RSS RSS

ПИСАТЕЛИ ОБ АХМАДУЛИНОЙ ● «Безмерно горько и безвыходно печально… » *

Так сказала Белла Ахмадулина об уходе Андрея Вознесенского. Теперь об уходе Беллы говорят её друзья.

Белла на похоронах Андрея Вознесенского

              Евгений Евтушенко:

«Что я могу сказать… я совершенно ошеломлён, подавлен, и только то, что сам я нахожусь в предоперационном состоянии, мне не позволяет немедленно лететь в Москву (из США – примеч. ред.). Россия потеряла в лице Беллы ещё одного великого поэта, достойного наследника Ахматовой и Цветаевой. Белла была примером преданности не только поэзии, но и примером гражданского благородства. Она всегда бесстрашно выступала за тех, кто попадал в беду. В будущем молодые поэты должны понять, что поэтическое профессиональное мастерство, если они хотят быть самостоятельными большими поэтами, голосами в России, должно быть неотделимо и от гражданской совести».

Поэт Евгений Евтушенко откликнулся на горестную весть стихотворением — его опубликовала газета «Новые известия».

Heужто больше не будет Беллы —
высокопарности нараспев,
а лишь плебейские децибелы
соревнования на раздев?

Как Белла нервно ломала пальцы
и как рыдала, совсем юна,
когда тогдашние неандертальцы
топтали гения, как спьяна.

На стольких собраниях постоянных
роман, не читая, клеймили они,
изобретали слова: «пастернакипь»
и «Доктор Мертваго» в те стыдные дни.

С поэтом столкнувшись в лесу на тропинке,
она двух слов связать не смогла,
но в робости этой ребячьей запинки,
наверно, сокрытая мудрость была.

Но смелость свою собрала наудачу
и, в общем, Ахматову напролом
она пригласила на мужнину дачу,
да только, к несчастью, была за рулем.

Ахматовой было не надо к ней ездить.
Мотор зачихал, и она поняла –
из разных плеяд не составить созвездья.
Поездка небогоугодна была.

Но в Белле нам слышались Анна, Марина,
и Пушкин, конечно, и Пастернак,
всё было старинно, чуть — чуть стеаринно:
само по себе получалось всё так.

Как женщина, может, была и капризна.
Скажите – а кто не капризен из нас?
Но было в ней чудо слиянья лиризма
с гражданской совестью – не напоказ.

Какую я чувствую, Боже, пропажу –
как после елабужского гвоздя.
Незнанья истории я не уважу…
Ну, – кто раздвигал хризантемами стражу,
так царственно к Сахарову входя?!

«Ахмадулина была единственным человеком, который приехал в Горький к Андрею Дмитриевичу, когда он был ссылке, и она приехала с огромным букетом хризантем и просто раздвинула букетом людей, которые не пропускали к нему никого ни под каким видом. Ее остановить они не осмелились, так на них подействовала она».

30 ноября 2010 г.

Михаил Жванецкий:

