Инесса овдовела, миновав ряд основополагающих стадий. Во-первых, ее муж не умер. Чего, в принципе, уже было бы достаточно. Во-вторых, Инесса и замужем-то не была.

Впрочем, женщину это нисколько не смущало.

–Он умер в моем сердце. Что гораздо хуже, –объясняла Инесса.

Мужчина, чей бестелесный труп не давал покоя несчастной женщине, личностью слыл неблагополучной. Любил он выпить, имел стойкие убеждения в отношении собственной свободы от обязательств перед обществом (иначе говоря, мужчина принципиально нигде не работал), не гнушался адюльтеров и рукоприкладства. К стандартному набору истинной скотины можно было бы присовокупить тот факт, что он, не испытывая ни малейших угрызений совести, бросил Инессу, когда той вот-вот предстояло родить ему наследника.

Но хоть он и «умер», его останки в закромах сердца Инессы нет-нет, да вызывали у женщины сентиментальные, а то и фатальные настроения. В такие моменты она могла боготворить мерзавца, часами лить по нему слезы и клясть свою неудачно складывающуюся жизнь.

А жила Инесса одна в угрюмом и невзрачном доме на выезде из города. Лишенный мужской руки, дом себя запустил. Сад порос сорняком так, что в его заросли забрела и не смогла выбраться курица. Ее обиженное кудахтанье периодически донимало немногочисленных соседей Инессы. Курица вскоре сдохла, но не успели соседи возрадоваться тишине, как разродилась вдова.

–Мой несчастный, мой бедный ангелок, – произнесла Инесса, когда акушер вручила ей истерично вопящего мальчика.

Инесса дала сыну имя Альфред. Любила его с надрывом. Мальчик рос нервическим, болезненным и каким-то сероватым. Если Альфред не плакал, то кричал. Если не кричал, то кашлял. Если не кашлял, то бил ножками свою мать. В редкие минуты покоя мальчик болтался на бельевой веревке, благо весу он был не большого. Серого и тощего ребенка порой принимали за застиранную наволочку.

Мать Инессы, Тамара Степановна, жила от дочери в трехстах километрах. Известие о том, что у нее появился внук, она приняла без особого энтузиазма. Прислала поздравительную открытку и символическую сумму. Только спустя три года приехала лично.

Мальчик выкатился Тамаре Степановне навстречу.

 –Что ты мне привезла, бабушка? – спросил он.

–Это он? – на всякий случай уточнила у дочери Тамара Степановна.

Инесса, оглянувшись по сторонам, ответила:

–Да.

–Я рассчитывала, что он будет меньше.

–Что ты мне привезла бабушка? – повторил свой вопрос Альфред, прижавшись к колену женщины.

–Как ты жутко воспитан, –ответила Тамара Степановна. –Даже если ты и ждешь от меня подарков, то не рассчитывай их получить раньше утра. Я устала с дороги и хотела бы лечь отдохнуть. Отнеси-ка чемодан в мою комнату. У меня же есть комната?

Инесса ответила, что она может спать в их спальне, а они с Альфредом лягут в гостиной на диване. Тамара Степановна не возражала.

Послышался мягкий стук. Вдова Инесса ахнула. Альфред лежал на грязном полу и дрыгал веками. Инесса бросилась лить на сына водой. Тамара Степановна заметила, что нынешние дети, не способные поднять чемодан и теряющие при этом сознание, ни на что не годятся.

 

***

 

Наступило утро. Инесса воевала с электрической плиткой, стараясь на двух конфорках расставить три кастрюли и чайник. Альфред сидел на табурете и обгладывал рогалик, намереваясь съесть всю сдобу, не затронув повидла. План, поражающий своим оптимизмом.

Тамара Степановна встала поздно.

–Как спалось? – поинтересовалась у матери Инесса.

–Ужасно, –ответила она, –Твой ребенок только и делал, что кашлял.

–У него хронический бронхит. Климат неподходящий.

–А как же, –замкнула цепь Тамара Степановна.

–А теперь я могу получить свои подарки? – подал голос Альфред.

–Какой же ты бестактный мальчик, –проворчала Тамара Степановна. – Между прочим, я еще даже не завтракала. Не говоря уже о том, что вчера мне так и не предложили ужина.

Пришлось Альфреду ждать, пока бабушка, не торопясь, выпьет две чашки крепкого чая, съест яйцо всмятку и три с половиной бутерброда с сыром. Изнемогая от нетерпения, ребенок считал минуты, пока Тамара Степановна курила на крыльце.

