АНДРЕЙ МЕДВЕДЕВ ● ХОЖЕНИЕ ● СТИХИ

АНДРЕЙ МЕДВЕДЕВ ИЗ ПОЗДНЕГО ВИЙОНА

Как блеск меча в таинственной ночи –
Сигнал о неизбежной  передряге,
Так непорочно чистый лист бумаги –
Хороший знак того, что разум  чист.

Неважен слог  в котором нет любви
К чему-нибудь, а может и к кому-то,
На вид  скромна и немощна минута,
Но миг стыда неделями кровит.

Отшельник прав, но нет верней молитв,
Чем те, которые не для латыни,
Болит душа и тело  в страхе стынет,
Когда  надежды не видать  вдали.

Чем больше слов покоится в гробах,
Тем легче путь к природе и достатку,
Но если смысл  в  служении повадкам,
То нет счастливей  сытого раба.

МАМОНТЫ ГУМИЛЁВА

Не поверю, что мамонты вымерли в неолит –
Слишком часто в ночи трубный вой не давал уснуть,
Слишком долго висел под луною цеппелин,
И сигарною тенью скрывал от меня весну.

На земле по которой пророк Моисей ходил,
Довелось обнаружить останки больших зверей,
Воздух странный я втягивал в ноздри, как троглодит,
Понимая, что крестик от монстров – не оберег.

С бивней скал, под которыми видел тени акул,
Рыжей шерсти клочки жадный ветер срывал и нёс…
У костра моего байки плёл одноглазый лур
О лохматых слонах у подножия гор Загрос.

В Чемульпо, где бесстрашно сэппуку свершил «Варяг»,
Знал матрос, отрывая кингстон, что Они не миф,
Большевик на «Авроре», поднявший багровый стяг,
В двадцать первом году мне позволил увидеть их.

ИЗ ПОЗДНЕГО РЕМБО

И о чём же говорить мне с вами? –
О любви, о счастье, о судьбе…
Или, может быть, о том, что бес
Не даёт поверить в силу «Amen».

И о чём же спорить с ретроградом? –
О земле, о праве, о святых…
Или, может быть, о том, что ты –
Наказанье мне, а не награда.

И о чём же думать  за бокалом?–
О  душе, о кофе, о пути…
Или, может быть, о том, что стих
Бесполезен  в денежном  бунгало.

И о чём же  мыслить на закате? –
О  грехе, о шкурах, о мечтах…
Или, может быть, о том, что  крах
Для починов новых  –  очень кстати.

ДОМ, КОТОРЫЙ «НЕ ПОСТРОИЛ» ДЖЕК

От  Дома счастливых стен к развалинам  Дома Волка –
Тропой ложных солнц,  пешком – двенадцать минут ходьбы. 
В картинках начала нет, и  нет в эпилогах толку,
Кусок  жизни брошен лайкам, обглодан и  позабыт.

На ноль я, как  Смок,  поставил,  рулетка скрипит знакомо,
Но  Время-не-ждёт  сильнее, и в драке  сбивает с ног.
И что же –  в долине Лунной,  мне  том выпускать за томом? –
Не проще ли просто спиться  в салуне «Олений рог»?.. 

Ах, Мартин, теперь открыты и мной  Суинбёрна строки,
О том, что вольются реки когда-то в морскую гладь,
Большой  пароход на рейде, а  «Снарк» на ремонте в доке,
Боюсь, не успеет Генри доставить пиратский клад.

Подальше на Юг, –  от писем, от Спенсера и от Ницше,
Поближе к солёным рифам коралловых островов,
Там Бога  увидеть можно в прибрежных пещерных нишах,
Там даже и с чёртом ладит  Содружество стариков.

Пусть скво не ругает сильно,   читатель пусть не скандалит,  –
Мол, скольких ещё  бы смог он  своим  ублажить  пером, –
Не в камнях холодных скрыты мои  чудеса и  дали,
Сгорело не всё,  поверьте, стоит  где-то Джека  дом.

У ОЗЕРА

Стволы склоняются к тиши озёрных вод,
Поклонов ждёт от флоры мрачный Хронос,
И зависают над крутым обрывом кроны,
Не помня, что манил их небосвод.

Кора деревьев рассыпается в труху,
Корней канаты держат всё слабее,
И брёвна гонит лесосплав на берег,
Где их встречают тополя в пуху.