«Я потрясён! Я слишком любил её… Это так угнетающе действует… Умер великий поэт. И так неожиданно. Никто не знал, и я ничего не знал об её болезни. Я знал, что у неё были проблемы со зрением, не более того. Настолько всё пустеет. Словно едешь по дороге, и исчезают указатели, верстовые столбы. Куда и с кем? Ни с кем и — в никуда. Для меня таким ориентиром был Окуджава. И Володя Высоцкий, но меньше, чем Окуджава. И Вознесенский. Теперь вот Белла. Она — такой человек: если она подпишет, и я подписывал, если она выступает, и я выступал. Знал, что тогда это будет точно, по совести. Она говорила стихами и пела стихами. Точно, как птица. Из её горла лилась стихотворная речь. Простую фразу: «Миша, посиди со мной» я воспринимал из её уст, как стихи. Она — совершенно поэтичная женщина. И великий подвиг её мужа Бориса Мессерера, который опекал и поддерживал её. Как и в случае с Андреем Вознесенским и Зоей Богуславской — на первый план выходят люди, которые рядом… Белла жила стихами, создавала их внутри себя. Она была стеснительной, женственной, застенчивой. Вот идеал того, какой должна быть поэзия. […] Я её смерть воспринимаю так: не стало её — не стало и самой поэзии… […] Очень сложно говорить – не стало. Это неправда, конечно. Не стало Беллы Ахмадулиной. Абсолютно неправда. Наоборот, она теперь только установилась. Она теперь взошла. Она теперь заняла своё место. Прекрасно сказал Юра Рост: «Ушёл последний первый поэт России». Последний первый поэт… Да. Это было женственное мужество, женственная поэзия – это всё было очень женственно. Мы виделись в Одессе в позапрошлом году. Вы знаете, она уже плохо видела. И рядом был Боря Мессерер. И он её брал за руку. Мы там сидели за столом, летом, у неё был концерт. Ну, на концерте не было видно, что она плохо видит, потому что она читала наизусть свои стихи. Он брал за руку, отводил, приводил, сказал ей: «Вот это Миша». Я говорю о чисто личных впечатлениях, потому что, может быть, это самое интересное. И она вдруг, сидя за столом, сказала: «А ты знаешь, Миша, что я читала сегодня? Я читала там новые стихи. Ты их ещё не слышал». И стала мне в ухо читать эти стихи – просто в ухо. И вы себе представляете, когда мало того, что прекрасные стихи, главное, что читает сам автор и прекрасная женщина, и великий поэт? Тяжело это всё. Слишком это близкий мне человек… »

 

Евгений Попов

Писатель Евгений Попов, один из самых близких друзей Беллы, в понедельник 29.11.2010 г. первым сообщил в своём блоге (http://evgpopov.livejournal.com/) в «Живом журнале» о её кончине: «Час назад умер великий русский поэт Белла Ахмадулина. Вечная память! Других слов пока нет».

30 ноября появилась следующая запись в его блоге: «29 ноября 2010 ушла из жизни Изабелла Ахатовна Ахмадулина, великий русский поэт. Её имя – звук, её имя – смысл, её имя – символ. Она обладала уникальной способностью говорить СЛОЖНО, то есть ВЫСОКО и с полной уверенностью — поймут. А не поймут, так почувствуют, что, в принципе, одно и то же. Её стихи внесли в нашу грубую непредсказуемую жизнь ту долю любви, благородства, изящества и доброты, что необходима была для выживания как всего нашего народа, так и отдельных его представителей. Её «тарусский цикл», освященный именем Марины Цветаевой, приобрёл в конечном итоге значимость эпики. Родина принадлежала ей. Она принадлежала Родине. Её имя стало паролем русской словесности ХХ века. Белла стала символом истины, красоты, правды, свободы. Долгую, счастливую жизнь прожили мы, осенённые её поэтическим гением и живым присутствием. Белла не была одинока. Белла была одна. Благодарная память, вечная память!»

А в 2007 году Евгений Попов признался корреспонденту «МК»: «Беллу считаю родственницей (она была свидетельницей на его свадьбе – примеч. ред.) […] Белочка — великий человек. Я горжусь, что жизнь связала меня с Ахмадулиной и Мессерером. Благодарен за это судьбе. […] Считаю вершиной её творчества — «Сто первый километр». Там её потрясающая, изящная, тонкая лексика сочетается с абсолютными народными мотивами. 101 — й километр — это та грань, через которую не могли переступить узники и ссыльные. В ней потрясает сочетание изысканной лексики и трагических деталей жизни. В нашей поэзии это волшебное сочетание, на мой взгляд, свойственно только Ахмадулиной».

 

Дмитрий Быков:

Белла читает стихи«Белла Ахмадулина— едва ли не самая красивая женщина в русской литературе XX века, наделённая к тому же знаменитым хрустальным голосом. В поэзию с такими данными входить опасно. […] Очень красивая женщина, пишущая очень красивые стихи, — вот ходячее определение.Удивительное, на мой взгляд, сочетание беспомощности, пассивности даже и внутренней воли, очень трезвой и очень жёсткой самооценки. Я думаю, что это происходило от того, что она больше всего жила в двух состояниях. Одно было состояние шестидесятнического упоения, а второе, когда она как раз стала настоящим поэтом в 80 — е – это ощущение горького похмелья и от дружб, и от влюблённостей, и ощущение трезвого суда собственной совести. Именно поэтому именно из — за больной, обострённой совести, она совершала так много героических поступков, так прекрасно поддерживала диссидентов и так не ломалась в тех обстоятельствах, в которых сильные мужчины ломались постоянно. Она могла, конечно, себе позволить не бороться за жизнь, за привилегии, потому что она так была царственна и так хороша, что было ощущение, что всё положат к ногам. Но по ней прекрасно было видно, что если не придут и не положат, она это переживет, она без этого обойдётся. И вот это мне в ней нравилось особенно».

