МИЛА НИЛОВА ● БРОНЕЧКА ● ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ

МИЛА  НИЛОВАПамяти Брониславы Петровны Куперман

Через ее судьбу прошли три женщины, три тезки – три Марии. Первая – Мария Яковлевна Куперман подарила материнскую нежность и ласку – сколько успела. По доносу второй, Марии Филипповны Левицкой, ее любимой учительницы, она в семь лет попадет в гетто, в восемь останется сиротой и уже больше никогда не выплачет свои детские горести на мамином плече, не почувствует нежную силу папиных рук. Через десять лет жизнь столкнет ее еще с одним учителем, с третьей Марией – Марией Филипповной Винницкой. Она назовет ее потом своей мамой…

Мама. Одесса, 1954Начало пятидесятых. Мама преподает в педучилище. В нашей единственной, маленькой комнате, сколько я себя помню, всегда полно маминых студенток, оживленные разговоры, шутки, смех. И на фоне всего этого особенно выделялась одна девушка – очень серьезная и молчаливая. Она приходила со всеми вместе, но все чаще она стала заходить к нам по вечерам, когда уже все расходились, и они с мамой подолгу о чем-то разговаривали. И однажды, поздно вечером раздался звонок в нашу дверь: ”Не спрашивайте меня ни о чем, разрешите войти! … В чем стояла, любимые, в том и осталась навсегда! Так появилась у меня старшая сестра!

И надо же мне было поступить в педучилище, хоть родичи настаивали на финансовом техникуме. Как я не подчинилась, ума не приложу. Видно Богу было угодно подарить мне вашу семью, вернуть мне потерянное тепло.

… Как же это в жизни получается? Приходит чужой дяденька, берет меня за руку, уводит от мамы в неизвестность, я иду и остаюсь жить. И мне всего 8 лет. …И уже позже, когда мне невыносимо тяжело, я иду в чужую семью, в одну маленькую комнату, иду и не рассуждаю – удобно ли, имею ли право. Сердце привело туда, где меня, оказывается, ждали, приняли, согрели и, главное, полюбили. … Тогда и закончилась для меня война! Я обретаю семью, становлюсь Бронечкой, мне рады. Второе рождение, второе обретение тепла, заботы, любимых и любящих, без чего, оказывается, нет жизни! Без вас я уже просто не выдержу! До конца жизни буду благодарить судьбу за то, что вы у меня есть, что я нашла свою семью после потери первой.

Может, я тебе уже об этом писала, родная, но мне так хочется говорить с тобой.

Броня. Одесса, 1950 г… Я чувствовала себя человеком только в вашей семье! Только вы все, мои родные, принимали меня такой, какая я есть! … Говорят, что некровные родственники – чужие люди. Нет!!! Не кровное родство лежит в основе отношений! Сердце решает кто есть кто!

Это выдержки из писем разных лет, которые Бронечка писала мне прожив с нами уже более сорока лет.

… Морозы держатся, но еще не было Крещенских. Киев сообщил, что такой зима была в Одессе в 50-ом году. Я помню 50-ый год, и не только 25-градусный мороз, но и мое первое знакомство с тобой, моя нежная девочка. Мне было 16, а тебе 4…

… Сегодня 22 июня, утро, тихо, светит солнышко, но пока не жарко. А 55 лет тому назад было страшное 22 июня, начало войны. Мне было тогда 7 лет…

Удивительная сила детской памяти! Помню этот день до мельчайших подробностей. Помню лица родителей, помню каждый день войны до лагеря, в лагере и после. Не забуду никогда, как я, Тася и родители ушли из родного дома в чем стояли.

Они уходили в гетто, по доносу их соседки, Марии Филипповны Левицкой, Брониной первой учительницы.

Девочек спас от неминуемой смерти житель близлежащей деревни Алексей Иванович Ткачук. Он вывел их из гетто, приютил у себя, рискуя жизнью своей семьи, а затем отвез сестричек к их бабушке, которая тоже была в гетто, но на территории оккупированной румынами. А родителей он вывести не успел, они погибли, когда гитлеровцы ликвидировали гетто.

… Сегодня 12 октября, трудный для меня день. 55 лет тому назад в этот день уничтожили моих молодых родителей. С возрастом острота потерь все ощутимее.

Что мы можем сделать? Поплакать вслух и про себя, поклониться могиле. Ежегодно, 1 сентября я отправляю в Бар перевод человеку, который организует уход за 5 братскими могилами, где покоятся тысячи! Отправила, и стало немного легче.

… Спасибо нашей мамочке, что ездила со мной в Бар. Мы с ней прошли пешком путь моих родителей, чтобы возложить цветы на то место, где закопали живыми 8000 мужчин, женщин, стариков и детей. Это было ужасно…

… Знаешь, родная, когда я узнала, что моих родителей уничтожили, я стала каменной, больше молчала, сторонилась людей, не улыбалась, не жаловалась, ничего не хотела, кроме человеческого тепла, а его не было….

Мне 4 года. Одесса, 1950 г.После войны Броню с Тасей забрали к себе сестры их отца, и они переехали в Одессу. Тася вскоре вышла замуж и жила отдельно.

… Я так мечтала, что она заберет меня к себе, страдала от разлуки, плакала, но никто этого не понял. … Я была роботом, делала все, что велели, не жаловалась на усталость, что болит что-то, никогда не говорила, что голодная, ела, когда давали. В 10 лет я приносила в день 30 ведер воды и делала это без жалоб на трудности. Я не плакала и не улыбалась. Я никого не любила и не понимала, что мне кто-то может сказать доброе слово, о чем-то спросить.

Уже живя с нами, Броня закончила педучилище и в 54-ом году получила направление на работу в Болградский район.

… Только недавно мамочка привезла меня в село Каракурты, где я должна была учить математике гагаузских детей. У меня было четыре косички и все говорили: “дитину привезла! Як вона буде працювати у 5 класi?” И в этом маленьком глухом селе я стала учительницей, читала лекции в колхозном клубе и на поле, пела в хоре и была конферансье. Школа находилась в трех зданиях и за перемену надо было успеть перебежать в резиновых сапогах из одного здания в другое. А как я умею бегать, вы знаете. Жила я на квартире в албанской семье. Глиняный пол, керосиновая лампа – электричества не было, топили соломой, примус и грязь по колено. Мне было очень тяжело без вас, особенно по вечерам. И почтальон ежедневно привозил мне на велосипеде письмо. Адрес был написан тушью, идеальным почерком. Мамочка писала так, что я ощущала вас рядом, это и помогало выживать. Это был мой свет, мое тепло, мой стимул. С тех пор прошло сорок лет…

Бронины родители Петр Ильич и Мария Яковлевна Куперман Погибли 12 октября 1942 года  Отцу был 41 год,  маме 36 Проработав в Каракуртах год, Броня получила открепление, вернулась в Одессу, и начались поиски работы.

… Первого сентября, мои дорогие, если доживу, начну сороковой год. Был бы сорок первый, если бы Евгении Леонтьевне “не були потрiбнi нацiональнi кадри”. Что же поделать? Мне пришлось пройти через это с детства… А я подумала, моя дорогая, что начну все таки сорок первый год работы, потому что “год без работы” была моя работа учителем на дому, если помнишь 55-56 год. У меня было три дурачка-двоечника, я с каждым делала уроки и получала по 1 рублю за урок, 3 руб. в день, но это тоже были деньги.

Наконец Броня будет работать в школе! Правда, после встречи с Броней директор школы, который пообещал помочь, позвонил маме и спросил: “Что же ты мне сразу не сказала, что она еврейка?”, но на работу Броню все-таки взял. Тринадцать раз в своей жизни Броня, заходя Первого Сентября в класс и глядя на незнакомые лица малышей, которые смотрели на нее кто любознательными, кто растерянными, но всегда доверчивыми глазенками, волновалась как в первый раз.

И сорок пять лет она учила своих учеников не только считать, писать, читать, она учила их думать, она учила их быть людьми так, как она это понимала и чувствовала. “Печать ее личности несет каждый из ее учеников, – писала Лидия Филипповна Мильруд о Броне, – будучи сама чрезвычайно скромной, она передала это и своим малышам. В классах Брониславы Петровны не было выскачек, они имели свое собственное мнение, в них было человеческое достоинство. Мы, учителя старших классов, всегда чувствовали это. Бронислава Петровна была Учителем с большой буквы”. Лидия Филипповна назвала ее “совестью коллектива”.

