RSS RSS

Борис КУТЕНКОВ: «Ситуация в литературном процессе рождает злой азарт сопротивления». Интервью ведёт Вера Зубарева

Борис КУТЕНКОВДеятельность Бориса Кутенкова поражает не только разнообразием – но и качеством работы. Три раздела электронной «Лиterraтуры» и ежемесячный дискуссионный проект «Полёт разборов», литературные чтения «Они ушли. Они остались» и соответствующая антология (помещённая на сайте «Гостиной»), обзорные рубрики в «Homo Legens» и на «Год Литературы.ру». И, конечно же, стихи, имеющие обыкновение возвращаться после продолжительного отсутствия… «Борис Кутенков настолько активен, что писать о его стихах почти неприлично», – констатирует Наталия Черных. Мнения других колеблются в диапазоне от «Кутенкова много даже когда его мало» до «подвижник литпроцесса». Но сам он, по собственным признаниям, считает различные виды литературной активности производными от поэзии, которая обретает таким образом неуловимые перевоплощения, а себя – её проводником. О первом культуртрегерском неуспехе, «интровертном присутствии» в литпроцессе и о том, на какие литературные мероприятия пойти в сегодняшней Москве и на какие литсайты – в сегодняшнем Интернете, с Борисом Кутенковым побеседовала Вера Зубарева.

 

Борис, вы активно участвуете в литературном процессе, и ваша деятельность не ограничивается только редакторскими обязанностями…

– Редакторство – не обязанность, а работа на честном слове и «священное безумие». В наше далёкое от литературоцентризма время материальная оплата за такую деятельность слишком мизерна, чтобы можно было принимать иные обязательства, нежели профессиональная честность… В случае же моих проектов – «Полёт разборов», «Они ушли. Они остались», рубрики «Лиterraтуры», – эта оплата исчисляется чувством осмысленности и душевного успокоения от хорошо отредактированного текста или инициированного тобой удачного выступления. Вот только что отрецензировал «Упражнения в бытии», прекрасный сборник околодневниковой психологической прозы Ольги Балла, которая замечает, что именно «редактирование текстов приводит душу в порядок, будучи одной из важнейших форм внутренней дисциплины». Назвал бы и другие виды «вознаграждения» за свою деятельность. Радость по выходе концептуально стройного журнального номера. Ни на что не похожий кайф от пересечения непересекаемых, казалось бы, линий литпроцесса, от встречи талантливого поэта с умным критиком, проанализировавшим его творчество. Или – осознание того, насколько важна трансляция стихов тех, кто уже ушёл – и имеет куда больше шансов «общей не уйти судьбы»… Скажете, мало?.. Для неконвертируемой валюты в виде той самой «внутренней дисциплины» и понимания большого смысла – предостаточно. Зарабатывать на жизнь (тут, наверное, нужно уточнить, что внешнюю) приходится другими вещами, в последнее время чаще – репетиторством. Меценаты не спешат на помощь, а ясность, насколько подлинный (неангажированный) литературный труд и его оплата разведены в пространстве, приходит с эмпирическим пониманием, какие именно предложения «востребованы» в материальном смысле…

 

В какой-то момент ты сталкиваешься с жёсткой внутренней дилеммой. Становится ясно, что не состоится очередная серия критического проекта, если сейчас ты не проведёшь бессонную ночь за организаторской суетой; не выйдет номер журнала, если не посвятишь этому несколько ночей, занятых правками, письмами авторам, отслеживанием интересных книг. И ты ведом внутренним долгом, ощущая «делать» и «получать достойную оплату» двумя частями оксюморонной конструкции. В итоге модификация целей превращается в жёсткий этический выбор между «делать» и «не делать». Ты можешь в это время выполнить нудную копирайтерскую работу и заработать пару тысяч, но в итоге откладываешь то, что «для денег», – и действуешь в той плоскости, где ты незаменим. Ну а копирайтерский текст пишешь утром, днём бежишь на уроки…

 

В своей краткой автобиографии вы определяете себя как литературтрегер. Когда появилось желание этим заниматься и почему?