За свои мучения Альфред был вознагражден. Хотя произнести подобное вправе лишь тот, кто полагает идеальным подарком для мальчика трех лет шерстяной свитер на вполне себе подростковое плечо. Соевый шоколад Альфред незаметно выплюнул в салфетку. Сандалии, в которых мальчик, дабы порадовать бабушку, выбежал во двор, увязли в грязи.

Своей дочери Тамара Степановна привезла темно-синее пальто с искусственным мехом на воротнике.

–Досталось от твоей тетки. Ты же знаешь, как она перебирает харчами. Нам и не снилось. Муж – декан. Что вы хотите? А пальто вполне сносное. Хватит, минимум, на пару сезонов, – сказала Тамара Степановна.

Инесса, чей старенький пуховик чаще обитал в мастерских по ремонту одежды, чем в ее гардеробе, пальто обрадовалась. Тем более, что оно прекрасно на нее село. В порыве чувств Инесса едва не расцеловала мать, чего их отношения прежде не подразумевали.

Тамара Степановна изъявила желание выйти в город. Ознакомиться с достопримечательностями, пополнить запас сигарет. Инесса попросила дать ей время привести себя в порядок. Тамара Степановна вместе с внуком перебрались во двор. Женщина окинула взглядом унылую картину. Мертвые деревья, пепельно-серая трава, опара из грязи, ощипанные вороны. У подножия холма паслась одинокая овца. Увидев Тамару Степановну, скотина подала голос, похожий на плач.

Альфред игрался с поленом. Лупил его своими крохотными кулачками, приговаривая: «Получай! Получай!». Тамара Степановна закатила глаза и подкурила новую сигарету.

Через двадцать минут вышла Инесса. Ее было не узнать. Макияж, платье, в руках туфли, на ногах резиновые сапоги.

– Нужно добраться до цивилизации, – объяснила Инесса.

Она поинтересовалась, чем занимались бабушка и внук в ее отсутствие.

– Самоуничтожением, – ответила Тамара Степановна.

– Мой бедный Альфред, – произнесла Инесса, – Иногда мне кажется, что он умирает у меня на глазах.

– Альфред, ты умираешь? – спросила Тамара Степановна.

– О да! – ответил мальчик, изучая собственноручно извлеченный из носа шарик слизи, прежде чем познать его со стороны гастрономической.

Три поколения разрозненной семьи тронулись в путь. Дорога шла в гору. Тамара Степановна мучилась одышкой. Альфреда несколько раз одолевал кашель. Инесса испытывала чувство вины. Прежде всего, за дорогу.

Наконец, подъем закончился. Показалась полоса асфальта. Идти стало намного легче. Инесса переобулась. Альфред умчал куда-то вперед, увлеченный то ли жуком, то ли бабочкой, то ли чем-то ему померещившимся. Мать и дочь остались наедине. Устраивающее обеих женщин молчание пришлось нарушить.

– Как там Аня? – спросила Инесса, имея в виду свою сестру.

Старшая дочь Тамары Степановны была копией Инессы. Во всем, что касается внешности. Та же ненавязчивая, словно ускользающая красота. Раскосые глаза, кучные веснушки, очерченные скулы. Вот характером сестры выдались разным. Сказывалось отношение родителей. Аню Тамара Степановна любила больше. Может быть, потому что первенец. Может быть, потому что первенец долгожданный – Инесса появилась как-то не вовремя, некстати. А, может быть, потому, что вскоре после того, как родилась Инесса, ее отец погиб. Обвал на шахте. Тамара Степановна в отличие от дочери стала вдовой на законных основаниях.

Тамара Степановна рассказала, что Аня уволилась из фитнесс-центра, где работала инструктором. Во-первых, там мало платили. Во-вторых, нет ничего хуже, чем работать не по призванию. Инесса уточнила, в чем состоит призвание Ани. На что Тамара Степановна ответила, что ее дочь находится в поисках себя. 

– Она очень тяжело пережила развод. Славик оказался негодяем.

Негодяй хотел детей. Аня не хотела. Поиски себя с материнством сопряжены весьма слабо. В конце концов, Славик ушел. У Ани случился нервный срыв. Она ходила мрачнее тучи. Грозилась наложить на себя руки. Тамара Степановна не знала, что ей делать. Поэтому когда Аня без обиняков сказала, что хочет на какое-то время уехать повидать мир и что без денег это путешествие вряд ли сможет состояться, то она, не колеблясь, отдала дочери все свои сбережения.