… Вот и закончился мой 41-й трудовой. Все 38 перешли во 2-ой класс. Уходит из школы тот мой класс, с которым я прощалась 30 мая 88-го года. Это был мой выпускной 3-ий класс впервые без мамочки, ее выдумок, ее помощи.

… В школе был вечер памяти погибших учеников выпуска 41-го года и погибших и ушедших из жизни учителей. А Обелиск на братской могиле погибших узников гетто, среди которых были Бронины родителизакончили рассказом обо мне, чего я совсем не ожидала, но эту страницу Великой Отечественной не пропустили. Когда же ко мне подошли с цветами дети моих 11-го, 8-го и 5-го классов, мне стало совсем плохо. Домой еле пришла, ночью спать не могла и, как только закрывала глаза, возвращалась в то далекое, но незабываемое прошлое. В субботу собиралась к мамочке с красными гвоздиками, но двигаться не могла. Видно с возрастом все переносится больнее и воспоминания ярче, и от этого никуда не уйти.

… Работы много в эти последние дни учебного года. 25-го мая был Последний звонок и последнее родительское собрание. Вот и попрощалась со своим 12-ым выпуском. Зверски устала, но почему-то стало пусто. Дурацкая учительская натура.

… Май был у меня трудный. Много писанины, проверок контрольных – конец года. 26 мая я прощалась со своим тринадцатым выпуском. Весь июнь я работаю, с 1 июля иду в отпуск и ВСЕ… Я рада, что созрела давно и относительно спокойно к этому пришла.

Зная Бронечку, я улыбнулась прочитав эти строки.

… Пахнет осенью и погода, и настроение. Еще не привыкла к тому, что сделала.

1 сентября, 10 часов утра. Ночь провела в душевной тревоге, утро тоже. Понимаю, что смирюсь, втянусь, но пока реакция вполне закономерная.

с.Каракурты, школа. Броня вторая в справа в первом ряду.	10 часов вечера. Подходит к концу 1-ое Сентября. С 11-ти утра начался поток гостей и телефонных звонков. Думаю, ты помнишь то 8-ое Марта 97-го г., когда ты была в Одессе. Таким примерно был сегодняшний день. Было и грустно, и приятно 3 сентября. Состояние тревожное с ночи, в полшестого по привычке встала, а потом думала, думала о своих пятиклассниках. Знаю их расписание, сегодня у них две математики, волнуюсь, какими они покажутся Розе Борисовне в первый день. Волнуюсь за тех, кто всегда опаздывал, кто просился выйти. Гоню время, чтобы скорее смириться со своим положением. Но хочется надеяться, что переживу. 4 сентября. Сегодня мне уже легче. Только что звонила Р.Б. Уже проверила тетради моих деток, 26 “5” и “4”, остальные “3”, двоек нет. Мне приятно.

… Утро сегодняшнего дня началось в тревоге, понятной только мне. В голове сменяются кадры и все так отчетливо. В эти минуты в 90-ой школе проходит праздник Последнего звонка. Мои дети закончили 11-ый класс. Такое волнение испытывала и 1-го Сентября. Сколько буду жить, столько, очевидно, буду волноваться в дни Первого и Последнего звонков, такая уж это профессия.

… 8-ое Марта 98-го года. Все звонки по телефону и в двери закончились только в 10 ч. вечера. Столько хорошего не могло не сказаться на мне. И от хорошего может стать плохо, так что вчера поднялось давление, чего не бывало раньше. Сейчас чувствую себя нормально, но надо бы поспать. Годы прибавляются, а нервы и сердце все труднее справляются с эмоциональными перегрузками.

… Только что без предупреждения явилось 6 моих выпускников с цветами. Все красивые, высокие, а я такая маленькая на их фоне (и толстенькая) в нашей маленькой квартире. Посидели, вспомнили 1 класс, посмеялись. Тут снова звонок, пришла семья Сычевых, это мой ученик, закончил 5 класс. Я надела очки, чтобы не видели слез. Было и хорошо, и грустно. Что делать, таков закон жизни. А в 9 ч. вечера пришел мой ученик Славик Ковалишин, он закончил школу еще в 86-ом году.

Мама. Одесса 1951 г.… А День Учителя, родная моя, превзошел 8-ое Марта. Три дня был поток людей: студенты, 11-ый, 8-ой, 5-ый классы, родители учеников разных выпусков, учителя, директор, Насековские, наша Валечка с Ирой. Вся квартира, включая балкон, была в цветах, соседи при ходили как на выставку. Было радостно и грустно одновременно. Меня пригласили в школу, но порог школы пока не могу переступить, не могу войти в свой класс. И ничего с собой поделать не могу.

… Вчера не писала, была занята делами. Одно дело оказалось приятным, даже разволновало. Меня пригласили в педучилище на встречу со студентами, которые проходят практику в 90-ой школе. Студенты просили рассказать, что не удавалось мне, что получалось, смешные и трудные моменты, как относились ко мне родители, дети, какие трудности я испытывала будучи молодой учительницей.

Я не заметила, как прошло время, мне эта встреча доставила удовольствие. И вдруг я поняла, что рассказываю обо всем в прошедшем времени, что это было и больше уже никогда на будет. Я почувствовала, как по щеке потекли слезы. Может и не надо было идти на эту встречу? Они надеются, что я еще побываю, а я не знаю смогу ли я.

… Вчера приходила моя выпускница этого года, получила Золотую медаль и право в немецком посольстве учиться в Германии, но поехать не сможет – нет денег. Она уже студентка нашего университета. Очень яркая девочка. Пришла поблагодарить меня, что научила ее мыслить еще в 1 классе. Такие встречи – большая награда учителю, для которого “школьные годы чудесные уже не вернуться назад”. Это “болезнь” неизлечимая, это образ жизни.

… Вот и написала я о своих учениках, чтобы это напомнило тебе те далекие времена, когда мы всей семьей собирались на кухне за этим же столом, где я сижу сейчас одна, но душой и сердцем с вами, мои родные.

Из писем, которые Бронечка писала мне в 95-ом году.

Броня.Одесса 1976 г.… А теперь, родная, постараюсь коротко обьяснить то, что тебя очень интересует, как я чувствую. Семью человека, который нас спас, я нашла не так давно. В Баре живут две сестры, им больше 80 лет каждой. Старшая работала с нашим отцом в финотделе. Они хорошо знали наших родителей. Много лет тому назад, когда мы с мамочкой ездили в Бар, мы заходили к ним, они первыми нашли сходство между моей мамой и нашей мамочкой, а потом и другие находили. Я им периодически пишу, звоню, просила, чтобы они помогли разыскать этого человека. Вот они и предположили, что это мог быть налоговый инспектор Ткачук из села Антоновка, потому что он был дружен с нашим отцом. Я написала очень обстоятельное письмо в сельсовет села Антоновка. И мое письмо не оставило людей равнодушными. Работники сельсовета ответили мне на второй день, разыскав предварительно семью по фамилии Ткачук. Историю о спасении двух девочек в селе знали. Чудом не поплатились эти люди, но так распорядилась судьба. Сыну тогда было 10 лет, вот он и рассказал работникам сельсовета эту историю. А наш спаситель и его жена умерли в 1963 г. Я сразу ответила сельсовету, поблагодарила и написала письмо сыну. Очень скоро получила ответ, очень теплое письмо. Писала его дочь под диктовку, потому что он болеет. Теперь я переписываюсь с сыном и внучкой. Все это я отправила Тасе, чтобы в Иерусалиме, в Музее Катастрофы увековечить имя еще одно человека, спасшего двух детей.

А в июле 96-го Броня писала мне:

Мы с Тасей уже больше года заняты тем, чтобы имя нашего спасителя, которого я нашла спустя 50 лет, было внесено в список Праведников Мира. Для этого нужны мои и Тасины воспоминания. Так что снова предстоит вернуться в далекий и страшный 42-ой год. Дорого мне обходятся такие воспоминания, но я это сделаю в память о нашем спасителе и его жене, ради их детей, внуков и правнуков. Для нас это очень важно, больше мы ничего не можем сделать. В Музее уже есть наши воспоминания, их почему-то послали в США.

