НАТАЛЬЯ КРОФТС ● ХИМЕРА СЧАСТЬЯ И ПОКОЯ ● СТИХИ -

НАТАЛЬЯ КРОФТС «НОСТАЛЬГИЧЕСКОЕ» ИЛИ «О ГЕНАХ»

Знать – судьба. Не уйти.
Губы с дрожью прошепчут: «Осанна!»
Но темнеет лицо.
И беда понесётся вразнос.
Волокут.
Кровь на белом снегу.
Крики ужаса.
Бой барабанный.
«Нам бы крови да слёз, молодцы,
нам бы крови да слёз!»

Видно, гены у нас –

Троя. Стихи Натальи Крофтс читает автор

от лихого, шального смутьяна.
Что-то тихо? Вставай!
Сочинить ли со скуки донос?
Кто наврал,
что у нас благодать, мол, нужна и желанна?
Нам бы крови да слёз, молодцы,
нам бы крови да слёз!

И уютно живя
возле ласковых вод океана,
в жилах чую метель,
да пургу, да ядрёный мороз.
Бунты. Раж. Топоры.
Да на рельсы опустится Анна.
«Нам бы крови да слёз, – я шепчу. –
Нам бы крови да слёз».

***
Таврии, земле Херсона и Херсонеса

Черноморские дали.
Дикий храп кобылиц.
Звон отточенной стали.
Кровь.
Я падаю ниц.
И на тунике белой –
тёмно-липкий узор.
Принимай моё тело,
Херсонесский простор.
Белокаменный град мой,
смесь народов и вер,
я вернусь. Я обратно
обязательно вер…

Полонянок уводят
босиком по стерне
на чужбину, в неволю.
Крики.
Топот коней.
Уж и ноги ослабли,
не шагнуть мне, хоть вой.
Янычарские сабли –
над моей головой.
Я крещусь троекратно.
Добивай, изувер…
Я вернусь. Я обратно
обязательно вер…

Владимирскому собору. Киев

Вот и всё. Докурили.
Чай допили. Пора.
Расставания, мили…
Может, это – игра?
Полсудьбы – на перроне.
Путь веревочкой свит.
И – без всяких ироний:
«Приезжай». – «Доживи».
О измученный град мой,
смесь народов и вер,
я вернусь. Я обратно
обязательно в-е-р…

ОСКОЛКИ

Разбиваются – опять – на куски
все мечты, что я держала в руке.
Барабанит горечь грубо в виски
и болтает – на чужом языке.

Поднимаю я осколки с земли –
может, склею – зажимаю в кулак.
Но мечты уже – в дорожной пыли:
и не там я – и не с тем – и не так…

Тёмной вишенкой на рваных краях –
на кусочках – горько-красным блестит
капля крови – от мечты острия,
от осколка, что сжимаю в горсти.

Моя Одиссея

***
"Кого боги хотят погубить, того они лишают разума" (Софокл)

Боги нас безумьем поразят…
…В телефон я глупости шепчу.
Ум твердит: «Оставь его. Нельзя».
Сердце властно требует: «Хочу».

Через стык континентальных плит
я за сотни вёрст к тебе лечу.
Сквозь «нельзя», которое болит,
к одному желанному «хочу».

И сомкнувшись так, что не разнять,
не унять и не остановить,
не понять запретов, не принять –
пьём одно кипучее «любить».

…Но уводит прочь моя стезя
от тебя. Ты куришь. Я молчу.
Глотку жмёт суровое «нельзя»
веру потерявшему «хочу».

Всё. Рука пуста. Реванш не взят.
По закону чести я плачу:
падаю на остриё «нельзя»
с выси недоступного «хочу».

***
Ты оставил рубаху. Наверно, чтоб было теплей
мне в морозную ночь
(этот город прохожих не греет).
Ты налей мне. Да нет –
просто чаю покрепче налей.
И рассвет
мне неловко крадётся в зрачки –
и алеет.
Повезёт? Повезёт.
До меня дотянуться легко.
Присылаешь в подарок пакет –
по мобильным частотам.
Далеко? Да плевать. И пускай далеко-далеко…
…и со злостью рассвет бьёт палящим мячом по воротам.

Письма с Мёртвого моря

* * *
Dance me… To the end of love (L. Cohen)

Слышишь?
Ты – всё, что осталось
от наших безумств и ошибок, от нашей любви.
В крови – и твоей, и моей – затаилась усталость,
и жалость
порой норовит моё горло сдавить,
когда я взгляну на тебя, твой измученный вид –
согбенную, тонкую…
Но.
Позови. Позови
на танго меня – эта страсть нас с тобою охватит,
закружит-завертит в мерцании радужных пятен –
Часов и минут… уходящих.
Но времени хватит
на танго.
Последнее.
Жгучее
танго любви.

***
За грош продашь и явь, и хладнокровье.
Зачем тебе их скучный мир, поэт?
Назад, назад, туда – в средневековье,
где «дама сердца» – лишь стихи и свет.

И светится экран – и «страсти пылки»…
А, может, и не страсти… Всё равно.
Меня – щелчком, как джина из бутылки –
за много вёрст, за много миль, за мно… –

ты вызываешь… и путём астральным –
не затеряться б! – на луче лечу…
меж миром виртуальным и реальным –
стихов и снов – и выдуманных чувств.

Приходи

_________________________________