Несколько слов вместо предисловия

Так случилось, что после переезда в Германию я познакомился с творчеством нескольких немецкоязычных поэтов, о которых, каюсь, до того не знал.
Это были люди, не только пережившие ужас фашизма, но и сумевшие передать этот ужас, это ощущение тьмы, беззащитности человека перед лицом дьявола, и мужества – мужества противостояния этой дьявольщине.
Среди них были Роза Ауслендер, Ингеборг Бахман, Иоханнес Бобровски, Нелли Закс, Герман Казак, Мария-Луиза Кашниц, Поль Целан, Альбрехт Хаусхофер (Гаусгофер).
Воздействие их на меня было настолько сильным, что я не мог не попробовать сделать переложения* и переводы части их стихов. Эти стихи и личности их авторов во многом помогли мне, «ребёнку Войны» понять и принять сегодняшнюю Германию.
*Я пишу переложения,  – потому что многие из них писали верлибром, а я перелагаю рифмованным стихом. И хотя, как сказал мне когда-то профессор Вольфганг Казак: «это Ваши стихи на их темы», но темы то их. Темы их.
Надеюсь, если наш милый редактор не будет против, со временем познакомить читателей журнала со всеми этими авторами.

А пока несколько переложений по мотивам стихотворений Розы Ауслендер и Поля Целана.

* * * *

РОЗА АУСЛЕНДЕР (РОЗАЛИЯ ШЕРЦЕР)

КТО Я
(WER BIN ICH)

Кто я, когда я не пишу стихов?
Когда грущу, – в стихи вся грусть уходит,
Когда я радуюсь, – ко мне стихи приходят.
И кто я, – вне своих стихов…

 

ПОТУСТОРОННИЙ МИР II
(JENSEITS II)

Мне снилось: иду я к запретной границе.
Но я не иду, – это только мне снится.
Ведь кто-то здесь шел, – я же вижу следы.
Шагни ему вслед, – в том не будет беды.
Но нет, есть запрет, – тот запрет для меня.
То Ангел прошел с Книгой Судного дня.
Ее никому не дано прочитать.
И Бог уж поставил на Книге Печать.

 

СЛОВО
(DAS WORT)
                                                       “В  начале было Слово
И Слово было у Бога…“

 
Бог  дал нам Слово. Слово было Бог.
В Слова приходим мы. Из Слов уходим.
Без Слов по жизни, как в потемках, бродим,
Гадая, что сказать Он мог…

 

ПОГРУЖЕНИЕ
(UNTERGANG)

Корабль наших слов опустился на дно
И новое знанье нам было дано.
А звезды? Что звезды! Им с их высоты
Спокойно смотреть в море нашей мечты.

 

НЕ ТОРОПИСЬ
(NICHT FERTIG WERDEN)

Не торопись до срока  умирать.
Удары сердца не считай со страхом.
Позволь дельфинам танцевать.
Попробуй жизнь прожить с размахом.
Прислушайся к тому, что дал нам Бах.
К Толстому обратись, коль сможешь.
Не проводи всю жизнь в стенаньях и мольбах.
Живи взахлеб, – и тем другим поможешь.

Не торопись до срока умирать.

 

ШАГАЛ
(CHAGALL)

Над крышей ночи, обнимая скрипку,
Плывет … над спящими фронтонами домов.
Цветов гирлянды, в полудреме зыбкой
Стада пасутся голубых коров.
И облако – балкон. А на балконе
Его невеста в голубом свету…
Плывет Шагал за ней по небосклону
И вечно любит он невесту ту.