– За деньги жизнь не купишь, – заметила Тамара Степановна.

Аня уехала почти на год. Звонила редко. В основном, чтобы попросить еще денег. Тамара Степановна ни разу ей не отказала. Исправно высылала денежные переводы.

Аня вернулась незадолго до того, как позвонила Инесса. Тамара Степановна предложила составить ей компанию и повидать сестру с племянником. Аня наотрез отказалась. Объяснила это тем, что тема материнства все еще для нее болезненна.

– Злой рок преследует женщин в нашем роду, – сказала Тамара Степановна. – Нам суждено встретить старость без крепкой мужской руки.

Инесса хотела было заметить, что ей старость в ближайшее время не грозит, но вместо этого предалась патетическому рассказу об отце Альфреда, «человеке нелегкой, драматической судьбы, так жестоко с ней поступившему».

– В нем клокотали страсти.

– Бил? – спросила Тамара Сергеевна.

– Ах, мама, брось! – всплеснула руками Инесса, но тут же добавила, – Бил. Но ни одна телесная травма не идет в сравнение с тем, как он искалечил мою душу.

«Блаженная дурочка», – подумала Тамара Степановна и только укрепилась в своем мнении после того, как ее дочь после громогласных обвинений перешла к всепрощающим сентенциям:

– Все же он был тонкой души человек. К миру не приспособленный и мучающийся от этого. Мама, ты не представляешь. 

К облегчению Тамары Степановны показались очертания города. Центр оного отличался от окраин разве что наличием многоэтажек. Такое же пасмурное, серое и грязное место. Из всех достопримечательностей: памятник вождю и здание почтамта, крыша которого была покрыта красной черепицей.

Купив все необходимое, они поймали попутку и успели вернуться домой к обеду.

***

 

Спустя несколько дней случилось ЧП. Тамара Степановна надумала принять душ. Она заперлась в ванной комнате. Инесса в этот момент тщетно пыталась уговорить Альфреда отведать горохового пюре. Женщину беспокоил тот факт, что последние три дня ее сын игнорировал процедуру опорожнения кишечника. Аргумент, что мальчику положено испражняться, как минимум, раз в сутки, не действовал. Желудок Альфреда оставался непреклонен.

Вдруг раздался оглушительный вопль. Инесса подумала, что в дымоход провалилась какая-то птица. Но оказалось, что кричала ее мать. В ультимативной форме требовала, чтобы Инесса перекрыла воду, пока с нее не слезла кожа. У Тамары Степановны сорвало кран.

Устранить поломку Инессе было не по силам. Во-первых, сказывалось гуманитарное образование. Во-вторых, все инструменты забрал с собой отец Альфреда. По всей видимости, на память.

– Верблюд без воды может обходиться до десяти дней, – философски произнесла Тамара Степановна.

– Но что же делать? – Инесса перед лицом бытовой проблемы обычно тушевалась.

Тамара Степановна посоветовала обратиться за помощью к соседям. «Должен же среди них найтись хоть кто-то, кто в состоянии справиться с пассатижами». Совету матери Инесса последовала тут же.

С соседями у Инессы отношения сложились отстраненные. Не в последнюю очередь из-за того, что ее дом располагался несколько обособленно от остальных. Его словно забросили на вершину холма по той же причине, по которой в Древней Спарте сбрасывали со скалы уродцев.

Инесса постучалась в двери первого же дома, опрятного и приятной геометрической наружности. С аккуратно подстриженной лужайкой.

Двери ей открыл мужчина. Высокий, светловолосый, с редкой бородой и голубыми глазами. Мужчина поздоровался, окатив ее терпким, немного неприятным запахом.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросил мужчина.

– У меня, вы знаете, кран, – пробормотала невнятицу Инесса. Мужчина, тем не менее, понял.

– Сейчас. Инструменты только возьму, – сказал он и удалился вглубь дома, оставив двери открытыми. Инесса все же переступить порог не решилась. Дождалась мужчину на крыльце. Вскоре послышались его бодрые шаги.

– Пойдемте? – предложил мужчина, и Инесса не могла не согласиться, что это наилучший вариант добраться до места аварии, по совместительству, являвшимся ее домом.

– Вы, наверное, недавно переехали, – попыталась завязать разговор Инесса.

– Живу четвертый год.  Мы с вами вместе в автобусе несколько раз ездили, – сказал мужчина.

– Надо же, – искренне удивилась Инесса. –Я, видимо, была углублена в раздумья.

– Вы читали книгу.