 

– Появилось в возрасте 11 лет на лужайке маленького города Лакинска Владимирской области, когда загорелся идеей устроить вечером «пир на весь мир» для соседских детей за интеллектуальными играми и чтением стихов. Как и сейчас, проект не имел финансовой базы: удалось «развести» маму и бабушку на сладкие подушечки с молоком и утащить из дома плед. В назначенный час никто не явился: дети увлеклись футболом, а неудавшийся организатор сидел в одиночестве на скамейке со сладостями и пледом и горько плакал… Тем не менее, первый литературтрегерский неуспех не помешал организаторскому зуду, и, например, уже на первом курсе института организационные способности удивительным образом сочетались с явной интровертностью. До сих пор не понимаю, как уживаются во мне эти взаимоисключающие черты: одиночество (врождённая грусть – априорное свойство поэта, по замечательному определению Андрея Грицмана) и постоянная воля к созидательности. Возможно, второе как раз следствие первого. Каждый раз это «второе» – мучительная попытка самопреодоления в виде выхода к людям, сознательное выныривание из поэтического состояния, прекрасного, но, увы, малозаметного в социальном аспекте. И постоянно – ввиду критичной оценки своих способностей – кажется, что уступить дорогу другому – более осмысленный жест, нежели любой выход с собственными текстами.

 

А как бы вы определили вектор своих организаторских сомнений?

 

  Организация каждого мероприятия сопровождается ощущением, что одновременно с ним проходит ещё несколько, и лучше бы ты «прибавил» количественного смысла в виде собственного присутствия одному из прочих литвечеров. Но следом приходит чувство продуктивного и в то же время авторитарного самоумаления: твоё интровертное присутствие, неотделимое от «одиночества в толпе», мало что добавит к происходящему вне твоего созидательного сценария. А вот родить что-то истинно твоё, подчиняющееся твоей воле и, значит, прекрасное именно незаменимостью тебя в этом качестве, – небольшая попытка приумножения смысла в бытии.

 

Куда направлен современный литературный процесс? Способствуете ли вы этому направлению или, наоборот, не согласны с ним и формируете что-то в противовес сложившемуся?

 

– Уверен, что каждый в конце концов выбирает между двумя направлениями. Можно ежедневно стонать о негативном положении дел (чему не был чужд и я в начале пути), а можно в один прекрасный момент серьёзно разозлиться, – не столько на литпроцесс, а на своё критиканство, мало что меняющее в сложившейся и достаточно закреплённой иерархии, –  и… Нет, не «пойти войной», но начать донкихотствующе возделывать свой мир букв и имён, типографских корешков антологий и прочих маленьких сокровищ литпроцесса. И тогда твоя «борьба» будет иметь иной, действующий характер: уже не так волнует кем-то брошенная и пошедшая волной по фейсбуку глупость, – гораздо интереснее по-мандельштамовски «перебежать через всю ширину реки, загромождённой подвижными и разноустрёмленными китайскими джонками». Хотя каждый случай чужого безответственного отношения к редакторской работе – конечно, личная боль. Но понимание, что такие случаи становятся всё более частыми, – азарт вчерашних подвижников назавтра оказывается домиком из песка, вчерашние «столпы литпроцесса» на грани умирания, – напротив, рождает злой азарт сопротивления: выкладываться на полную во что бы то ни стало, не предавать внутренние идеалы, заложенные, в том числе, учителями – от Корнея Чуковского и Лидии Гинзбург до преподавателей Литинститута.