 

Андрей Битов

BBC Russian — Утро на Би — би — си — Андрей Битов, про которого Белла Ахмадулина говорила: “Драгоценный писатель и собеседник”, сказал о ней, друге — поэте (по телефону 30 ноября 2010):

«Белла Ахмадулина есть для меня только живая. И вот прозвучал сейчас в вашем эфире голос Беллы – входишь в её интонацию, как в воду. Потом я вспомнил, что была зима. Вот так я её запомнил. У нас морозы и первый день рождественского поста, когда она ушла от нас. Мне никогда не было понятно, почему её понимают. Потому что, по — видимому, она считала всех не глупее себя. И это великая щедрость, что она у нас была. Вот так я могу сказать коротко. Остальное… Я пока ещё не все слова нахожу. Вчера я просто никаких не находил. Значит, постепенно найду. Однажды мы дали друг другу застольную клятву – не умереть раньше друг друга. И я не знаю теперь, кто кого предал. Это моё личное переживание. Она умерла до меня. А я, подлец, ещё жив до сих пор и не знаю, счастье это или предательство? Все живые — предатели. Вот это она и пела всю свою жизнь. Да, она классик. Но слово «классик» стало расхожим словом. Она, конечно, унаследовала великую традицию «серебряного века» и очень знала цену всем именам, которые его украсили.

Но юный Мандельштам сказал: «Лёгкой жизни я просил у Бога,/Лёгкой смерти надо попросить». Единственное счастье, что она ушла, не пережив той тяжкой болезни, которой уже обладала. Ушла легко. То есть Бог милостив в данном случае».

 

Прекрасная и Несравненная

Эдвард Радзинский:

«Она просто затворила за собой дверь. Оставив нам бессмертное — звуки своих стихов. В них она теперь живёт и будет жить вечно — Прекрасная и Несравненная».

 

Андрей Дементьев:

«Я сейчас с грустью думаю о том, что, к сожалению, поэзия сейчас не звучит так, не имеет такого значения в жизни людей, какое имела в те годы, когда наступила оттепель. В своё время Евгений Евтушенко об этой оттепели сказал очень здорово, он сказал: это мы надышали эту оттепель, и Роберт, и Белла, и Булат, и Андрей, все мы надышали эту оттепель. Они жили как дышали, дышали как жили, вот это их дыхание, которое шло по всей жизни нашей, оно согревало и очищало жизнь. Белла была очень красивой женщиной, я уже говорил об этом, что красивые люди во мне вызывают какой — то восторг. Мне просто приятно смотреть: проходит красивая женщина, красивые глаза, красивая улыбка, красивая прическа, красивая походка. Когда — то Горький сказал: красота – это тоже талант. Конечно, талант. И вот этот талант у Беллы был. Она никогда ни подо что, ни под кого не подделывалась, она жила так, как она жила, она хотела жить так, как ей хочется, независимо от того, что происходило вокруг, потому что она была верна себе. Вы знаете, было очень сложно в то время оставаться верной самой себе, она оставалась верной самой себе».

Елена Камбурова

«Я отношу себя к восторженным читателям, понимающим, что Ахмадулина – гений. Считаю очень важным её приверженность к старине, той старине, которая никогда не устареет, а будет вечной. У неё даже книга есть «Влечёт меня старинный слог». Она несла эстафету поэзии 19 века, без авангарда, без погони за напускной яркостью, из — за которой уходит смысл и истинность. Без истинности поэзия перестаёт существовать. Моим одним из наиболее запоминающимся открытием в поэзии Ахмадулиной была «Сказка о дожде», предполагалось сделать на основе этого произведения мюзикл. О чём бы она ни писала – это всегда была тончайшая лирика. Практически в каждом её произведении я что — то для себя нахожу, все её творчество мне очень близко. Прочитайте такие строки, как можно к ним равнодушно отнестись?

