Из “ДАЧНОЙ ТЕТРАДИ”

1. Бытоописание
Июльский день, похожий на кошмар,
на жаркий бред, на всплеск галлюцинаций.
Хоть мелочь, но досадная, признаться:
до бешенства довел меня комар,
гудящий над душою до рассвета,
отняв саму надежду на покой…
А ведь зимою так хотелось лета:
из тесноты и гари городской –
под сень листвы, в соленый шум прибоя,
в широты дачные с хозяйством без затей,
где тишина и небо голубое,
и плеск волны, и нет дурных вестей…
Теперь они сбылись и проявились,
мои мечтанья, вызревшие в срок.
Что ж каждый день терплю я, как повинность,
и в книге жизни так же между строк
читаю повесть алчущего духа,
униженного будничным пайком?
А тут еще назойливая муха
в компании с ленивым пауком.
И праздность отдыхающего люда,
невинного в беспечности своей…
Но кто же я? Зачем я здесь? Откуда?
Вопросы есть, конечно, поновей,
но эти я ношу с собой повсюду,
на свой манер по жизни этой мчась.
А ведь зимою так хотелось чуда!
Хотя… ничуть не меньше, чем сейчас.

2. Дождь
Дождь в июле – что за сказка!
Что за пиршество в глуши!
Долгожданное, как ласка,
Омовение души.
Дождь по крышам, дождь по травам,
И, вбежавши на порог,
Сын мой, душка и отрава,
Учит первый свой урок.
Это – небо, это – туча,
Это – гром средь бела дня.
О мой мальчик, будь везучим –
За себя и за меня!
Будь таким, как этот дождик, –
Светлым, радостным, благим.
Раскрывай свои ладоши,
Отдавай себя другим.
Обойди сторонкой сытых,
Погляди, какая ширь!
Для смятенных и разбитых
Не жалей своей души.
И какие б только планы
Ты не строил впереди,
Для любимых и желанных
Не жалей тепла в груди!
Но когда-нибудь вот так же,
В жаркий полдень выходя,
Утоли ты чью-то жажду
Звонкой каплею дождя.

3. Птицы
– О чем поете с высоты,
когда еще в постели нежусь?
– О том, какая в мире свежесть
и как ленива нынче ты.
Но я уснула на заре,
я вам писала дифирамбы.
– И что ж? Твои нам скучны ямбы,
ты извелась в своей хандре;
как плод, бродящий в кожуре,
ты вся в себе, ты вся в работе…
А наша музыка – в полете,
в беспечном свисте по утрам,
в уменье делать тарарам
у хмурых умников под боком…
Ты не из них ли ненароком?
– О нет, я с вами заодно!
Я здесь некстати и давно
хочу повыше перебраться.
– Ну что ж, попробуй постараться.
Но нам-то, впрочем, все равно:
что здесь, что там – ты нам чужая,
ты вся в страданиях земных.
А мы – рассвет опережая,
для вас, усталых и больных,
поем божественные трели.
Поем – и этим душу греем,
взамен не клянча ничего.
А ты – согрела ли кого?
Иль все терзаешься и просишь,
свои обиды в сердце носишь
и что-то пишешь по ночам?..
– О птицы, где же мой причал,
когда и ваше сожаленье
мне не снискать своим трудом?
– Уймись! В природе оживленье,
а ты все с болью и стыдом
за свой не вычищенный дом,
за окружающий содом
и за пороки поколенья…
Очнись! В природе обновленье!
Живи и радуйся сейчас
тому чудесному явленью,
что в этот век хотя бы нас
Господь от вырожденья спас.

ЖАРКОЕ ЛЕТО 99-го

1
Набегает лето, настигает,
Тайные вращает механизмы.
Календарь затмением пугает,
Звезды обещают катаклизмы.
Допекает лето, намекает,
Что, возможно, будет горячее.
Сердце ноет, тело привыкает,
Под лучами плавясь и мягчея.
И уже здоровье от болезни
Отличить не может, да к тому же
Проникает лето, в душу лезет
И душе внушает: будет хуже…
И душа с тревогой смотрит в небо,
Думает: скорей бы все минуло!
Бредит, как лекарства просит снега,
Изойдя от летнего разгула.
Развлекает лето, распекает:
Что ж ты, из особенного теста?
Погляди, как гладь нежна морская,
Как роскошна южная сиеста!
Гонит страх, от мыслей помогает…
Жить спеши, пока жива природа!
Пробегает лето, убегает,
На Земле меняется погода…

2
Чудесно, прелестно –
в июле купаться.
Жара повсеместно,
пора расслабляться.
Тела подставлять,
чтобы волны ласкали,
резвиться, гулять
и порхать мотыльками.
Лениться, любиться,
как прочие твари,
потом появиться
на южном базаре:
не маясь, не каясь,
не тратя мгновений,
вкусить не стесняясь
земных наслаждений.
И вновь на закате,
и вновь на рассвете
быть вроде туристов
на этой планете.
Пока не стемнеет,
пока не нагрянет.
Пока нас щадит,
задержавши на грани,
июльское небо,
беспечное лето.
Его благодатью
мы странно согреты:
как дети, что вовсе
еще не грешили.
Нам боги под солнцем
играть разрешили,
как будто отсрочат
на целую вечность
суровую плату
за нашу беспечность.
И мы на рассвете,
и мы на закате
себе позволяем
не думать о плате.
Рисуем прожекты,
даем обещанья,
как будто и вправду
не будет прощанья.