Но саженцы полны забот и планов –
И рвутся ввысь, не ведая сомнений,
Им не понять неторопливой лени
Стареющих у пирса великанов.

ПЕРЕД УХОДОМ

Пора идти, но жизнь течёт ручьём –
По венам кровью, рифмой по странице,
И ночью прошлое как будущее снится,
Но настоящее не привлекает днём.

И серый день и грязный тротуар,
И нищие в подземном переходе…
Трагикомичность у природы в моде,
Но для веселия, наверное, я стар.

Скучаю по несбывшимся мечтам,
Но не испытываю радости и боли,
Бросаю в спирт и перец и прополис,
Но всё равно – энергия не та…

Осточертели поиски пути,
Чужие страсти и свои заскоки,
Всегда хотел быть волком одиноким,
И вот теперь свою мечту настиг…

На небо выть – не уважать надир!
Как скучно всё, но как же всё чудесно,
При свете звёзд я изучаю местность,
Пусть даже мне по ней и не ходить.

БУРЯ В ПУСТЫНЕ

Самум-погонщик все стада барханов
Сгоняет с мест и плетью бьёт хребты…
И как эмиры недовольны ханом,
Так ветер для песков – лихой батыр.

В оазисе, прижавшись к саксаулу,
Дрожит мулла и шепчет строки сур, –
Он был улемом в Балче и Кабуле,
Теперь и сам попал на Божий суд.

Халат как парус и чалма слетела,
Верблюд кричит – воистину Раджим! –
И очень больно, и душе и телу
От горьких дум о том, как глупо жил.

И я, хотя невхож с молитвой в храмы,
А больше склонен к игрищам ума,
Как правоверный жду, шепча Хайяма,
Пока осядет пылевой туман.

МУШКЕТЁРЫ

Пронзает шпага неопрятный быт,
И томно льнёт гризетка к мушкетёру –
Реальность поддаётся под напором
Желающих её как приз добыть.

И кто мы без друзей и без войны,
Без наших женщин и без тайн подвесок? –
Обычные гуляки и повесы,
Обманутые Бахусом больным.

Ах, шевалье, снимите свой берет,
Куда приличней шляпа для похода,
И если нас не упомянут в одах –
Всегда есть повод с честью умереть.

Как не запрячь епископа в хомут,
Так и геройством свет не испоганить –
Ведь служим мы не королеве Анне,
А сами понимаете кому…

Приятно нам, гасконец, даже льстит
Внимание всесильного министра,
Но это всё проходит очень быстро,
И ров Бастилии снабжает Стикс.

Дамоклов меч принять на свой эфес,
И отразив подальше от любимой, –
В трактир, друзья! Не проходить же мимо,
Когда в кошель пистоли сунул бес.

ХОЖЕНИЕ
  Русь тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри акой тугиль; Урус ерь абодан болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, бог, данъиры». «А Русь Бог да сохранит! Боже сохрани ее! Господи храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже (Аллах), боже (Худай), боже (Бог), боже (Тенгри)!» 

Скуластый месяц над святой мечетью
Не светит христианину в Бидаре,
И если не склонить себя к бесчестью –
Никто гарипа златом не одарит.

Султан Махмуд вельми богат и славен,
Слонами боевыми крайне грозен,
Ходжа Юсуф его хулить не вправе,
Но помянуть не грех почивших в бозе.

Ах, бражки бы сейчас – большую чашу,
И в Тверь – хоть на коне, хоть на верблюде,
Страна индийская Руси не краше,
И бессермены неплохие люди…

Но разговеться медовухи жбаном,
Ленивой грушей и гусём в сметане –
Нельзя не только мне, но даже хану,
Хотя и пьёт вино магометанин.

Хотел бы обезьяной жить в Парвати –
Кокосового хмеля там не в меру,
Но, если сел за стол, так пировати,
Пока динары есть и сивый мерин.

Копыто Нанди лобызать обидно,
Но голый Шива крепко держит вилы,
Клинки как бритвы и враждебны гридни,
Прости, Иса, склоняюсь перед силой…

Худай и Тенгри не серчайте шибко,
В степях долг Солнцу возвращу с лихвою,
Как пред слоном и снежный барс зверь хлипкий,
Так и купец пред божеством не воин.

