СЕРГЕЙ DЖИМ ● ХВАТКА ВРЕМЁН ● СТИХИ

СЕРГЕЙ DЖИМ

Я ходил облаком
Я ходил берегом
Оберегом служила Мать-сыра земля
Дарила первым звоном весенним

Я хотел реченькой
В дали далёкие
Высоко-высоко – до седьмого края
Вспомнить бы только
Сквозь себя прорасти.

БЛЮЗ ПУСТОГО КАФЕ

Подходи, садись,
расскажи как жизнь
Только не трепись.
Лунный снег застыл
за стеклом окна
мостовая бела
и как лёд скользка,
а тут кофе и блюз
в меню пара блюд
Вытекает дым
медленным кольцом
за соседний стол…

Я живу давно,
я смотрю кино
под названьем мир
Он тяжёл и прян,
льётся в твой стакан,
он такой же сыр
в мышеловке чувств.
Я сижу молчу
Ну а ты дрожишь.

Ночь чернеет лишь
По углам стены –
Ей окружены
До первой звезды
До второй звезды…
Так мой друг всегда
Падают года
В пустоту окна
В лунный белый снег
В яркий белый свет
А тебя всё нет.

 

НЕОПРЯТНАЯ ЗИМА

неопрятная зима у Барахолки
лишь воротники и плечи белы
я шатаюсь по рядам без толку
из зеленых яблок выбирая самое спелое

из законов рынка следует, что на спрос всегда найдется предложение
из замёса жизни выпекают убогое и невнятное
я хотел бы стать хозяином существующего положения
чтобы сделать себе (как минимум) полезное и приятное

а торговые места реют полотнищами
былой славы и пропахли дензнаками…
иногда так хочется, чтобы все были нищими
и любили друг друга. И над чем-то хорошим – плакали.

                                                                                              
ДОЖДЬ

Кап. Кап. Тихонько так.
С листа – на землю
(глухое ворчанье собак)
Здесь идет дождь. Тут
среди заборов, берез, штабелей
и складов нет людей.
Совсем нет людей
И если забраться на крышу, то
Увидишь дорогу и грязь (не проедет никто,
даже трактор) и молчание давит на плечи
Вся моя родина давит на плечи
Мокрая, влажно дышит в лицо
я помечен дыханием.
Уловивший его живет вечно
Средь берез, тополей и пожухлой травы
Средь асфальтовых пятен и многоэтажек
А сценарий один – его время покажет
Только я не боюсь.
Ни свинца. Ни пустой синевы.

ТКНУЛО

А душа все мечется между Богом и плотью… эх!, поставить бы на кон, ведь не перемолоть ей эти ночи и дни, слипшиеся в посеревший ком не спрашивай: по ком звонит колокол? По ком… От имен до знамен велико ль расстоянье? – да с треть примерно того, что между "думать-делать-гореть" от сумы до тюрьмы – вот и Вера вся, а Надежда, Любовь обходили мой дом стороной выгибая презрительно бровь. Словно знали… обиды на них не держу, не вымаливаю прощенье, за знаменьями не слежу, разговоры веду вечерами, завел вот себе кота
он всё ластится, лезет в ноги, животина, блин, простота…

***

Эти… рифмы, планы, ритмы
капканы
как магниты, гипноз, отрыжка и звуки
самбы
и сумею ль я разделять, выдвигать, собирать и поверить
что в конце концов все случится – и не дверью – постелью

А свистеть коростелю, которого я не слыхал ни разу
жить да жить бы еще без тебя, эй, зараза!
отступись, как судьба, я давно уж свой камень кинул
в то окно, где светло, потому в темноте сгину

Не жалей брадобрей! отхвати мне кус мяса с шеи
все за то что верней против шерсти, чем вместе с Нею
масса новых идей – их запить и заесть – дуло маком
расцветет и замрет у затылка цепной собакой

Собирай урожай! – глянь сюда – ни за грош погибнуть
обещай светлый рай – ты такая – тебе не стыдно
Только чёрта я дамся! Слышишь – чёрта! к нему и топай
а я свистну вам вслед, полюбуюсь и буду хлопать.

***

просветы в линиях морозных отдают теплом
мы встретим тех кого поймём не очень скоро
не проведем в молитвах слёзных ночь. кругом
распятые огни – от площади и до заборов

размыты контуры границ и правила уже не те
не те, что раньше, ордена и кавалеры
их проглотили времена и ускакали на коне
туда где только стремена и револьверы.

