RSS RSS

Виктор ЕСИПОВ. Момент истины

Последней радостью Валерия Яковлевича был садовый участок в восемь соток, неподалеку от Дорохова. С нетерпением ожидал он каждый год наступления дачного сезона. Жена умерла двенадцать лет назад, друзей почти не осталось, сын женился и жил в Питере. Ему одному приходилось и косить траву, и поддерживать клумбу с цветами, и ставить подпорки под провисавшие до земли под тяжестью яблок ветви старых яблонь. Такой урожай случался, правда, лишь раз в два года. Но и в неурожайный год забот хватало.

Неказистый домик с облезшей на тесе краской был еще крепок, но крылечко совсем разваливалось, да тут еще стала подтекать крыша. И все-таки Валерий Яковлевич отдыхал здесь душой от столичной суматохи и грохота.

– Вот достать бы где-нибудь немного деньжат на ремонт дома, тогда бы вообще все было прекрасно, – размышлял иногда наш герой, сидя на ступеньке своего крылечка в лучах закатного солнца. Денег ждать было неоткуда, а пенсии едва хватало на жизнь.

Однажды по дороге на дачу Валерий Яковлевич столкнулся в электричке с бывшим сокурсником. Семен был так же лысоват и по-стариковски сутул, вдобавок еще перестал стричь волосы, отчего седые патлы свисали у него до плеч.

Когда они уселись на свободное сиденье, Валерий Яковлевич у окна, Семен прогудел ему чуть не в самое ухо, чтобы превозмочь грохот электрички:

– Валера! Ты, слышал, Валера, Ангела Меркель решила отвалить нам по три тысячи евро.

– Как это? – Удивился Валерий Яковлевич.

– А вот так! Ты во время войны в эвакуации был?

– Был, в Средней Азии, – ответил Валерий Яковлевич.

– Ну так вот, всем евреям, пережившим эвакуацию, Германия обязалась выплатить компенсацию, – объяснил Семен.

Тебе только нужно обратиться в еврейский фонд помощи, они скажут, что надо сделать и помогут в оформлении документов.       

Эта новость заинтересовала Валерия Яковлевича, его семья в начале войны, покинув свою комнатку в подвергшейся немецким бомбардировкам Москве, обрела временное пристанище в солнечном, а как еще прикажете его называть, Узбекистане: сначала в Ташкенте, а затем в Самарканде…

Но давайте обо всем по порядку.

Валерий родился в год начала этой мировой бойни. Родился он в смешанной семье: его отец художник-живописец был евреем, а мать, художник-прикладник, русской. Мать была коренной москвичкой, выросла в одном из арбатских переулков. К революции и большевикам она, как и вся ее родня, относилась скептически. Но никогда не проявляла этого своего скептицизма, попросту говоря, умела держать язык за зубами. 

Отец же происходил из еврейского местечка под городом Мозырь в Белоруссии, оттуда, повзрослев, перебрался в Киев, в художественное училище, а, окончив его, махнул где-то в начале 20-х в Москву. Он горячо сочувствовал большевикам, а позднее, когда вышло в свет эпохальное сочинение Сталина «История ВКП(б)», затвердил его, чуть ли не наизусть: не из желания угодить власти, а по душевному порыву.

Своего еврейства Валерий в детстве вроде бы не осознавал, но какие-то смутные сомнения по этому поводу иногда испытывал. Так, при чтении заданного на дом рассказа Гоголя, какого именно, теперь уже трудно сказать, он столкнулся с непонятным словом «жиды». Жиды эти, находясь на крышах собственных домишек, вытягивали шеи, чтобы лучше видеть происходившее на улице торжество.

– Папа, а кто-такие жиды? – Обратился Валерий к отцу, держа книгу в руке.

– А почему ты спрашиваешь, сынок? – Вопросом на вопрос ответил отец.

А вот у Гоголя написано, – пояснил сын.

– А, Гоголь, – раздумчиво сказал родитель, и обменявшись с матерью заговорщическим, как показалось Валерию, взглядом, пояснил:

– Жиды, это такие гуси с длинными шеями.