 

ШАГАЛОВСКОЕ
(CHAGALLISCH)

Старик-еврей о сыне молит Бога.
Местечко спит, укрывшись тишиной.
В местечке жизнь уныла и убога.
А сын парит со скрипкой под луной.
Балкон из тучи сделал он для милой,
В цветы ее укутал, как в меха.
И вот парят они над нищетой постылой
Любить невесте вечно жениха…

 

В МЕСТЕЧКЕ ШАГАЛА
(IM CHAGALL-DORF)

Косых окошек ряд уходит к горизонту.
Колодцу снится блеск кошачьих глаз.
На крыше ветер обвевает гонту.
Все это видано, и видано не раз…
Но нет!
На крыше между спелых вишен
Старик играет: скрипка плачет и поет.
А в небе: выше, выше, выше
Невеста как луна плывет.
В мечтах Шагала над местечком
Коровы в голубых плывут лучах.
А волки золотые возле речки
Ягнят пасут на сказочных лугах.

 

НАТЮРМОРТ (ТИХАЯ ЖИЗНЬ)
(STILLEBEN)

Полночный свет померк, едва дрожа,
Уснули фрукты на фаянсовой тарелке,
Блеск спит на лезвии столового ножа,
И тени, все скакавшие, как белки,
Затихли, на паркете возлежа.

Неслышно дышит воздух

 

КОРОЛЕВСКАЯ БЕДНОСТЬ
(KONIGLICH  ARM)

Да, беден мой язык и окровавлен рот.
Но Слово я шепчу разбитыми губами.
Безмолвно бродит смерть меж нами.
И воскресает в Слове мой Народ.

 

РУЧАЮСЬ (Я УСТОЯЛА)
ICH STEHE EIN)
Я шла с моим народом по пустыне.
Вода и манна были нам даны.
Но выпиты и съедены они.
Все кончилось. Нет ничего отныне
Как от оазиса к оазису бреду,
От слова к слову я скитаюсь.
Я устояла! Словом я питаюсь.
С ним побеждаю горе и нужду.

 

КРИСТАЛЛ
(KRISTALL)
Ты  ювелир. И слово – твой резец.
А стих – кристалл. И ты его творишь.
И если ты невнятно говоришь, –
Молчи, не оскорбляй поделкою резец.

 

ТЕНИ В ЗЕРКАЛЕ
(SCHATTEN IM SPIEGEL)
Я в зеркало гляжу, – там тысячи теней.
Я оторвать от них не смею взгляда.
Я спрашиваю, – кто Вы, что мне сделать надо?
Ответ, – мы тени непогашенных огней.
Ресницей – зеркала задергиваю глаз.
Но тени здесь, они вокруг. И в нас.

 

МОИ ЖЕЛАНИЯ

Я хотела бы птицею быть, иль цветком, иль горою,
Обжигаемой солнцем, омытой дождем.
Но, увы…
Я останусь собой, лишь самою собою:
Я хочу лишь любить, и со всеми дружить,
Что положено мне на веку, – совершить,
И хоть словом единым себя пережить.

 

ОСТАВЬТЕ НАС ТАКИМИ, КАК МЫ ЕСТЬ

Оставьте нас такими, как мы есть:
Кудесниками слов, поэтами, творцами.
Пусть все, что скажем мы, мы скажем сами.
Оставьте нас такими, как мы есть.

 

ФЕНИКС
(PHONIX)

Как феникс, мой народ, что был сожжен, – воскрес.
В стране, где Соломона песнь и померанец.
Но горек мед от пчел, чей ритуальный танец
Свершается в дыму от факелов, что у Стены чудес.

 

С РЕШЕТОМ
(MIT DEM SIEB)
На мельницу стихов я решетом ношу
Ту воду слов, что зачерпнуть сумела.
Вертятся крылья, – никому нет дела,
Что голодна я, что я есть прошу.

ОПЫТ
(ERFAHRUNG)
Я собираю опыт в тишине,
И в разговорах, и в молчанье,
В глазах людей и в их страданье,
В лесах, что в горней вышине.

 

ЗИМОЙ
(WEN DER WINTER)
Пусть снегом рот забит, пусть холода, –
Цветы под снегом слышат только «Да».

 

С ГУЛЛИВЕРОМ
(MIT GULLIVER)

Как лилипут в руках у великана Гулливера,
Так я у времени в сомнительных руках.
Оно несет меня сквозь радость и сквозь страх.
Я лепечу, – в судьбу, как в сказку, веря и не веря.

