С марта веду страничку в фейсбуке, своеобразный дневник событий, встреч, выставок, книг. Вокруг этих записей разворачивается разговор, форум. Думаю, в какой-то мере они рассказывают о том, что происходит в культурной жизни Одессы.

 

28 июля

 

Как жаль, что вчера ночью вас не было с нами в Парке Шевченко, в Зеленом театре, где под затмение Луны Одесские поэты и прозаики читали свои новые рассказы и стихи. Тихо в это время над морем. Гулко звучат голоса, заполняя пространство. И главное были внимательные слушатели
Мне приятно было представлять студийцев “Зеленой лампы”, входящих, вошедших в литературу Повторяю их имена. Мне хотелось бы, чтоб их запоминали. Стихи читали Анна Малицкая, Слава Китик,Анна Стреминская, Майя Димерли,Влада Ильинская и Екатерина Чудненко. А прозу – Ира Фингерова,Яна Желток, Алексей Гладков, Елена Андрейчикова, Анна Михалевская, Анна Крстенко и Витя Бревис. Никого не смутило, что авторов 13. Налротив, в этом увидели залог успеха.

Меня спрашивали, какие книги искать на ярмарке. Не забудьте этих авторов, но могу уже поделиться результатами работы жюри ХХ11 Международного фестиваля “Зеленая волна”. Топ книгами фестиваля названы( в двух разных конкурсах) “Одесский Декамерон” Георгия Голубенко и изданную на трех языках, японском, украинском и русском книгу Нацумэ Сосэки “Десять ночей грез”( переводчики Майя Димерли и Анна Костенко). Лучшим прозаическим произведением – книга Сергея Рядченко “Безумцы”, лучшим поэтическим – книгу Анны Стреминской “Мария и Марфа”. В номинации “Одессика” награжден сборник рассказов Александра Бирштейна. За нестандартное решение отмечен роман-буриме “Не судите черных овец” авторов “Зеленой лампы”…

А вообще-то хороших книг много. Глаза разбегаются. Серия романов Дэна Брауна, собрание сочинений Агаты Кристи, отдельные книги Сорокина и Пелевина, том лекций о литературе Дмитрия Быкова. Как кто, я уже перестал читать Сорокиеа и Пелевина. Повторяющиеся приемы. Но для тех, кто вообще не читал, – советую познакомиться. Как и с лекциями Быкова. Иногда они завиральны, но побуждают думать, самим искать ответы. Они нестандартны.

Том пьес и том стихов нашей землячки Анны Яблонской, погибшей при теракте, но успевшей написать пьесы, которые только сейчас осмыслены, вошли в репертуар театров Украины и России.

Книг много. Особенно для детей. Цены кусаются.

Из событий вчерашнего дня, в которых принимал участие назову презентацию “Одесского Декамерона” Георгия Голубенко, которую великолепно провела Наталья Хохлова-Покровская, и творческий вечер Елены Андрейчиковой в Терминале 42. И там, и там были слушатели. Их было много. И это подсказывает, что не все потеряно, что интерес к книге не угас.

Среди книг, пользующихся на “Зеленой волне” повышенным спросом , тома сочинений Михаила Жванецкого. Поинтересовался у продавцов – есть ли его книги на английском.Оказывается – нет и не было. Вернусь к вечернему разговору с Михаил Михайловичем 26 июля, после открытия фестиваля. Я рассказывал, что в постах пытаюсь возвращаться к Владимиру Высоцкому, Иосифу Бродскому. И тут тему подхватывает Миша.

– А ты знаешь, что Володя с Мариной как-то приехали ко мне на Комсомольскую, 133. Поднялись по нашей дворовой деревянной лестнице. Хорошо посидели. А в один из дней пошли на мой концерт, кажется, на завод “Продмаш”. Что творилось в зале, когда пришел Высоцкий.. Как давать в такой ситуации концерт, но тут встал Высоцкий и во всю силу своего голоса: “Я пришел послушать Жванецкого. Не будем мешать проводить концерт”. И зал затих.

