RSS RSS

ТАМАРА НЕСТЕРОВСКАЯ ● ВРЕМЯ КЛАССИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ ● РАДИОСТАНЦИЯ «ГАРМОНИЯ МИРА»

Тамара Нестеровская, Ведущая рубрики «Время классической музыки» Такую – часовую! – программу, посвященную классической музыке, в наше время трудно представить на каком-либо другом теле- или радиоканале, поскольку основная функция радиостанции «Гармония мира» – не легкомысленное развлечение, а прежде всего – просветительство. Именно в этом видит не только миссию радио, но и свою личную задачу Тамара Нестеровская. И ее насыщенные программы, наполненные музыкой и самыми разнообразными сведениями о музыкантах, о различных эпохах и музыкальных жанрах, служат тому подтверждением: программы рубрики «Время классической музыки» каждый раз заново возрождают законы Красоты и Гармонии в буднях жизни. Шедевры мировой классики помогают гармонизировать отношения человека внутри самого себя, с другими людьми, с окружающим миром

[powerpress]

 

Программа, посвященная жизни и творчеству Иоганна-Себастьяна Баха.

 

1.

Уважаемые радиослушатели, в нашем сегодняшнем эфире звучит музыка Иоганна-Себастьяна Баха.

Мы так часто употребляем рядом с именами композиторов эпитеты «великий», «выдающийся», «знаменитый», «гениальный», что почти не осталось в лексиконе истинных, подлинных, незатиражированных слов, определяющих огромную значимость большого художника. Ну, а короткое имя БАХ не требует, пожалуй, никаких добавлений и украшений: оно говорит само за себя, и знакомо практически всем людям, слушающим музыку.

Мы уже упомянули однажды, что фамилия «Бах» переводится как «ручей». Эта игра слов и побудила, вероятно, Бетховена воскликнуть: «Не РУЧЕЙ, а МОРЕ должно быть ему имя!». Поистине, творчество Иоганна-Себастьяна Баха подобно морю – глубокому, необъятному, величественному: как море, оно могуче и полноводно, то спокойно, то бурно, то сурово, то ласково.

Феномен Баха в мировой музыкальной культуре не имеет равных: ни один композитор не оказал такого влияния на творчество, исполнительство, исследовательскую мысль, развитие национальных композиторских школ, становление целых направлений, как этот великий художник. Он, как истинный классик, независимо от эпохи, в которую жил, представляет неувядаемую ценность. Нет музыканта, который бы не играл, не слушал Баха, не думал бы о нем.

Его начинают познавать вместе с азами музыки, он сопровождает музыканта всю его творческую жизнь, и не каждому дано постичь всю глубину, всю многомерность, неисчерпаемость баховского искусства. В музыке, как и в личности великого Себастьяна, содержится некая тайна, загадка творчества, непостижимость гения. Чем больше слушаешь его музыку, тем больше разворачивается клубок противоречий, содержащихся в этом удивительном явлении по имени Бах.

Мы начали наш рассказ о Бахе с одного из самых знаменитых, пожалуй, самых популярных произведений – токката и фуга ре минор. И вот – первый ряд антитез: величие и простота, многообразие и сосредоточенность, мощные органные раскаты и прозрачные, небесные звучания хоральных мелодий. А еще глубже – вершина музыкального интеллекта, виртуознейшее полифоническое развитие темы фуги, и поражающая воображение архитектурность, выстроенность этого музыкального здания.

2.

Родовое древо семьи Бахов широко раскинуло свои ветви по всей Германии к XVIII веку – и в Тюрингии, и в Верхней и Нижней Саксонии, и в Франконии. Род Бахов берет свое начало еще со времен реформации. Предки их были ремесленниками, и – как это было принято в Германии – сочетали свое ремесло с активной любовью к музыке. В течение двух столетий по Тюрингии расселилось такое множество органистов, скрипачей, флейтистов, трубачей и капельмейстеров из семьи Бахов, что уже само имя Бах стало нарицательным, и равнозначным слову музыкант.