Бронечка тогда не знала, что Фонд исторических видеодокументов “Переживших Шоа” под председательством Стивена Спилберга находится в Америке.

… После уничтожения лагеря, где мы были, чудом уцелели считанные. Вот из США прибыла просьба в Музей заснять на кассету интервью с Тасей. Она уже несколько раз отказывалась, я ее понимаю. Завтра ей предстоит эта встреча. Дай Бог, ей справиться и не заболеть. Вот пишу вам об этом, а рука дрожит, спазмы сдавили горло.

Через год и наша Бронечка давала интервью.Школьные годы

… Хорошо, что 17-е июня уже позади, потому что ушли все имеющиеся силы до того, а особенно, после того. А 17-го, с двух до четырех, вела себя прилично, правда, непривычно было без очков, но оператор настоял. Мне было трудно согласиться на интервью, и я чувствую, что еще не один день меня будут преследовать эти два часа. Странно устроен наш мозг: каждый вопрос интервьюера выбирал из глубины памяти ярчайшие картины, которые сразу превращались в словесный рассказ. Вам может показаться, что я была спокойна, но я себя не слышала, а говорить хотелось, и отчетливо помню, что все время видела перед собой спокойную нашу мамочку, а не мужчину, которому все рассказывала. Может что-то не совсем складно получилось, что-то не рассказала, пропустила, о чем-то говорила, наверное, больше, чем надо было, но дело сделано. Волнение, конечно, сказалось, да и вопросы меня держали в плену. Но я заслужила скидку на то, что внутренне я была напряжена, ноги дрожали, руки тряслись. Конспекта, как вы понимаете, не было – жизнь не законспектируешь. Знала, что буду рассказывать обо всем – до войны, война, после войны.

… 22 июня, 6 часов утра. Не спится, включила приемник. Радиодень начался напоминанием, что 22 июня, ровно в четыре часа… Звучат песни военных лет, а у меня перед глазами мамочка наша. Она часто просила меня написать воспоминания, а мне было страшно подумать об этом. Послевоенные годы, надо было молчать, потому что главный вопрос был: “Почему выжила и как уцелела?” И уже в конце 50-тых, по настоянию мамочки я послала статью в “Учительскую газету” и получила ее обратно с рецензией: «Интересно, но у нас такого материала достаточно”. Мамочка ужасно переживала, возмущалась, а я порвала и выбросила. И только спустя 57 лет это стало кому-то нужно… Хоть далось мне все трудно, но решилась я дать интервью ради вас. Хочу быть всегда с вами, хоть это и очень грустная история моей прошлой жизни. Что хранит сердце и память, то и рассказала, но это далеко не все. Когда-нибудь дополню своими воспоминаниями, но представление о моем детстве у вас будет.

Вот поговорила с тобой, моя родная, и стало легче.

… Самое страшное, конечно, лишило меня сна до утра. Не волнуйся, дорогая, я утром поспала и все нормально. Когда получишь кассету, поймешь мое состояние от восприятия статьи.

Это статья Марка Вейцмана “Пусть камешки положат на могилы…”, рассказывающая историю Брони и ее семьи, напечатана была в газете “Калейдоскоп” в 99-ом году.

… Как же была отработана фашистская методика уничтожения человека, что у каждого выжившего, независимо от возраста, места пребывания, в сознании сидит страх, а в памяти все картины – ярко и четко. Не хочу терзать ваши сердца, но не думать об этом человек не может, пока жив. Сознаюсь, родная, что с этими мыслями я жила всегда. Сегодня мой бывший ученик пошел делать копию кассеты, тогда я смогу отправить ее вам. Хочу, чтобы ты уже пережила эту встречу со мной и успокоилась, потому что очень хорошо знаю тебя и твое умение пропускать все через свое сердце и мозг. Не бойся, моя любимая, я еще поживу, не хочу с вами расставаться, но выполнила твою просьбу – рассказала о себе.

… Опять меня заносит в прошлое, что, наверное, закономерно, когда тебе за… А помнишь, Милочка, телеграмму от Фимы Левита: “Поздравляю с ликвидацией безграмотности в вашей семье”?

Конечно, помню, Бронечка! Наша мама закончила в тот год Университет Марксизма-Ленинизма, Валя 8- ой класс, тогда это называлось неполное среднее образование. Я поступила в строительный, а ты закончила пединститут.

… Я очень не хотела поступать в институт. Работа забирала все силы, дом требовал своего, а делать вид, что занимаюсь, не умела. Я сопротивлялась, а мамочка настаивала. Она понимала, что я могу лишиться работы без высшего образования, тем более, с таким недостатком, как еврейская национальность.

… Какое счастье чувствовать, что тебя любят! И как хорошо, что вы у меня есть! А человеку в моем возрасте, в моем положении, при моем характере и оценке ценностей – это самое главное!

Школьная жизнь, 1965 г.… Мое утро началось приятным звонком, позвонил твой братик Игорь, он отдыхает сейчас в Ильичевске. Сегодня собирается в Одессу, обещал заглянуть ко мне, буду рада… Игорь с Леной ушли, а я решила написать тебе письмо. Мы очень хорошо посидели, вспоминали молодость, как он стоял в дверном проеме кухни и старался разъяснить мне, что такое электроды. Я говорила, что понимаю, а сама ни гу-гу, ничего не понимала, хоть он очень доходчиво все объяснял. Ты же, Милочка, знаешь мои познания в физике!

… Если ты ощутила уют и тепло со мной у нас дома, то я очень рада! Мне всегда кажется, что в нашем маленьком доме витает дух и сердечное тепло нашей мамочки. Ты ведь заметила, родная, что все стоит, висит без изменений. Когда-то надо сделать ремонт, а мне страшно, что будет не так, как было при мамочке.

… Было время, когда мои родственники обвиняли меня в измене еврейскому народу, потому что я ушла в русскую семью. А я снова и снова благодарю судьбу, что подарила мне вас, ваше тепло, любовь и заботу. Боже, как я вас всех люблю и как плохо мне без нашей мамочки! Она была тяжело больна много лет, но я не думала, что в наш дом придет смерть. Она так любила жизнь, людей, с ней было спокойно, уютно и тепло.

… Вот и подошло к концу 10 июня, этот страшный для нас день. Сейчас ночь, спать не могу, перед глазами все до мельчайших подробностей: утро того ужасного дня, врачи, медсестры, телефонные звонки, скорая, больничный коридор, снова врачи, лаборанты, Марьянская, ты, Валя, а сделать ничего не смогли. Да, не утихает в сердце боль утраты и все острее с годами она…

… 9 июня было очень тяжело, потому что перед глазами был последний день жизни нашей мамочки. Она ведь сидела, ходила, говорила, а 10-го утром все закончилось. И прошло уже 8 лет…

… Какой печальный у нас сегодня день! И я знаю, моя родная, что мы весь день сегодня вместе и думаем об одном и том же.

… Получила письмо от Инны.

Инна Михайловна Чацкина, а тогда просто Инночка Френкель, мамина студентка и все годы, до самой Брониной кончины, очень близкий ее друг.

… Все письмо о мамочке. Инна вспоминает, как Мария Филипповна впервые вошла в аудиторию и своим почерком написала на доске фамилию, имя и отчество, обратив внимание студентов на двойные согласные. И сразу у меня перед глазами моя первая встреча на первом курсе, как мамочка стояла и говорила тихим ровным голосом.

Сколько хорошего о ней говорят всегда, а в этот день особенно. Как я благодарна всем, кто помнит мамочку! Была сегодня у нашей мамочки, положила от нас всех ромашки и колокольчики белые. Просила ее молить Бога за благополучие и здоровье всех детей и внуков.

… В половине восьмого утра, до работы, пришла Валя с тортиком. Я рада, что она зашла хоть на несколько минут в этот день и сумела при такой занятости испечь торт, чтобы помянуть мамочку.

… Купила гвоздики, мамочка их любила, ты их часто приносила ей. Поклонилась ей от всех вас, дорогие мои, от друзей наших, постояла, помолчала и вернулась домой ожидать твоего звонка, родная моя Милочка, в чем была уверена. Голос твой мне показался очень грустным, да и мой был не лучше. В эти дни мы будем особенно грустить, сколько бы лет ни прошло. Как хорошо, что мы все были вместе в этот скорбный день. Вспомнила 88-ой год. Мамочка заранее приготовила тебе подарок. Неужели она что-то чувствовала? И утрата невосполнима, и боль не притупляется, а просто жизнь продолжается.