И если в паланкине с балдахином
В рай не войти, когда не вышел рожей,
То пусть меня схоронят под рябиной,
А веру истинную знает Боже…

1. Бидар – столица Бахманитского султаната
2.Гарип- чужестранец
3. Махмут Мухаммед III – султан.
3. Ходжа Юсуф Хоросани – Афанасий Никитин.
4. В «Хожении» Афанасий описал посещение
храма Парвати, где рядом со статуей Шивы
статуя его быка Нанди, которую все паломники
целуют в копыта и сыплют на нее цветы.
5. гридни – на Руси рядовые дружинники.
6. Худай и Тегнри – имена Бога у тюрков.

         2012

ДИАЛОГ С ЖЮЛЕМ

– Я убеждён, что русские – напрочь не терпят ругани,
Царь их – добрейший батюшка,  трапеза их – кутья,
Чуточку диковатые,   крестятся перепугано,
Если  дорогу  заяц  им  перебежит – грустят…

Можно из пушки выстрелить, и не попасть по полюсу,
Но угодить в Луну,  и   погулять по ней.
В каждой  хорошей  книге,  вымысел с правдой  борются,
Но  побеждает знание,  веруй, читатель, мне.

– Верил,  конечно,  в юности,  переживал за  Айртона –
Сайрусу Смиту с Шандором – памятник бы воздвиг!
Я просыпался с книгою, и засыпал  за картою,
Снился не затонувший в северных водах  бриг.

Фёдор тебя не жаловал, Чехов писал пародии,
Лев,  распрощавшись с плугом, встал за твой мир горой,
Может, сейчас не смог бы я плакать о  Флаге Родины,
Но, вспоминая детство, всё же грущу порой.

И Гаттерас  воинственный, и Паганель рассеянный –
Сколько героев пламенных, сколько чудесных стран,
Много сменилось авторов и модернистских веяний,
Только ищу, по прежнему, остров, как Гарри Грант.

Небо и шар над  Трубами,  Немо – глаза   Дворжецкого,
И  Кантинфлас из Мексики – лучший из Паспарту,
Слышу свист  Дунаевского из «тупика» советского –
Песня о ветре  – радуюсь – всё ещё  на борту…

АНДРЕЙ МЕДВЕДЕВ ИЗ ПОЗДНЕГО ВИЙОНА

Как блеск меча в таинственной ночи –
Сигнал о неизбежной  передряге,
Так непорочно чистый лист бумаги –
Хороший знак того, что разум  чист.

Неважен слог  в котором нет любви
К чему-нибудь, а может и к кому-то,
На вид  скромна и немощна минута,
Но миг стыда неделями кровит.

Отшельник прав, но нет верней молитв,
Чем те, которые не для латыни,
Болит душа и тело  в страхе стынет,
Когда  надежды не видать  вдали.

Чем больше слов покоится в гробах,
Тем легче путь к природе и достатку,
Но если смысл  в  служении повадкам,
То нет счастливей  сытого раба.

МАМОНТЫ ГУМИЛЁВА

Не поверю, что мамонты вымерли в неолит –
Слишком часто в ночи трубный вой не давал уснуть,
Слишком долго висел под луною цеппелин,
И сигарною тенью скрывал от меня весну.

На земле по которой пророк Моисей ходил,
Довелось обнаружить останки больших зверей,
Воздух странный я втягивал в ноздри, как троглодит,
Понимая, что крестик от монстров – не оберег.

С бивней скал, под которыми видел тени акул,
Рыжей шерсти клочки жадный ветер срывал и нёс…
У костра моего байки плёл одноглазый лур
О лохматых слонах у подножия гор Загрос.

В Чемульпо, где бесстрашно сэппуку свершил «Варяг»,
Знал матрос, отрывая кингстон, что Они не миф,
Большевик на «Авроре», поднявший багровый стяг,
В двадцать первом году мне позволил увидеть их.

ИЗ ПОЗДНЕГО РЕМБО

И о чём же говорить мне с вами? –
О любви, о счастье, о судьбе…
Или, может быть, о том, что бес
Не даёт поверить в силу «Amen».

И о чём же спорить с ретроградом? –
О земле, о праве, о святых…
Или, может быть, о том, что ты –
Наказанье мне, а не награда.

И о чём же думать  за бокалом?–
О  душе, о кофе, о пути…
Или, может быть, о том, что стих
Бесполезен  в денежном  бунгало.