Был еще случай, когда Славка Прокопович во время урока математики залепил Валерию в глаз бумажной пулькой из резиночки. Тогда многие в классе постреливали из этих резиночек, миниатюрных рогаток. Валерий охнул и схватился за глаз, чем обратил на себя внимание учителя. А учитель сразу понял, что произошло – засек боковым зрением, какое-то резкое движение. И вынес свой вердикт, не подлежащий обсуждению.

– Прокопович, выйди из класса, – не отрываясь от доказательства теоремы, приказал учитель.

И тут, уже затворяя за собой дверь, Прокопович злобно крикнул, глядя на Валерия:

– Жид, жид!

И у Валерия стало как-то нехорошо на душе, и даже боль в глазу на мгновенье отпустила…

Когда пришло время получать паспорт, дома встал вопрос о графе национальность. Но мать, пресекая возражения отца, объявила:

– Раз я русская, значит, и сын мой русский!

И Валерий вздохнул с облегчением: очень уж не хотелось ему записываться евреем!

После получения паспорта все стало просто. Валерий твердо знал, что он русский и особых сомнений по этому поводу у него не возникало.

Правда и в институте, и на работе в КБ, куда он устроился после учебы, как-то так получалось, что многие его приятели были евреи или наполовину евреи, как он сам, то есть полукровки. Были, конечно, друзья и чисто русские, но они составляли меньшинство.

Почему так получилось, можно долго рассуждать, и этот вопрос опустим.

В дружеских разговорах нередко возникала еврейская тема. В ходу были и разнообразные еврейские анекдоты, с характерным еврейским юмором.

Валерий с удовольствием воспринимал юмор друзей и их иронические наблюдения над негласными проявлениями государственного антисемитизма в любезном отечестве. Пятый пункт, конечно, отбрасывал тень на светлый образ самого демократического и справедливого общественного устройства, но тень эта, по-видимому, была не настолько густой, чтобы Запад открыто указывал на нее пальцем.

Отметим, правда, что сначала Валерий испытывал в разговорах на еврейскую тему некоторую неловкость, зная, какая национальность записана у него в паспорте. Но со временем как-то перестал помнить об этом и чувствовал себя в своем дружеском кругу вполне равноправным членом.

Годы постепенно изменяли внешность Валерия Яковлевича. Его роскошную шевелюру безвозвратно испортила круглая лысина на затылке, он погрузнел – теперь уже, кроме очень старинных друзей, все величали его по имени-отчеству. Да и жизнь круто изменилась. Исчез из анкет пресловутый пятый пункт, даже в паспорте упразднили графу «национальность».

Вот тогда Валерий Яковлевич сам стал публично заявлять о наличии в его жилах еврейской крови. И начал подумывать о поездке на историческую родину давно опочившего отца…

И тут мы возвратимся к началу нашего рассказа, когда институтский приятель поведал Валерию Яковлевичу, что Германия якобы обязалась заплатить евреям компенсацию за вынужденную эвакуацию в годы войны с фашизмом, а еврейский фонд «Эмилия» помогает заполнять документы для получения этой кругленькой суммы.

В российском отделении Красного Креста Валерий Яковлевич, заплатив небольшие деньги, заказал справку о своем местопребывании в 1941 – 1945 годах.

Через три месяца справка была получена, в ней значилось, что в указанное время заявитель вместе с матерью проживал в г. Самарканде Узбекской ССР, на Пенджикентской улице, в доме №14.

Валерий Яковлевич расчувствовался и вспомнил эту улочку в старом городе, с двух сторон которой тянулись глухие глинобитные заборы. На углу при пересечении с более современной городской улицей, по которой курсировал маленький автобус, возвышался, гигантский платан с большими широкими листьями. Спасаясь в тени этого гиганта от непереносимой жары, они с матерью ожидали автобус, чтобы поехать в центр города…

Итак, справка, подтверждающая факт эвакуации, была получена.

Но нужен был еще один важный документ, который свидетельствовал бы о еврейском происхождение отца. По совету упомянутого Семена, Валерий Яковлевич обратиться в территориальный отдел ЗАГСа того района, где когда-то жил с родителями. В довоенные годы при регистрации брака  указывалась национальность брачующихся – утверждал Семен.

Так оно и оказалось, и наш герой без труда получил свидетельство о браке родителей, где, как говорится, черным по белому было указано, что его отец Либерман Яков Соломонович – еврей.