… Работаю много, ежедневно.

Занятия Родительского  университета Школа 90, 1984 г.Правда теперь Бронечка работает дома: готовит к поступлению в школу, к собеседованию в лицей и просто со слабыми учениками.

… Сколько у меня учеников? В течение недели 10: 5 платных и 5 бесплатных. Могло быть и больше, но уже силы не те. Но я рада занятости, усталости, заработку. Приятно, что дети тянуться ко мне. А раскисать я успеваю вечером и ночью, когда не сплю. Люблю утро, одиночество отступает и сердце согревается. Я рада, что нужна людям и могу помочь.

Жизнь все же короткая штука, надо дорожить каждым днем, не задерживаться на плохом и дарить радость и любовь, заботу и внимание, тогда и появляется смысл жизни и силы жить, преодолевать трудности, без которых жизни не бывает.

… Школа на том же месте, а я переступить ее порог не могу, хоть и нужно забрать трудовую книжку.

… Меня стали поздравлять с Днем учителя со 2 октября. Звонили, приходили дети разных выпусков и родители.

Это отрывки из писем, которые мне Броня писала уже будучи на пенсии.

… Завтра начинаю снова добывать бумажки, – Броне нужно было собрать документы для подтверждения ее пребывания в гетто, – шансов при установленных требованиях мало. Должно быть 18 месяцев пребывания в аду, а меня спасли спустя 15-ть. Для нас с Тасей ад продолжался до марта 1944 г., но документальных доказательств нет, что и помогло нам выжить. Бедные мои родители! Смогли организовать наше спасение, а документами не снабдили. Очень страдаю от морального аспекта, что станет тебе понятным, когда послушаешь мой рассказ. Спустя столько лет я получила справку из Бара об окончании 1 класса в 1941 г. Теперь надо добыть справку, что в 1944 г. я поступила в школу №26 в Одессе. Вообще такие документы должны храниться 75 лет. Но у меня еврейское счастье, поэтому в 55-ом году при переезде школы с одной улицы на другую старые документы не сохранили. Попробую, хотя сил на такие дела у меня нет совсем, а бросать не следует, потому что правду похоронить не имею права, и чувство справедливости с годами только обостряется.

Последний год своей жизни Бронечка тяжело болела. Мы с Оксаной переживали, что нас нет рядом, но пойти против ее воли мы не посмели. Наша Валечка была с ней, изо дня в день – целый год! А сколько отзывчивых и добрых людей окружили ее своей заботой! Я называю их имена с самым глубоким уважением и большой благодарностью.

Лена и Валера Гладковы, Света, Шура – Бронины ученики разных лет и, несмотря на занятость, ведь у них всех есть дети, семьи, работа, каждый взял на себя какую-то обязанность и ни разу не подвел. Валентина Ивановна Нейченко, которая пришла к Бронечке из агентства и стала близким человеком. Галина Львовна Климовицкая – уже немолодой человек, как бы она себя ни чувствовала, всегда была “на дежурстве”. Полина Ивановна Накурда, директор школы, где работала Броня, Лорочка Балашова – библиотекарь школы, Наталья Герцевна Юцис. Раиса Николаевна Дубровина, мамина бывшая студентка, младшая сестра Марии Николаевны Дубровиной, маминой подруги по подполью, Бронина коллега по школе и ее большой друг. Все старались поддержать Броню и прийти ей на помощь. Соседи, идя в магазин или на рынок, всегда спрашивали “Что нужно купить?” Наташа, соседка, прибегала сделать укол в любое время суток. И если я кого-то не назвала, простите меня и огромное вам спасибо!

А как врачи старались ей помочь! Волошенковы Наталья Дмитриевна и Борис Алексеевич, оба врачи, их сын Дима был Брониным учеником. Когда Броня не могла уже ходить, Дима, студент, тоже будущий врач, со своим другом снесли ее на руках с третьего этажа и на машине отвезли в больницу. Стороженко Светлана Анатольевна, врач из онкодиспансера и медсестра Настя, которая переносила свой отпуск, чтобы прийти к Броне и вовремя поставить капельницу. Врач из Одесского военного госпиталя Гайдаржи Илья Трифонович, отец бывшей Брониной ученицы. И из Дома с ангелом, как называют в Одессе реабилитационный центр Литвака, Броня получила помощь на покупку дорогостоящих лекарств, и еврейская община помогала ей. Спасибо вам всем большое!

Броня с внуком своей ученицы первого выпуска, 1996 г.Но спасти Бронечку не удалось… Эту ночь я не забуду никогда. Неожиданно раздался телефонный звонок. Света не было, я в темноте, натыкаясь на все подряд, добежала до телефона. Голос Вали: “Все закончилось, Милочка, пять минут тому назад…”

За окном со страшной силой бушевал ураган. В воздухе летали куски крыш, со стоном падали деревья, небо освещалось каким-то фантастическим светом, и трудно было поверить, что это все происходит в природе, а не в фильме ужасов. Я стояла на балконе, прижавшись к стене. Дождь хлестал в лицо, перемешиваясь со слезами, и мне казалось, что сама природа восстала против этой несправедливости. Сорок пять лет в школе – тринадцать выпусков… Бронислава Петровна говорила, что число тринадцать – счастливое для нее число. Но судьба бывает порою незаслуженно жестокой – тринадцатого сентября 2008 года в тринадцать часов перестало биться ее сердце.

“Более 500 учеников прошло через мое сердце и мозг. Когда отправляюсь мысленно в этот мой долгий школьный путь, то понимаю, что не напрасно жила на этой Земле, хоть и не посадила дерева и не дала жизнь человеку”, – писала Бронислава Петровна. И каждому ученику она отдала частицу своего сердца, она учила не только считать, писать, читать, она учила своих учеников думать, учила быть людьми так, как она это понимала и чувствовала. Сегодня Первое Сентября и первый раз мы можем поздравить ее с этим днем только мысленно – с надеждой, что она нас услышит.”

Это письмо мы с Валей нашли в Бронином архиве, я написала послесловие, и Бронины ученики поместили его 1 Сентября 2009 года на сайте Одноклассники. Похоронили Броню, выполнив ее предсмертное желание, в той же могиле, где похоронена наша мама. И только через 20 лет стало понятным, почему на надгробной плите все эти годы было так много пустого места…

Более двухсот ее учеников всех выпусков пришло попрощаться со своей любимой учительницей.

Дорогие мои ученики!

Дорогие – потому что учителю, как и родителям, дорого обходится каждый ребенок. Не подсчитывайте, я не о денежном выражении, я о затратах души. Эти затраты никто не может подсчитать, они основаны на любви к человеку, на верности долгу и понимании своего предназначения.

50 лет тому назад для меня впервые прозвенел школьный звонок, когда я в первый раз вошла в класс в роли учительницы. Я волновалась тогда не меньше вас, потому что вместе с вами я поступила в свой первый в жизни первый класс!

А 29-го мая 2004 года прозвенел Последний школьный звонок для моих последних учеников. Сегодня из школы уходит мой последний класс, но не менее дорогой, чем первый и все, что были между ними. У многодетных матерей нет любимчиков, все одинаково дороги.

Для вас школа не заканчивается, поверьте мне! У вас еще будет много Первых и Последних звонков, но они будут другого качества. И волнения будут другими, и тревоги будут иными, и слезы будут обильнее, потому что это будут звонки для ваших детей, а потом и внуков.

И только для меня, вашей первой учительницы, сегодня школа заканчивается навсегда. Тяжело говорить о том, что было не работой, а жизнью, что не оставляло в покое ни днем, ни ночью.

Я хочу сказать вам на моем последнем уроке, который я провожу с вами, но без вас, в своей тихой квартире, ночью у настольной лампы, где за всю жизнь было проверено так много ваших тетрадей –

Не забывайте свой первый класс, с которого начался когда-то ваш путь в большую жизнь!

                                                                                   Бронислава Петровна, ваша первая учительница

29 мая 2004 года, Одесса

 

Одесса – Хьюстон. Октябрь 2008 – апрель 2010 г.

