ОПАСНЫЙ НЕДУГ (Исповедь графомана)

Опишу я, как сумею,
свой опаснейший недуг:
Заболела я хорeем,
тут не вылечишься вдруг…
Стал хроническим дурман,
мой диагноз – графоман!
Доктор буркнул:  «Надо Вам бы,
уважаемый поэт,
полечиться старым ямбом,
верьте, лучше средства нет!
И рецепт для Вас один:
Вышибайте клином клин».
Самолюбию уколы
прописал на каждый стих
и горчичник, как в футболе,
чтоб кошмар совсем затих.
Но ярлык мне верный дан:
я навеки графоман…
Есть анапест, амфибрахий,
дактиль,  но они длинней,
Мне ж родней своей рубахи
мой излюбленный хорей.
Суждено всегда быть с ним,
Раз недуг неизлечим!

ОДА “ТАБУРЕТОВКЕ”

Ну, кто сказал, что "табуретовка" – отрава?
С ней не сравнится пятизвездочный  коньяк,
Она весь организм охватывает так,
Что ясно: скептики махровые не правы!
И, диффундируя в желудке и сосудах,
Она доставит кайфа втрое больше вам,
Чем даже «Путинка» и фирменный «Агдам».
Лишь недостаток в том, что не сдаешь посуду.
Я современную не отвергаю моду,
Но "табуретовке" я посвящаю оду!

АТЛАНТИДА

«Атлантида, Атлантида…»
Повторяю, как в бреду.
Не смогу сдержать обиды,
Коль тебя я не найду.
На глубинах самых низких
И среди подводных скал
Александр Городницкий
Атлантидников искал.
Говорят, что те, бедняги,
как Атланты небосвод,
Верны долгу и отваге,
Подпирают толщу вод.
В море больше единицы
У воды удельный вес.
Разве воздух с ней сравнится?
Тут тебе не свод небес!
Ни закатов, ни рассветов,
В темном царстве круглый год,
Без зимы и даже лета
Атлантидщина живет.
Их детишки-атлантёнки
В совершеннейших потьмах
Вырастают, как опёнки,
На коралловых пеньках.
Ни луча в пучине нету…
Значит, ни один поэт
Им не зарифмует света,
Если света вовсе нет.
В той подводной темной стуже
Прозябает вся страна.
Городницкий раз не нужен,
Я – подавно не нужна!

САНТЕХНИК

Вода не прекращала литься,
Я подставляла третий таз,
А в трубке сонная девица:
«Минутку. Принят Ваш заказ».
Я потеряла счет «минуткам»…
Сантехник – редкостный нахал:
Пока я мокла третьи сутки,
Он все три дня не просыхал!

УРОК ОБЖ (Охрана Безопасности Жизни): МОНОЛОГ УЧИТЕЛЬНИЦЫ

Сейчас пойдет о главном речь,
Должна я вас предостеречь:
Для всех, конечно, не секрет,
Что стал опасен туалет.
Вчера мне завуч говорила,
Что задержали педофила.
Быть может, он не педофил,
Но точно в туалете был,
И даже для отвода глаз
Уселся вмиг на унитаз.
А будет утверждать в суде,
Что забегал он по нужде.
Из гардероба тетя Поля
Слыхала, что в соседней школе
Однажды утром, спозаранку,
Две очень юркие цыганки,
Неслышно обойдя пикет,
Проникли в женский туалет.
(Причем от этой и от той
Изрядно пахло наркотой).
Гипнозом усыпив охрану,
Пролезли торговать дурманом.
Презрев клозетный неуют,
Очередную жертву ждут.
Охрана скрыть не может злость:
Ведь их найти не удалось…
Так вот, страшней, чем туалет,
Нигде на свете места нет!
Сейчас вам зачитаю быстро
Приказ, подписанный министром:
Для всех  введение запрета
На посещенье туалета.

