RSS RSS

ЕВГЕНИЙ ДЕМЕНОК ● КАТЮША И КОТЫ ● ПРОЗА

ЕВГЕНИЙ ДЕМЕНОК В антракте мы вышли в магазин. Конечно, купить воду можно было и самом «Бейт Гранде», но Катюша сказала, что там дорого, а в магазине напротив – как раз дёшево. Катюша – это моя дочка, и главной чертой её характера в неполные двенадцать я бы назвал доброту. Помимо лени, конечно.

Магазин скрывался под невзрачной вывеской «Продукты». Чтобы попасть в него, нужно было спуститься в полуподвал. Замечательное место в самом начале Нежинской (или Неженской, как у нас иногда пишут в рекламе), около Тираспольской площади. Место, где дешёвые наливайки соседствуют с недорогими кафе «для всех» и где всегда к вашим услугам подозрительные личности и бомжи. Летом у нас всегда много подозрительных парней: коротко стриженых, почти лысых, в блеклых майках и шлёпанцах на босу ногу. Взгляд их ничего не содержит и ничего хорошего не предвещает.

В магазине мы взяли два лимонада и две шоколадки. Без них второе отделение не высидеть. Спектакль по рассказам Бабеля, который играл его внук Андрей, почти усыпил нас. Мы рассчитывали на какое-то действие, а он просто декламировал текст. Правда, делал это хорошо, но отсутствие движения на сцене вгоняло в дрёму. На улице стояла жара, в зале было тёмно и малолюдно. Литературный фестиваль, который бушевал в эти дни, разбросал зрителей по трём разным мероприятиям, а интеллигентной публики в Одессе хватает только на одно.

Приличные люди на улице не пьют и тем более не едят – учила меня в детстве мама. Я вяло возражал – мол, почему ты решила, что я приличный человек или собираюсь им стать. Но урок усвоил, поэтому для поедания и выпивания купленного мы зашли в соседний двор. Тем более что он был не совсем чужим – в этом дворе находится Музей истории евреев Одессы, где мы не раз бывали. Было совсем тихо и почти безветренно, только верхушки тополей тихонько колыхалась от совсем слабого ветерка. В центре двора гордо стоял колодец, восстановленный работниками и друзьями музея. Он казался почти новым, несмотря на указанную на чугунной табличке дату его закладки – 1861. Всё остальное казалось гораздо более старым. Выбитые окна парадных, линялая маскировочная сетка на одном из балконов, разрушившиеся карнизы. Отблески закатного солнца лежали на розовой осыпавшейся штукатурке стены, делая её почти оранжевой. Справа около арки стояло старое кресло непонятного цвета. Такие кресла стоят почти в каждом дворе старой Одессы. Рядом с ним доживали свой век два автомобиля – Москвич и Форд. Было ясно, что они уже никогда не выедут со двора. На капоте каждого лежало по кошке. Ещё несколько кошек лежало под машинами. Привлечённые шуршанием шоколадных обёрток, они стали медленно подходить к нам и смотреть прямо в глаза. Мы с Катюшей переглянулись.

– Шоколад есть они не будут, – сказал я.

– А помнишь кошку, которая ела хлеб? – сказала она.

– Да, но и хлеба у нас нет. Можно купить колбасу в магазине, но тогда мы опоздаем на спектакль. Вот после него мы можем купить колбасу и покормить кошек.

– Давай, – сказал Катюша.

Мы ещё раз окинули взглядом двор – и увидели ещё двух кошек. Каждая из них лежала на крыше других, вполне ещё новых машин, стоящих в самой середине двора, около колодца. Я вспомнил наших московских знакомых Сашу и Люду, с которыми мы познакомились в Израиле. Где-то на третий день общения Саша спросил:

– А почему у них в Израиле так много кошек на улицах?

Нас поразил этот вопрос. Это же так естественно. Мы привыкли к кошкам на улицах.

Попрощавшись с кошачьим царством и пообещав вернуться, мы поспешили на спектакль, но до этого – в туалет, вымыть липкие после шоколада руки. Терпеть не могу у себя липкие руки. Катюша тоже. Гены всё-таки. Умыв руки и лицо, я стал сушить их под сушилкой. Из кабинки вышел совсем пожилой мужчина в зелёных спортивных шортах и бледно-бежевой футболке. Лицо его озарилось улыбкой.

– Так тут можно сушить руки? – радостно спросил он. Видимо, он видел сушилку если не в первый, то во второй раз в жизни.

– Ну конечно, – ответил я.

– А вы по-английски говорите? – вдруг спросил он.

– Да.

– Хорошо?

– Нормально, – недоумевая и желая поскорее уйти, ответил я.

– Кэн ю спик Инглиш вери велл? – с непонятной улыбкой и ужасным произношением сказал он.

Я ничего не ответил и уступил ему место у сушилки.

– Фэнк ю! – ещё более радостно сказал мужчина.

Я поспешил выйти из туалета. Вышел и сразу пожалел – это общение могло бы дать дополнительный материал для рассказа. Но всех уже звали в зал. Второе отделение началось гораздо живее. Возможно, потому, что внук Бабеля читал уже «Одесские рассказы», любимые народом. А может быть, потому, что он начал не только декламировать, но и играть. Первым рассказом был «Фроим Грач». В тот момент, когда старый Фроим дошёл до Екатерининской улицы, повернул у памятника императрице и вошёл в здание Чека, за кулисой что-то блеснуло. Потом она зашевелилась, и на сцену медленно вышел мужчина из туалета. Зелёные спортивные трусы переливались в свете софитов. Он медленно, странно извиваясь, шёл вдоль задника сцены, за спиной у внука Бабеля. Казалось, он исполняет какой-то танец. Улыбка на его лице сменялась гримасой боли. Он словно находился в трансе. Одно мгновение он широко улыбнулся, и во рту его что-то сверкнуло. Всё это длилось меньше минуты. Тихо пройдя всю сцену, он зашёл за другую кулису как раз в тот момент, когда следователь Боровой нашёл Грача распростёртым под брезентом у стены. В рассказе наступила кульминация.

