Поэты поздравляют Ефима Бершина

Журнал «Гостиная» поздравляет Ефима Бершина – поэта, прозаика и журналиста, редактора отдела поэзии – с днём рождения и желает здоровья, долголетия человеческого и творческого и высокого настроя. Предлагаем высказывания друзей-поэтов о творчестве Ефима Бершина.

 

* * * *

Ефим Бершин. Его фамилия созвучна двум ключевым словам, с которых начинается Ветхий Завет,  – «берешит» (начало) и «бара» (глагол, относящийся ко всему творению). “Берешит бара Элохим” – “в начале Бог сотворил…” В отличие от первозданной вселенной Элохима, вселенная Ефима Бершина балансирует на грани катаклизма. Это апокалиптическое мироузнавание, диктующее вулканический пульс стиха, проходит через всю поэзию Бершина. Его человек – не из глины и праха, а из лавы, проглядывающей сквозь моря, и пепла, пробивающегося сквозь пески. Это человек подземных пульсаций, осколок историй. Его пишет Пророк, и это, а не скитания и терзания человеческие, определяет мощный вольтаж стихов Ефима Бершина. Голос его лирического героя – голос Пророка – возвышается над его лирическим «я», иногда тоскующим, иногда опечаленным мирскими неурядицами. И это доселе невиданное разделение лирического «я» и лирического голоса усиливает апокалиптический эффект, смещая акценты с мирского на сакральное.

 

Расщеплён, как адамова плоть,

как единый язык в Вавилоне,

этот мир.

И как пробковый плот,

я отпущен в свободный полёт

с неушедшего от погони

корабля.

 

И над водами мчась,

уподобившись снегу и граду,

понимаю, что я в этот час –

часть ковчега,

воздушная часть,

не приставшая к Арарату.

 

Я  смотрю с опустевших небес,

как, цепляясь за землю, за племя,

за огонь перезрелых невест,

за межи,

за отравленный лес,

за ненужное, жалкое время,

 

за случайность кукушечьих лет,

ослепленно, как ратник во гневе,

вы бредёте по пояс в золе.

Я – один.

Ваши корни – в земле.

А мои – в небе.

 

(из поэмы «Монолог осколка»)

                                                                    Вера ЗУБАРЕВА

 

 

* * * *

 

У Ефима абсолютный слух. Он мгновенно – почти на уровне физиологии – откликается на людей и события самых разных тональностей и регистров. Подвижный как подросток, он – лирик, прозаик, философ, журналист – везде собственной персоной, с  верблюжьим профилем, пылающими  глазами, нервный, заводной, а внутри – камертон. Не сфальшивишь… Его поэтический голос  чист, хорошо узнаваем и держит свою высоту. 

 

                                                                    Галина КЛИМОВА

 

* * * *

 

Ефим Бершин – поэт библейской традиции. «Во мне печаль, которой царь Давид /По-царски одарил тысячелетья», – эти ахматовские строки всегда вспоминаются мне, когда я читаю Бершина. Сегодня общепризнанна версия, что многие тексты Пятикнижия несут в себе отголоски не дошедших до нас поэм. В безусловно поэтическую форму облечены псалмы и часть книг пророков. И Славянская Псалтирь тоже переложена на русский язык стихами. Напряженный ритм, открытая эмоция и полная смысловая концентрация – вот главные приметы поэтики Бершина. Мы никогда не услышим, как пел царь Давид. Когда свои стихи поет Бершин, мне всегда тревожно за него, больно за падший мир и радостно оттого, что поэтическое слово продолжает живить и действовать – пусть и на самом малом участке этого мира. Воистину «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам

Твоим» (Пс. 118:67,71).

 

                                                                            Марина КУДИМОВА

 

 

* * * *

 

Бершин – поэт суровый! Поэт трагической ноты. У него не отыщешь стихов-безделушек. Боли в окружающем мире столько, что нужно испытывать душу на крепость, чтобы писать такие стихи, – у него на это сил хватает. Его гражданская позиция исключает недомолвки, но –  как мне однажды довелось писать о нём – Бершин выступает не на стороне политиков и политиканов, а на стороне человека, которому сопереживает, которого берёт под защиту своего поэтического слова. Что мы творим? Не отвернулся ли Бог от нас? Об этом с непреходящей болью задумывается поэт, называющий себя «поводырём дождя», «поводырём воды небесной». Отсюда и трагическое мироощущение:

 

Ночь глуха.

Ни ангела, ни вора.

Никого. Из почерневших туч

Хлещет дождь.

Не вышло разговора.

Видно, небо заперто на ключ.

 

Бершин – настоящий!

 

С юбилеем тебя, Ефим! Здоровья и многих новых нечаянных и трудных творческих удач!