Инесса вспомнила, что действительно листала какой-то журнал. Тот факт, что мужчина возвысил периодическое издание – а заодно, собственно, и ее, Инессы, статус, –до уровня книги (книгочея), много чего сказал женщине о сопровождавшем ее мужчине.

– Олег, – послышалось откуда-то из-за туманной дымки.

– Инесса, – услышала она свой голос и, спохватившись, добавила, – вдова.

Они разговорились. Инесса рассказала, что временно живет с матерью и перманентно больным ребенком.

– Перманентно больным или перманентно живете? – уточнил Олег.

– И то, и другое, – ответила Инесса.

В свою очередь, он поведал о себе не так уж много, но женщине удалось выяснить главное: жены у Олега по какой-то причине не было.

Мужчина справился с катастрофой так быстро, что не дал ни единого шанса сорваться с языка Тамары Степановны слову «провозился». Затем Олег привел в надлежащее состояние выключатель, из-за которого свет в ванной загорался и тух на свое усмотрение, и надежно прибил лутку. С претензией осмотрел покосившийся забор. Инесса, подстегиваемая стыдом, едва перехватила Олега прежде, чем тот направился в джунгли ее сада.

– Не знаю, как вас и благодарить, – пролепетала Инесса.

– А вы сходите со мной в театр, – предложил Олег. –Я слышал, приезжает труппа из Франции.

– Только если из Франции, –  ответила Инесса.

 

***

 

 Их отношения носили характер весьма возвышенный. Никаких зажиманий и стонов, страстных объятий и потоотделения. Олег ухаживал за Инессой столь же галантно, сколь умело справился с сантехникой в ее ванной. Он не наседал и был учтив. Подавал руку, пропускал первой в двери, отодвигал стул, целовал тыльную сторону ладони при встрече. Каждую субботу Олег организовывал для Инессы культурно-развлекательную программу. Их начали принимать за завсегдатаев театров и выставок. Билетер в городском планетарии здоровался с ними, как с хорошими знакомыми. В полюбившемся им ресторане их обслуживал один и тот же официант, подававший им вино после формального уточнения: «Вам как обычно?».

Олег не переступал грань. Держался в рамках приличий и всем своим видом демонстрировал серьезность намерений. Все шло к тому, что он сделает Инессе предложение и та согласится.

Никто бы не возражал против такого развития событий.

Ни Альфред, которому хватило четырнадцати секунд и горсти подаренного арахиса в шоколаде, чтобы ошарашить Олега обращением «папа». Он еще крепче привязался к мужчине после того, как тот обнаружил у себя на чердаке подшивку старых комиксов, доставшихся от прежних хозяев. Комиксы Олег читал Альфреду перед сном. Те, правда, были на немецком языке, познания в котором у Олега были весьма скудны. Что, впрочем, не мешало ему вольно интерпретировать сюжет по картинкам.

– И вот злой профессор по прозвищу «Колясочник» вместе со своим верным помощником Саблеруким задумали уничтожить мир.

Не возражала бы против помолвки и Тамара Степановна, которой, откровенно говоря, не было никакого дела до того, как устроится жизнь ее младшей дочери, но ей просто не терпелось вернуться домой.

Ни сама Инесса, свыкшаяся с терпким запахом Олега и выискивавшая в том подтверждение своим чувствам к нему.

Но все сложилось иначе. Инесса Олега отвергла.

Она бы и сама не объяснила почему. Быть может, потому, что на самом деле не любила Олега. А, быть может, потому, что вмешались призраки прошлого. Инессе все чаще и чаще снился отец Альфреда. Во сне он стоял на коленях и умолял о прощении. Если Инесса долго думала, то он сердился и угрожал ее поколотить.

А, быть может, потому, что Инесса настолько привыкла быть несчастной, что к размеренному и спокойному ощущению счастья попросту не была готова. Инессе нравилось страдать. Она привыкла обвинять весь мир в собственных неурядицах.

Олег пригласил Инессу в ее любимый ресторан. В определенный момент, когда, как ему показалось, романтическое настроение достигло своего пика, он неловким движением пододвинул к Инессе коробочку с кольцом.

– Ты бы сделала меня самым счастливым мужчиной на свете, – произнес Олег и накрыл ладонь Инессы своей.

– Ах! – она отдернула руку, как будто ее коснулась раскаленная кочерга.

Состоялся тяжелый разговор. Олег искренне недоумевал. Инесса подбирала неуместные эпитеты.

– Ты очень хороший и добрый. Как баобаб, – говорила она.