Всего — то – чтоб была свеча,
Свеча простая, восковая,
И старомодность вековая
Пусть станет в памяти свежа.

Она очень ощущала это вечную старомодность, которая всегда свежа. Эта была классика в самом превосходном смысле этого слова, старая мода на то, какими должны быть вечные стихи, как чувствовать мир, как уметь его отразить. И это касается не только её поэзии, но и переводов, грузинских переводов, тончайших, прекрасных. Они насыщены необычайной любовью. И я счастлива, что таких великих поэтов как Булат Окуджава и Белла Ахмадулина связывала удивительная крепкая дружба, имя которой – нежность. Есть даже отдельный сборник стихов, в которых половина принадлежит авторству Беллы Ахмадулиной, посвящённых Булату, а вторая половина принадлежит Булату, и его стихи в этом сборнике посвящены Белле. Она всегда старалась громко о себе не заявлять, и вместе с тем в её творчестве есть ощущение постоянного учения жизни. Понимаете, она жила на белом свете и каждый день старалась быть лучше. И когда мы читаем её стихи, мы тоже становимся лучше, тоньше. Её стихи изящны. И я даже по — хорошему завидую тем, кто ещё не родился, кому ещё только предстоит открыть её сборники. Она была ранима и трогательна. Даже её манера говорить, манера читать была удивительна. Когда она читала стихи, она была похожа на птицу. Я буду долго помнить её высоко звучащий почти детский голосок и поднятую голову, некоторую растерянность – она действительно была в полёте. Вся бытовая сторона жизни ею не владела и не в состоянии была владеть. Она жила почти затворницей. Несколько раз я с ней встречалась за кулисами, она была абсолютно в своём мире, даже вне времени. У микрофона, читая стихи, она находилась как будто в другом, вечном пространстве, и этим притягивала».

 

Анатолий Королёв

Писатель, член русского Пен — клуба, для РИА Новости:

«Смерть поэта всегда внезапна, тем более смерть любимого поэта, тем более женщины, тем более Беллы Ахмадулиной… В последние годы она стала слепнуть, и мы, её друзья и поклонники, стали беспокойно спрашивать друг друга: как Белла? И слышали в ответ: «Она различает лишь свет из окна или огонь свечи, но при этом хранит гордую нежность голоса: «Я устала смотреть, а всё любимое помню и так». Черная круглая шляпа в первом ряду на похоронах Аксёнова. Чёрная кайма траурной вуали оттиском чернёного серебра на запрокинутом лбу. Она всегда жила с лицом, обращённым поверх голов, куда — то вдаль, и всегда нисходила из своей отрешённости к нам. Разделить застолье, погладить щенка. Кажется, у неё был лобастый шарпей Гвидон, каково ему будет теперь без своей чёрной царевны лебедь? Каково будет всем нам без её нравственной одарённости к жизни? Она умела смотреть правде в глаза, и только она могла сказать, как сказала однажды: «Я привыкла быть…, но надо себя учить отвыкать, и это очень грустно». Нам будет её не хватать, как не хватало, когда Белла – ещё вчера! — была жива. Редкий дар оставлять чувство жажды в памяти всех, кто знал её близко, и тех, кто видел её только издали. «Это я — в два часа пополудни, повитухой добытый трофей, надо мною играют на лютне, мне щекотно от палочек фей…» Между тем, дар капризно выпал краснощёкой девочке — толстушке, из тех, что не пишут стихи, — заметила как — то сама поэтесса. И начала она очень звонко, по — комсомольски, в окружении друзей — трибунов. Женя Евтушенко, Андрюша Вознесенский, Булат… Круглолицая и вовсе непохожая на пленную птицу, шаг за шагом стала всё тоньше и выше, строже и жарче. Как царевна из сказки, что жила в лягушачьей коже, и выходила на свет лишь по ночам, а потом – раз – кожа сгорела в огне. Этот обжиг был ей к лицу. Словно кованая роза из бронзы, она жила среди нас, уникальная, бесподобная, не сравнимая ни с кем, и между тем чуть измученная собственной славой. Искренне стесняясь известности, она внушала читателям:

Это я человек невеличка,
всем кто есть, прихожусь близнецом,
сплю, покуда идёт электричка,
пав на сумку невзрачным лицом.
Мне не выпало лишней удачи,
слава богу, не выпало мне,
быть заслуженней или богаче
всех соседей моих по земле.
Плоть от плоти сограждан усталых,
хорошо, что в их длинном строю
в магазинах, в кино, на вокзалах
я последнею в кассу стою –
позади паренька удалого
и старухи в пуховом платке,
слившись с ними, как слово и слово
на моём и на их языке.