ЗАКОН АРХИМЕДА

«Тело, впернутое в воду,
Выпирает на свободу
Весом выпертой воды
Телом, впернутым  туды».
(Классическая формулировка закона Архимеда)

В душной атмосфере быта,
Плотной, кислой, словно квас,
Все законы позабыты,
Те, чему учили нас.
Архимед неинтересен,
Но не забывай об нем:
Не заботься лишним весом,
В жизни главное – объем.
Самомненье плюс поклоны,
Панегирики льстецов…
По известному закону
Можно всплыть, в конце концов,
Важной выглядеть персоной,
Раздуваться больше всех!
В соответствии с законом
Будешь вытолкнут наверх.
Душный быт теперь неведом,
Ты – солидный важный слон!
Ой, спасибо Архимеду –
Славный выдумал закон!

МЕТАМОРФОЗА

Помню юность и цветущую аллею,
Называл меня ты Козочкой своею,
Ты учтив и благороден был, как граф,
Долговязый и нескладный мой Жираф.
Годы шли. Я – соблазнительная снова,
Стала пышной привлекательной Коровой,
Знаю: много приключений впереди,
И поклонников теперь, хоть пруд пруди.
Ну, подумай, разве я в том виновата,
Что теперь ты откровенно стал рогатым,
Что любовь  давным-давно пошла на слом?
Стал ты лысым толстым хамом и Козлом!

УМНАЯ ЖЕНА

Зарплату отдаю жене,
себе в карман – заначку…
А ну-ка, покажите мне,
кто делает иначе.
Но если вдруг жена умна
и нюх, как у ищейки,
весь дом перевернет до дна,
ограбит до копейки.
Вот обыск снова совершен,
и скрупулезно очень…
Избавь нас Бог от умных жен
и, главное, – находчивых!

АВТОЭПИГРАММА

Польстить самолюбию просто:
под шлягер с твоими словами
подвыпившие подростки
старательно крутят задами.
Чем текст примитивней, тем лучше:
его повторяют охотней
и, выбрав тусовку покруче,
фальшиво поют в подворотне.
Небрежно рифмуй, что угодно,
и голову зря не ломай-ка.
Глядишь – стала песенка модной,
не хуже какой-нибудь «Зайки».

НА ОБОЧИНЕ

Гаишники и проститутки
Вчера сцепились не на шутку:
У автобана в клубах пыли
Обочину не поделили.
Ну, что на это мне сказать?
Растет "обочинная рать",
Ведь кризис, безработица,
А кушать всем им хочется.
И я вам искренне скажу:
Ни тех, ни этих не сужу.
Когда б не так болели ноги,
Сама бы встала у дороги.

“НЕЗНАКОМКА”

На чердаке в картонном ящике
Нашла старинный реквизит,
Там все вещицы настоящие,
Такие  классные на вид.
В атласной длинной юбке скомканной
Гляжусь  в трюмо в полупотьмах,
Себя я вижу  Незнакомкою
В том ресторане в Озерках.
А в шляпе с траурными перьями
Я так безумно хороша,
Что даже зеркалу не верю я,
Стою, любуюсь, не дыша.
В прикиде выгляжу графинею,
Лишь нарушает колорит
Моя футболка ярко-синяя
С заветной  надписью «Зенит»!

БЕССОННИЦА

Вот опять сегодня мне не спится,
не уснуть полночи, хоть убей…
Улетела сонная синица
за призывным кличем журавлей…
Бесконечные роятся строчки,
рифмы, что искала целый день,
но не побежишь в ночной сорочке,
чтобы записать их… Да и лень
вылезать из ласковой постели…
Кажется, что сон вот-вот придет,
мысли копошатся еле-еле,
снизился фантазии полет…
не пошевелить рукой-ногой…
Рифмы? Да не помню ни одной!

О ВРЕДЕ ДИЕТ

Все журналы и газеты
рекламируют диеты.
Пишут, что за месяц можно
съесть не больше двух пирожных,
и особо вреден всем
в тортах и пирожных крем.
Можно лишь по чайной ложке
есть пирожное Картошку,
не испортишь тех диет:
крема там ни капли нет.
Вот купила я Картошку,
отщипнула сбоку крошку,
остальное можно мне
через десять долгих дней…
В холодильник – и подальше,
Чтоб её не слопать раньше.
Дождалась я еле-еле,
только до конца недели,
даже мысли слиплись сладко:
наконец, доем остатки!
В снежных джунглях морозилки
шуровала длинной вилкой,
но такая вот беда:
от Картошки ни следа,
только черная ледышка…
Нет, диета – это слишком!