ДВА АВТОГРАФА И ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

Белла Ахмадулина была кумиром моей молодости. Два стихотворения, приведенные ниже, – дань моей любви. Первое стихотворение, отражающее мое юно-восторженное отношение к любимой поэтессе, и второе, не менее изумленное, но уже неизмеримо более трезвое любование явлением природы и литературы, единственной и неповторимой Беллой. Их разделяют всего три года. Как вы сможете заметить, «Письмо Белле Ахмадулиной» пропитано настроением 90-х, эмигрантскими ощущениями третьей волны и выражает давнее чувство растерянности перед лицом несущейся стремглав истории.

Даже не могу сейчас вспомнить, почему мне, стоя на автобусной остановке Квинса в ожидании занятий в Квинсе-колледже, вдруг привиделся далекий вечер в бакинской филармонии, где выступала Белла Ахмадулина. Тогда она приехала в Баку вместе с Аркадием Аркановым и Александром Ивановым в рамках очередного культурно-обменного мероприятия.

После выступления трех авторов, которые были отнюдь не осаждаемы публикой, а спокойно беседовали за кулисами стремительно пустевшего зала,

что немного оскорбляло меня как поклонницу (как могут люди так равнодушно уходить и спешить к своим делам и мелочным заботам, думала я, когда сама Белла Ахмадулина здесь?!), я попросила выступавших подписать мне открытку, случайно найденную в сумке. Все трое любезно согласились, и я долго хранила эту открытку. Через несколько лет я решила, что, как говорил Бродский, «желание автографа – глупое желание», и что открытка мне не нужна и глупо ее хранить. Как же мало мы себя знаем! На мгновение рационализм взял верх над эмоциональной стороной моей натуры, и я, повинуясь дурацкому порыву, открытку уничтожила, чтобы потом всю жизнь об этом жалеть…

И вот теперь, годы спустя, в эмиграции, я написала стихи о ней, Белле Ахатовне. Стихотворение было написано и отшлифовано, дабы передать любимой поэтессе. Мне было сказано, что стихотворение было Ахмадулиной отдано и она якобы благодарила. Стихотворение мельком попалось на глаза и Евтушенко, который в то время преподавал в Квинс-колледже и который спросил меня небрежно: «А Вам что, нравятся стихи Ахмадулиной?», как будто это было некоей странностью с моей стороны…

Прошло три года, и я увидела Ахмадулину во второй и последний раз в жизни, когда она выступала в Манхэттене с сольным концертом. Я «поймала» ее в коридоре перед выступлением, и она надписала мне книгу «Сны о Грузии», вывезенную из Баку, где были ее великолепные переводы грузинских поэтов, включая гениальное стихотворение «Мери» Галактиона Табидзе. Этими строками я основательно переболела и бубнила их наизусть:

Венчалась Мэри в ночь дождей,
И в ночь дождей я проклял Мери.
Не мог я отворить дверей,
Восставших между мной и ей,
И я поцеловал те двери.

Или строки того же поэта из стихотворения «Поэзия – прежде всего»:

О друзья, лишь поэзия прежде, чем вы,
прежде времени, прежде меня самого,
прежде первой любви, прежде первой травы,
прежде первого снега и прежде всего.

Или любимые строки Симона Чиковани из стихотворения «Гремская колокольня»:

Всему дана двойная честь
Быть тем и тем:
Предмет бывает
Тем, что он в самом деле есть,
И тем, что он напоминает.

Любовь Беллы Ахмадулиной к Грузии и Грузии к ней была мне очень дорога и еще более приближала к моему кумиру: ведь Грузия – это мир юности моего отца, это наши родня и друзья там, это неповторимый, напоминающий орлиный клекот грузинский акцент, это широта грузинских застолий и щедрость кавказских натур, это грустный Пиросмани, это маленькие узкие дворики с кружевом лестниц и балкончиков, словом, Грузия – это Грузия. Белла Ахмадулина, хотя и была переводчицей чужих стихов, но стихи звучали так мощно и по-мужски лирично и так изысканно неповторимо по-ахмадулински, что было ясно: она их соавтор!

Угловатым и неуверенным почерком Белла Ахатовна подписала мне книгу, которая стала от этого еще более дорога: «Лиане – на память о Белле Ахмадулиной». Как будто ее можно забыть! Было это 3 мая 1997 года.

Выступление Ахмадулиной тогда вызвало у меня много чувств, самых противоречивых. Было очевидно, как хрупка она, как зыбко и другоценно ее земное существование, которое может не выдержать высокого эмоционального накала и оборваться, как струна на скрипке Паганини. Я надеюсь, что я не оскорблю поклонников Ахмадулиной своим вторым стихотворением, посвященным ей, намеренно названным «Поэтесса», поскольку Белла Ахмадулина персонифицировала поэзию как таковую и тем самым переставала быть конкретным человеком, а становилась символом… Я думала об Эдит Пиаф, и два образа сливались воедино в облике постаревшей гениальной Музы в кофте-разлетайке, похожей на Пьеро.