Белла Ахмадуллина – ярчайший лирический поэт ХХ века в русской и европейской поэзии. В своём возвышенном, страстном и даже истовом творчестве, в стихах на грани исповеди, она продолжила линию классического стиха, ту, что шла от самого Пушкина (чистота формы), и была продолжена в поэзии двух великих поклонниц Пушкина – Марины Цветаевой и Анна Ахматовой. От Цветаевой Ахмадулина научилась атаке русской речи, той, что от напора становится косноязычной. От Ахматовой она приобрела склонность к сотворению суда устами стихов, была строга и пристрастна к себе и другим, ангажирована в совестливость. Отсюда её участие в неподцензурном альманахе «Метрополь», письма в защиту Сахарова и Солженицына, какая — то одинокая гражданственность, скорее печальная, чем дерзкая. На досужий вопрос: можно ли восхищаться политиком? — она отвечала вопросом: спросите у зверя, может ли он восхищаться охотником? Сама выкованная культурой, Ахмадулина ценила культуру как род ловчей сети, которая сковывает в человеке зло и принуждает к стыду, который она считала краеугольным камнем цивилизации. Сама чуткая к таланту другого, отзывчивая на помощь, считала радость за гений коллеги признаком подлинной одарённости. И всегда вспоминала Пушкина, который раздувал похвалой любой уголёк дарования в другом человеке, и считала это правило заветом Пушкина для себя, и желательным правилом для других. Казалась нежной и хрупкой, она показала завидную работоспособность. Количество написанного Ахмадулиной удивляет: сотни стихов, множество поэм, десятки книг, которым сама потеряла счёт. А ещё завидное число наград, премий, званий и прочих триумфов. Редкий случай для нашей страны – Ахмадулина при жизни была признана классиком. Её первый сборник появился в 1962 году. Она назвала книжку «Струна», в этом кратком красноречии была заявлена жизнь – судьба натянутой струны. Более поздние книги – «Озноб», «Метель», «Свеча», «Тайна», «Сад» — складываются в целое стихотворение, где снегу, вьюге, листопаду, ливню противостоит только одна свеча, которую нужно пронести в голой руке над водой, даже тогда, когда жизнь с головой ушла под воду…

Прощай, чёрный бриллиант русской поэзии…»

Иосиф Бродский

Вступительное слово Иосифа Бродского на вечере поэзии Беллы Ахмадулиной для студентов Амхерст — колледжа (штат Массачусетс, США). 1987 г. Перевёл с английского языка на русский Виктор Куллэ[1] (http://www.stihi.ru/2010/11/30/860)