объемный гул стоит кругом, проснулись крысы за окном
и правят бал сейчас фанатики, без меры
им опускают все грехи, седые пишут старики
стихи
и смысла нет, и нет в народах веры…

ВАЛЕРИЮ ПОСИДЕЛОВУ

Вот  и день проскочил серой кошкой в стеклянном лесу на столе…
Вот и месяц уже скребется грязно-жёлтым ногтем в окно, расплываясь, дрожа…
Я немножко посижу еще и допью,
денег нет
И кто-то смеется глубоко внутри, как заводной.
Кто-то плачет, скулит и воет,
оставляя влажные следы,
оставляя царапины на обоях,
оставляя всякий хлам по углам…
Я давно уже победил паранойю
от воздействия этой среды,
Вовсе не отрицая,
что я сам стал, как эта среда.
И осталось только то, что осталось
И, не видя смысла во многом
Я сажусь боком к свету, одним глазом слежу за ним
Подперев рукой щеку,
изображаю усталость
Ожидая всего лишь шанса, чтобы снова налить двоим.

***

Дети играют в войну
за бетонным забором
перекрестись и иди – это город
подняли трубы заводы: одну и одну.
Надвое сложенная перфокарта:
выбросить бы, но куда-то засунул – жалко
в джинсы, карманов не перечесть – пальцы и кисти сложены – заебись
Волосы цвета морской волны,
а в глазах голод
Нас не убудет, ведь той войны
очень путь долог
так что консервы закончились, минуты выпиты
сигаретным огнем…
Отчаянная передышка перед ежевечерним чаем
день вроде прошел – не скучен, а все же случаен
и завтра придется встать, когда некуда будет деться
опять повязать на шею платок, бесцельно шагать вперед, слушая, как по-соседству
там, за бетонным забором
дети играют в Войну.

ЗИМА

Зима. Тридцать тысяч снежинок
на глине
Кто считал их?
В день, когда время застынет –
Выйду вон, скрипнув дверью
Окончательно во что-то поверив…
Но – зима. Гололёд. С крыш свисают иголки
Солнце, наткнувшись на них, светит ломко
На щеке замерзает слеза
И в моем настроеньи нет ни "против", ни "за".
Я люблю цвет зимы
Её тень, её запах.
В это время всё хрупко у времени в лапах
Ожидающий действия, напоказ
выставляю ладони свои, время смотрит –
ещё не сейчас
Я люблю эту зиму. Холодное
тёмное время

***

Ты же рисуешь это
Вот это – привет, – Здрасте
Не пишешь:
Какое лето…
Оно выступает под пальцами
Оно колотится в двери
где-то
опускает глаза пропащие.
А я все сижу,
любуюсь:
– Вам чай потемней, послаще?
– Я без сахара пью, спасибо
И тонкое что-то рвётся
Что-о? Как ты можешь?
Блядь же!
А я танцую в ладонях у бога
Я люблю этот мир безумно.

ХВАТКА ВРЕМЁН

Хватка времён…
Подсознательный поиск себя
На широтах Кабула,  лес переломанных рук
Ты не здесь
Незаполненный резервуар
И отчетливо в пустоте слышен стук.

А время всё туже наматывает цепь Колеса
Звенья звенят, этот звук отдает в позвонках
Перед глазами разворачивается полоса
Серая, как пустота изнутри, серая, серая, серая…

И Пастырь Имён
Раскрывает свою суму
Небесный Псалтырь
Пророчит, что Суждено
И кто-то спасён
По сердцу, не по уму
Идет откровение
Для мира и всех одно.

Останется малость –
Лишь только его уловить…

Останется старость
Лишь только в святая святых…

Останется выбор. Дыши.
Нам и вовсе не вспыхнуть.   

ЖУРАВЛИ

Расцветали журавли у земли
Первым был клич
Как летели облака в синеве по над грязью
В тихом величии
Как елозили ветви озябшие, голые, да в пустоте
Как молчал, ждал слова новые
И эти… и те…

///
То весной запоздалой кинь, кинь – недолёт – в неба синь
Шёл походкой усталой, да к себе всё, и думал: остынь
Растопил ведь что можно, а вечность живёт в уголке
Развернуть бы… – да поздно – да к чёрту!
Ведь успел на последней строке

И повис. И висит
В назиданье потомкам и снам
Палачам. Улыбается.

