреливай своими семистрелами всякое зло, всякую ссору, положи конец ярому спору. Друг друга чтоб не изводили: бессонницей, бездремницей, крестом, хлыстом, могильным гвоздём. Примири рабов с этого дня, с этого часа, с твоего приказа. Остуди их иорданской водой святой. Уйми, усмири, Матушка»…

Да, только смирением, только лаской. И когда-нибудь дочка поймёт.

А  пока ничего не изменилось.

 Наталья исхудала, постарела лицом, совсем себя запустила. Иногда ей хотелось заснуть и не проснуться.

4

Очередной страшный скандал случился где-то через год. Настя попросила денег – довольно приличную сумму.

– Зачем тебе столько?

– У машкиного старшего брата день рождения. Мы с его компанией едем на природу. И на подарок скидываемся.

– А сколько лет брату?

– Будет семнадцать.

Наталья не на шутку испугалась. Семнадцатилетние парни и её девочка!

 – Ни за что не пущу!

– Мам, ты знаешь – я всё равно уеду. Лучше пусти!

Кровь ударила в голову Наталье, закричала она дурным голосом:

– Не пущу!

Дочь равнодушно сказала, обуваясь:

–Я уйду, и больше ты меня вообще не увидишь.   

Наталья ждала до темноты. На большее терпения не хватило. Принялась обзванивать подруг, милицию, «Скорую», больницы… Её колотило, помутилось в глазах, руки тряслись. Откуда-то взялся Михаил, она бросилась к нему:

– Помоги найти дочку! Я вижу, она где-то под кустом лежит неживая! Господи, спаси её!  

– Пойдём, только возьми себя в руки!

Выйдя, они разбежались по ближним улицам. Безрезультатно.

Михаил еле дотащил Наталью до дома. На кухне усадил её, пытался влить глоток водки.   Она положила голову на руки и застыла.

Вдруг – встрепенулась:

– Что-то скрипнуло…

Бросилась в комнату. На диване лежала Настя – раздетая, укрытая одеялом. Увидев мать, она нехорошо засмеялась:

 – Думала, избавилась от меня?

И тут раздался многоэтажный мат. Михаил с трясущимися губами схватил Настю за волосы:

– Если ты, дрянь, ещё вякнешь, я тебя по стенке размажу!

Настя нырнула под одеяло и оттуда крикнула:

– Мам, кто это? Прогони!

Михаил замахнулся на неё:

– Я тебя саму из дома вышвырну! Одевайся и выходи на кухню!

Минут через десять дочка вышла. Наталья думала, что сейчас она всё разнесёт в пух и прах, но Настя тихо присела на табурет и опустила глаза. Михаил громко и раздельно произнёс:

– Раскрой уши и слушай сюда. Я мамин друг. Издеваться над ней я тебе не дам. Усекла?

– Усекла, – пробормотала Настя.

Только когда дочь уснула, и спало нервное напряжение, до Натальи дошло: Михаил никогда не входил в комнату, тем более что он с семьёй давно поменял квартиру. Они встречались в парке.

– Миш, у тебя что-то случилось?

Михаил молча поставил на газ чайник, заварил, разлил по кружкам. В это время Наталья разглядывала его. Да, жизнь мужика тоже потрепала. На лбу прорезались три глубоких морщины, будто хищник процарапал. Губы в ниточку сложились уголками вниз. И впервые Наталью пронзила мысль, что и ему было несладко в этой ситуации, что и он переживал, может, даже мучился. Снова она почувствовала себя виноватой.

– Поговорить я пришёл…

Он долго звенел ложечкой в кружке, отхлебнул, обжёгся, поморщился:

– Изменения в моей жизни. Жена с сыновьями уехала на ПМЖ в Америку.

Наталья сидела, ошарашенная:

– Подожди, а ты?

– Я? Что мне в той Америке делать? От тоски загибаться? Пузо отращивать?

– Семья же…

– Сыновья взрослые, образование получили, устроятся, зацепки есть. А жена выбрала не меня, а хвалёную американскую мечту. Так что теперь я соломенный вдовец. Думаю, может, неспроста судьба такой разворот дала? Давно нас ребёнком связала. Давай попробуем покрепче связку! Я не настаиваю, смотри сама.

Он взял Наталью за шершавую руку и неловко поцеловал. Мысли женщины смешались, потом вылетели, и осталась пустота. Всю жизнь она прожила под гнётом вины перед этим человеком, о котором и думать не смела. Чувства давила в зародыше. Да и были ли они, Наталья толком уже и  не знала. А Михаил – что нашёл в ней, калеке?

Неделю Наталья думала. И всё-таки решилась.

Договорились так: дочь оставлять нельзя, поэтому Наталья будет приходить к Михаилу на выходные. Смогут притереться друг к другу – хорошо. Признаваться в отцовстве Михаил тоже пока не будет. Жизнь мудрее, сама подскажет.

И наконец, Наталья узнала, что такое счастье.