МИЛА  НИЛОВАПамяти Брониславы Петровны Куперман

Через ее судьбу прошли три женщины, три тезки – три Марии. Первая – Мария Яковлевна Куперман подарила материнскую нежность и ласку – сколько успела. По доносу второй, Марии Филипповны Левицкой, ее любимой учительницы, она в семь лет попадет в гетто, в восемь останется сиротой и уже больше никогда не выплачет свои детские горести на мамином плече, не почувствует нежную силу папиных рук. Через десять лет жизнь столкнет ее еще с одним учителем, с третьей Марией – Марией Филипповной Винницкой. Она назовет ее потом своей мамой…

Мама. Одесса, 1954Начало пятидесятых. Мама преподает в педучилище. В нашей единственной, маленькой комнате, сколько я себя помню, всегда полно маминых студенток, оживленные разговоры, шутки, смех. И на фоне всего этого особенно выделялась одна девушка – очень серьезная и молчаливая. Она приходила со всеми вместе, но все чаще она стала заходить к нам по вечерам, когда уже все расходились, и они с мамой подолгу о чем-то разговаривали. И однажды, поздно вечером раздался звонок в нашу дверь: ”Не спрашивайте меня ни о чем, разрешите войти! … В чем стояла, любимые, в том и осталась навсегда! Так появилась у меня старшая сестра!

И надо же мне было поступить в педучилище, хоть родичи настаивали на финансовом техникуме. Как я не подчинилась, ума не приложу. Видно Богу было угодно подарить мне вашу семью, вернуть мне потерянное тепло.

… Как же это в жизни получается? Приходит чужой дяденька, берет меня за руку, уводит от мамы в неизвестность, я иду и остаюсь жить. И мне всего 8 лет. …И уже позже, когда мне невыносимо тяжело, я иду в чужую семью, в одну маленькую комнату, иду и не рассуждаю – удобно ли, имею ли право. Сердце привело туда, где меня, оказывается, ждали, приняли, согрели и, главное, полюбили. … Тогда и закончилась для меня война! Я обретаю семью, становлюсь Бронечкой, мне рады. Второе рождение, второе обретение тепла, заботы, любимых и любящих, без чего, оказывается, нет жизни! Без вас я уже просто не выдержу! До конца жизни буду благодарить судьбу за то, что вы у меня есть, что я нашла свою семью после потери первой.

Может, я тебе уже об этом писала, родная, но мне так хочется говорить с тобой.

Броня. Одесса, 1950 г… Я чувствовала себя человеком только в вашей семье! Только вы все, мои родные, принимали меня такой, какая я есть! … Говорят, что некровные родственники – чужие люди. Нет!!! Не кровное родство лежит в основе отношений! Сердце решает кто есть кто!

Это выдержки из писем разных лет, которые Бронечка писала мне прожив с нами уже более сорока лет.

… Морозы держатся, но еще не было Крещенских. Киев сообщил, что такой зима была в Одессе в 50-ом году. Я помню 50-ый год, и не только 25-градусный мороз, но и мое первое знакомство с тобой, моя нежная девочка. Мне было 16, а тебе 4…

… Сегодня 22 июня, утро, тихо, светит солнышко, но пока не жарко. А 55 лет тому назад было страшное 22 июня, начало войны. Мне было тогда 7 лет…

Удивительная сила детской памяти! Помню этот день до мельчайших подробностей. Помню лица родителей, помню каждый день войны до лагеря, в лагере и после. Не забуду никогда, как я, Тася и родители ушли из родного дома в чем стояли.

Они уходили в гетто, по доносу их соседки, Марии Филипповны Левицкой, Брониной первой учительницы.

Девочек спас от неминуемой смерти житель близлежащей деревни Алексей Иванович Ткачук. Он вывел их из гетто, приютил у себя, рискуя жизнью своей семьи, а затем отвез сестричек к их бабушке, которая тоже была в гетто, но на территории оккупированной румынами. А родителей он вывести не успел, они погибли, когда гитлеровцы ликвидировали гетто.

… Сегодня 12 октября, трудный для меня день. 55 лет тому назад в этот день уничтожили моих молодых родителей. С возрастом острота потерь все ощутимее.

Что мы можем сделать? Поплакать вслух и про себя, поклониться могиле. Ежегодно, 1 сентября я отправляю в Бар перевод человеку, который организует уход за 5 братскими могилами, где покоятся тысячи! Отправила, и стало немного легче.

… Спасибо нашей мамочке, что ездила со мной в Бар. Мы с ней прошли пешком путь моих родителей, чтобы возложить цветы на то место, где закопали живыми 8000 мужчин, женщин, стариков и детей. Это было ужасно…

… Знаешь, родная, когда я узнала, что моих родителей уничтожили, я стала каменной, больше молчала, сторонилась людей, не улыбалась, не жаловалась, ничего не хотела, кроме человеческого тепла, а его не было….

Мне 4 года. Одесса, 1950 г.После войны Броню с Тасей забрали к себе сестры их отца, и они переехали в Одессу. Тася вскоре вышла замуж и жила отдельно.

… Я так мечтала, что она заберет меня к себе, страдала от разлуки, плакала, но никто этого не понял. … Я была роботом, делала все, что велели, не жаловалась на усталость, что болит что-то, никогда не говорила, что голодная, ела, когда давали. В 10 лет я приносила в день 30 ведер воды и делала это без жалоб на трудности. Я не плакала и не улыбалась. Я никого не любила и не понимала, что мне кто-то может сказать доброе слово, о чем-то спросить.

Уже живя с нами, Броня закончила педучилище и в 54-ом году получила направление на работу в Болградский район.

… Только недавно мамочка привезла меня в село Каракурты, где я должна была учить математике гагаузских детей. У меня было четыре косички и все говорили: “дитину привезла! Як вона буде працювати у 5 класi?” И в этом маленьком глухом селе я стала учительницей, читала лекции в колхозном клубе и на поле, пела в хоре и была конферансье. Школа находилась в трех зданиях и за перемену надо было успеть перебежать в резиновых сапогах из одного здания в другое. А как я умею бегать, вы знаете. Жила я на квартире в албанской семье. Глиняный пол, керосиновая лампа – электричества не было, топили соломой, примус и грязь по колено. Мне было очень тяжело без вас, особенно по вечерам. И почтальон ежедневно привозил мне на велосипеде письмо. Адрес был написан тушью, идеальным почерком. Мамочка писала так, что я ощущала вас рядом, это и помогало выживать. Это был мой свет, мое тепло, мой стимул. С тех пор прошло сорок лет…

Бронины родители Петр Ильич и Мария Яковлевна Куперман Погибли 12 октября 1942 года  Отцу был 41 год,  маме 36 Проработав в Каракуртах год, Броня получила открепление, вернулась в Одессу, и начались поиски работы.

… Первого сентября, мои дорогие, если доживу, начну сороковой год. Был бы сорок первый, если бы Евгении Леонтьевне “не були потрiбнi нацiональнi кадри”. Что же поделать? Мне пришлось пройти через это с детства… А я подумала, моя дорогая, что начну все таки сорок первый год работы, потому что “год без работы” была моя работа учителем на дому, если помнишь 55-56 год. У меня было три дурачка-двоечника, я с каждым делала уроки и получала по 1 рублю за урок, 3 руб. в день, но это тоже были деньги.

Наконец Броня будет работать в школе! Правда, после встречи с Броней директор школы, который пообещал помочь, позвонил маме и спросил: “Что же ты мне сразу не сказала, что она еврейка?”, но на работу Броню все-таки взял. Тринадцать раз в своей жизни Броня, заходя Первого Сентября в класс и глядя на незнакомые лица малышей, которые смотрели на нее кто любознательными, кто растерянными, но всегда доверчивыми глазенками, волновалась как в первый раз.

И сорок пять лет она учила своих учеников не только считать, писать, читать, она учила их думать, она учила их быть людьми так, как она это понимала и чувствовала. “Печать ее личности несет каждый из ее учеников, – писала Лидия Филипповна Мильруд о Броне, – будучи сама чрезвычайно скромной, она передала это и своим малышам. В классах Брониславы Петровны не было выскачек, они имели свое собственное мнение, в них было человеческое достоинство. Мы, учителя старших классов, всегда чувствовали это. Бронислава Петровна была Учителем с большой буквы”. Лидия Филипповна назвала ее “совестью коллектива”.