НА ПУТИ К ТЕБЕ

На пути к тебе
Сколько лет, зим…
Столько зим, эпох
Нерастраченных веков
Сгинувших, как дым.
Дым от сигарет
Что курил другой, а носил один
Дым костров… спин
очертанья, лиц
Я бреду сквозь них
По колено – снег
Упаду я ниц
Ведь тебя мне лишь
На один глоток
Выдох, взмах и вдох

Но не жаль эпох…

***

Я не знаю, как так получилось
Но однажды мне пришли и сказали
(тёмной ночью, в мраморном зале)
Что времени нет. И сердце мое не билось

Да возможно мне всё это снилось
Снится разное, могло присниться и это
Но сны – вторая реальность и может быть где-то
Времени нет. Оно прекратилось

Да, возможно, оно прекратилось
Где-то там – в параллельной Вселенной
(там все тихо, мрачно, нетленно)
И мертво. И солнце их закатилось.

Всё мертво и солнце их закатилось
Я с бутылкой сижу на кровати
Я всё пью, хотя, может быть, хватит
Я не сплю, ведь это мне снилось?

ЯНКЕ ДЯГИЛЕВОЙ

Ей могло быть тридцать, могло быть и сорок
Серое небо надвинулось днищем разбитым
В разрыв втыкаются сосны – на сетчатке глаза – ограды осколок
Бурундуки отщелкивают звуки и сплевывают на гранитные плиты

Сползаю душой на колени, коленями в землю вжимаюсь
Подумать о том, что успели и что не сумели
За усохшим букетом феньки и письма
Грязные, рваные, те, что остались…

Пойманный миг разворотил равновесие жизни
И пятнами вспыхнуло то, что было забыто до срока
Мне мучительно больно, что я никогда не увижу
Ту, которой могло быть тридцать, а могло быть и сорок.

***

Всё больше хочется, всё меньше колется
И мнится мне (ни мало, ни много)
Что был я чёрной и белой Вольницей
Так бесстыдно и нагло нахватавшей чужого.

***

У меня поселились довольно странные люди
Первый – зол, второй – груб, третий – жалок
Четвертый рассказывает им то, что будет
Пятый убил себя, вон он висит между балок.

Но все они любят сказку о Вечном Лете
И все они слушают жадно, блестя глазами
Они больны, мы все больны в этом свете
Но что-то собрало нас вместе. Связало нас между нами.

Это конец. Конец – он всегда будет
Это начало. Конец – он всегда есть начало
Мы умерли в комнате – занятные, странные люди
Но Вечное Лето нас на руках качало.

СЕРГЕЙ DЖИМ

Я ходил облаком
Я ходил берегом
Оберегом служила Мать-сыра земля
Дарила первым звоном весенним

Я хотел реченькой
В дали далёкие
Высоко-высоко – до седьмого края
Вспомнить бы только
Сквозь себя прорасти.

БЛЮЗ ПУСТОГО КАФЕ

Подходи, садись,
расскажи как жизнь
Только не трепись.
Лунный снег застыл
за стеклом окна
мостовая бела
и как лёд скользка,
а тут кофе и блюз
в меню пара блюд
Вытекает дым
медленным кольцом
за соседний стол…

Я живу давно,
я смотрю кино
под названьем мир
Он тяжёл и прян,
льётся в твой стакан,
он такой же сыр
в мышеловке чувств.
Я сижу молчу
Ну а ты дрожишь.

Ночь чернеет лишь
По углам стены –
Ей окружены
До первой звезды
До второй звезды…
Так мой друг всегда
Падают года
В пустоту окна
В лунный белый снег
В яркий белый свет
А тебя всё нет.

 

НЕОПРЯТНАЯ ЗИМА

неопрятная зима у Барахолки
лишь воротники и плечи белы
я шатаюсь по рядам без толку
из зеленых яблок выбирая самое спелое

из законов рынка следует, что на спрос всегда найдется предложение
из замёса жизни выпекают убогое и невнятное
я хотел бы стать хозяином существующего положения
чтобы сделать себе (как минимум) полезное и приятное

а торговые места реют полотнищами
былой славы и пропахли дензнаками…
иногда так хочется, чтобы все были нищими
и любили друг друга. И над чем-то хорошим – плакали.

                                                                                              
ДОЖДЬ

Кап. Кап. Тихонько так.
С листа – на землю
(глухое ворчанье собак)
Здесь идет дождь. Тут
среди заборов, берез, штабелей
и складов нет людей.
Совсем нет людей
И если забраться на крышу, то
Увидишь дорогу и грязь (не проедет никто,
даже трактор) и молчание давит на плечи
Вся моя родина давит на плечи
Мокрая, влажно дышит в лицо
я помечен дыханием.
Уловивший его живет вечно
Средь берез, тополей и пожухлой травы
Средь асфальтовых пятен и многоэтажек
А сценарий один – его время покажет
Только я не боюсь.
Ни свинца. Ни пустой синевы.