Олег провел Инессу до крыльца. Тьма еще не успела сгуститься. Из окна своей комнаты за происходящим наблюдал Альфред. Он прижимал к груди номер комиксов и страдал.

 

***

 

Тамара Степановна объявила, что вскорости покинет скромную обитель дочери. Ее помощь, выражавшаяся довольно сомнительными категориями, больше не требовалась. Пребывание под одной крышей с Альфредом и Инессой и так неожиданно растянулось чуть ли не на месяц.

– Пора и честь знать, – сказала Тамара Степановна, – За мной приедет Аня. Дочь заботится о своей матери. Неужели я дожила до этих дней?

Сестра нагрянула ни свет ни заря. Разбудила весь дом настойчивым и беспардонным стуком в окно. Моросил дождь. Аня насквозь промокла. Казалось, еще чуть-чуть влаги и потекут ее веснушки.

Сестры исполнили вольную постановку родственных объятий. Аня сняла промокшую куртку и повесила ее рядом с пальто, доставшимся Инессе от тетки. Взгляд старшей из сестер немного задержался на этом предмете гардероба.

– Здравствуй… кхм… мальчик, – поприветствовала Аня племянника. 

– Альфред, – подсказала ей Инесса.

– Так значит он Альфред? – спросила Аня. – Сколько ему? Шесть?

Сели пить чай. Аня рассказала, с какими трудностями ей пришлось столкнуться, чтобы добраться к сестре:

– Такая глушь. Дорогу размыло. Таксист высадил меня за два километра. Пришлось идти пешком. Помнится, в прошлый раз, когда я к тебе приезжала, здесь было несколько поприличней?

Инесса напомнила Ане, что в прошлый раз, когда они виделись, она жила непосредственно в городе.

– Неужели? – изумилась Аня. – То-то я смотрю: пейзажи незнакомые. Солнце, земля, кусты. Но какой же у тебя взрослый сын! Совсем мужчина. Не пойму только, на кого он похож.

– Глаза отца. И подбородок, – ответила Инесса.

– Главное, чтобы он вырос не таким же мерзавцем, как его отец, – сказала Аня.

– Не уверена, что стоит так выражаться в присутствии мальчика.

– Все равно нахватается, – заключила Аня и сосредоточилась на том, чтобы откусить кусочек плавающего в чае лимона.

Некоторое время прошло в сравнительной тишине, прерываемой лишь бессвязной болтовней Альфреда.

– Пальто, которое я видела, – это ведь то, что тебе отдала тетя? – наконец, спросила Аня.

– То самое, – ответила Тамара Степановна. Альфред хрустнул зубами.

– Ты, должно быть, забыла, мы с тобой о нем говорили.

– Что-то припоминаю, – сказала Тамара Степановна, – Тебе понравилось пальто?

– Конечно, ты забыла, мама. Понравилось? Это не совсем подходящее слово для ситуации, когда мне не в чем ходить. Поэтому я не понимаю, почему ты привезла его сюда.

Инесса молчала и в разговор Тамары Степановны с Аней не вмешивалась.

– Прости, дорогая, но у твоей сестры из верхней одежды остался один пуховик, которым уже давно пора затыкать щели в окнах.

– Ты о том пуховике, который висит в прихожей? Как по мне, то он вполне сносен. Не так ли, Инна?

– Пожалуй, что его хватит еще на одну зиму. Нужно только подлатать в нескольких местах, – ответила Инесса.

– Вот. А я что говорю?

Тамара Степановна выглядела растерянной.

– Но пальто Инне так идет, – сказала она.

– У нас одинаковые фигуры. Мне оно тоже будет идти, – возразила Аня.

В подтверждение своих слов она сбегала в прихожую и вернулась уже в пальто. Оно и вправду ей шло. Пожалуй, даже больше, чем Инессе. Тамара Степановна вопросительно посмотрела на младшую дочь.

 

***

 

Тамара Степановна и Аня, укутанная в пальто, уехали после обеда. Они шли по разбитой дороге, и пасмурное небо нависало над их макушками. Инесса смотрела из окна им вслед. По ее щеке скатывались слезы. Инессе было жаль себя. Еще ей было очень обидно. От того, что у нее такая мать и такая сестра, такой дом и такой пуховик. От того, что у нее такая жизнь.

One Response to “Павел Борода. Вдова Инесса”

1. Ирина says:

   September 3, 2019 at 9:48 am

   Очень понравился Ваши рассказ. Точно и иронично переданы нюансы нашей современной странной и отчасти безумной жизни.

   Reply