* * * *

ПОЛЬ ЦЕЛАН (ПАУЛЬ АНЧЕЛЬ)

ПРИБОЙ
(BRANDUNG)
О время, – пылью сеющее в дюнах,
Сквозь пальцы просевающее дни, –
Скажи, могу ль остаться вечно юным?
Что значат для меня манящие огни?
Скажи мне, что доступно человеку?
Вторую жизнь он может ли прожить?
Что передаст он будущему веку?
И сколько в космосе ему кружить?
Вопросы набегают, как прибой:
Где та страна, что раньше была нашей?
Кто я наедине с самим собой?
И почему наш век так страшен?
Вопросы набегают, как прибой…
Прибой приносит мне вопросов новых рой…

 

ТОТ, КТО СЧИТАЕТ БРЕННЫЕ ЧАСЫ.
(DER UNS DIE STUNDEN ZAHLTE)

Тот, кто считает бренные часы, –
Не знает он ни отдыха, ни сна.
Зима минует, лето, осень и весна,
А он считает бренные часы.
Он без вражды считает, нас любя, –
Тот, кто считает бренные часы.
Все сделанное положил он на весы.
Но слушает и слышит лишь себя.

 

«РАСЧЕСЫВАЕТ ВОЛОСЫ, КАК МЫШЬ…»
(«SIE KAMMT IHR HAAR WIE MAUS…»)

Расчесывает волосы, как мышь.
Обломок мира на её груди.
И Cлово знает. Но смеется лишь,
Поскольку знает, что там впереди.
И смешивая тихий смех с вином,
Что должен выпить, коли хочешь жить,

     Она спокойно смотрит в каждый дом
И заставляет нас то снадобье испить.

 

«Я СПЛЮ С ОТКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ…»
(«SO SCHLAFE, UND MEIN AUG…»)

Я сплю с открытыми глазами.
Дождь наполняет кружку до краев.
Мы пьём его. А ночь играет с нами.
Воспоминанья входят к нам под кров.
Я вижу цвета снега белизну.
Потерян – найден, всполохи огня.
Порывы ветра, волосы, весну…
Что для нее часы, то годы для меня.

 

«ТЫ ИЗМЕНИЛАСЬ, Я НЕ УЗНАЮ…»
(«SO BIST DU DENN GEWORDEN…»)

Ты изменилась, я не узнаю
Тебя такой, какой ты стала.
Я думать о тебе не устаю.
И сердце по тебе стучать не перестало.
Ты в той стране, где сонмища теней
В колодцах памяти взывают к свету.
Ты вся в колодце памяти моей.
К воде я наклоняюсь: Где ты?! – Нету.
В колодце памяти ты предо мной стоишь.
Ты мнишься мне сквозь блики и мерцанья.
Я знаю – прошлого не воскресишь… .
Но я стремлюсь к тебе в томленье упованья.

 

КУВШИНЫ (БОЖЬИ)
КОРЧМА
(DIE KRUGE)

                           Клаусу Деннису

 

Наш мир – корчма. За длинными столами
Кувшины божьи Время пьют.
Счет множится. Незримыми крылами
Над ними тени – там и тут… .
Счет множится. Играют Боги с нами.
И скоро Счет к оплате подадут.

 

КУВШИНЫ (БОЖЬИ)
КОРЧМА –  II ВАРИАНТ

Клаусу Деннису
В корчме у Бога за Столом времен
Кувшины божьи пьют, наивно полагая:
Жизнь бесконечна, словно Стол времен.
Слепым и зрячим в кружки наливая,
С улыбкой на пирующих взирает Он,
Готовый Счет к оплате приуготовляя.

 

НА УРОВНЕ МОРЯ
(AUF  HOHER SEE)

Я в рюмке утопил Корабль – Париж.
В той рюмке, что я пью с мечтою о тебе.
Так долго пью, что почернело сердце. А Париж
Плывет в слезах по собственной Судьбе.
Так долго пью я, что туман Мечты
Укрыл меня от мира, в коем я
Парю на веточке любви. А ветка – ты.
И я дрожу как лист. И пью. За нас. И за тебя.