ТКНУЛО

А душа все мечется между Богом и плотью… эх!, поставить бы на кон, ведь не перемолоть ей эти ночи и дни, слипшиеся в посеревший ком не спрашивай: по ком звонит колокол? По ком… От имен до знамен велико ль расстоянье? – да с треть примерно того, что между "думать-делать-гореть" от сумы до тюрьмы – вот и Вера вся, а Надежда, Любовь обходили мой дом стороной выгибая презрительно бровь. Словно знали… обиды на них не держу, не вымаливаю прощенье, за знаменьями не слежу, разговоры веду вечерами, завел вот себе кота
он всё ластится, лезет в ноги, животина, блин, простота…

***

Эти… рифмы, планы, ритмы
капканы
как магниты, гипноз, отрыжка и звуки
самбы
и сумею ль я разделять, выдвигать, собирать и поверить
что в конце концов все случится – и не дверью – постелью

А свистеть коростелю, которого я не слыхал ни разу
жить да жить бы еще без тебя, эй, зараза!
отступись, как судьба, я давно уж свой камень кинул
в то окно, где светло, потому в темноте сгину

Не жалей брадобрей! отхвати мне кус мяса с шеи
все за то что верней против шерсти, чем вместе с Нею
масса новых идей – их запить и заесть – дуло маком
расцветет и замрет у затылка цепной собакой

Собирай урожай! – глянь сюда – ни за грош погибнуть
обещай светлый рай – ты такая – тебе не стыдно
Только чёрта я дамся! Слышишь – чёрта! к нему и топай
а я свистну вам вслед, полюбуюсь и буду хлопать.

***

просветы в линиях морозных отдают теплом
мы встретим тех кого поймём не очень скоро
не проведем в молитвах слёзных ночь. кругом
распятые огни – от площади и до заборов

размыты контуры границ и правила уже не те
не те, что раньше, ордена и кавалеры
их проглотили времена и ускакали на коне
туда где только стремена и револьверы.

объемный гул стоит кругом, проснулись крысы за окном
и правят бал сейчас фанатики, без меры
им опускают все грехи, седые пишут старики
стихи
и смысла нет, и нет в народах веры…

ВАЛЕРИЮ ПОСИДЕЛОВУ

Вот  и день проскочил серой кошкой в стеклянном лесу на столе…
Вот и месяц уже скребется грязно-жёлтым ногтем в окно, расплываясь, дрожа…
Я немножко посижу еще и допью,
денег нет
И кто-то смеется глубоко внутри, как заводной.
Кто-то плачет, скулит и воет,
оставляя влажные следы,
оставляя царапины на обоях,
оставляя всякий хлам по углам…
Я давно уже победил паранойю
от воздействия этой среды,
Вовсе не отрицая,
что я сам стал, как эта среда.
И осталось только то, что осталось
И, не видя смысла во многом
Я сажусь боком к свету, одним глазом слежу за ним
Подперев рукой щеку,
изображаю усталость
Ожидая всего лишь шанса, чтобы снова налить двоим.

***

Дети играют в войну
за бетонным забором
перекрестись и иди – это город
подняли трубы заводы: одну и одну.
Надвое сложенная перфокарта:
выбросить бы, но куда-то засунул – жалко
в джинсы, карманов не перечесть – пальцы и кисти сложены – заебись
Волосы цвета морской волны,
а в глазах голод
Нас не убудет, ведь той войны
очень путь долог
так что консервы закончились, минуты выпиты
сигаретным огнем…
Отчаянная передышка перед ежевечерним чаем
день вроде прошел – не скучен, а все же случаен
и завтра придется встать, когда некуда будет деться
опять повязать на шею платок, бесцельно шагать вперед, слушая, как по-соседству
там, за бетонным забором
дети играют в Войну.

ЗИМА

Зима. Тридцать тысяч снежинок
на глине
Кто считал их?
В день, когда время застынет –
Выйду вон, скрипнув дверью
Окончательно во что-то поверив…
Но – зима. Гололёд. С крыш свисают иголки
Солнце, наткнувшись на них, светит ломко
На щеке замерзает слеза
И в моем настроеньи нет ни "против", ни "за".
Я люблю цвет зимы
Её тень, её запах.
В это время всё хрупко у времени в лапах
Ожидающий действия, напоказ
выставляю ладони свои, время смотрит –
ещё не сейчас
Я люблю эту зиму. Холодное
тёмное время

***

Ты же рисуешь это
Вот это – привет, – Здрасте
Не пишешь:
Какое лето…
Оно выступает под пальцами
Оно колотится в двери
где-то
опускает глаза пропащие.
А я все сижу,
любуюсь:
– Вам чай потемней, послаще?
– Я без сахара пью, спасибо
И тонкое что-то рвётся
Что-о? Как ты можешь?
Блядь же!
А я танцую в ладонях у бога
Я люблю этот мир безумно.