Весь этот легион честных и скромных ремесленников от музыки трудился в церквях и музыкальных домах, в маленьких и крупных городах Германии. Биограф и исследователь жизни и творчества Баха Альберт Швейцер писал об обычаях и жизни этого необыкновенного семейного клана: раз в год они собирались в Эрфурте, в Эйзенахе или Арнштадте, все время своих собраний они посвящали музыке. Собравшись, прежде всего пели хорал, после этого переходили к менее благочестивому музыкальному развлечению – пели вместе народные песни, и пели так, что, хотя различные голоса и составляли некоторую гармонию, тексты в каждом голосе были разные. Этот род совместного пения назывался «куль ле бек» – что угодно, или всякая всячина. Они весело хохотали, исполняя эту музыкальную кулебяку-разноголосицу, и вызывали смех у всех, кто их слышал. Так описывает Альберт Швейцер музыкальное времяпрепровождение многочисленного семейства Бахов.

Следует заметить, что от поколения к поколению зрело мастерство этих музыкантов, и неслучайным оказалось то, что на почве столь крепких музыкальных традиций вызрел такой могучий гений, каким оказался Иоганн-Себастьян Бах.

Иоганн-Себастьян родился в городе Эйзенахе в 1685 году, и вырос в семье музыкантов. Воспитание получил в старинных традициях музыкального рода Бахов. Рано лишившись отца, он попал в семью старшего брата, и был воспитан им. Иоганн-Христофор – органист и учитель в городе Ордруфе, в свою очередь – ученик крупнейшего музыканта XVII века Иоганна Пахельбеля. Он был строг, педантичен и невероятно консервативен.

Писатель Владимир Одоевский дает нам выразительный портрет этого человека: «Иоганн-Христофор уважал свое искусство как почтенную старую даму, и был с ним вежлив и почтителен. Сорок лет он пробыл органистом одной и той же церкви. Сорок лет каждое воскресенье он играл в ней один и тот же хорал. Сорок лет – одну и ту же прелюдию к нему, и только по очень большим праздникам присоединял к ней в некоторых местах один форшлаг и два треллера. И тогда горожане говорили между собой: «О, наш Бах сегодня разгорячился!».

Речь идет о невероятно консервативной атмосфере, в которой воспитывался юный музыкант Иоганн-Себастьян. Тем не менее, под присмотром своего строгого учителя он освоил настоящее музыкальное ремесло, выучился игре на скрипке, овладел великолепными навыками церковного пения, знал основы контрапункта, и в совершенстве постиг сложное искусство игры на органе.

В 1700-м году, то есть, в возрасте пятнадцати лет, молодой профессионал – а таким он уже, вероятно, стал – покидает дом своего брата и учителя, и уезжает из Ордруфа в поисках самостоятельного пути. С этого момента начинается для Иоганна-Себастьяна путь поиска себя, своего места в жизни в Германии в музыке. В течение двух десятков лет Бах кочевал по разным городам Германии: из Ордруфа – в Арнштадт, потом в Веймар, потом в Мюльхаузен, снова Веймар, потом Кётен, и, наконец, Лейпциг – обитель последних тридцати лет жизни мастера.

В своем романе «Доктор Фаустус» писатель Томас Манн описывает внешний облик старинного немецкого города, который сохранил свои черты вплоть до XX века. Автор дает этому городу вымышленное название – Кайзерсашерн, от него рукой подать до Галле – родины Генделя, – пишет Томас Манн, – и Лейпцига – города кантора Святого Фомы (читай – Баха), до Веймара, Дессау и Магдебурга. В этом городе удивительно сохранилась средневековая атмосфера, так же, как средневековым остался и его внешний облик: старинные церкви, любовно сбереженные бюргерские дома и амбары, строения с незаделанными балками и выступами этажей, круглые башенки под островерхими крышами, встроенные замшелые стены… Площади, мощёные булыжником и обсаженные деревьями, ратуша, находящаяся по своей архитектуре на полпути между готикой и ренессансом, с колокольней на высокой крыше, лоджией под ней и двумя остроконечными башенками, которые, образуя эркеры, идут по фасаду самого низа. Все это, вместе взятое, дает человеку почувствовать непрерывную связь с прошедшим.

Так описывает Томас Манн внешний облик провинциального города Германии, каким он выглядел в эпоху реформации и позже, когда в подобных городах жил и трудился Иоганн-Себастьян Бах.

 

3.