Остальные документы были у Валерия Яковлевича под рукой – он был аккуратен во всем, что касалось документов, платежных квитанций и счетов. Вскоре пакет с необходимыми документами и справками, а также и с их ксерокопиями, Валерий Яковлевич доставил в фонд «Эмилия», а там все ксерокопии были заверены круглой печатью и затем отправлены в  Германию.    

И Валерий Яковлевич стал ждать ответа. И надеяться. Надеяться, что не забудет о нем Ангела Меркель, войдет в его положение.

Поначалу он звонил в фонд, интересовался тем, как продвигается дело. Но дело никак не продвигалось, и ему посоветовали не волноваться и ждать известий.

Так прошло года полтора или два, и вдруг ему позвонили:

– Алло, алло, Валерия Яковлевич, – прозвучал в трубке озабоченный женский голос, – в ближайшие среду, четверг или пятницу вам нужно прийти в фонд с подлинниками отправленных в Германию документов, ну и возьмите еще диплом, аттестат зрелости, военный билет, это не помешает.

Валерий Яковлевич обрадовался, вот только военный билет? Ведь он давно снят с воинского учета и давно мог утерять документ, удостоверявший его былую связь с краснознаменными вооруженными силами.

Но билет оказался на месте. Он вложил его в аккуратную кожаную папочку вместе с паспортом и другими бумагами и поехал в фонд.

Там выяснилось, что его и других соискателей денежной компенсации ожидает собеседование с представительницей германской комиссии по еврейским материальным искам, специально приехавшей для этого в Москву.

Заняв очередь, Валерий Яковлевич хотел было приняться за разгадывание судоку, что обычно делал, когда нужно было скоротать долгое ожидание или дорогу, например, во время поездки в электричке на дачу или с дачи. Но волнение не позволяло ему сосредоточиться на логических рассуждениях, необходимых, как подтвердят любители названной игры, для решения этих цифровых задач. Руки его немного подрагивали, и его волновала мысль, что вот сейчас судьба предназначенных для него трех тысяч евро, а, значит, и ремонта дачи, должна наконец решиться.

Когда подошла его очередь, он оказался в небольшом кабинете с  открытым во двор окном. Через него проникал в комнатку запах цветущей черемухи, и этот запах привел его в благостное состояние. За столом напротив него сидела весьма любезная особа, довольно еще молодая, с ухоженным лицом и приятными манерами, свободно говорящая по-русски. Она бегло просматривала документы, иногда вскидывая очень внимательный взгляд на Валерия Яковлевича. Пролистала паспорт, прочла справки, а школьный аттестат и институтский диплом с улыбкой возвратила ему. Потом взялась за военный билет с пятиконечной звездой на потертой зеленоватой обложке.

Тут на ее приятное лицо набежала тень. После небольшой паузы она немного придвинулась к Валерию Яковлевичу и, глядя ему в глаза, проговорила с вопросительной интонацией:

– Но Вы ведь были записаны русским?

Валерий Яковлевич покраснел так, как не краснел никогда в жизни. Ему показалось, что все его бывшие и нынешние еврейские друзья видят его в эту минуту.

– Чертов военный билет, – выругался он про себя.

Он совершенно забыл про графу «национальность» в этом давно ненужном, потерявшем какую-либо значимость документе.

А немецкая представительница все смотрела в глаза Валерию Яковлевичу и ждала ответа.

Но ответить ему было нечего.

 

 

 

 

 

  

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Виктор Есипов

Виктор Есипов родился в 1939 году в Москве. В 1961 году окончил Калининградский технический институт, до 2004 года работал в Москве на различных инженерных должностях. С 2006 года – старший научный сотрудник ИМЛИ РАН. Литературовед, историк литературы, поэт, прозаик. Автор пяти книг о Пушкине и поэзии ХХ века, книги воспоминаний «Об утраченном времени» и трех поэтических книг. Составитель и комментатор книг Василия Аксенова, выходивших после смерти писателя в московских издательствах «Эксмо», «Астрель», «АСТ» в 2012 - 2017 годах, автор книги «Четыре жизни Василия Аксенова» (М.: «Рипол-Классик», 2016)".

One Response to “Виктор ЕСИПОВ. Момент истины”

  1. avatar Prince Igor says:

    Smile. Reminded me of Babel. Well done.

Оставьте комментарий