 

                                                                      Даниил ЧКОНИЯ

 

 

Журнал «Гостиная» поздравляет Ефима Бершина – поэта, прозаика и журналиста, редактора отдела поэзии – с днём рождения и желает здоровья, долголетия человеческого и творческого и высокого настроя. Предлагаем высказывания друзей-поэтов о творчестве Ефима Бершина.

 

* * * *

Ефим Бершин. Его фамилия созвучна двум ключевым словам, с которых начинается Ветхий Завет,  – «берешит» (начало) и «бара» (глагол, относящийся ко всему творению). “Берешит бара Элохим” – “в начале Бог сотворил…” В отличие от первозданной вселенной Элохима, вселенная Ефима Бершина балансирует на грани катаклизма. Это апокалиптическое мироузнавание, диктующее вулканический пульс стиха, проходит через всю поэзию Бершина. Его человек – не из глины и праха, а из лавы, проглядывающей сквозь моря, и пепла, пробивающегося сквозь пески. Это человек подземных пульсаций, осколок историй. Его пишет Пророк, и это, а не скитания и терзания человеческие, определяет мощный вольтаж стихов Ефима Бершина. Голос его лирического героя – голос Пророка – возвышается над его лирическим «я», иногда тоскующим, иногда опечаленным мирскими неурядицами. И это доселе невиданное разделение лирического «я» и лирического голоса усиливает апокалиптический эффект, смещая акценты с мирского на сакральное.

 

Расщеплён, как адамова плоть,

как единый язык в Вавилоне,

этот мир.

И как пробковый плот,

я отпущен в свободный полёт

с неушедшего от погони

корабля.

 

И над водами мчась,

уподобившись снегу и граду,

понимаю, что я в этот час –

часть ковчега,

воздушная часть,

не приставшая к Арарату.

 

Я  смотрю с опустевших небес,

как, цепляясь за землю, за племя,

за огонь перезрелых невест,

за межи,

за отравленный лес,

за ненужное, жалкое время,

 

за случайность кукушечьих лет,

ослепленно, как ратник во гневе,

вы бредёте по пояс в золе.

Я – один.

Ваши корни – в земле.

А мои – в небе.

 

(из поэмы «Монолог осколка»)

                                                                    Вера ЗУБАРЕВА

 

 

* * * *

 

У Ефима абсолютный слух. Он мгновенно – почти на уровне физиологии – откликается на людей и события самых разных тональностей и регистров. Подвижный как подросток, он – лирик, прозаик, философ, журналист – везде собственной персоной, с  верблюжьим профилем, пылающими  глазами, нервный, заводной, а внутри – камертон. Не сфальшивишь… Его поэтический голос  чист, хорошо узнаваем и держит свою высоту. 

 

                                                                    Галина КЛИМОВА

 

* * * *

 

Ефим Бершин – поэт библейской традиции. «Во мне печаль, которой царь Давид /По-царски одарил тысячелетья», – эти ахматовские строки всегда вспоминаются мне, когда я читаю Бершина. Сегодня общепризнанна версия, что многие тексты Пятикнижия несут в себе отголоски не дошедших до нас поэм. В безусловно поэтическую форму облечены псалмы и часть книг пророков. И Славянская Псалтирь тоже переложена на русский язык стихами. Напряженный ритм, открытая эмоция и полная смысловая концентрация – вот главные приметы поэтики Бершина. Мы никогда не услышим, как пел царь Давид. Когда свои стихи поет Бершин, мне всегда тревожно за него, больно за падший мир и радостно оттого, что поэтическое слово продолжает живить и действовать – пусть и на самом малом участке этого мира. Воистину «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам

Твоим» (Пс. 118:67,71).

 

                                                                            Марина КУДИМОВА

 

 

* * * *

 

Бершин – поэт суровый! Поэт трагической ноты. У него не отыщешь стихов-безделушек. Боли в окружающем мире столько, что нужно испытывать душу на крепость, чтобы писать такие стихи, – у него на это сил хватает. Его гражданская позиция исключает недомолвки, но –  как мне однажды довелось писать о нём – Бершин выступает не на стороне политиков и политиканов, а на стороне человека, которому сопереживает, которого берёт под защиту своего поэтического слова. Что мы творим? Не отвернулся ли Бог от нас? Об этом с непреходящей болью задумывается поэт, называющий себя «поводырём дождя», «поводырём воды небесной». Отсюда и трагическое мироощущение:

 

Ночь глуха.

Ни ангела, ни вора.

Никого. Из почерневших туч

Хлещет дождь.

Не вышло разговора.

Видно, небо заперто на ключ.

 

Бершин – настоящий!

 

С юбилеем тебя, Ефим! Здоровья и многих новых нечаянных и трудных творческих удач!

 

                                                                      Даниил ЧКОНИЯ