Начиная с XV века, и вплоть до середины XVIII всей городской культурой в Германии руководили две организации: местный магистрат и церковная власть – консистория. Именно органисты и канторы находились полностью в этом двойном подчинении. Деятельность церковного органиста заключалась в том, что ему надлежало обслуживать музыкой обряд протестантского богослужения. Однако это не ограничивалось подсобной ролью, сопровождая общинное пение: главная роль заключалась в прелюдировании токкаты в духе фантазий перед началом проповеди, а затем в перерывах между речью пастора, импровизируя на тему духовного хорала.

Будучи церковным органистом, Бах достигает неслыханных высот в искусстве игры на этом необычайно сложном и многотембровом инструменте – тому есть немало подтверждений. Кстати, владение Бахом этим инструментом, его совершенная игра на органе была единственной областью творчества, в которой мастер снискал признание при жизни. Однако в оценку игры входило и то, что исполнял органист. Авторство не объявлялось, но оно было само собой разумеющимся: в те времена церковные органисты сочиняли музыку исключительно для собственного исполнения.

Следуя за Бахом по пути его жизненных коллизий, мы попадаем в город Кётен, куда Иоганн-Себастьян был приглашен в качестве директора камерной музыки при дворе принца кётенского Леопольда. Это сравнительно тихий и благодатный период в жизни композитора. Леопольд с большим почтением относился к своему капельмейстеру, что делает ему честь. Как и то, что он был хорошим музыкантом, и – как считают современники – хорошо играл на инструменте виола да гамба, и недурно пел.

В обязанности директора камерной музыки входило аккомпанировать принцу, музицировать с ним на клавесине, руководить небольшой инструментальной капеллой, для которой он и писал концерты и различные инструментальные сюиты. Соответствующим образом и складывался круг жанров, которые были в сфере композиторского внимания Иоганна-Себастьяна.

Большинство инструментальных пьес великого мастера принято относить к кётенскому периоду, когда облеченный обязанностями великокняжеского анхальт-кётенского капельмейстера Бах возглавил большую по тем временам капеллу – восемнадцать музыкантов, в том числе высоко ценимые Бахом скрипачи-солисты – камер-мюзикеры: Йоганн Шпис и Михаэл Маркус были первыми исполнителями знаменитых бранденбургских концертов, оркестровых сюит, различных сольных концертов и многих других сочинений.

В составе капеллы неизменно выступал сам Иоганн-Себастьян. По свидетельству Филиппа-Эммануила, сына Баха, отец больше всего любил альтовую партию, но также до довольно зрелого возраста чисто и проникновенно играл на скрипке, и в совершенстве знал возможности всех смычковых инструментов.

Скрипичные концерты Баха – это часть целого наследия произведений композитора, безвозвратно утерянного. Некоторые шедевры остались в транскрипциях, в переложениях для клавира или оркестра. Бах делал эти переложения для пополнения репертуара возглавляемого им впоследствии музыкального общества Коллегиум-музикум. Сами же оригиналы концертов для скрипки с оркестром были написаны автором, по-видимому, в тот самый кётенский музыкальный период.

Однако оставшиеся три концерта принадлежат, безусловно, к величайшим шедеврам музыки этого жанра – в них и суровая величавая красота, и непобедимая жизнерадостность крайних частей, и необычайно красивые медленные части адажио – сродни прекрасным старинным ариям. Об одной из них Клод Дебюсси, композитор 20-го века, сказал так: «Оно (адажио) так прекрасно, что даже не знаешь, как достойно воспринять его. И когда выходишь из концерта, невольно удивляешься, что небо в вышине не стало синее, и Парфенон не вырос перед тобой вдруг из-под земли».

Приобщимся и мы к этой красоте…

 

4.

Всего три года продолжалось безоблачное существование Баха в Кётене: князь и покровитель Баха постепенно охладел к музыкальным развлечениям, а после женитьбы его на принцессе Бранденбургской, которая, судя по всему, мало интересовалась этим искусством, музыкальная жизнь двора и вовсе пришла в запустение.

Перед Бахом встают многие жизненные и творческие проблемы. В 1720 году он предпринимает попытку изменить свой статус, едет в город Гамбург, чтобы принять участие в конкурсе на должность органиста в церкви Святого Якова. В присутствии избранной публики, среди которой находился знаменитый органист Рейнкен, он в течение двух часов вдохновенно импровизировал на органе. Когда же он завершил концерт – вариации на тему хорала «На реках Вавилонских», престарелый Рейнкен взволнованно сказал: «Я думал, что это искусство погибло, но вижу, что ваше творчество воскресило его к новой жизни».

