Не вернуть во гневе,
не вернуть в тоске.
Сломлена Ниневия,
город на песке.

Рухнула Помпея,
Троя сожжена.
Я Кассиопея,
Звездная жена.

МОНОЛОГ РОЖДЕСТВЕНСКОЙ ЕЛКИ

Пока серпантин, мишура, канитель…
                           Белла Ахмадулина

Пока серпантин, мишура, канитель
волшебную ночь по обряду творят,
когда бы сосна я была, а не ель,
росла бы в лесу…. Но под корень. Наряд –

мой саван. Стою,  вся в игрушках, огнях,
стволом во кресте, ни жива, ни мертва.
Пройдет Рождество – и на свалку меня.
А может, и с пользой пойду на дрова.

И все же пока серпантин, мишура,
и я аромат выдыхаю лесной,
готова быть жертвой во имя добра,
коль я родилась не сосной…

Друзей моих прекрасные черты…
                      Белла Ахмадулина

* * *
Друзей прекрасные черты
Все реже память мне дарует.
В объятьях цепких суеты
Проходят дни. Я жизнь вторую
С иною плотью – дежавю –
Не прожила, не проживу.

Настала ночь в моем окне.
И не зашторить эту темень.
Луна подмигивает мне
Ехидно, в точку, в строку, в тему.
«Не жди чудес. Живешь – живи.
Падет звезда – лети, лови».

Найти приют у темноты,
Раскрыв окно. Ожогом – воздух.
Друзей прекрасные черты
Увидеть, вглядываясь в звезды.
Пусть ухмыляется Луна.
Я во Вселенной не одна.

* * *
Затянулось прощанье, мой друг,
нашим судьбам, увы, вопреки.
Полюбить мне тебя недосуг
и расстаться с тобой не с руки.
Говорила себе я не раз –
Утомленную звуком струну
Заменить. Недосказанность фраз
разорвет пополам тишину.
Непривычно послушно замрет
телефона призывный рожок.
Все проходит и это пройдет.
Затянулось прощанье, дружок.

* * *
Я на тебя, любимый, не сержусь
За наши исковерканные жизни,
За то, что день мой сер и ночи жуть
С утра к прыжку готовится, пружиня.

За то, что дом сверкает чистотой,
Столь совершенной, словно нежилою.
Лжедмитрия воздвигну на престол
И пустоту заполню суетою.

Былое жмет, как платье, что мало.
Той жизни пласт все более статичен.
Любимый лик годами обезличен.
Семь долгих лет. Священное число…

Ноябрь. Сухие листья в темноте
Кружатся ломкие, как наши судьбы.
Каблук фортуны – уж не обессудьте.
Судьбу-индейку в треснувшей посуде
Поджарила сама я на плите.

* * *               
Зимой на Бордвоке. Пустынно. Уныло.
Бреду наугад, чтробы просто брести.
Вот кашляет чайка. Бедняга простыла.
А я не больна. Знать судьба так решила:
Прицел роковой от меня отвести.

У ангела смерти day off, передышка
И даже, быть может, sabbatical leave.
Устал от работы, тлетворный мальчишка.
«Ах, милая крошка, пришла тебе крышка.» —
Наскучил ему этот речитатив.

Пока умирает гонец зла от скуки,
Я с жадностью этот январь проживу.
И ангела смерти возьму на поруки.
(Пусть кается грешник.)  Ввысь крыльями руки –
А коли взлететь не смогу, поплыву…

* * *
Короткая апрельская пора.
Деревья в белорозовом цветенье.
Дразнилка божья, детская игра.
В кармане ни бумаги, ни пера…
А впрочем, на весны хитросплетенья

Стихом не отзываюсь. Череду –
Такая есть трава – нарву на зиму
И насушу. Отваром тем беду
Твою, свою, колдуя, отведу.
И выпив зелья, от любви хранимы,

Мы разойдемся каждый в свой мирок…
А от весны какой уж нынче прок?

* * *
Как привычно все настоящее.
Снег зимою, дожди осенние.
Фотки старые – пылью в ящиках,
Не разобраны, не просеяны.