 

«Я ЗДЕСЬ ОДИН…»
(«ICH BIN ALLEIN…»)

Я здесь один. И мертвые цветы.
Несу в стакане, полном черни спелой.
За окнами я слышу речь сестры,
Которая со мной лишь в сне несмелом.
Я весь в прошедшем времени стою.
Живицу накопил для поздней птицы,
Летящей с льдинкой в клюве в жизнь мою,
Чтоб в пекле лета дать напиться.

 

МАНДОРЛА
(MANDORLA)

(Миндальный орех – символ  сокрытости  истины
на  языке средневековой мистики)

Что  в глубине хранишь ты, о Орех?
Ничто.
Ничто скрывается в твоей бездонной глубине.
Король – Ничто. Спасенье в нем и грех.
Что суждено в той глубине увидеть мне?
В чем горечь наша, иудейский род?
Что видит взор в безмолвии глубин?
.    Что обречен увидеть мой народ?
Что сделать должен иудея сын?
Ответь, орех бездонный!

 

«ПЕРЕСЧИТАЙ МИНДАЛЬ…»
(«ZAHLE DIE MANDELN…»)

Пересчитай миндаль, и горечь снов твоих
Мне предъяви, как счет к оплате.
Перечитай всю гамму слов моих,
Где вся ты, – в трауре и злате.
В словах тех имя обретаешь ты, –
Единственное истинное имя.
Я собирал в словах желанья и мечты,
Чтоб сделать их твоими и моими.

 

ПСАЛОМ
(PSALM)

Никто не вылепит с тобою нас из глины.
Никто не станет сохранять наш прах. Никто.
Никто, в чьи божие кувшины,
Бутоны алые опущены в Ничто.

Ничто мы были, есть и будем, –
В бутонах роз, в цветах – Ничто.
И сердце-пестик обращая к людям,
Поет в венце из слов псалом Никто.

5 Responses to “ДАВИД ГАРБАР ● ПЕРЕЛОЖЕНИЯ ● СТИХИ”

1. Борис Кушнер says:

   June 4, 2010 at 8:11 am

   Давид Иосифович Гарбар дарит русскому языку высокоталантливых и трагических авторов, да спят они в мире. Безмерная благодарность и поклон за этот эпический, глубокий и бесценный труд.

   Reply
2. Марк Азов says:

   June 6, 2010 at 12:51 pm

   Рад встретить в “Гостинной” друга близкого и непостижимого.Вспоминается знаменитое “Может ли Бог создать такой, камень, который не может поднять?” Мне кажется Давид Иосифович поднимает невероятной весомости глыбы. Это наука и поэзия в одной упряжке. Чтобы понять, перевести,почувствовать, оперить рифмами и попасть в десятку – надо быть не просто поэтом, а поэтом труда , постижения истины , подвижником и очень смелым человеком.

   Reply
3. Давид Гарбар says:

   August 3, 2010 at 3:50 pm

   Дорогие Марк Яковлевич и Борис Абрамович!
   Ваша оценка, конечно, завышена, но очень приятна.
   Я счастлив иметь таких читателей. Спасибо.
   Дай вам Б-г здоровья и долгих лет жизни.

   Reply
4. Natalya Ruvinskaya says:

   October 10, 2013 at 1:40 am

   “Украла” для сына стихотворение про скрипача ( шагаловское),он тоже в детстве играл на скрипке, а сейчас поёт,надеюсь, Дане понравится.
   Благодарю. Наталья.

   Reply
5. Давид Гарбар says:

   October 10, 2013 at 2:51 pm

   Милая Наталья Юрьевна!
   Мы пишем для себя. Но публикуем для читателей.
   Дай Б-г Вам и Вашему сыну здоровья и успехов.
   Спасибо на добром слове

   Reply