… Вот и закончился мой 41-й трудовой. Все 38 перешли во 2-ой класс. Уходит из школы тот мой класс, с которым я прощалась 30 мая 88-го года. Это был мой выпускной 3-ий класс впервые без мамочки, ее выдумок, ее помощи.

… В школе был вечер памяти погибших учеников выпуска 41-го года и погибших и ушедших из жизни учителей. А Обелиск на братской могиле погибших узников гетто, среди которых были Бронины родителизакончили рассказом обо мне, чего я совсем не ожидала, но эту страницу Великой Отечественной не пропустили. Когда же ко мне подошли с цветами дети моих 11-го, 8-го и 5-го классов, мне стало совсем плохо. Домой еле пришла, ночью спать не могла и, как только закрывала глаза, возвращалась в то далекое, но незабываемое прошлое. В субботу собиралась к мамочке с красными гвоздиками, но двигаться не могла. Видно с возрастом все переносится больнее и воспоминания ярче, и от этого никуда не уйти.

… Работы много в эти последние дни учебного года. 25-го мая был Последний звонок и последнее родительское собрание. Вот и попрощалась со своим 12-ым выпуском. Зверски устала, но почему-то стало пусто. Дурацкая учительская натура.

… Май был у меня трудный. Много писанины, проверок контрольных – конец года. 26 мая я прощалась со своим тринадцатым выпуском. Весь июнь я работаю, с 1 июля иду в отпуск и ВСЕ… Я рада, что созрела давно и относительно спокойно к этому пришла.

Зная Бронечку, я улыбнулась прочитав эти строки.

… Пахнет осенью и погода, и настроение. Еще не привыкла к тому, что сделала.

1 сентября, 10 часов утра. Ночь провела в душевной тревоге, утро тоже. Понимаю, что смирюсь, втянусь, но пока реакция вполне закономерная.

с.Каракурты, школа. Броня вторая в справа в первом ряду.	10 часов вечера. Подходит к концу 1-ое Сентября. С 11-ти утра начался поток гостей и телефонных звонков. Думаю, ты помнишь то 8-ое Марта 97-го г., когда ты была в Одессе. Таким примерно был сегодняшний день. Было и грустно, и приятно 3 сентября. Состояние тревожное с ночи, в полшестого по привычке встала, а потом думала, думала о своих пятиклассниках. Знаю их расписание, сегодня у них две математики, волнуюсь, какими они покажутся Розе Борисовне в первый день. Волнуюсь за тех, кто всегда опаздывал, кто просился выйти. Гоню время, чтобы скорее смириться со своим положением. Но хочется надеяться, что переживу. 4 сентября. Сегодня мне уже легче. Только что звонила Р.Б. Уже проверила тетради моих деток, 26 “5” и “4”, остальные “3”, двоек нет. Мне приятно.

… Утро сегодняшнего дня началось в тревоге, понятной только мне. В голове сменяются кадры и все так отчетливо. В эти минуты в 90-ой школе проходит праздник Последнего звонка. Мои дети закончили 11-ый класс. Такое волнение испытывала и 1-го Сентября. Сколько буду жить, столько, очевидно, буду волноваться в дни Первого и Последнего звонков, такая уж это профессия.

… 8-ое Марта 98-го года. Все звонки по телефону и в двери закончились только в 10 ч. вечера. Столько хорошего не могло не сказаться на мне. И от хорошего может стать плохо, так что вчера поднялось давление, чего не бывало раньше. Сейчас чувствую себя нормально, но надо бы поспать. Годы прибавляются, а нервы и сердце все труднее справляются с эмоциональными перегрузками.

… Только что без предупреждения явилось 6 моих выпускников с цветами. Все красивые, высокие, а я такая маленькая на их фоне (и толстенькая) в нашей маленькой квартире. Посидели, вспомнили 1 класс, посмеялись. Тут снова звонок, пришла семья Сычевых, это мой ученик, закончил 5 класс. Я надела очки, чтобы не видели слез. Было и хорошо, и грустно. Что делать, таков закон жизни. А в 9 ч. вечера пришел мой ученик Славик Ковалишин, он закончил школу еще в 86-ом году.

Мама. Одесса 1951 г.… А День Учителя, родная моя, превзошел 8-ое Марта. Три дня был поток людей: студенты, 11-ый, 8-ой, 5-ый классы, родители учеников разных выпусков, учителя, директор, Насековские, наша Валечка с Ирой. Вся квартира, включая балкон, была в цветах, соседи при ходили как на выставку. Было радостно и грустно одновременно. Меня пригласили в школу, но порог школы пока не могу переступить, не могу войти в свой класс. И ничего с собой поделать не могу.

… Вчера не писала, была занята делами. Одно дело оказалось приятным, даже разволновало. Меня пригласили в педучилище на встречу со студентами, которые проходят практику в 90-ой школе. Студенты просили рассказать, что не удавалось мне, что получалось, смешные и трудные моменты, как относились ко мне родители, дети, какие трудности я испытывала будучи молодой учительницей.

Я не заметила, как прошло время, мне эта встреча доставила удовольствие. И вдруг я поняла, что рассказываю обо всем в прошедшем времени, что это было и больше уже никогда на будет. Я почувствовала, как по щеке потекли слезы. Может и не надо было идти на эту встречу? Они надеются, что я еще побываю, а я не знаю смогу ли я.

… Вчера приходила моя выпускница этого года, получила Золотую медаль и право в немецком посольстве учиться в Германии, но поехать не сможет – нет денег. Она уже студентка нашего университета. Очень яркая девочка. Пришла поблагодарить меня, что научила ее мыслить еще в 1 классе. Такие встречи – большая награда учителю, для которого “школьные годы чудесные уже не вернуться назад”. Это “болезнь” неизлечимая, это образ жизни.

… Вот и написала я о своих учениках, чтобы это напомнило тебе те далекие времена, когда мы всей семьей собирались на кухне за этим же столом, где я сижу сейчас одна, но душой и сердцем с вами, мои родные.

Из писем, которые Бронечка писала мне в 95-ом году.

Броня.Одесса 1976 г.… А теперь, родная, постараюсь коротко обьяснить то, что тебя очень интересует, как я чувствую. Семью человека, который нас спас, я нашла не так давно. В Баре живут две сестры, им больше 80 лет каждой. Старшая работала с нашим отцом в финотделе. Они хорошо знали наших родителей. Много лет тому назад, когда мы с мамочкой ездили в Бар, мы заходили к ним, они первыми нашли сходство между моей мамой и нашей мамочкой, а потом и другие находили. Я им периодически пишу, звоню, просила, чтобы они помогли разыскать этого человека. Вот они и предположили, что это мог быть налоговый инспектор Ткачук из села Антоновка, потому что он был дружен с нашим отцом. Я написала очень обстоятельное письмо в сельсовет села Антоновка. И мое письмо не оставило людей равнодушными. Работники сельсовета ответили мне на второй день, разыскав предварительно семью по фамилии Ткачук. Историю о спасении двух девочек в селе знали. Чудом не поплатились эти люди, но так распорядилась судьба. Сыну тогда было 10 лет, вот он и рассказал работникам сельсовета эту историю. А наш спаситель и его жена умерли в 1963 г. Я сразу ответила сельсовету, поблагодарила и написала письмо сыну. Очень скоро получила ответ, очень теплое письмо. Писала его дочь под диктовку, потому что он болеет. Теперь я переписываюсь с сыном и внучкой. Все это я отправила Тасе, чтобы в Иерусалиме, в Музее Катастрофы увековечить имя еще одно человека, спасшего двух детей.

А в июле 96-го Броня писала мне:

Мы с Тасей уже больше года заняты тем, чтобы имя нашего спасителя, которого я нашла спустя 50 лет, было внесено в список Праведников Мира. Для этого нужны мои и Тасины воспоминания. Так что снова предстоит вернуться в далекий и страшный 42-ой год. Дорого мне обходятся такие воспоминания, но я это сделаю в память о нашем спасителе и его жене, ради их детей, внуков и правнуков. Для нас это очень важно, больше мы ничего не можем сделать. В Музее уже есть наши воспоминания, их почему-то послали в США.