Будут завтра долги уплачены.
И воздастся по справедливости.
А сегодня  свернусь калачиком –
От раскаянья и стыдливости…

А сегодня не буду маяться
Горем девятилетней давности.
Домик карточный пусть сломается
Скажем, завтра. И я, устав нести

Сопричастность свою оскоминой,
Ночь просплю девчонкою маленькой.
Простыня и подушка не скомканы.
Мне приснится цветочек аленький
И герои сказок знакомые…

РАССТАВАНИЕ

Наше судно по морям
Долго-долго плыло.
Вдруг крушенье… К берегам
Разным нас прибило.

Дух мятежный из варяг,
Сам себе хозяин.
Сам себе и друг, и враг,
Авель ты и Каин.

На далеком островке
Добровольной зоны
Варишь пищу в котелке,
Вроде Робинзона.

Сам себе король-народ,
Ты налоги платишь.
Твой закат и твой восход.
Так чего ж ты плачешь?

От куста и до креста
Бог ты здесь отныне.
Но острогом остров стал
Без твоей богини.

Ты о ней не плачь, не вой,
Как от боли острой.
Где она? Наверно, свой
Обживает остров.

РАССВЕТ

Чуть слышны чаек голоса.
Рассвет, как паутинка, тонок.
И солнце – ласковый ребенок –
На мир из облаков-пеленок
Таращит желтые глаза.

Касаньем легким холодит
ступни песок, остывший за ночь.
Стальной красавец Верразано*
меж берегов завис тарзанно.
За горизонт ушли дожди.

Вчерашнего костра зола –
пикник, размытый океаном.
«Две тысячи десятый anno».
Звучит значительно и странно.
Кто б мог подумать! Дожила.

Бреду вдоль берега. Волна
игриво дразнит. Вспоминаю
прогулки в том далеком мае.
Своею волею Даная
в минувшее заточенА…

К…
Зимою нам ниспослано так мало
Тепла и света. Долог путь к весне.
Я знаю, что кого-то заменяла
тебе. Ты заменял кого-то мне.
Движеньем быстрым повернуть к стене
портрет того, кого вчера не стало.
Смахнуть слезою жертвенность весталок
и замереть, запутавшись в тене-
тах рук твоих. Я жадно согревала
себя тобою. Краткий миг провала
в блаженство. Одиночество на дне
его. А там на крутизне
перед паденьем Солнце танцевало
насмешливо. Мы близились к весне.

В.М.

Как страшно после стольких лет
Тебя узнать, не узнавая
Не оттого, что прыти нет
И голова совсем седая.
Не в том беда, что был атлет,
Герой, плейбой, косая сажень.
А в том, что в полнакала, скажем,
В твоих глазах играет свет.

Былого пыла не вернуть.
Года любовь упрямо точат.
И хоть еще не пройден путь,
Не лучше ли поставить точку
И на своем материке
Лелеять память вдалеке?

О ПОЭЗИИ

Писать, как хочу – не умею.
    Писать, как умею, – зачем?
    Белла Ахмадулина

Как хочу, я писать не могу.
    Как умею писать, не желаю.
    Я старею, старею и таю –
    Снежной бабой на майском лугу.

Мне б уснуть, завернувшись в пургу
    Той зимой, что была так сурова.
    И не мучиться поиском слова.
    И навеки – молчок, ни гу-гу!

Знать, не время. По кругу трусцой
    Заводною послушной лошадкой,
    Как другие. Ни валко, ни шатко.
    И зашторено в шоры лицо.

Ошалев, закусить удила.
    И галопом на волю из круга
    Так рвануть, чтобы в клочья подпруга
    И навылет ездок из седла!

Я – за словом. Оно – в облака,
    Утонченно и слишком высоко.
    Я – к земле. Слово режет осокой.
    Сквозь болото ложится строка.

Я – за словом в карман. Там дыра.
    Я – в коробку, где нитки-иголки.
    Залатать. И в словарь, что на полке.
    Но и там не найти ни х…а

“Все окончено. Рифме хана.» –
    На могиле поэзии надпись.
    Но не хочет сдаваться анапест.
    Бес – в ребро, в бороде – седина. 
    Мой читатель, ты не обессудь!
    Как умею писать, не желаю.
    Я словами в рулетку играю.
    Может быть, повезет как-нибудь.