ПИСЬМО БЕЛЛЕ АХМАДУЛИНОЙ

Белла Ахатовна, Белла Ахатовна!
В филармоническом зале когда-то,
в городе южном, в другом полушарии
муза смотрела в глаза Ваши карие.
Мы же по-броуновски толкаемся,
мелко грешим, с неохотою каемся,
отодвигая в эскизные дали
то, для чего нас на землю призвали.
Вот почему заполошному быту –
бунтом (диктовке – не уступлю!),
клятвопролитно, цитатно, избито
я признаюсь, что давно Вас люблю.
Голос Ваш помню, зовущий в безбрежье,
хоть узнаваемый, все же нездешний,
голос – жизельный, ожогово-точный,
голос – сквозь-слезный, надзвездный, бессрочный.
Словно волна, что с разбега окатывает,
голос Ваш гордый, Белла Ахатовна,
заполонил нас иною стихией.
Вами душа приросла, что Сибирью.

Вне церемоний, распахнуто:  здравствуйте!
Я проживаю в нью-йоркском апартменте,
в мире, который компьютерно-лаковый,
и одномерный, и неодинаковый.
Белла Ахатовна, что ж происходит-то?
Нет, не империя рухнула, Родина.
Вот и народы, как зайцев мазаевых,
время и свары несут в неприкаянность.
Грустно ли Вам в деловитости нынешней
с голой свободой, площадной и пыточной?
С Грузией Вы в сновиденьях встречаетесь,
с Мэри, что так обреченно венчается?
Мучит ли Вас ностальгия по прежнему?
(Не по Хрущеву и не по Брежневу) –
шестидесятым, наивным, крылатым,
чутким к поэзии и небогатым.
Все же поэт – чужеземец на Родине:
то ли чудак, то ли вовсе юродивый,
то ли пришлец, что из времени выпал,
то ли принцесса из “Римских каникул”.

Я Вам пишу из дождливого Бруклина
домиков средь словно прянично-кукольных.
Капли зависли на листике клена,
плещется плющ в изобильи зеленом.

Поздно. Прощаюсь, морочить не смея
более Вас болтовнею своею.
Руку Вам жму вопреки океану.
Искренно Ваша. До встречи.
                                          Лиана.

Октябрь 1994 г.

ПОЭТЕССА

Вот она подходит к пустынной сцене,
несмотря на запои, аборты, крены
в сторону всяческих сумасшествий,
несмотря на боли в гортани и чреслах,
несмотря на то, что в прошлое влита
ее молодость водой Гераклита.
Вся в нелепых перстнях, в шутовском платьишке,
пошатываясь в меру, не слишком.
Застывает публика, востроуха,
осознав внезапно: пред ней старуха.

Но она упрямо встает на котурны,
вознося чело к потолку, и бурно
тишину взрыхляя своей гортанью.
Уже нет Ее. Уже все вниманье
к Слову, вьющемуся серпантином,
от стен отскакивающему, как резина,
с ног сбивающему, вихрем, смерчем
вовлекая смертных в орбиту бессмертья.

Уже нет Ее. Она – средство, способ
ответа на мучившие вопросы,
вариант воплощения в то, что прочно,
того, что зыбко. Она – лишь точка,
звезда, сжавшаяся до размеров старухи,
равной которой нигде – в округе
и вне ее – не отыщешь; строчка,
гениально выбившаяся из романа,
выплеском василька Шагала,
обозначающая несхожесть
природы тварной с промыслом… Боже!
Что с ней сделало время!
И все же… Все же…

25 октября 1997г.

Просмотр для печати

Об Авторе: Лиана Алавердова

Лиана Алавердова живет в Нью-Йорке. Ее стихи, статьи, переводы с английского и азербайджанского языков неоднократно публиковались в журналах, газетах и альманахах в России, Германии, США, Украине, Канаде, Азербайджане, включая «Знамя», «Дружба народов», «Знание-сила», «Слово/Word», «Новый журнал», «Литературный Азербайджан», COLLEGIUM, «Шалом» и др. Лиана Алавердова – автор двеннадцати книг стихов и документальной прозы (популярная психология, литературная критика, публицистика, мемуары). Она заведует библиотекой Kings Bay, одним из отделений Бруклинской публичной библиотеки. Лиана является волонтером Американского фонда превенции суицида (AFSP).

• Публикации в Гостиной (20)

3 Responses to “ЛИАНА АЛАВЕРДОВА ● ПАМЯТИ БЕЛЛЫ АХМАДУЛИНОЙ”

1. Борис Кушнер says:

   December 11, 2010 at 6:39 pm

   С волнением прочёл и рассказ-размышление и два стихотворения, отмеченные впечатляющим контрастом между взволнованной романтикой первого и жестоким реализмом романтики второго. Спасибо.

   Reply
2. Yelena Litinskaya says:

   December 13, 2010 at 10:35 am

   Спасибо, Лиана, за искренний рассказ и прекрасные стихи. Особенно впечатляет второе стихотворение. В нем передана боль внешнего неузнавания (“старуха”) и восторг перед уникальностью и блеском поэтического таланта Ахмадулиной.

   Reply
3. Людмила says:

   January 14, 2011 at 10:02 am

   Очень трогательный рассказ-воспоминание, с философской горчинкой…
   И посвящения пронизаны любовью и …отчаянием, и верой в Поэта.
   Спасибо Вам, дорогая Лиана.
   С теплом, Людмила.

   Reply