Однако должность эту получил другой претендент. Вот как описывает эту историю Альберт Швейцер: «Бах не был избран. На выборах восторжествовал некий Йоганн Йохель Хейтман. Из церковных счетов видно, в чем заключалось превосходство его перед Бахом: за избрание он заплатил в кассу церкви 4000 марок. По всей вероятности, – пишет далее Швейцер, – Хейтман так дорого заплатил за место потому, что из-за побочных доходов оно было очень прибыльным. Он, должно быть, и не подозревал, что этими деньгами заплатил и за место в любой биографии Баха. То есть, приобрел бессмертие».

Как бы то ни было, Баху пришлось вернуться в Кётен, где он пробыл еще три года – три плодотворных, но трудных года, лелея надежду на более значительное место в этой жизни. И, наконец, в 1723 году он получает этот долгожданный пост – место кантора церкви Святого Фомы в Лейпциге.

 

5.

Итак, 1723 год, Лейпциг – второй крупнейший город Саксонии, город купцов и ученых, цветущий и укрепленный город с университетом мировой известности – так он назывался на старинных гравюрах. Университет – один из старейших в Европе, открытый в 1409 году. В разное время в нем обучались Клопшток, Гёте, Фихтель. С этим городом связаны имена Лейбница, Шиллера и многих славных представителей немецкой культуры.

Лейпциг одновременно служил оплотом и немецкого просвещения, и лютеранской идеи. В Лейпцигском университете обучался и Георг Телеман – композитор, при жизни Баха гораздо более почитаемый и знаемый современниками. В 1702 году Телеман организовал в Лейпциге Коллегиум-мюзикум – оркестр с певцами. Впоследствии этим расширенным телемановским оркестром руководил Иоганн-Себастьян Бах.

В Лейпциге было шесть церквей, из них две главные – церковь Святого Фомы и Святого Николая. Иоганн-Себастьян Бах, тридцати восьми лет от роду, прошедший большую школу жизни, познавший все превратности и радости трудного ремесла музыканта в услужении двора и церкви, становится кантором Собора Святого Фомы.

Кантор в немецких церквях – это прежде всего учитель, который преподает не только пение, но и другие школьные дисциплины. Канторы выполняли в Германии высокую историческую миссию – они передавали из уст в уста многовековую традицию немецкой духовной песни и хорала, приобщали своих воспитанников к музыкальному искусству. Канторы были композиторами, сочинителями хоровой музыки, духовных произведений.

Служба Баха в Лейпциге была очень многогранной, хотя порой трудной, требуя больших психологических усилий из-за сложных взаимоотношений с начальством. Активную и разнообразную работу в Томас-шулле – школе при соборе, он сочетал с музыкальными церковными обязанностями и необычайно интенсивным творчеством. Среди множества самых разнообразных жанров основными в этот плодотворный период являются, конечно, вокальные, ораториальные полотна.

Великолепный Магнификат – величальная оратория для пятиголосного хора, солистов и оркестра, циклы духовных кантат, и вершина творчества Баха – пассиона, великое творение мастера «Страсти по Матфею».

 

6.

Самое совершенное баховское творение – Месса си минор, редчайшее художественное явление: сочетание эпически грандиозных образов, глубины человеческих переживаний, философской мудрости, силы эмоций и технического мастерства. Необъятным кажется в этом творении мир людских стремлений, помыслов и чувств. В этой высокой мессе с предельной глубиной раскрывалась подлинная природа баховского искусства, сложного и противоречивого, но могучего и прекрасного.

Проработав десять лет в должности кантора церкви Святого Фомы, Бах все еще надеялся на высочайшее покровительство, решив добиться звания придворного музыканта у курфюрста саксонского. С этой целью он сочинил мессу и отправил ее в Дрезден, сопроводив следующим посланием: «Святейший курфюрст, милостивый государь. В глубоком почтении приношу я Вашему Королевскому Высочеству настоящую скромную работу того мастерства моего, коего я достиг в музыке, и всеподданнейше прошу вас воззреть на оную милостивыми глазами. Не по ее достоинству плохой композиции, но исходя из вашей всемирно известной милости взять меня под свою высокую протекцию».

