АНДРЕЙ МЕДВЕДЕВ ● ЗОДЧИЙ ● СТИХИ
ЛЕТНИЙ ЗАПЛЫВ
Сюжеты плещутся в подсоленном бульоне,
Косяк метафор мутит ясность вод,
И всё, что рано или поздно тонет –
Вначале суетится и плывёт…
Течение и ветер направляют
Желание и праведность к мечтам,
Упрямство побеждает Иолаем,
А верность ослепительно чиста.
И творчество, убийца серых будней,
И труд, – подельник и лихой старпом–
Балласт и пища на скрипящем судне –
Грубеют, тяжелея с каждым днём.
Пусть уровень осадки у корвета
Критичен для походов и любви,
Надежда есть, что в преферансе летом
На каждый пасс ответит твёрдый вист.
Но, если шторм снесёт компас и мачту –
Не лучше ли, чем угасать в избе?..
Куда приятней, чем инфаркт на матче,
И глубина – не худшая из бед…
МАСТЕР
Мастер суровых выводов убедится:
По дороге в ад – тенистый сквер,
Пиво, мороженое и пицца,
В новом Ягуаре открытый верх…
Мастер опровержения согласится:
По дороге в рай – сырой овраг,
Смрад лагерей и пустые лица,
Медленный подъём и быстрый крах…
В поисках аналогий проходит время,
Ветер былые мысли дробит о пирс,
Мастер, бредущий к людям, получит "Грэмми",
Мастер, к себе идущий, получит мир.
ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО
Под окнами шуршит июль метлой –
Сон утренний безжалостно поруган,
Сегодня так красиво и светло…
И новый день не потчует недугом.
Как джокер в окружение тузов
Для масти королевской – смерть на плахе,
Так льющийся из форточки озон
Дремоте – гробовщик и парикмахер.
Я каюсь, признаю свои грехи,
Но, знаешь, не по мне – посты и чётки…
Фиаско больше нет, есть только хит,
И ветер нынче ласковый и кроткий.
Так, что же, милая, пускай горит в аду
Холм неприятия, искусственный и полый?..
На цыпочках, по коридору, в душ –
Контраст,
желание
и
зверский голод!
В ЗУРБАГАН!
В Зурбаган! В Зурбаган! В Зурбаган!
К тесной гавани – пёстрой и грязной,
Где сидящий на лавке ага
На прохожих взирает праздно.
В Зурбаган, где над рощами мачт –
То ли снег, то ли пух тополиный,
А безмерно счастливый толмач
Переводит китайцам Грина.
Паруса-пузыри, вымпела,
Черепица на крышах алеет…
Иисус, а за ним и Аллах
Выпускают детей в аллеи.
В Зурбаган, где бредёт Суринэ
Воскрешать недотёпу Пьера,
И для каждой прекрасной Инес –
Парус алый и парус белый…
ИМЯ ВЕЛИКОГО
Спускаюсь вниз – гроза,
Но выше – ветер звёздный,
Прочесть «Исми азам»*
И раствориться в грозном,
В неясном – тенью стать,
А в радужном – свеченьем,
Нахлынуть шумно в падь –
Разливом рек осенним.
Смотреть, как у болот –
Угрюм и скособочен –
Шайтан упрямо ждёт
Конца дождливой ночи.
Забросить в море сеть,
Парить над косогором,
И если умереть –
Невидимым и скоро.
___________________________
*. «Исми азам» — в переводе с арабского «Имя Великого». Так называются молитвы и заклинания именем аллаха, прочтение которых, по религиозным представлениям мусульман, может сделать человека невидимым.
В ГОРОД
Суров мой Бог и справедлив мой друг,
Но недосуг оправдываться, Отче.
Лубочный жанр расхваливает вслух
Тот самый круг, в котором я был зодчим.
Не радует итогом разговор –
Выносит сор из комнаты старуха…
Я очень сухо завершаю спор,
На руку скорую, банально – оплеухой.
Всё отмирает – и добро и зло.
Скрипя, весло ломается о волны.
Игорный мир, в который занесло,
Орёт ослом испуганным и вздорным.
Ослица где-то радостно кричит
Мне льстит напоминанье о мессии.
Спесивым – гордость ставится на вид…
Под стук копыт
въезжаю.
Небо синее…
ВЕТЕР
Ветер в первопрестольной
Пылью вздымает души,
Битою бьёт бейсбольной
И не желает слушать…
Может, ослеп от блуда,
Или оглох от криков,
Сплетен и пересудов –
Вот и буянит, дикий…
Ветер в деревне дальней
Валит, как и столичный,
Пьяницей злым, скандальным
Лезет под юбки лично.
Может, свистя на казнях,
Стал безразличен к чувствам,
Или шалит, проказник –
Всё – из любви к искусству.
ЕСЛИ ЛЮБИТ…
Угождает осень клёнам,
Совращает откровенно –
Итальянскою гулёной
Обольстительной Маленой;
Или русской Ярославной
Убивается по мужу –
На луга сползают плавни,
Обращая в топи лужи;
Сыровата, но лирична,
Осеняет аббатисой –
Как сонатою скрипичной,
Так и красками Матисса;
Вечерами воет в грубе,
В окна тянется с рассветом,
И по-царски, если любит,
Украшает жизнь поэта…
2010-2011
ЛЕТНИЙ ЗАПЛЫВ
Сюжеты плещутся в подсоленном бульоне,
Косяк метафор мутит ясность вод,
И всё, что рано или поздно тонет –
Вначале суетится и плывёт…
Течение и ветер направляют
Желание и праведность к мечтам,
Упрямство побеждает Иолаем,
А верность ослепительно чиста.