Бронечка тогда не знала, что Фонд исторических видеодокументов “Переживших Шоа” под председательством Стивена Спилберга находится в Америке.

… После уничтожения лагеря, где мы были, чудом уцелели считанные. Вот из США прибыла просьба в Музей заснять на кассету интервью с Тасей. Она уже несколько раз отказывалась, я ее понимаю. Завтра ей предстоит эта встреча. Дай Бог, ей справиться и не заболеть. Вот пишу вам об этом, а рука дрожит, спазмы сдавили горло.

Через год и наша Бронечка давала интервью.Школьные годы

… Хорошо, что 17-е июня уже позади, потому что ушли все имеющиеся силы до того, а особенно, после того. А 17-го, с двух до четырех, вела себя прилично, правда, непривычно было без очков, но оператор настоял. Мне было трудно согласиться на интервью, и я чувствую, что еще не один день меня будут преследовать эти два часа. Странно устроен наш мозг: каждый вопрос интервьюера выбирал из глубины памяти ярчайшие картины, которые сразу превращались в словесный рассказ. Вам может показаться, что я была спокойна, но я себя не слышала, а говорить хотелось, и отчетливо помню, что все время видела перед собой спокойную нашу мамочку, а не мужчину, которому все рассказывала. Может что-то не совсем складно получилось, что-то не рассказала, пропустила, о чем-то говорила, наверное, больше, чем надо было, но дело сделано. Волнение, конечно, сказалось, да и вопросы меня держали в плену. Но я заслужила скидку на то, что внутренне я была напряжена, ноги дрожали, руки тряслись. Конспекта, как вы понимаете, не было – жизнь не законспектируешь. Знала, что буду рассказывать обо всем – до войны, война, после войны.

… 22 июня, 6 часов утра. Не спится, включила приемник. Радиодень начался напоминанием, что 22 июня, ровно в четыре часа… Звучат песни военных лет, а у меня перед глазами мамочка наша. Она часто просила меня написать воспоминания, а мне было страшно подумать об этом. Послевоенные годы, надо было молчать, потому что главный вопрос был: “Почему выжила и как уцелела?” И уже в конце 50-тых, по настоянию мамочки я послала статью в “Учительскую газету” и получила ее обратно с рецензией: «Интересно, но у нас такого материала достаточно”. Мамочка ужасно переживала, возмущалась, а я порвала и выбросила. И только спустя 57 лет это стало кому-то нужно… Хоть далось мне все трудно, но решилась я дать интервью ради вас. Хочу быть всегда с вами, хоть это и очень грустная история моей прошлой жизни. Что хранит сердце и память, то и рассказала, но это далеко не все. Когда-нибудь дополню своими воспоминаниями, но представление о моем детстве у вас будет.

Вот поговорила с тобой, моя родная, и стало легче.

… Самое страшное, конечно, лишило меня сна до утра. Не волнуйся, дорогая, я утром поспала и все нормально. Когда получишь кассету, поймешь мое состояние от восприятия статьи.

Это статья Марка Вейцмана “Пусть камешки положат на могилы…”, рассказывающая историю Брони и ее семьи, напечатана была в газете “Калейдоскоп” в 99-ом году.

… Как же была отработана фашистская методика уничтожения человека, что у каждого выжившего, независимо от возраста, места пребывания, в сознании сидит страх, а в памяти все картины – ярко и четко. Не хочу терзать ваши сердца, но не думать об этом человек не может, пока жив. Сознаюсь, родная, что с этими мыслями я жила всегда. Сегодня мой бывший ученик пошел делать копию кассеты, тогда я смогу отправить ее вам. Хочу, чтобы ты уже пережила эту встречу со мной и успокоилась, потому что очень хорошо знаю тебя и твое умение пропускать все через свое сердце и мозг. Не бойся, моя любимая, я еще поживу, не хочу с вами расставаться, но выполнила твою просьбу – рассказала о себе.

… Опять меня заносит в прошлое, что, наверное, закономерно, когда тебе за… А помнишь, Милочка, телеграмму от Фимы Левита: “Поздравляю с ликвидацией безграмотности в вашей семье”?

Конечно, помню, Бронечка! Наша мама закончила в тот год Университет Марксизма-Ленинизма, Валя 8- ой класс, тогда это называлось неполное среднее образование. Я поступила в строительный, а ты закончила пединститут.

… Я очень не хотела поступать в институт. Работа забирала все силы, дом требовал своего, а делать вид, что занимаюсь, не умела. Я сопротивлялась, а мамочка настаивала. Она понимала, что я могу лишиться работы без высшего образования, тем более, с таким недостатком, как еврейская национальность.

… Какое счастье чувствовать, что тебя любят! И как хорошо, что вы у меня есть! А человеку в моем возрасте, в моем положении, при моем характере и оценке ценностей – это самое главное!

Школьная жизнь, 1965 г.… Мое утро началось приятным звонком, позвонил твой братик Игорь, он отдыхает сейчас в Ильичевске. Сегодня собирается в Одессу, обещал заглянуть ко мне, буду рада… Игорь с Леной ушли, а я решила написать тебе письмо. Мы очень хорошо посидели, вспоминали молодость, как он стоял в дверном проеме кухни и старался разъяснить мне, что такое электроды. Я говорила, что понимаю, а сама ни гу-гу, ничего не понимала, хоть он очень доходчиво все объяснял. Ты же, Милочка, знаешь мои познания в физике!

… Если ты ощутила уют и тепло со мной у нас дома, то я очень рада! Мне всегда кажется, что в нашем маленьком доме витает дух и сердечное тепло нашей мамочки. Ты ведь заметила, родная, что все стоит, висит без изменений. Когда-то надо сделать ремонт, а мне страшно, что будет не так, как было при мамочке.

… Было время, когда мои родственники обвиняли меня в измене еврейскому народу, потому что я ушла в русскую семью. А я снова и снова благодарю судьбу, что подарила мне вас, ваше тепло, любовь и заботу. Боже, как я вас всех люблю и как плохо мне без нашей мамочки! Она была тяжело больна много лет, но я не думала, что в наш дом придет смерть. Она так любила жизнь, людей, с ней было спокойно, уютно и тепло.

… Вот и подошло к концу 10 июня, этот страшный для нас день. Сейчас ночь, спать не могу, перед глазами все до мельчайших подробностей: утро того ужасного дня, врачи, медсестры, телефонные звонки, скорая, больничный коридор, снова врачи, лаборанты, Марьянская, ты, Валя, а сделать ничего не смогли. Да, не утихает в сердце боль утраты и все острее с годами она…

… 9 июня было очень тяжело, потому что перед глазами был последний день жизни нашей мамочки. Она ведь сидела, ходила, говорила, а 10-го утром все закончилось. И прошло уже 8 лет…

… Какой печальный у нас сегодня день! И я знаю, моя родная, что мы весь день сегодня вместе и думаем об одном и том же.

… Получила письмо от Инны.

Инна Михайловна Чацкина, а тогда просто Инночка Френкель, мамина студентка и все годы, до самой Брониной кончины, очень близкий ее друг.

… Все письмо о мамочке. Инна вспоминает, как Мария Филипповна впервые вошла в аудиторию и своим почерком написала на доске фамилию, имя и отчество, обратив внимание студентов на двойные согласные. И сразу у меня перед глазами моя первая встреча на первом курсе, как мамочка стояла и говорила тихим ровным голосом.

Сколько хорошего о ней говорят всегда, а в этот день особенно. Как я благодарна всем, кто помнит мамочку! Была сегодня у нашей мамочки, положила от нас всех ромашки и колокольчики белые. Просила ее молить Бога за благополучие и здоровье всех детей и внуков.

… В половине восьмого утра, до работы, пришла Валя с тортиком. Я рада, что она зашла хоть на несколько минут в этот день и сумела при такой занятости испечь торт, чтобы помянуть мамочку.

… Купила гвоздики, мамочка их любила, ты их часто приносила ей. Поклонилась ей от всех вас, дорогие мои, от друзей наших, постояла, помолчала и вернулась домой ожидать твоего звонка, родная моя Милочка, в чем была уверена. Голос твой мне показался очень грустным, да и мой был не лучше. В эти дни мы будем особенно грустить, сколько бы лет ни прошло. Как хорошо, что мы все были вместе в этот скорбный день. Вспомнила 88-ой год. Мамочка заранее приготовила тебе подарок. Неужели она что-то чувствовала? И утрата невосполнима, и боль не притупляется, а просто жизнь продолжается.