Оно, оказывается, в том, что есть человек, который накроет пледом, если холодно, уберёт посуду со стола, спросит, есть ли сапоги на зиму, выведет на прогулку, тяжёлую сумку не даст нести, не обидит словом… Мелочи? Но из них складывается жизнь.

Однажды Михаил сказал, что пригласил двух армейских друзей. Наталья запротестовала – боялась показаться на людях. Но отговорки не принимались. Пришлось ей идти в парикмахерскую делать причёску и вытащить из комода бог весть сколько лет не надёванное платье цвета электрик с кружевным воротником. Когда Михаил явился с друзьями, он при виде Натальи просто остолбенел. А гости под водочку и фирменные хозяйкины пельмени наговорили ей столько комплиментов, что она разрумянилась и ещё больше похорошела.

5

Настя даже не спросила, откуда у матери друг образовался. Правда, кольнула:

– Что, мода на хромых пошла?

Однако попритихла или, лучше сказать, ушла в себя. Только косила, пугая мать. Захочет что-то сказануть, да опомнится, губки подожмёт. Однажды не сдержалась: толкнула мать так, что та упала и рассекла ладонь об острый угол. Но испугалась:

– Мамочка, только дядьке Мишке не говори!

Иногда она была тихая, послушная, и Наталья радовалась.

Красота Насти стала более откровенной, даже вызывающей. Фигурка сформировалась, в ней не было ни одного изъяна. И она понимала это, держалась, как королева. В школе  ходила в середнячках, но и то хорошо. В училище культуры на будущий год всякий поступит с её лауреатством. В танцевальном коллективе она уже не занималась, однако выступала от него как солистка на благотворительных концертах, фестивалях.

И тут выскочил, как чёрт из табакерки, Эрик.

Привела его Настасья с какого-то конкурса. Представился он менеджером рок-группы «Стикс». Лет под тридцать, но поджарый, как молодой волк, лёгкий в движениях, улыбка в тридцать два зуба, одет – просто  с картинки в мужском журнале.

Наталья инстинктивно почувствовала в нём угрозу. Уведёт Настасью, поиграется и бросит. Эрик сходу прочитал её настрой и успокоил:

– Я зову Настю перейти под мою эгиду. Так же будет выступать в концертах, но зато бабки будет получать. Конечно, не бог весть какие, времена паршивые, но это же лучше, чем ноль целых ноль десятых, правда? Я вижу, в роскоши вы не купаетесь. Анастасия – звёздочка, а я из неё сделаю звезду. Она супер! Мы всех порвём!

Наталья недоверчиво глянула на Эрика, но промолчала. Разве Настя её послушает? Остаётся надеяться на то, что он не обманет.

Михаил тоже вроде не против был.

Поначалу Наталья даже довольна была: девочка расцвела, стала красиво одеваться, причём, на свои деньги. Но что-то тревожное накапливалось в атмосфере. Однажды дочь заявила:

– Я поменяю имя. Куда ни плюнь, везде Настьки. Называй меня Джина. Это мой сценический псевдоним.

Ну как привыкнуть к чужому имени? Пришлось Наталье, чтобы не ссориться, говорить только «дочка».

Тревожило то, что концерты и репетиции проходили по вечерам. Настасья иногда возвращалась даже заполночь.

После долгих колебаний Наталья решилась спросить о том, что её мучило:

– Дочка, скажи мне правду. Ты с Эриком…?

– Ой, мать, уморила, – захохотала Настя. – Ты чего, не врубилась, почему он Дениса с  собой таскает? Не нужна ему я. А мне вообще никто не нужен. Я хочу только танцевать! А что репетиции по вечерам, так все работают или учатся.

Наталья просилась пойти с ней на её концерт, но Настя не церемонилась:

– Мать звезды не может так выглядеть!

Наталья всё-таки решила докопаться до правды. И случай представился. Как-то вечером позвонила подруга и сказала, что видела Настю входящей в ночной клуб «Парагвай». Через полчаса Наталья уже уговаривала охранника пропустить её. Пришлось соврать, что отцу плохо, а дочкин мобильный недоступен.

– Ладно, мать, – смилостивился парень. – Только на пять минут, посмотри с галереи. Если она в зале, я сам её вызову.

Наталья ослепла от метания разноцветных лучей, оглохла от уханья музыки. Внизу был муравейник дёргающихся тел. Насти среди них она не разглядела. Охранник начал торопить, она пошла было прочь, но ведущий рявкнул в микрофон:

– Наша звезда –Джина-а-а-а… Встречайте!

Зал загудел. Наталья, обмерев, увидела, как Настя выбежала на сцену, едва прикрытая чем-то в блёстках, и начала свои безумные прыжки… А когда танец кончился, она с подмостков упала плашмя на поднятые руки парней, и они понесли её по залу под рёв беснующейся толпы.

Её дочь лапали грязные подонки!

Как только Настасья ступила на порог дома ночью, мать бросилась к ней с упрёками:

– Я всё видела! Опомнись, куда ты катишься!

Дочь  отвела её руки и начала расстёгивать пальто. Она уложилась в одну фразу:

– Я не собираюсь жить в нищете.