А про переводы на английский. У меня есть миниатюра, где я рассказываю, как мой юмор не понимают американские редактора. Как видно вина не столько редакторов, сколько переводчиков. Был случай, когда в компании, где половина друзей не понимала по-русски, меня попросили прочесть” раков”. Переводчиком вызвался быть Иосиф Бродский. Это был импровиз, синхронный перевод. Но все смеялись. Смеялась дочь великого Росселини, значит, юмор переводим, важно, кто берется за перевод… Многие темы возникали в разговоре. Буду иногда к ним возвращаться.

Но приходится завершать эти заметки трагическим сообщением. Только что прочитал в ленте, что от сердечного приступа умер Вадимир Войнович, автор бессмертного, “Чонкина”.

Он бывал в Одессе, мы знакомы, я брал у него интервью. Пройдет несколько дней, обязательно напишу об этом ярком, талантливом человеке.
А “Зеленая волна” продолжается. Сегодня и завтра в парке Шевченко праздник книги. Думаю, если поискать, то можно найти и книги Владимира Войновича…

 

 

4 августа

         

Сегодня в Израиле отмечают День памяти Владимира Жаботинского. Думаю, что и Одесса должна отмечать этот день – не только потому, что в 1880 году он родился в Одессе, но потому, что написал , думаю, лучший роман о нашем городе – “Пятеро”.
У этого человека были разнообразнейшие таланты. Корней Чуковский, который вместе с ним учился в гимназии, сравнивал его с Моцартом. Блестящий фельетонист, замечательный переводчик. До сих пор “Ворон” Эдгара По никто лучше не перевел, Как и поэмы Бялика.

И неожиданный для многих, но естественный для Жаботинского, уход в борьбу.
В 1903 году, предвидя еврейский погром, он создает отряды самообороны. Но погром случился в Кишиневе. Жуткий, кровавый.. И 1903 год стал для Жаботинского началом новой жизни – политической.,
За что ратовали в это время сионисты? За предоставление евреям равных прав, за ассимиляцию.

С какой идеей пришел Жаботинский? Он стал идеологом борьбы за создание государства евреев в тогдашней Палестине.  Его проклинали сионисты, его ненавидели социалисты, а он шел к своей цели. Расколол Всемирный еврейский конгресс, создав свою партию, Добился создания Еврейского легиона, принявшего участие, на стороне Антанты, в Первой мировой войне. На чем настаивал Жаботинский?

“Извлечь еврея из гетто, а гетто изгнать из еврея…”

“Государство должно служит гражданину, а не наоборот. Демократия – это свобода. Там, где не обеспечивается свобода личности, нет демократии…”

Он предвидел будущее. И тогда, когда в тридцатых, выступая в Польше, предупреждал, что грядет катастрофа и предлагал не медля ,уезжать в Палестину , и когда в 1935 году писал завещание:

“Я хочу быть похоронен там, где меня настигнет смерть.Мои останки будут перевезены в Эрц-Исраэль только по приказу руководства будущего еврейского государства”.

Какого государства? о чем он?

А ведь все так и произошло. Жаботинский умер от разрыва сердца 4 августа 1940 года в Нью Йорке.

В 1964 году по решению правительства Израиля прах Жаботинского был перевезен в Иерусалим и похоронен на горе Герцеля.

И все же для меня Жаботинский прежде всего замечательный русский писатель. Автор романов “Самсон Назарей” и “Пятеро”, пьес, стихов. И я рад, что осуществил первое издание романа “Пятеро” в Украине, в Одессе, а затем и в Москве.

Когда-то в середине шестидесятых я прочел “Пятеро” в коллекции книг Олега Константиновича Добролюбского. Он попросил читать у них дома, книгу опасно выносить за его пределы. Я влюбился в этот парижский томик, вышедший в 1936 году.
Удивительная история. Человек в гуще борьбы, пишущий ежедневно статьи и фельетоны на иврите и идиш, вдруг по ночам, отвлекаясь от дела жизни , пишет ностальгический роман об Одессе. Он, конечно, понимал, что никогда больше не увидит свой город. И это было как бы виртуальной встречей – прощанием.

Процитирую пару строк:

“Вероятно, уж никогда не видать мне Одессы. Жаль, я ее люблю. К России был равнодушен даже в молодости: помню, всегда нервничал от радости, уезжая за границу, и возвращался нехотя. Но Одесса – другое дело: подъезжая к Раздельной, я уже начинал ликующе волноваться”.