… Работаю много, ежедневно.

Занятия Родительского  университета Школа 90, 1984 г.Правда теперь Бронечка работает дома: готовит к поступлению в школу, к собеседованию в лицей и просто со слабыми учениками.

… Сколько у меня учеников? В течение недели 10: 5 платных и 5 бесплатных. Могло быть и больше, но уже силы не те. Но я рада занятости, усталости, заработку. Приятно, что дети тянуться ко мне. А раскисать я успеваю вечером и ночью, когда не сплю. Люблю утро, одиночество отступает и сердце согревается. Я рада, что нужна людям и могу помочь.

Жизнь все же короткая штука, надо дорожить каждым днем, не задерживаться на плохом и дарить радость и любовь, заботу и внимание, тогда и появляется смысл жизни и силы жить, преодолевать трудности, без которых жизни не бывает.

… Школа на том же месте, а я переступить ее порог не могу, хоть и нужно забрать трудовую книжку.

… Меня стали поздравлять с Днем учителя со 2 октября. Звонили, приходили дети разных выпусков и родители.

Это отрывки из писем, которые мне Броня писала уже будучи на пенсии.

… Завтра начинаю снова добывать бумажки, – Броне нужно было собрать документы для подтверждения ее пребывания в гетто, – шансов при установленных требованиях мало. Должно быть 18 месяцев пребывания в аду, а меня спасли спустя 15-ть. Для нас с Тасей ад продолжался до марта 1944 г., но документальных доказательств нет, что и помогло нам выжить. Бедные мои родители! Смогли организовать наше спасение, а документами не снабдили. Очень страдаю от морального аспекта, что станет тебе понятным, когда послушаешь мой рассказ. Спустя столько лет я получила справку из Бара об окончании 1 класса в 1941 г. Теперь надо добыть справку, что в 1944 г. я поступила в школу №26 в Одессе. Вообще такие документы должны храниться 75 лет. Но у меня еврейское счастье, поэтому в 55-ом году при переезде школы с одной улицы на другую старые документы не сохранили. Попробую, хотя сил на такие дела у меня нет совсем, а бросать не следует, потому что правду похоронить не имею права, и чувство справедливости с годами только обостряется.

Последний год своей жизни Бронечка тяжело болела. Мы с Оксаной переживали, что нас нет рядом, но пойти против ее воли мы не посмели. Наша Валечка была с ней, изо дня в день – целый год! А сколько отзывчивых и добрых людей окружили ее своей заботой! Я называю их имена с самым глубоким уважением и большой благодарностью.

Лена и Валера Гладковы, Света, Шура – Бронины ученики разных лет и, несмотря на занятость, ведь у них всех есть дети, семьи, работа, каждый взял на себя какую-то обязанность и ни разу не подвел. Валентина Ивановна Нейченко, которая пришла к Бронечке из агентства и стала близким человеком. Галина Львовна Климовицкая – уже немолодой человек, как бы она себя ни чувствовала, всегда была “на дежурстве”. Полина Ивановна Накурда, директор школы, где работала Броня, Лорочка Балашова – библиотекарь школы, Наталья Герцевна Юцис. Раиса Николаевна Дубровина, мамина бывшая студентка, младшая сестра Марии Николаевны Дубровиной, маминой подруги по подполью, Бронина коллега по школе и ее большой друг. Все старались поддержать Броню и прийти ей на помощь. Соседи, идя в магазин или на рынок, всегда спрашивали “Что нужно купить?” Наташа, соседка, прибегала сделать укол в любое время суток. И если я кого-то не назвала, простите меня и огромное вам спасибо!

А как врачи старались ей помочь! Волошенковы Наталья Дмитриевна и Борис Алексеевич, оба врачи, их сын Дима был Брониным учеником. Когда Броня не могла уже ходить, Дима, студент, тоже будущий врач, со своим другом снесли ее на руках с третьего этажа и на машине отвезли в больницу. Стороженко Светлана Анатольевна, врач из онкодиспансера и медсестра Настя, которая переносила свой отпуск, чтобы прийти к Броне и вовремя поставить капельницу. Врач из Одесского военного госпиталя Гайдаржи Илья Трифонович, отец бывшей Брониной ученицы. И из Дома с ангелом, как называют в Одессе реабилитационный центр Литвака, Броня получила помощь на покупку дорогостоящих лекарств, и еврейская община помогала ей. Спасибо вам всем большое!

Броня с внуком своей ученицы первого выпуска, 1996 г.Но спасти Бронечку не удалось… Эту ночь я не забуду никогда. Неожиданно раздался телефонный звонок. Света не было, я в темноте, натыкаясь на все подряд, добежала до телефона. Голос Вали: “Все закончилось, Милочка, пять минут тому назад…”

За окном со страшной силой бушевал ураган. В воздухе летали куски крыш, со стоном падали деревья, небо освещалось каким-то фантастическим светом, и трудно было поверить, что это все происходит в природе, а не в фильме ужасов. Я стояла на балконе, прижавшись к стене. Дождь хлестал в лицо, перемешиваясь со слезами, и мне казалось, что сама природа восстала против этой несправедливости. Сорок пять лет в школе – тринадцать выпусков… Бронислава Петровна говорила, что число тринадцать – счастливое для нее число. Но судьба бывает порою незаслуженно жестокой – тринадцатого сентября 2008 года в тринадцать часов перестало биться ее сердце.

“Более 500 учеников прошло через мое сердце и мозг. Когда отправляюсь мысленно в этот мой долгий школьный путь, то понимаю, что не напрасно жила на этой Земле, хоть и не посадила дерева и не дала жизнь человеку”, – писала Бронислава Петровна. И каждому ученику она отдала частицу своего сердца, она учила не только считать, писать, читать, она учила своих учеников думать, учила быть людьми так, как она это понимала и чувствовала. Сегодня Первое Сентября и первый раз мы можем поздравить ее с этим днем только мысленно – с надеждой, что она нас услышит.”

Это письмо мы с Валей нашли в Бронином архиве, я написала послесловие, и Бронины ученики поместили его 1 Сентября 2009 года на сайте Одноклассники. Похоронили Броню, выполнив ее предсмертное желание, в той же могиле, где похоронена наша мама. И только через 20 лет стало понятным, почему на надгробной плите все эти годы было так много пустого места…

Более двухсот ее учеников всех выпусков пришло попрощаться со своей любимой учительницей.

Дорогие мои ученики!

Дорогие – потому что учителю, как и родителям, дорого обходится каждый ребенок. Не подсчитывайте, я не о денежном выражении, я о затратах души. Эти затраты никто не может подсчитать, они основаны на любви к человеку, на верности долгу и понимании своего предназначения.

50 лет тому назад для меня впервые прозвенел школьный звонок, когда я в первый раз вошла в класс в роли учительницы. Я волновалась тогда не меньше вас, потому что вместе с вами я поступила в свой первый в жизни первый класс!

А 29-го мая 2004 года прозвенел Последний школьный звонок для моих последних учеников. Сегодня из школы уходит мой последний класс, но не менее дорогой, чем первый и все, что были между ними. У многодетных матерей нет любимчиков, все одинаково дороги.

Для вас школа не заканчивается, поверьте мне! У вас еще будет много Первых и Последних звонков, но они будут другого качества. И волнения будут другими, и тревоги будут иными, и слезы будут обильнее, потому что это будут звонки для ваших детей, а потом и внуков.

И только для меня, вашей первой учительницы, сегодня школа заканчивается навсегда. Тяжело говорить о том, что было не работой, а жизнью, что не оставляло в покое ни днем, ни ночью.

Я хочу сказать вам на моем последнем уроке, который я провожу с вами, но без вас, в своей тихой квартире, ночью у настольной лампы, где за всю жизнь было проверено так много ваших тетрадей –

Не забывайте свой первый класс, с которого начался когда-то ваш путь в большую жизнь!

                                                                                   Бронислава Петровна, ваша первая учительница

29 мая 2004 года, Одесса

 

Одесса – Хьюстон. Октябрь 2008 – апрель 2010 г.