Купание

Доступное хоть каждый день,
Купанье в милом Черном море –
Вот окончанье всех историй,
Всех драм с участием людей.
О, сколько рядом их прошло!
Кто стороной, кто через сердце.
С одними было тяжело,
С другими радостно соседство.
Но так уже время нам велит –
Кто в небесах, кто за границей.
А кто и вовсе позабыт,
И наконец уже не снится.
Проходит боль горячих чувств
И тесных соприкосновений.
Я от полученных ранений
Морскими ваннами лечусь.
Люблю подальше заплывать –
В свободном плаванье мне ясно:
Живя у моря, грех страдать
И неприлично быть несчастной.

Южный Эрос

В Одессе – пляжная пора:
От Мясоедовской до порта
Переливается игра
Всех красок города-курорта.
Бурлящий юг – как винодел:
Следит, чтоб не перебродило
Томленье влажных пляжных тел,
Попавших в жаркое горнило.
Повсюду Эрос здесь царит,
И зов едва прикрытой плоти,
Как подчиняющий магнит,
С утра влечет к ночной охоте.
Все в напряженье. Вот сигнал –
И поединок завязался.
Какой азарт, какой накал!
В тени – лишь тот, кто отстрелялся.

Вечерняя прогулка на катере

На маленьком, на белом пароходе,
Отвесив отдыхающим поклон,
С душою, растворившейся в природе,
Я поплыву на старый Ланжерон.
Приятен путь: расслабленные лица,
Склонившись, в лунном отблеске дрожат;
Едва успев теплом позолотиться,
Уж окунуться в сумерки спешат.
Недолог путь: компактен город милый –
Здесь рядом все, и ясно всем вполне,
Что можно плыть, когда иссякнут силы,
Течению отдавшись, как во сне.
Два шага, два глотка вечерней смеси –
Солоноватой, тающей во рту.
Два возгласа, два слова об Одессе,
При свете звезд похожей на мечту.

Из “КРЫМСКОЙ ТЕТРАДИ”

1. В Ялте
Жемчужиною Крыма
Мне трудно восхищаться:
Здесь столько шума, дыма,
Что нам не пообщаться.
Здесь столько блеска, треска, –
Коммерция, как вирус.
Из гавани одесской
Пришлю тебе папирус.
В нем изложу подробно
Душевные волненья.
А нынче неудобно –
Повсюду развлеченья.
Пляши под звуки лета,
Красавица-плясунья!
Прости, мне в тягость это
Курортное безумье.
Я лучше по морскому
По берегу пройдусь
И Чеховскому дому
Тихонько поклонюсь.

2. Балаклава

Севастопольских бухт благородная гладь,
Русской доблести память и слава.
Как придет мне черед этот мир оставлять,
Я вернуться хочу в Балаклаву.
Чтоб еще раз вдохнуть этот синий простор,
Чистотою его надышаться
И навеки уйти в этот звездный затвор,
В этих древних горах затеряться:
Высоко-высоко, где не сможет терзать
И томить притяженье земное.
Ибо кажется мне, здесь легко умирать:
Шаг всего – и уже над землею.

3. Фантазия о Бахчисарае

Увези меня в крымские горы,
Завоюй, как наложницу хан.
Посреди голубого простора,
Там, где плачет старинный фонтан,
Я забуду про самость и гордость
И тебе покорюсь наконец.
Обнаружив нежданную годность
К послушанью, войду во дворец
Бессловесной твоею рабыней,
Ни свобод не желая, ни слов.
Не бросай меня только в пустыне
Равнодушно-песчаных холмов!
Мне не вынести этого горя,
Если бросишь – мне больше не жить.
Я умру, я отмучаюсь вскоре,
Но меня ты не сможешь забыть.
Если рядом мне быть не позволишь,
Сердце насмерть тебе разобью:
Ты останешься, но для того лишь,
Чтоб оплакать кончину мою.