 

Между тем, современный литпроцесс вполне разнообразен: в одной Москве ежедневно проходит множество (кто-то говорит, что около 100) литературных мероприятий (пять из них – вменяемые, но и этого более чем достаточно). За оперативной информацией о книжных новинках и событиях есть куда пойти – разношёрстные, но внятно ориентированные «Лиterraтура», «Rara Avis», «Горький», «It Book», «Дискурс», филологические «Теории и практики», умные и тенденциозные «Colta», «Syg.ma», авторские рубрики в «Коммерсанте», на «Медузе»; за подробным и неспешным освещением литпроцесса – в издания «Журнального Зала» или критический и обзорный разделы той же «Лиterraтуры», сочетающей функцию быстрого навигатора и журнальную аналитику. Вот буквально сегодня узнал о скором запуске Юрием Сапрыкиным онлайн-проекта «Полка», посвящённого главным русским книгам… Сам я только что начал вести колонку обзоров литературной периодики на сайте «Год Литературы» – симпатичная и профессиональная площадка под водительством Михаила Визеля. Ниша таких обзоров тоже, можно сказать, вакантная, занятая только Юлией Подлубновой в «Лиterraтуре» и Львом Обориным на «Горьком», не считая, разумеется, новомировских «Библиографических листков» – более подробных и медленных, ибо ежемесячных.

 

Недостаток же (или сущностная особенность) процесса – в несоответствии избыточно насыщенного пространства запросам потребителя, которому в той же Москве вполне хватило бы двух-трёх вечеров. И в сегментации культурного поля, которая позволяет с грустью констатировать, что эти утопические два-три вечера не удовлетворят публику, исповедующую полярные эстетические взгляды. Да и в парадоксальной лени той самой публики, продолжающей утверждать, что «критики нет» или что «нечего читать», при наличии тех самых многочисленных навигаторов. И в самом болезненном лично для меня, наконец, – недостатке критической рефлексии вокруг исчезающих в Лете литературных мероприятий. (Подчеркну сейчас, что не имею в виду жанр коротких заметок об одном событии, публикуемых «Экслибрисом», «Питерbookoм», «Культурной инициативой», малозаметным «Книжным обозрением» – впрочем, я перечислил фактически всё, что есть на этой ниве, – а регулярные попытки осмысления живой литературной жизни). Существование таких разных аналитиков, как Людмила Вязмитинова (чья вышедшая в конце прошлого года книга «Тексты в периодике. 1998-2015» – уникальный образец работы в аналитическом жанре обзора) или поэт, эссеист Наталия Черных, пишущая с субъективных позиций, не может в должной мере заполнить культурный пробел. Ибо и у тех опускаются руки в ситуации информационного переизбытка и не замечающих друг друга локальных секторов. Вот и переходим в то же культуртрегерство, – там хотя бы видишь живую, не гипотетическую аудиторию, и не «провиденциальных», а осязаемых, пусть немногих собеседников (студия «Личный взгляд» Людмилы Вязмитиновой – редкий даже среди московского многообразия пример осмысленного дискуссионного клуба). «Текучка кадров» – отдельный и сложный момент литературной ситуации: сам я на какое-то время ушёл из критики, переключившись на организаторскую работу, но в этом году снова почувствовал желание сказать своё слово – главным образом о критическом нон-фикшн.

 

Поэзию в последнее время анализирую реже: закончив рецензию на стихотворную книжку, испытываю чувство верной интуиции и недостаточной филологической аргументации, отступающей перед соприкосновением с чудом. Но – продолжаю вести книжную полку в «Homo Legens»: с трудом, но нашёл слова для замечательного сборника Марии Марковой «Сердце для соловья» – прорыв в творчестве поэта, стихи, уникальные тонкой разбалансировкой внутри внешней, но обманчивой традиционности – и подлинной глубиной двоемирия.

 

Каков отголосок на то, что вы делаете, в литературной и читательской среде?

 

– Литературная и читательская среда не так уж разведены в пространстве, но зачастую синонимизированы. Когда же наблюдается их позиционная расстановка – это, как ни странно, и есть настоящее приобретение для литературтрегера. Имею в виду, приобретение в виде реципиента не из профессиональной среды, который зашёл на мероприятие или прочитал журнальную подборку – и проникся, начал с этого момента следить за нашей деятельностью, читать современную поэзию… Одному из таких людей я несколько лет назад посоветовал «свести поэзию с ума» – и сейчас не только смеюсь над его цитированием моей фразы, кажущейся мне довольно нелепой, но и радуюсь его невероятному поэтическому взрослению. По его словам, настоящее понимание поэзии пришло к нему после этой фразы; мне кажется странным, что она принадлежала мне, но вспоминаю, как слова, сказанные и забытые кем-то, повлияли на моё творчество. Воздушные пути, совершаемые не только стихами с их интертекстуальной неуловимостью, но и устной речью, и тем более поступками в виде организации литвечеров, вообще удивительны. Тютчевский завет о непредугаданности отзыва остаётся вечно актуальным. Поэтому на все жалобы об отсутствии внимания у культуртрегера есть отличный аргумент – верифицируемая уловимость неуловимых связей.

