RSS RSS

ВЕРА ЗУБАРЕВА ● О ТВОРЧЕСТВЕ АНАТОЛИЯ ГЛУЩАКА

Вера Зубарева и Анатолий Глущак

К семидесятилетию Анатолия Глущака

День стоял солнечный и лёгкий. Лёгкость сквозила в воздухе, в ненавязчивом августовском солнце, и это сказывалось на ощущении окружающего мира: казалось, люди запросто открывались, как добрые книги. В тот день я перешагнула порог одесского союза писателей, где у меня была назначена встреча с Анатолием Степановичем Глущаком.

Я слышала о нём от многих друзей и знакомых, но самой главной для меня была рекомендация моего отца, Кима Беленковича, того самого «лоцмана на трубе», который не только ввёл в порт затонувший «Моздок», но и стал моим проводником в этом непростом жизненном плавании.

Итак, с лёгкой руки моего отца, я переступила порог кабинета, в котором меня ожидал Анатолий Степанович. На столе лежала моя рукопись, которую он предварительно получил для ознакомления с тем, что я делала. «Старинный друг» – так называлась поэма, о которой пошёл разговор, затронув многие вопросы и проблемы, как профессионального, так и чисто человеческого толка. Не знаю, почему мой выбор пал именно на эти стихи, но они стали символическими для всех наших дальнейших отношений.

Много можно говорить и писать о литературном мастерстве Анатолия Степановича Глущака, о его поэзии, журналистике, переводах, равно как и его издательской деятельности. Он профессионален во всем, чем занимается. Глубина и многоплановость его поэтических образов, его пронзительное лирическое ощущение мира находят моментальный отклик в сердце и душе того, кто настроен на волну «чистой красоты». Для меня он всегда был и есть мастер слова, мастер образа и мастер эмоционального воздействия посредством образа и слова. Но главное, это то, что его стихи всегда слиты с ним самим. В них, наряду с лиризмом, угадывается бескомпромиссность и открытость их автора, его неподдельность, его прямота. Облегчали ли эти качества ему жизнь? Вряд ли. Но из них и возникал весь его поэтический мир – волнующий, неоднозначный, то, нежный, то резкий… Его стихи ассоциируются у меня с садом, деревьями, в тени которых можно предаться размышлениям в солнечный день, но которые могут нещадно отхлестать ветками в бурю.

Сколько помню его, он никогда не юлил, ни с кем не был ни подобострастным, ни наоборот – чопорным и надменным. Местечковая элитарность и снобизм не присущи ему по природе. Он принял меня, тогда ещё не публиковавшуюся девочку-поэтессу, как равную, как коллегу, хотя и младшую, и не было в его комментариях ни снисхождения мэтра (каковым он тогда уже был), ни прочих, удручающих любого молодого автора, вещей. Я вошла к нему в кабинет как равная, и то, что он сказал мне в ту, первую, встречу, впоследствии сбылось.

Пожалуй, если бы мне нужно было выделить одно, наиболее характерное качество Анатолия Степановича, я бы сказала: «Он умеет быть самим собой». И то же относится к его литературным работам. Всем. Благодаря этой особенности он и отличает безошибочно настоящее от подделки.                           

Мой старинный друг, Анатолий Степанович!
Всё опять, как прежде – на столе поэма,
По странице солнечный зайчик скачет…
Не пространство тот день сохранило, но время.
Значит время сильней, значит время могучей.
Если с прошлым в согласии мы – не в разладе,
Если стало оно настоящим и будущим,
Значит мы не о том грустим на закате.
Что для солнца закат? Только путь к восхождению.
Да и то, с точки зренья лишь этой планеты.
Ну а тело с душой – как пространство со временем.
Если ночь при свече – значит, будут рассветы                                                

                                   ЛЕСТНИЦА

                                                                Анатолию Глущаку

По лестнице, ведущей в лес,
Который был когда-то парком,
Но вдруг пополз наперерез –
По статуям,
Беседкам,
Аркам,
Оставив позади гряду
Полуразрушенных фонтанов, –
По этой лестнице иду
И не вынашиваю планов.
Из сотен лазов и ходов,
Во всевозможных направленьях
Кипит и брызжет на ступенях
Сумбурность, роскошь всех цветов.
Каким же нужно обладать
Чутьём, фантазией и тактом,
Чтоб встав однажды перед фактом,
Безоговорочно отдать
Весь грандиозный план аллей,
Размеренные лабиринты
Первоначальному инстинкту
Ещё не тронутых полей!
Кто Он?
Зачем не отвратит
Ту заданность миропорядка.
Где между трещинами плит
Проклюнется земли загадка
И дикости счастливый вид?

                    

                      * * *

                                                                   Анатолию Глущаку

…И возвратится затонувший корабль
В галерею забытых картин.
Где курлычет маяк,
Как бедняга-журавль,
Потерявший однажды свой клин.
Постоит –
Ненужный уже почтальон
На чужбине скитальца-письма,
Что-то вспомнит,
И раковинами имён
Тяжело обрастёт корма.
Клюнет чайка с досады
В облупленный бок.
И не вспомнит он больше вовек,
Для чего ему нужен был этот рывок,
Этот неимоверный побег.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Вера Зубарева

Вера Зубарева, Ph.D., Пенсильванский университет. Автор литературоведческих монографий, книг стихов и прозы. Первая книга стихов вышла с предисловием Беллы Ахмадулиной. Публикации в журналах «Арион», «Вопросы литературы», «День и ночь», «Дети Ра», «Дружба народов», «Зарубежные записки», «Нева», «Новый мир», «Новый журнал», «Новая юность» и др. Лауреат II Международного фестиваля, посвящённого150-летию со дня рождения А.П. Чехова (2010), лауреат Муниципальной премии им. Константина Паустовского (2011), лауреат Международной премии им. Беллы Ахмадулиной (2012), лауреат конкурса филологических, культурологических и киноведческих работ, посвященных жизни и творчеству А.П. Чехова (2013), лауреат Третьего Международного конкурса им. Александра Куприна (2016) и других международных литературных премий. Главный редактор журнала «Гостиная», президент литобъединения ОРЛИТА. Преподаёт в Пенсильванском университете. Пишет и публикуется на русском и английском языках.

Оставьте комментарий