Ликующе волноваться… Такая же формула есть у Бабеля. Оказывается, они были знакомы. Встречались в Париже. Мы узнали об этом, когда было опубликовано следственное дело Бабеля. Одно из обвинений – встреча в Париже с Жаботинским. Беседовали час. Кто знает, может в архиве Жаботинского, а он огромный, найдутся записи об этой беседе.

Лишь с началом перестройки имя Жаботинского начало возвращаться в родной город, где в доме Харлампа, на Базарной улице он родился в 1880 году.
Всемирный клуб одесситов начал свою издательскую работу. Я бросился к Добролюбским в поиске романа “Пятеро”. Не смогли найти. И тут на помощь пришел поэт, журналист Виталий Амурский, собиратель книг русской эмиграции, многие годы, живущий в Париже. В букинистических магазинах он нашел мне этот роман. с иллюстрациями одесского художника МАДа.  Дальше все складывалось удачно. Меценатом издания стал предприниматель, влюбленный в историю нашего города Геннадий Мартов. Я написал предисловие, ряд статей Александр Розенбойм, Елена Каракина, Ольга Канунникова, Елена Свенцицкая. Коллажи выполнила художник Юлия Петрусявичуте. И летом 2000 года издательство “Друк” выпустило этот роман.

Через год журнал “Новая Юность” в 2 номерах.

Еще через два года “Независимая газета” повторила наше издание в Москве.

Можно сказать возвращение Жаботинского состоялось.

“Может быть, вправду, смешной был город, может быть, оттого смешной, что сам так охотно смеялся…”

Мог бы цитировать и цитировать… Но эту книгу нужно прочесть – от начала и до последней строки. В ней много боли. И о распаде семьи, и о распаде города. Но роман светлый, дающий надежду.

Есть много замечательных книг об Одессе. Эта из лучших.

Сегодня в нашем городе можно пройти по улице Жаботинского, постоять у мемориальной доски, но лучше почитать его книги. К счастью, они есть в библиотеках.
Сын Жаботинского был депутатом израильского кнессета первого созыва. Его внук военный летчик приезжал в Одессу. Мне кажется, что в Израиле нет города без улицы Жаботинского. Так что когда услышите, что государство Израиль родилось в Одессе, помните, это не одесское преувеличение. Мы даже знаем адрес – улица Базарная, дом Харлампа.

 

 

8 августа

   

Получил на завтра, на 9 августа, приглашение в литмузей на выставку, посвященную Александру Федорову.

Бывают странные сближения,– повторял Пушкин. – Месяца три тому замечательный прозаик Вадим Ярмолинец, живущий в Нью Йорке, написал мне, что пишет книгу о забытом писателе Александре Федорове. Результатом переписки стало то, что в номере альманаха ко дню рождению Одессы, он выйдет ко 2 сентября, мы публикуем главу книги Ярмолинца – “Любовный круг Александра Федорова”.

Боюсь, что среди моих читателей немногие знают это имя и уж совсем мало кто читал его произведения. А человек интереснейший, да и литератор не из последних, но эмигрировал, ушел в тень, исчез… А в 1911-1913 годах в Петербурге вышло его 7 томное собрание сочинений. А он продолжал и продолжал писать…

До сих пор в нашем городе можно услышать – дача Федорова, хоть это уже давным давно не дача, а владение Союза писателей Украины. До сих пор , говоря о Бунине, Катаеве, вспоминают литературоведы Федорова

Александр Митрофанович Федоров родился 18 июля 1868 (спасибо Гале Тульчинской, что заметила опечатку, менявшую смысл на сто лет) года в средней полосе России. Вначале актер, затем журналист и лишь чуть выбившись в люди, стал профессиональным литератором. Писал стихи, рассказы, пьесы, переводил зарубежных поэтов.

С 1896 года молодой, но уже модный литератор поселился в Одессе. С женой, в прошлом актрисой Лидией Карловной. Здесь рождается его сын Виктор, художник, чья трагическая судьба станет одной из тем книги Катаева “Уже написан Вертер”
Очень важно и то, что Александр Митрофанович Федоров был гостеприимным хозяином. Кто только не был на его даче? Куприн, Бунин, Корней Чуковский, Владимир Жаботинский, Катаев, Нилус, а впрочем, все одесские художники южно-русской школы.