 

Ну а в остальном – жизнь идёт, и радует присутствием авторов, не только присылающих свои книги в надежде на отзыв, но и стремящихся писать о коллегах. Радостно видеть, как в окружающих не угасает стремление к критическому слову: это феномен, которому до сих пор не нахожу объяснений – и на который не влияет ни малоприбыльность, ни почти нулевая престижность занятия. Поразительно: время не расположено к литературоцентризму – но народ абсолютно литературоцентричен. Иначе – чем объяснить возникновение всё новых литературных проектов?..

 

______________________

 

* * *

 

Ване Маркову


Монастырскую братию не буди:
пусть идёт человек с нечужим огнём –
мимо ордена спящих в его груди,

и в лакуны простреленного «приди»
то, о чём невозможно – и не гуди –
проникает – и бьётся в нём.

Утоли – музыкальным, чтоб не гудел –
рыжий сполох чумную тоску его,
чтобы если память – провал, предел,
то на выжженном – таинство, торжество;
вьётся вслед отходная – и не сдаёт
вымиранья ни пяди – кровит, поёт
эпитафия – вымершая стезя;
артистичен пусть будет его подъёб,
сквозь туман прозрачно, «о чём нельзя».

Темноту выбирающих по плечу,
сто пустот расставляющих по одной –
ноша, нож, тишина за грош –
не буди, тихо-тихо шепни лучу:
пусть поспят в облаченьях «люблю», «хочу»,
пусть настигнет их утренний, подрывной
дымный свет «не твоё», «не трожь».

Завтра будет обочинный таять лёд,
выпадать из сознанья проклятый год,
удивляться спонтанный гость:
вот какая ты, родина, брешь, душа,
и спешит за музыкой рубежа,
и проходит её насквозь.

 

* * *

 

час говори с проходящим по кромке, ацтек,
сердцем, и впрыгни обратно – в зародыш тугой,
в поздний троллейбус, и – к небу, которое – снег;
поездом, к праздничной ране, которая – сбой.

дальше от часа разрушенных первоначал, –
время стозевно подкралось и клацает, ам,
тех гробового исхода, кто люльку качал, –
не удержать – безвозвратно трещащих по швам,

лгущих, и рвущих, и бредящих в сне родовом;
плачь по оставленным гнёздам в недальнем дыму,
пусть же приходят слова в облаченье другом –
с видом на лес вологодский, сороку, тюрьму,

снова в сиянье срываясь, в просветы пустот;
вырвать у тьмы, перейдя на родительский крик,
зреньем слепым ощутить, и почувствовать: тот –
мал осязаемо, неудержимо велик.

едущий в санках, просящий бесслёзное пить,
после, зарвавшись, желающий классикой быть, –
не столбовою дворянкой – бездомным «прости»,
смертью, на треть протрещавшей к ночным тридцати

 

* * *

 

Людмиле Ивановой

I.

он стучит за стеной, словно думают нынче о нём,
он устало грозит – мол, своей темноты не сдаём, –
подступившим просветам, крупитчатой брешущей пыли;
собирает багаж, убегает, залитый лучом,
и за ним ускользают «о чём», «ни при чём»,
в переливах глагольных – «ругали», «кормили», «любили».

снова вёдра пустые – зеркальным осколкам в пандан:
«не боимся примет», – и в отчаянье рвёт чемодан;
остаётся на кухне портрет – не вертаюсь, манкую;
в дориановом облаке меркнут «му-му» и «шу-шу»,
поднимается пыль, обнимает арктический шум
горбуна, огольца, окаймлённую тень дорогую.