«Лучшее, чем обладает каждая нация, это её язык. Лучшее в каждом языке, конечно же, созданная на нём литература. И лучшее в любой литературе — поэзия. Из этого следует, по крайней мере на мой взгляд, что хороший поэт является сокровищем нации. Тем более, если такой поэт — женщина. Как это обычно случается с сокровищами, нация имеет склонность беречь их для себя и выставляет напоказ только изредка, во время крайней самонадеянности. Такое время, слава Богу, наступило, кажется, в России, поскольку Белла Ахмадулина, слушать которую вы пришли сегодня вечером — сокровище русской поэзии. Быть поэтом означает всегда быть соизмеримым со своими предшественниками. Быть женщиной на этом поприще тяжело вдвойне, поскольку вас соотносят в равной степени и с женщинами, и с мужчинами, смотрящими со страниц антологий. Не существует поэзии женской, поэзии чёрной, голубой, южной или какой — либо иной региональной поэзии. Поэзия потешается над прилагательными и не делает скидок — либо это поэзия, либо — нет. Белла Ахмадулина ясно, вполне отчётливо выделяется на фоне своих предшественников и современников, поскольку она не стремится подтасовывать критерии. И если уж говорить о влияниях, насколько можно говорить о влияниях на её поэзию, она более обязана — Борису Пастернаку, мужчине, нежели любой из женщин в русской поэзии — Марине Цветаевой, например, или Анне Ахматовой. Она вышла, скажем так, на сцену в конце пятидесятых — это было время, когда некоторые, если не большинство из вас, ещё не появились на свет. И в силу того, что она начинала в пятидесятые годы, исследователи часто причисляют её к поколению Евтушенко и Вознесенского — этих не столь драгоценных камней, но, скорее, катящихся булыжников русской поэзии. Если указанная ассоциация имеет место, то только в силу хронологии. Белла Ахмадулина — поэт гораздо более высокой личностной и стилистической чистоты, нежели большинство её сверкающих, либо непрозрачных современников. И её поэзия публикуется весьма скупо. На настоящий момент у Ахмадулиной только семь поэтических сборников. Её стихотворения отличимы от чьих бы то ни было мгновенно. Вообще её стих размышляет, медитирует, отклоняется от темы; синтаксис — вязкий и гипнотический — в значительной степени продукт её подлинного голоса, который вы услышите сегодня вечером. Развертывание её стихотворения, как правило, подобно розе, оно центростремительно и явственно отмечено напряжённым женским вниманием к деталям — напряжённым вниманием, которое иначе можно назвать любовью. Чистый результат, тем не менее, не салонная и не камерная музыка; результат — уникальное ахмадулинское смешение частного и риторического — смешение, которое находит отклик в каждой душе. Этим объясняется её популярность — не только в кругу знатоков поэзии, но у широкого русского читателя. Указанные элементы стиля делают Беллу Ахмадулину чрезвычайно трудным для перевода поэтом. То, что вы сегодня услышите, является, следовательно, лишь крупицей её работы, лишь отблеском драгоценности. Перевод — это искусство возможного. Ахмадулина в высшей степени поэт формы, и звук — стенающий, непримиримый, волшебно — гипнотический звук — имеет решающее значение в её работе. Переводчики, конечно же, старались сделать как можно лучше, и они сделали всё, что могли. В её присутствии вам тем не менее следует обострить свой слух и интуицию, поскольку ни один перевод не в состоянии воспроизвести звучание оригинала. Трёхмерное произведение, соответственно, редуцируется в нём до одномерного — но я совершенно уверен, что для вас станет находкой даже это одно измерение. Предлагаемое вам и на английском — вызывает — безусловно, трепет, безусловно — приковывает внимание. Как бы то ни было, всем вам предстоит замечательный вечер. Вы собрались здесь, чтобы услышать лучшее в русском языке — Беллу Ахмадулину… »


* Журнал “Гостиная” благодарит альманах “Австралийская мозаика” за предоставленный материал.

[1] Куллэ, Виктор Альфредович — российский поэт, литературовед и переводчик. Кандидат филологических наук (1996), защитил первую в России диссертацию, посвящённую творчеству Иосифа Бродского: «Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957—1972)». Выступил редактором-составителем сборника Иосифа Бродского «Бог сохраняет всё» (1992), комментатором «Сочинений Иосифа Бродского» в восьми томах (1996—2002). (Материал из Википедии — свободной энциклопедии)

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе:

Редакция журнала "Гостиная". Журнал Гостиная входит в состав “РУССКОГО БЕЗРУБЕЖЬЯ” – проекта русской диаспоры в Америке, который включает в себя три основные сферы, связанные с русской литературой и культурой: художественно-публицистическую, научную и мероприятия. Все три отражены в работе трёх сайтов – Гостиная, ОРЛИТА и ЛитВед. Журнал Гостиная, который выходит в сети и в печати, публикует как художественную литературу, так и эссе философского и научного содержания, а также публицистику и интервью

One Response to “ПИСАТЕЛИ ОБ АХМАДУЛИНОЙ ● «Безмерно горько и безвыходно печально… » *”

  1. Что все “шестидесятники” так носятся с этой сукой рваной – она же поддержала ельцинский танковый расстрел Верховного Совета России!

Оставьте комментарий