И дальше в той же верноподданической стилистике, свойственной эпохе, великий мастер Бах, поведав о своем горестном существовании, нижайше просит Его Королевское Высочество пожаловать ему звание члена придворной капеллы. Но «милостивый курфюрст» Фридрих Август Саксонский, прославленный непомерной расточительностью и фантастической роскошью своего двора, был слишком обременен делами, и не проникся невзгодами церковного музыканта.

Больше трех лет пришлось дожидаться королевской благосклонности. В одном из документов читаем: «1 декабря 1736 года можно было снова с особым удивлением услышать, как знаменитый высококняжеский саксонвейсенфельский капельмейстер и лейпцигский мюзик-директор господин Иоганн-Себастьян Бах с двух часов до четырех пополудни играл на новом органе во Фраун-кирхе в присутствии прусского посла Фон Кайзерлинга и множества других персон и музыкантов, ради чего Его Королевское Высочество за его большое искусство в сочинении всемилостивейше назначил их придворным компанистом».

Небывалых масштабов и размаха приобретает в Лейпциге композиторская деятельность Баха. Нескончаем поток произведений, поражающих грандиозностью замысла, глубиной и силой музыкальной мысли. В этот период Бах создал великие свои творения – пассионы, кантаты, мессы, произведения для клавира, органа и оркестра. Он неустанно совершенствует свои произведения, корректирует, тщательно переписывает их.

В последние годы уже полуслепой композитор создает еще два своих могучих творения: «Искусство фуги» – серию полифонических пьес, подлинное чудо полифонии, и музыкальное приношение – цикл пьес на одну тему, посвященных Фридриху Второму, при дворе которого служил его знаменитый сын Карл Филипп Эммануил Бах.

 

Дорогие друзья, наш радио-очерк о жизни и творчестве Иоганна-Себастьяна Баха, разумеется, не исчерпывает всего огромного богатства, созданного гением мастера. Мы только прикоснулись к этой жизни, наполненной великим трудом и вдохновением. Знакомство с биографией славного кантора церкви Святого Фомы дает нам возможность извлечь из необъятного баховского творчества отдельные шедевры, и более крупным планом присмотреться к ним, попытаться постичь их красоту и неисчерпаемость этого источника.

Музыкальная мысль Баха текуча и непрерывна, как полноводная река. Не хотелось бы останавливать этот поток, тем более впереди немало встреч с музыкой Баха. Нам предстоит еще попытаться проследить дальнейшую непростую судьбу баховского наследия, а также продолжение традиций семьи Бахов – сыновей Иоганна-Себастьяна. Это все – в наших будущих программах баховского цикла, а пока – пусть звучит музыка Баха!..

________________________________

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Тамара Нестеровская

Ведущая рубрики «Время классической музыки». Образование высшее музыкальное, окончила историко-теоретический факультет Одесской Государственной Консерватории им. Неждановой. Профессия – музыковед. Член Союза журналистов Украины. На радиостанции «Гармония мира» работает более 10 лет в качестве музыкального редактора, автора и ведущей программ о классической музыке, в которых представляет разнообразные по форме и содержанию передачи, посвященные жизни и творчеству выдающихся музыкантов XVIII-XX веков, и наших современников.

One Response to “ТАМАРА НЕСТЕРОВСКАЯ ● ВРЕМЯ КЛАССИЧЕСКОЙ МУЗЫКИ ● РАДИОСТАНЦИЯ «ГАРМОНИЯ МИРА»”

  1. avatar Ольга Улокина says:

    Замечательная программа! Хочется поблагодарить автора, Тамару Нестеровскую, за труд, за душу и за талант. И еще за любовь, которую она вкладывает в эти передачи. С удовольствием слушала не только любимую музыку Баха, но и комментарии и рассказ о жизни композитора. Может быть, секрет в правильно выбранной интонации и в той тонкости и душевности, с которой автор обращается как с материалом, так и к читателю. Слушается на одном дыхании! И прав Альберт Швейцер: когда слушаешь такую музыку, кажется, что небо становится более синим, более необъятным… Как будто это возможно…
    Спасибо!

Оставьте комментарий