И о чём же  мыслить на закате? –
О  грехе, о шкурах, о мечтах…
Или, может быть, о том, что  крах
Для починов новых  –  очень кстати.

ДОМ, КОТОРЫЙ «НЕ ПОСТРОИЛ» ДЖЕК

От  Дома счастливых стен к развалинам  Дома Волка –
Тропой ложных солнц,  пешком – двенадцать минут ходьбы. 
В картинках начала нет, и  нет в эпилогах толку,
Кусок  жизни брошен лайкам, обглодан и  позабыт.

На ноль я, как  Смок,  поставил,  рулетка скрипит знакомо,
Но  Время-не-ждёт  сильнее, и в драке  сбивает с ног.
И что же –  в долине Лунной,  мне  том выпускать за томом? –
Не проще ли просто спиться  в салуне «Олений рог»?.. 

Ах, Мартин, теперь открыты и мной  Суинбёрна строки,
О том, что вольются реки когда-то в морскую гладь,
Большой  пароход на рейде, а  «Снарк» на ремонте в доке,
Боюсь, не успеет Генри доставить пиратский клад.

Подальше на Юг, –  от писем, от Спенсера и от Ницше,
Поближе к солёным рифам коралловых островов,
Там Бога  увидеть можно в прибрежных пещерных нишах,
Там даже и с чёртом ладит  Содружество стариков.

Пусть скво не ругает сильно,   читатель пусть не скандалит,  –
Мол, скольких ещё  бы смог он  своим  ублажить  пером, –
Не в камнях холодных скрыты мои  чудеса и  дали,
Сгорело не всё,  поверьте, стоит  где-то Джека  дом.

У ОЗЕРА

Стволы склоняются к тиши озёрных вод,
Поклонов ждёт от флоры мрачный Хронос,
И зависают над крутым обрывом кроны,
Не помня, что манил их небосвод.

Кора деревьев рассыпается в труху,
Корней канаты держат всё слабее,
И брёвна гонит лесосплав на берег,
Где их встречают тополя в пуху.

Но саженцы полны забот и планов –
И рвутся ввысь, не ведая сомнений,
Им не понять неторопливой лени
Стареющих у пирса великанов.

ПЕРЕД УХОДОМ

Пора идти, но жизнь течёт ручьём –
По венам кровью, рифмой по странице,
И ночью прошлое как будущее снится,
Но настоящее не привлекает днём.

И серый день и грязный тротуар,
И нищие в подземном переходе…
Трагикомичность у природы в моде,
Но для веселия, наверное, я стар.

Скучаю по несбывшимся мечтам,
Но не испытываю радости и боли,
Бросаю в спирт и перец и прополис,
Но всё равно – энергия не та…

Осточертели поиски пути,
Чужие страсти и свои заскоки,
Всегда хотел быть волком одиноким,
И вот теперь свою мечту настиг…

На небо выть – не уважать надир!
Как скучно всё, но как же всё чудесно,
При свете звёзд я изучаю местность,
Пусть даже мне по ней и не ходить.

БУРЯ В ПУСТЫНЕ

Самум-погонщик все стада барханов
Сгоняет с мест и плетью бьёт хребты…
И как эмиры недовольны ханом,
Так ветер для песков – лихой батыр.

В оазисе, прижавшись к саксаулу,
Дрожит мулла и шепчет строки сур, –
Он был улемом в Балче и Кабуле,
Теперь и сам попал на Божий суд.

Халат как парус и чалма слетела,
Верблюд кричит – воистину Раджим! –
И очень больно, и душе и телу
От горьких дум о том, как глупо жил.

И я, хотя невхож с молитвой в храмы,
А больше склонен к игрищам ума,
Как правоверный жду, шепча Хайяма,
Пока осядет пылевой туман.

МУШКЕТЁРЫ

Пронзает шпага неопрятный быт,
И томно льнёт гризетка к мушкетёру –
Реальность поддаётся под напором
Желающих её как приз добыть.

И кто мы без друзей и без войны,
Без наших женщин и без тайн подвесок? –
Обычные гуляки и повесы,
Обманутые Бахусом больным.

Ах, шевалье, снимите свой берет,
Куда приличней шляпа для похода,
И если нас не упомянут в одах –
Всегда есть повод с честью умереть.

