КИНЕМАТОГРАФ

эпизод I

это кто-то шепчет внутри мотор
это кто-то стреляет в тебя в упор
это твой двойник он к тебе приник
это твой двойник ты – его родник
(виноградная у меня тоска
как лоза тонка у нее рука
виноградные у нее глаза
целовать нельзя
целовать нельзя)

а зачем пришел ты мой враг мой брат
гераклит мой темный мой друг сократ
если был я в чем-то и виноват
только в том что кровь моя – виноград
(виноградная у меня тоска
как лоза тонка у нее рука
виноградные у нее глаза
целовать нельзя
целовать нельзя)
я не брат не враг не отец не сын
я пришел к тебе ибо ты один
я пришел мой гений мой визави
виноградной песней твоей любви
(виноградная у меня тоска
как лоза тонка у нее рука
виноградные у нее глаза
целовать нельзя
целовать нельзя)
эпизод II

ночь улица фонарь аптека
вокруг ни времени ни века
ни тьмы ни света ни земли

стучишься зябкою рукою
и понимаешь – не откроют
исчезли вымерли ушли

ты смотришь из остатка марта
в окно и в сумраке инфаркта
твердишь а вдруг не просмотри

свое спасенье – человека
но – улица фонарь аптека
заканчиваются внутри
эпизод III

человек завернутый в оболочку
хриплого вздоха больную почку
взгляда под минус восемь когда
все вокруг – лабуда
кроме любви приходящей ночью
в сон такой настоящий точно
жизнь соразмерная всем мечтам
явью осталась там
а не здесь где кресло и телевизор
хриплый кашель чувство что дует снизу
и в глазах туманная эта взвесь
от того что любовь – не здесь
человек завернутый в оболочку
засыпает так словно ставит точку
каждый раз на жизни застывшей вне
улыбается он во сне

 
САХАРА

разлилась в пустыне синяя тьма окрест
и молчит в бархане где ветер стирает след
перевернутый мой биплан малый южный крест
через час рассвет

через час загорится небо просохнет лоб
онемеет нёбо станет белым-бело
у меня по рукам тепло по ногам озноб
по глазам – светло

отзовутся звонками красные позвонки
засвистит и войдет огонь как стрела в висок
и восстанут из боли сфинксы да их стрелки
будет жечь песок

а пока золотая сахара шепчи сквозь пыль
колыбельную песню покуда еще не дно
потому что живое сердце на сотни миль
у тебя одно

обними его ветром согрей синеву и лед
обними горизонтом песчаным холмом укрой
и когда горячая буря во мне взойдет
стану я тобой

 
ОСЕНЬ ЛУИ ЛЕПРЕНСА

так процарапан в жизнь черно-белый свет –
будущий кохинор в миллион карат
время за объективом – ловить момент
глухонемую эру тому назад

время за объективом – волшебный лес
плоских фигур новейший палеолит
где вдохновенный гений луи лепренс
сад раундхэй увидит и оживит

осень врастает в кадры и ловит птиц
реки текут и стынут в глазах людей
остановись октябрь забежавший в лидс
запечатлеть прохожих и лошадей

остановись октябрь подожди чуть-чуть
этих мгновений мало войдет в века
там где судьбы грядет тупиковый путь
и кинопленка ветхая коротка

жизни и славы меньше – чем быть зиме
новых не отмотаешь не повторишь
время уже за кадром луи эме
поезд уже ушел навсегда в париж

 

* * *

в шумный город прорастает вечер
мнется день как серый пластилин
с постера подмигивает черчилль
невесомой юбке мерилин

буйство песен ветреных и летних
облетит как с белых яблонь цвет
приходи в тоску тридцатилетних
где ты будешь сам себе привет

скрещивая пальцы на удачу
буднями осенними влеком
ты не пожалеешь не заплачешь
разучившись шляться босиком

отболев покатится за тридцать
жизнь моя (иль ты приснилась мне)
где ты будешь – сам себе вещица –
о любви гадать на потебне

кофе пить замешанный на густо –
синем дыме стихотворных строк
там где черчилль – головой на вудсток
и окно выходит на восток

 
* * *

двадцать один ноль ноль
уличный свет текуч
пятница и гудёж
возле метро галдёж
таня идет домой
офис закрыт на ключ
таня идет домой
в шумный ныряя дождь

дома никто не жив
дома никто не мёртв
дома никто не спит
и никого не ждёт
только зелёный чай
пицца и рейнольдс бёрт
парочка маргарит
мелкий в стакане лёд

таня себе верна
только своя волна
только себе война
мистер и миссис смит
только себе видна
только себе одна
таня идет домой
кажется что летит

 
* * *

окунувшись в хмурое ненастье
в мелкую предутреннюю взвесь
осень замигает и погаснет
в электронном поле GPS
пронесется черная машина
за туманом фарами горя
распрямится сжатая пружина
снежного глухого декабря
там где время хрупкое ломаясь
от земной отцепится коры
чтобы снова течь не изменяясь
до такой же будущей поры
где зима врывается без стука
и опять высчитывают дни
призрачные летчики фейсбука
вечные зеленые огни

 
* * *

прерывисто долго и гулко
за окнами ноет борей
а я выхожу на прогулку
с веселой собакой своей

под темные лампочки лифта
который давно не новье
вхожу персонажем из свифта
огромной хозяйкой ее

и следом — тоскою примяты
обвиты туманной тесьмой —
мужчина из двести девятой
и дама из двести восьмой

есть время слова не посеяв
разглядывать стен декупаж
в тяжелом молчанье осеннем
мы едем на первый этаж

в скрипучем своем полумраке
задумчиво падаем вниз
и радостно только собаке
что все мы вот здесь собрались

 
* * *

дождевой вечерней пылью заметает свежий след
в электричке тусклый свет в рюкзаке звезда севильи

за окном туман и морось лакримоза в плей-листе
осень тащится в хвосте но не сбрасывает скорость

и равны печалью светлой в дождевом своем родстве
все бессонные в москве и неспящие в сиэтле

 
* * *

над аллеями дым горьковатый и едкий
за деревьями в небе плывут этажи
обескровленный лист отмирает от ветки
но с последнею силой
цепляясь дрожит

угасают цветы завернувшись в бутоны
чтоб сберечь в сердцевине немного тепла
и кусты у дороги в молчании тонут
сберегая от ветра
сухие тела

нет печальнее смерти что краски разбудит
под завесу осенней тоски осевой
так когда умирают красивые люди
видеть их угасанье
страшнее всего

 
* * *

в кафетерии пахнет цукатным хлебом запах кофе тонок как органза
я сажусь под плакатом наоми кемпбелл переждать покуда шумит гроза

вызревающий вечер обметан синью а напротив у стойки где ярок свет
золотистая девушка в джинсах скинни улыбается парню в бейсболке ред

за окном в отдаленьи звенит столица разбиваются капли искрят вразлет
и горчит в стакане моем корица а у них в бокалах темнеет лед

но когда отгремят в водостоках реки время выйдет за мною в дверной проем
где мерцает воздух как платье бейкер а они останутся здесь вдвоем