4. Ночная песня

С лунным взором одалиски
Ночь вошла, играя кровью.
Тонко пахнет тамариском,
И чарующе нескромен
Воздух, Эрота пособник:
Грудь блаженством насыщая,
Рассыпается на сотни
Снов, намеков, обещаний;
Поцелуев скороспелых,
Вздохов робких и протяжных…
И о родине запела,
Услаждая дух бродяжий,
Муза странствий и свиданий:
С нею светел лик печальный,
И прощает некто дальний
Лунной ночи грех случайный.

* * *
Это шумное лето во всем виновато,
Легкомысленный город, живущий шутя.
Если ноет душа, если в сердце утрата,
Это сущий пустяк, дорогое дитя.
Как некстати досадная эта ранимость,
Эта подлинность чувств и горячая кровь…
Если ты не дурак, сохрани анонимность:
Здесь большой маскарад,
здесь играют в любовь.
Впрочем, что ж, поиграй – это школа, пожалуй.
В ней научат тебя, как притворством спастись.
Если в сердце вонзится смертельное жало,
Ты ничуть не умрешь – ты ведь только артист!
Роль сыграешь на “бис”, и в блистательной маске
Ты понравишься публике разных сортов.
Что ж ты плачешь, дитя, и мечтаешь о ласке,
И живого тепла ждешь от праздных шутов?

* * *
Давай поговорим с тобою,
Как сердце с сердцем говорит.
Над нами небо голубое
Июльским золотом горит.
Пока от зол оберегает,
Пока над пропастью ведет.
И так к любви располагает,
И так о нежности поет,
Что нам грешно не отозваться,
Грустить и хмуриться грешно.
Давай же счастью предаваться,
Пока нас балует оно!
Лишь позови – и я услышу,
И я отвечу на призыв,
Что поэтического выше
Лишь человеческий язык.

* * *
Я хочу говорить с тобой
В упоительный час вечерний!
Чтобы рядом шумел прибой
И кусты злополучных терний
Рассыпались под светом звезд.
Не лишай меня разговора!
Я хочу, чтобы звездный мост
Вырастал из земного сора,
Как из хаоса бренных слов
Вырастают порою строки,
Чтобы, с тайны сорвав покров,
Рассказать, как мы одиноки.

* * *
Не будь чужим, я чужестью сыта.
Что проку в этой вымученной маске?
Ведь мы с тобой, как снятые с креста,
Желаем оба близости и ласки.
Плывет жара, и солнце свысока
Напоминает нам с июльским рвеньем,
Что у души, как запах у цветка,
Нельзя отнять любовь и вдохновенье.
Но я от ожиданья устаю,
Я мучусь от песчинок раскаленных.
Ведь мы с тобой, как грешники в раю,
Боимся оба врат приотворенных…

* * *

Я лето не люблю, оно несет мне муки –
В былые времена о них писал поэт.
Но даже комары и иже с ними мухи
Не досаждают так, как ряд иных примет.
Средь знойной суеты не место чистой ноте:
Гремит нестройный хор, народный пляс шумит.
Я лето не люблю за расслабленье плоти,
Сомлевшей от жары и потерявшей стыд.
Стерпеть ее разгул – задача непростая,
А время между тем бежит за часом час.
Я лето не люблю за то, что, пролетая,
Оно последних грез, увы, лишает нас.
Ни в чем отрады нет, в груди биенье глухо,
День начат кое-как и тянется зазря.
Я лето не люблю за размягченье духа
И изменений жду к началу сентября.
После грозы
Капли на ветвях повисли,
Будто давешние слезы.
После ливня чище мысли,
Легче будничная проза.
Взгляд прозрачней, мир моложе,
Игры детские шумнее.
После бури жизнь дороже,
Сердце зорче и умнее.
Ибо пыльная завеса
Смыта струями благими.
Ибо волею Зевеса
Чувства сделались другими.
То полно живого тока,
Что вчера бессильно ныло.
Так ведется издалека:
В чистоте – источник силы.
Приморский романс
Т. Сычевой
1
Сколько бы вдоль моря ни гулять,
Надоест прогулка мне едва ли.
Лунным блеском тронутая гладь
Станет утешеньем в час печали.
Легкий ветер ласковым крылом
Плеч коснется, мимо пролетая.
Эта ласка – блестка золотая –
Долго будет сниться мне потом.
И, случись ненастье или недуг,
Будет душу греть воспоминанье
Про июльских сумерек мерцанье,
Про тепло, разлитое вокруг…
2
Стоит только оглянуться,
В реки памяти вглядеться –
И опять к тебе вернутся
Запах моря, запах детства.
Живо все и все с тобою:
Побережье в старых дачах,,
Небо млечно-голубое,
Жар и трепет дней горячих.
Все, что дорого, нетленно,
Только мы идем куда-то:
Непрерывно, непременно,
В путь неблизкий, без возврата.
И звучат не умолкая
С остановки самой дальней
Гул последнего трамвая,
Вздох последнего свиданья…