И творчество, убийца серых будней,
И труд, – подельник и лихой старпом–
Балласт и пища на скрипящем судне –
Грубеют, тяжелея с каждым днём.
Пусть уровень осадки у корвета
Критичен для походов и любви,
Надежда есть, что в преферансе летом
На каждый пасс ответит твёрдый вист.
Но, если шторм снесёт компас и мачту –
Не лучше ли, чем угасать в избе?..
Куда приятней, чем инфаркт на матче,
И глубина – не худшая из бед…
МАСТЕР
Мастер суровых выводов убедится:
По дороге в ад – тенистый сквер,
Пиво, мороженое и пицца,
В новом Ягуаре открытый верх…
Мастер опровержения согласится:
По дороге в рай – сырой овраг,
Смрад лагерей и пустые лица,
Медленный подъём и быстрый крах…
В поисках аналогий проходит время,
Ветер былые мысли дробит о пирс,
Мастер, бредущий к людям, получит "Грэмми",
Мастер, к себе идущий, получит мир.
ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО
Под окнами шуршит июль метлой –
Сон утренний безжалостно поруган,
Сегодня так красиво и светло…
И новый день не потчует недугом.
Как джокер в окружение тузов
Для масти королевской – смерть на плахе,
Так льющийся из форточки озон
Дремоте – гробовщик и парикмахер.
Я каюсь, признаю свои грехи,
Но, знаешь, не по мне – посты и чётки…
Фиаско больше нет, есть только хит,
И ветер нынче ласковый и кроткий.
Так, что же, милая, пускай горит в аду
Холм неприятия, искусственный и полый?..
На цыпочках, по коридору, в душ –
Контраст,
желание
и
зверский голод!
В ЗУРБАГАН!
В Зурбаган! В Зурбаган! В Зурбаган!
К тесной гавани – пёстрой и грязной,
Где сидящий на лавке ага
На прохожих взирает праздно.
В Зурбаган, где над рощами мачт –
То ли снег, то ли пух тополиный,
А безмерно счастливый толмач
Переводит китайцам Грина.
Паруса-пузыри, вымпела,
Черепица на крышах алеет…
Иисус, а за ним и Аллах
Выпускают детей в аллеи.
В Зурбаган, где бредёт Суринэ
Воскрешать недотёпу Пьера,
И для каждой прекрасной Инес –
Парус алый и парус белый…
ИМЯ ВЕЛИКОГО
Спускаюсь вниз – гроза,
Но выше – ветер звёздный,
Прочесть «Исми азам»*
И раствориться в грозном,
В неясном – тенью стать,
А в радужном – свеченьем,
Нахлынуть шумно в падь –
Разливом рек осенним.
Смотреть, как у болот –
Угрюм и скособочен –
Шайтан упрямо ждёт
Конца дождливой ночи.
Забросить в море сеть,
Парить над косогором,
И если умереть –
Невидимым и скоро.
___________________________
*. «Исми азам» — в переводе с арабского «Имя Великого». Так называются молитвы и заклинания именем аллаха, прочтение которых, по религиозным представлениям мусульман, может сделать человека невидимым.
В ГОРОД
Суров мой Бог и справедлив мой друг,
Но недосуг оправдываться, Отче.
Лубочный жанр расхваливает вслух
Тот самый круг, в котором я был зодчим.
Не радует итогом разговор –
Выносит сор из комнаты старуха…
Я очень сухо завершаю спор,
На руку скорую, банально – оплеухой.
Всё отмирает – и добро и зло.
Скрипя, весло ломается о волны.
Игорный мир, в который занесло,
Орёт ослом испуганным и вздорным.
Ослица где-то радостно кричит
Мне льстит напоминанье о мессии.
Спесивым – гордость ставится на вид…
Под стук копыт
въезжаю.
Небо синее…
ВЕТЕР
Ветер в первопрестольной
Пылью вздымает души,
Битою бьёт бейсбольной
И не желает слушать…
Может, ослеп от блуда,
Или оглох от криков,
Сплетен и пересудов –
Вот и буянит, дикий…
Ветер в деревне дальней
Валит, как и столичный,
Пьяницей злым, скандальным
Лезет под юбки лично.
Может, свистя на казнях,
Стал безразличен к чувствам,
Или шалит, проказник –
Всё – из любви к искусству.
ЕСЛИ ЛЮБИТ…
Угождает осень клёнам,
Совращает откровенно –
Итальянскою гулёной
Обольстительной Маленой;
Или русской Ярославной
Убивается по мужу –
На луга сползают плавни,
Обращая в топи лужи;
Сыровата, но лирична,
Осеняет аббатисой –
Как сонатою скрипичной,
Так и красками Матисса;
Вечерами воет в грубе,
В окна тянется с рассветом,
И по-царски, если любит,
Украшает жизнь поэта…
2010-2011