Олег Чухонцев. Первое стихотворение

А теперь о своём первом стихотворении. Я был уже девятиклассником, известным на всю школу гимнастом, и надеялся на спортивную карьеру в недалёком будущем, когда в параллельном классе появился долговязый длинноволосый парень, похожий на долгоносика, неплохой баскетболист, который, оказывается, пишет ещё и стихи. Мы прошли уже к тому времени пять мотивов в лирике Пушкина, «Бородино» и заучивали наизусть «Укажи мне такую обитель», но это была, выражаясь спортивным языком, обязательная программа, которую надо было сдать и забыть, а Эмиль – так звали того парня – сам, представляете, из своей головы, пишет стихи, и какие стихи:

Вот уж осень наступила,
Листья жёлтые летят…

Я был потрясён. В самом деле, уже наступила осень и летят жёлтые листья, всё точно – не дай бог тормознуть на мокром асфальте, если за рулём велосипеда, – а я этого не замечал, а Эмиль – имя-то какое: Эмиль! – заметил и написал и про осень, и про листья, и всё это, оказывается, настоящая поэзия!

И я как прозрел.

Несколько дней я бредил его стихами, он снился мне сам, длинноволосый, очкастый, с запрокинутой головой, и однажды, ближе к зиме, меня как током ударило: и я могу! И вот, придя со школьного предновогоднего вечера, тогда же, 31 декабря 1953 года, я написал на спор первое своё стихотворение. Но своё ли? Рифмы были скверные, ритм убогий, мысли никакой, но чувства, чувства – рука не успевала записывать, что-то о голубых глазах и полевых васильках, – о, я как бы ослеп заново, ничего не видел и не слышал, кроме гула и света внутри себя, и когда вскоре, зимой того же учебного года, к нам в город приехал известный московский поэт и нас, старшеклассников, строем привели в клуб фабрики «ХХ лет РККА» слушать его стихи, я следил за ним во все глаза и заметил даже над головой его нимб, а потом мне сказали, что поэт горбатый.

Так я начал писать, писал поначалу запоем, и в первое же лето, ложась, бывало, с утра под грушу в нашем саду и вставая только вечером, я исписал длинными, беспомощными, вдохновенными стихами не одну тетрадь. Мне нравилось это занятие уже хотя бы тем, что, в отличие от гимнастики, можно было работать не по обязательной, а по вольной программе и не набивать синяков, долго не сходивших, а главное, эта вольная программа была не изнурительна, а приятна, и даже более того. О, знал бы я, что так бывает…

Чухонцев О.Г. Стихотворения. (Содерж.: Циклы: Своё дыханье; Взойти на холм: Переводы). М.: Худож. лит., 1989 – 302 с.А теперь о своём первом стихотворении. Я был уже девятиклассником, известным на всю школу гимнастом, и надеялся на спортивную карьеру в недалёком будущем, когда в параллельном классе появился долговязый длинноволосый парень, похожий на долгоносика, неплохой баскетболист, который, оказывается, пишет ещё и стихи. Мы прошли уже к тому времени пять мотивов в лирике Пушкина, «Бородино» и заучивали наизусть «Укажи мне такую обитель», но это была, выражаясь спортивным языком, обязательная программа, которую надо было сдать и забыть, а Эмиль – так звали того парня – сам, представляете, из своей головы, пишет стихи, и какие стихи:

Вот уж осень наступила,
Листья жёлтые летят…

Я был потрясён. В самом деле, уже наступила осень и летят жёлтые листья, всё точно – не дай бог тормознуть на мокром асфальте, если за рулём велосипеда, – а я этого не замечал, а Эмиль – имя-то какое: Эмиль! – заметил и написал и про осень, и про листья, и всё это, оказывается, настоящая поэзия!

И я как прозрел.

Несколько дней я бредил его стихами, он снился мне сам, длинноволосый, очкастый, с запрокинутой головой, и однажды, ближе к зиме, меня как током ударило: и я могу! И вот, придя со школьного предновогоднего вечера, тогда же, 31 декабря 1953 года, я написал на спор первое своё стихотворение. Но своё ли? Рифмы были скверные, ритм убогий, мысли никакой, но чувства, чувства – рука не успевала записывать, что-то о голубых глазах и полевых васильках, – о, я как бы ослеп заново, ничего не видел и не слышал, кроме гула и света внутри себя, и когда вскоре, зимой того же учебного года, к нам в город приехал известный московский поэт и нас, старшеклассников, строем привели в клуб фабрики «ХХ лет РККА» слушать его стихи, я следил за ним во все глаза и заметил даже над головой его нимб, а потом мне сказали, что поэт горбатый.

Так я начал писать, писал поначалу запоем, и в первое же лето, ложась, бывало, с утра под грушу в нашем саду и вставая только вечером, я исписал длинными, беспомощными, вдохновенными стихами не одну тетрадь. Мне нравилось это занятие уже хотя бы тем, что, в отличие от гимнастики, можно было работать не по обязательной, а по вольной программе и не набивать синяков, долго не сходивших, а главное, эта вольная программа была не изнурительна, а приятна, и даже более того. О, знал бы я, что так бывает…

Чухонцев О.Г. Стихотворения. (Содерж.: Циклы: Своё дыханье; Взойти на холм: Переводы). М.: Худож. лит., 1989 – 302 с.