Катаев приносил Федорову тетрадки первых своих стихов, Федоров знакомил Бунина с Куприным, молодого переводчика Жаботинского Александр Митрофанович рекомендует издателям…

Пожалуй лучшие романы Федорова посвящены одесским художникам. Это и “Природа”, и “Его глаза” Думаю и сегодня, если их переиздать, они были бы с интересом прочитаны. Федоров и сам писал этюды, картины, о художниках знал не понаслышке.
В моем собрании русской поэзии есть томик стихов Федорова “Сонеты”, изданный в Петербурге в 1907 году с дарственной надписью одесскому художнику и искусствоведу Николаю Ивановичу Скроцкому.

Как настоящий поэт, Федоров был человек влюбчивый и любвеобильный. Тем более – красавец. Первая влюбленность Анны Ахматовой, тогда еще 15-летней Ани Горенко – Федоров.

Её три стихотворения, с которых и начинается собрание ее сочинений, посвящены АМФ В своей статье Вадим Ярмолинец исследует дон жуанский список Федорова. Уже перед эмиграцией в 1919 году бурный роман с писательницей Л Знойко. Вот только незадача. Пока не удается выяснить, как ее звали – Лидия, Любовь, Лукерья… А вдруг кто-либо из моих читателей прольет свет на этот роман, что-то знает про таинственную Знойко….

Уехал Федоров из Одессы в последних числах 1919 года вместе с Нилусом. Осел в Болгарии, преподавал, переводил на русский болгарских поэтов. Еще раз женился, хоть в Одессе осталась его жена Лидия Карловна Федорова, погибшая в годы репрессий. Это еще одна трагическая история.

В годы войны в Одессу приехал Виктор Федоров, Мать уже не застал, стал художником оперного театра. После войны, естественно, был отправлен в ГУЛАГ, где и закончил свои дни.

А Александр Митрофанович, пережив войну в Болгарии, умер в Софии в 1949 году.
Его падчерица передала Одесскому литмузею часть его архива. Как я понимаю, с ней нас и познакомят музейщики 9 августа. Как много еще лакун в нашем знании о нашем же литературном наследии!

Вернулся Бунин, Набоков, Жаботинский. Может, пришла пора возвращать Федорова? Ау, меценаты, кто меня слышит?

 

12 августа

В разговоре со мной Олег Сташкевич, друг и литературный секретарь Михаила Жванецкого, произнес: “Гений здравого смысла”. Формула и по отношению к Жванецкому, и вообще, как оценка человеческих достоинств, показалась мне очень точной. И я попросил разрешение Сташкевича использовать ее, конечно же, указывая его авторство. Задумался и вспомнил формулу Пушкина: “Гений чистой красоты”.
Надо ли напоминать. А, впрочем, надо, ведь Пушкин 12 августа 1824 года покинул Одессу, написал это в 1825-ом. Могли и забыть за 193 года:

Я помню чудное мгновенье

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное виденье,

как гений чистой красоты.

По уже сложившейся привычек, прежде чем опубликовать, решил себя проверить, благо ГУГЛ дает такую возможность, а вдруг и до Сташкевича, кто-то пользовался такой формулировкой.

Никаких сомнений. Фраза – “Гений здравого смысла” девственно чиста. Нет аналогов. А вот с Пушкиным сложнее. Написав стихи, Александр Сергеевич выделил эту строку курсивом. По тогдашним правилам это означало – цитата. Кого же цитировал Пушкин? Выяснил, что в 1821 году Василий Андреевич Жуковский написал стихотворение “Лалла Рук”. И в нем строки:

Ах! не с нами обитает

Гений чистой красоты.

Лишь порой он навещает

Нас с небесной высоты.

Не будем рассуждать о художественных качествах стихов. Но одной строкой они получили право войти в Пантеон русской поэзии. И Пушкин заметил эту фразу, оценил, процитировал и уже действительно обессмертил.

А часто ли вы употребляете формулы со словом – гений?

Я иногда пишу, говорю “гений места”, определяя неведомые качества того или другого города, сделавшего его местом рождения гениев… А иногда, обрадовавшись какой-либо своей фразе, могу в памяти процитировать популярную когда-то строку поэта:
“Я, гений Игорь Северянин…” И далее по тексту.

Вот к каким размышлениям привела меня формула Сташкевича – “гений здравого смысла”.

Думаем вместе, господа!