Как не запрячь епископа в хомут,
Так и геройством свет не испоганить –
Ведь служим мы не королеве Анне,
А сами понимаете кому…

Приятно нам, гасконец, даже льстит
Внимание всесильного министра,
Но это всё проходит очень быстро,
И ров Бастилии снабжает Стикс.

Дамоклов меч принять на свой эфес,
И отразив подальше от любимой, –
В трактир, друзья! Не проходить же мимо,
Когда в кошель пистоли сунул бес.

ХОЖЕНИЕ
  Русь тангрыд сакласын; олло сакла, худо сакла! Бу даниада муну кибить ерь ектуръ; нечикь Урус ери бегляри акой тугиль; Урус ерь абодан болсынъ; растъ кам даретъ. Олло, худо, бог, данъиры». «А Русь Бог да сохранит! Боже сохрани ее! Господи храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя эмиры Русской земли несправедливы. Да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость! Боже (Аллах), боже (Худай), боже (Бог), боже (Тенгри)!» 

Скуластый месяц над святой мечетью
Не светит христианину в Бидаре,
И если не склонить себя к бесчестью –
Никто гарипа златом не одарит.

Султан Махмуд вельми богат и славен,
Слонами боевыми крайне грозен,
Ходжа Юсуф его хулить не вправе,
Но помянуть не грех почивших в бозе.

Ах, бражки бы сейчас – большую чашу,
И в Тверь – хоть на коне, хоть на верблюде,
Страна индийская Руси не краше,
И бессермены неплохие люди…

Но разговеться медовухи жбаном,
Ленивой грушей и гусём в сметане –
Нельзя не только мне, но даже хану,
Хотя и пьёт вино магометанин.

Хотел бы обезьяной жить в Парвати –
Кокосового хмеля там не в меру,
Но, если сел за стол, так пировати,
Пока динары есть и сивый мерин.

Копыто Нанди лобызать обидно,
Но голый Шива крепко держит вилы,
Клинки как бритвы и враждебны гридни,
Прости, Иса, склоняюсь перед силой…

Худай и Тенгри не серчайте шибко,
В степях долг Солнцу возвращу с лихвою,
Как пред слоном и снежный барс зверь хлипкий,
Так и купец пред божеством не воин.

И если в паланкине с балдахином
В рай не войти, когда не вышел рожей,
То пусть меня схоронят под рябиной,
А веру истинную знает Боже…

1. Бидар – столица Бахманитского султаната
2.Гарип- чужестранец
3. Махмут Мухаммед III – султан.
3. Ходжа Юсуф Хоросани – Афанасий Никитин.
4. В «Хожении» Афанасий описал посещение
храма Парвати, где рядом со статуей Шивы
статуя его быка Нанди, которую все паломники
целуют в копыта и сыплют на нее цветы.
5. гридни – на Руси рядовые дружинники.
6. Худай и Тегнри – имена Бога у тюрков.

         2012

ДИАЛОГ С ЖЮЛЕМ

– Я убеждён, что русские – напрочь не терпят ругани,
Царь их – добрейший батюшка,  трапеза их – кутья,
Чуточку диковатые,   крестятся перепугано,
Если  дорогу  заяц  им  перебежит – грустят…

Можно из пушки выстрелить, и не попасть по полюсу,
Но угодить в Луну,  и   погулять по ней.
В каждой  хорошей  книге,  вымысел с правдой  борются,
Но  побеждает знание,  веруй, читатель, мне.

– Верил,  конечно,  в юности,  переживал за  Айртона –
Сайрусу Смиту с Шандором – памятник бы воздвиг!
Я просыпался с книгою, и засыпал  за картою,
Снился не затонувший в северных водах  бриг.

Фёдор тебя не жаловал, Чехов писал пародии,
Лев,  распрощавшись с плугом, встал за твой мир горой,
Может, сейчас не смог бы я плакать о  Флаге Родины,
Но, вспоминая детство, всё же грущу порой.

И Гаттерас  воинственный, и Паганель рассеянный –
Сколько героев пламенных, сколько чудесных стран,
Много сменилось авторов и модернистских веяний,
Только ищу, по прежнему, остров, как Гарри Грант.

Небо и шар над  Трубами,  Немо – глаза   Дворжецкого,
И  Кантинфлас из Мексики – лучший из Паспарту,
Слышу свист  Дунаевского из «тупика» советского –
Песня о ветре  – радуюсь – всё ещё  на борту…