…пробираемся долго. давай, расчищай, не тяни.
здесь шестнадцатый всюду, а наша – налево, в тени.
прах в обнимку ко праху –
твоей пантомимы, быть может,
персонаж-недоделка, дорожный санскрит,
тлеет светом бумажным, потом догорит,
догорит и тебя не встревожит.

II.

прости мне, прости мне, – и музыка бдит по пятам, –
померкший содом, золотую гоморру в дыму,
что песня ютится по северным съёмным углам,
но близко к тебе – налетает, так сразу всему –

кромешный звездец, отлетающий маленький принц;
ещё не конец – домолчим над свечною строкой,
а мать, как тогда, оглашённа, и падают ниц
слова покаянья, завёрнуты в узел тугой.

проснуться, проснуться – на кольском твоём берегу.
а лук не по-кельтски зелёный – не вешай лапшу
в спонтанном пиру мурманчанам.
что дальше могу?..
на дальний тебя посажу и рукой помашу.

а если взаправду – и кельты, и лепет, и прах,
и всё отбирающий бог, и невянущий лук, –
к чему мне – разбитый очаг, и зима второпях,
отец, отдалившийся за день в отъездных лучах,
и стук из-под крана, похожий на что-то вокруг,
на что-то другое вокруг?..

III.

поседел конвой
лепет наг и туг
к свету кинулись е…ня

видишь мама твой
нерождённый внук
умирающий от меня

видишь по плечу
голос и ответ
укоризны твоей земной
а чего хочу
за лучом вослед
пробираться печной золой

где огни зажгли
там запаян слух
чаша боже в твоих пирах

бандероль в пыли
за ограду пролезший дух

упакованный альманах

 

 

* * *

 

Так холм, отбирающий слух у цветка,
коснётся легко и полого,
и близко к лицу прибирает рука
певца, сироты или бога;
гневливо метёт за версту от беды
по комнате звучной и тленной;
мне больно, мне кажется, я – это ты,
твой бред родовой неизменный;
ты – речь беспредметная, та, что слова,
я – дар пустоты бестелесной,
ключи отдающая песня жива,
родившая музыку бездна;
а ты, что наотмашь поёшь и болишь,
готовишь небывшего брата, –
пусть будешь спасенье, софийская тишь,
не помнишь – и помнить не надо;
а тот, застилаемый зреньем ручным,
в остатках сметённого грима, –
пускай плодоносит, как ветер и дым,
и вынесет, что выносимо.

 

 

 

 

 

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Борис Кутенков

Поэт, литературный критик, редактор, культуртрегер. Родился и живёт в Москве. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького в 2011 г., учился в аспирантуре. Автор трёх стихотворных сборников. Стихи публиковались в журналах «Волга», «Урал», «Интерпоэзия», «Homo Legens» и мн.др., рецензии и критические статьи – в журналах «Новый мир», «Знамя», «Интерпоэзия», «Октябрь», «Урал», «Вопросы литературы», в «Независимой газете», III томе антологии «Современная уральская поэзия» и мн. др. Стихи вошли в лонг-лист «Илья-премии» (2009 г.), лонг-лист премии «Дебют» (2012, 2014), лонг-лист премии «Белла» (2015), критика – в шорт-лист Волошинского конкурса (2011). Член редакционного совета портала «Сетевая Словесность». Редактор отдела критики и публицистики журнала «Лиterraтура». Ведущий рубрики «Книжная полка» в журнале «Homo Legens». Автор идеи и организатор Литературных чтений «Они ушли. Они остались», посвящённых поэтам, ушедшим из жизни на рубеже XX – XXI вв.

One Response to “Борис КУТЕНКОВ: «Ситуация в литературном процессе рождает злой азарт сопротивления». Интервью ведёт Вера Зубарева”

  1. avatar Вера Борисовна says:

    Восхищение, Почтение, Уважение — позвольте выразить. – Вера Борисовна

Оставьте комментарий