Мы с Катюшей сидели ошеломлённые. Все остальные, наверное, тоже. Никто не понимал, был ли этот странный танец частью спектакля или безумной импровизацией попавшего на сцену зрителя.

После «Фроима Грача» Андрей Малаев читал «Короля», затем «Кладбище в Козине». Его принимали тепло. Нас с Катюшей даже запечатлел американский оператор, снимавший документальный фильм о Бабеле. После спектакля Андрей рассказал о своём дедушке, а ещё о бабушке и маме. Наконец уставшие зрители потянулись к выходу. На улице было уже не так жарко, но ветра по-прежнему не было, а с ним и прохлады. Нас ждали коты.

Магазин с невзрачной вывеской предлагал пять видов колбасы, сосиски и сардельки. Я подумал немного и попросил три сардельки.

– А может, всё-таки четыре? Или лучше пять? – спросила румяная продавщица.

– Нет, только три, – сказал я. – Нам котов кормить.

Заплатив за три сардельки и взяв кулечек, мы вышли из магазина. Навстречу нам шёл очередной подозрительный парень – коротко стриженый, в чёрной футболке и с бутылкой пива в руках. Наверное, летом они размножаются.

Ворота в кошачий двор по адресу Нежинская, 66 были закрыты на кодовый замок. Мы стали пробовать все возможные комбинации цифр, начав, конечно, с самых потёртых кнопок. Ничего не срабатывало.

– Сардельки не должны пропасть! – сказал Катюша.

– Угу, – ответил я и стал звать котов сквозь решётку. На улице стемнело, внутри арки ничего не было видно. Наконец из светлеющего за аркой двора на мой зов показались маленькие фигурки. Поднятые вверх трубы хвостов чернели на светлом фоне. Я приготовился метать сардельки.

– Кэн ай хелп ю э литтл? – раздался вдруг за спиной вкрадчивый голос. Я вздрогнул и обернулся. Он, опять он! Только теперь уже с клетчатой сумкой в руках.

– Вы знаете код? – спросил я.

– Спик Инглиш, плиз! – сказал мужчина в зелёных трусах и улыбнулся. В тусклом свете фонаря сверкнул его металлический зуб.

– Оупен вэ гейт, плиз! – попросил я и тоже улыбнулся.

– Оф корс! – он быстро нажал несколько кнопок, и ворота открылись. Коты выбежали к нам и стали тереться о ноги. Я отдал Катюше кулёк, и она начала делить сардельки между ними. На всех не хватило. Счастливцы, схватив кусочки сарделек в зубы, убегали вглубь двора. За ними потянулись остальные, надеясь разделить трапезу. Две кошки остались сидеть в арке, растерянно глядя на нас.

– В следующий раз ждите новых сарделек и будьте порасторопнее, – сказала Катюша. Мужчина в зелёных трусах стоял рядом и задумчиво смотрел в темноту.

– А что вы делали на сцене? – вдруг спросила Катюша.

Он вздрогнул и переложил сумку в другую руку.

– Видите ли, я – внук Фроима Грача. Андрей должен взять меня с собой в Америку. Я буду участвовать в спектакле. Поэтому учу английский. Но на курсы денег не хватает. И я спрашиваю разных людей, знают ли они язык, прошу, чтобы поговорили со мной, научили новым словам.

– Сосиджис. Кэтс. Даркнесс – сказала Катюша.

Потом помолчала немного и сказала:

– Я могу принести вам свои учебники по английскому за первые четыре класса. Мне они всё равно уже не нужны.

Мужчина расцвёл в улыбке. Его металлический зуб ярко заблестел.

– Я буду вам очень признателен! Заходите в любое время. Квартира номер 5. Роман Семёнович Грач. И ещё – если вас не затруднит, прихватите с собой сардельки. У меня дома тоже живут коты.

Мы попрощались и пошли к машине. Хотелось домой, под прохладный душ, а ещё больше – к столу с ужином. Мне не терпелось перечитать Бабеля.

Уже зайдя домой, мы поняли, что не узнали главного. Кода на воротах.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Евгений Деменок

родился в Одессе в 1969 году. Увлечения: живопись, философия и литература. Пишет прозу, статьи о живописи и культуре, короткие фразы - шутливые и философские. Член Южнорусского Союза писателей, Национального Союза журналистов Украины, Союза европейских журналистов Украины, Союза русскоязычных писателей Чешской республики. Автор многочисленных публикаций в газетах и журналах Украины, России, Израиля, США, Чехии, Греции. Один из создателей литературной студии «Зелёная лампа» и философского клуба «Философский пароход» при Всемирном клубе одесситов. Автор книг «Ловец слов», «Новое о Бурлюках», «Занимательно об увлекательном», соавтор книг «3 + 3», «Легенда о чёрном антикваре и другие рассказы не только для детей», «Пять». Лауреат муниципальной премии имени Паустовского за книгу «Новое о Бурлюках» (2014) и премии Корнея Чуковского за рассказ «Легенда о чёрном антикваре» (2013). Один из организаторов «Форума одесской интеллигенции». Член Президентского совета Всемирного клуба одесситов. По инициативе и за счёт Евгения в Одессе установлены мемориальные доски Юрию Олеше, Кириаку Костанди, Михаилу Врубелю.

Оставьте комментарий