И Наталья поняла, что потеряла своего ребёнка.

На следующий день она перебралась к Михаилу. Настя не отреагировала.

6

Прошло полгода. Мать с дочерью иногда перезванивались, но разговаривали, как чужие. Боль Натальи не утихала. Михаил успокаивал, хотя иногда всё-таки упрекал её за то, что она испортила дочь чрезмерной любовью.

…Нежное курлыканье мобильника обмануло Наталью. Она не почувствовала беды. Только чужой мужской голос отрезвил её:

– К нам поступила пострадавшая без документов. В списке контактов я нашёл «мать». Ваша дочь – лет семнадцать, блондинка, красивая?

– Да, – сказала оцепеневшая Наталья. – Анастасия Выходцева. Что с ней?

– Особенно не волнуйтесь: перелом ноги и лёгкое сотрясение мозга. Она упала на улице, на льду. Эти шпильки нам столько пациенток добавляют! Приезжайте в городскую травматологию.

В палате Наталья не узнала свою девочку. Маленькое страдальческое личико в гематомах и огромная подвешенная нога в панцире гипса. Она сразу начала шептать:

– Мамулечка, скажи им, я должна танцевать! Пусть стараются, за меня заплатят хоть сколько.

В коридоре травматолог  не утешил Наталью:

– Перелом многоосколочный. Собрать кость – собрали, а вот как будет зарастать, неизвестно. Готовьте дочь к тому, что она своё оттанцевала.

Скрывать тяжесть положения было невозможно.

– Не хочу жить, – шептала Настя матери. – Мы с тобой теперь обе – хромые лошади. Не хочу!!!

Наталья крепилась, не выдавала своего отчаяния. Брат Борис огорошил:

– Не зря говорят, бодливой корове бог рогов не даёт. Допрыгалась! Ну ладно, не переживай, может, утихомирится.

А Михаил, что даже Наталью удивило, страдал так остро, откровенно, что пришлось и его корвалолом отпаивать.

С того дня, когда Настю выписали и привезли в квартиру Михаила, он стал называть её «доча». А Настя твердила одно:

– Не хочу жить!

С её характером действительно можно было ожидать чего угодно, поэтому Михаил не отходил от неё, бросался выполнять любое желание. Часами сидел у постели, то и дело что-то поправлял, находил слова утешения:

– Доча, бог всё видит. Одну дверь закрывает, другую отворяет.

Как-то Настя подозвала мать и шепнула:

– Мам, я такая дура! Не догадывалась, почему дядя Миша меня дочей зовёт… Это правда?

Наталья только кивнула и обняла Настю. Внешне вроде ничего не изменилось, но в доме как-то потеплело.

При первой возможности Настя начала разрабатывать ногу и вскоре добилась того, что могла ходить, не прихрамывая, и даже делать простые танцевальные движения. Но не более того. Это приводило девушку в отчаяние и ярость. Она бросалась на кровать, кусала подушку, судорожно рыдала.

Эрик со своей тусовкой как в воду канул. Приходила только хореограф Ксения. Она сказала Наталье, что благодарна Насте: ученица-звёздочка помогла ей войти в число лучших педагогов города.

Однажды Ксения в минуту изменила ситуацию предложением:

– Бери-ка, Настасья, мою младшую группу. После новогодних каникул выходи на работу. Готовься!

– Какой из меня педагог, – горько усмехнулась Настя. – С моим-то характером!

– Нечего, малышки тебя обломают, – засмеялась Ксения.

Наталья и Михаил были на седьмом небе. Провожали дочь на первое занятие, как в первый класс.

Пошло, однако, туго. Настасье не нравилось:

– Не дети, а стадо баранов. Бездари ленивые!

Но потихоньку  начала приноравливаться.

В тот благословенный вечер Настасья появилась на пороге такая, какой была когда-то. Кудри светлым облаком окутывали голову, глаза сияли:

– Мне в группу привели чудо-девочку. Я сделаю из неё звёздочку!

 

 

 

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Вероника Коваль

Коваль Вероника Анатольевна - одесский журналист и литератор. Окончила Ленинградский государственный университет и аспирантуру МГУ по специальности «журналистика». Кандидат филологических наук. Имеет ученое звание доцента. Член Национального союза журналистов Украины, член Союза театральных деятелей Украины. Много лет работала в редакциях различных газет. В «Одесском вестнике» являлась обозревателем отдела культуры. В настоящее время - редактор отдела искусств журнала «Выставки Одессы». Является автором ряда документальных книг, вступительных статей к каталогам одесских художников, редактором нескольких сборников. Пишет прозу: в 2006 году в издательстве «Оптимум» вышел сборник её рассказов и повестей «Последний выстрел Купидона». В 2011 году увидел свет сборник рассказов, повестей, очерков, переводов «Час птицы». Статьи, очерки, рассказы Вероники Коваль печатаются в периодических изданиях –журнале «Выставки Одессы», альманахе «Дерибасовская-Ришельевская», журналах «Джерело» и «Жанры», газете «Всемирные одесские новости», различных документальных сборниках.

Оставьте комментарий