ХВАТКА ВРЕМЁН

Хватка времён…
Подсознательный поиск себя
На широтах Кабула,  лес переломанных рук
Ты не здесь
Незаполненный резервуар
И отчетливо в пустоте слышен стук.

А время всё туже наматывает цепь Колеса
Звенья звенят, этот звук отдает в позвонках
Перед глазами разворачивается полоса
Серая, как пустота изнутри, серая, серая, серая…

И Пастырь Имён
Раскрывает свою суму
Небесный Псалтырь
Пророчит, что Суждено
И кто-то спасён
По сердцу, не по уму
Идет откровение
Для мира и всех одно.

Останется малость –
Лишь только его уловить…

Останется старость
Лишь только в святая святых…

Останется выбор. Дыши.
Нам и вовсе не вспыхнуть.   

ЖУРАВЛИ

Расцветали журавли у земли
Первым был клич
Как летели облака в синеве по над грязью
В тихом величии
Как елозили ветви озябшие, голые, да в пустоте
Как молчал, ждал слова новые
И эти… и те…

///
То весной запоздалой кинь, кинь – недолёт – в неба синь
Шёл походкой усталой, да к себе всё, и думал: остынь
Растопил ведь что можно, а вечность живёт в уголке
Развернуть бы… – да поздно – да к чёрту!
Ведь успел на последней строке

И повис. И висит
В назиданье потомкам и снам
Палачам. Улыбается.

НА ПУТИ К ТЕБЕ

На пути к тебе
Сколько лет, зим…
Столько зим, эпох
Нерастраченных веков
Сгинувших, как дым.
Дым от сигарет
Что курил другой, а носил один
Дым костров… спин
очертанья, лиц
Я бреду сквозь них
По колено – снег
Упаду я ниц
Ведь тебя мне лишь
На один глоток
Выдох, взмах и вдох

Но не жаль эпох…

***

Я не знаю, как так получилось
Но однажды мне пришли и сказали
(тёмной ночью, в мраморном зале)
Что времени нет. И сердце мое не билось

Да возможно мне всё это снилось
Снится разное, могло присниться и это
Но сны – вторая реальность и может быть где-то
Времени нет. Оно прекратилось

Да, возможно, оно прекратилось
Где-то там – в параллельной Вселенной
(там все тихо, мрачно, нетленно)
И мертво. И солнце их закатилось.

Всё мертво и солнце их закатилось
Я с бутылкой сижу на кровати
Я всё пью, хотя, может быть, хватит
Я не сплю, ведь это мне снилось?

ЯНКЕ ДЯГИЛЕВОЙ

Ей могло быть тридцать, могло быть и сорок
Серое небо надвинулось днищем разбитым
В разрыв втыкаются сосны – на сетчатке глаза – ограды осколок
Бурундуки отщелкивают звуки и сплевывают на гранитные плиты

Сползаю душой на колени, коленями в землю вжимаюсь
Подумать о том, что успели и что не сумели
За усохшим букетом феньки и письма
Грязные, рваные, те, что остались…

Пойманный миг разворотил равновесие жизни
И пятнами вспыхнуло то, что было забыто до срока
Мне мучительно больно, что я никогда не увижу
Ту, которой могло быть тридцать, а могло быть и сорок.

***

Всё больше хочется, всё меньше колется
И мнится мне (ни мало, ни много)
Что был я чёрной и белой Вольницей
Так бесстыдно и нагло нахватавшей чужого.

***

У меня поселились довольно странные люди
Первый – зол, второй – груб, третий – жалок
Четвертый рассказывает им то, что будет
Пятый убил себя, вон он висит между балок.

Но все они любят сказку о Вечном Лете
И все они слушают жадно, блестя глазами
Они больны, мы все больны в этом свете
Но что-то собрало нас вместе. Связало нас между нами.

Это конец. Конец – он всегда будет
Это начало. Конец – он всегда есть начало
Мы умерли в комнате – занятные, странные люди
Но Вечное Лето нас на руках качало.