RSS RSS

АНДРЕЙ ЛОПАТИН ● ВОЛОДЯ ● РАССКАЗ

Мохнатые, клочковатые брови; лоснящиеся, нечёсаные, скучающие по мылу волосы; добродушные голубые глаза в окружении густой щетины; и улыбка – непременный атрибут лица, чем-то похожего на рисунок неандертальца из учебника истории. Это – Володя.

Давно, в конце шестидесятых, он служил в армии, и на первом году с ним случилось несчастье: выполняя упражнение на турнике, он сорвался, ударился головой о перекладину и получил серьёзную травму. С тех пор «зачудил». Медики в госпитале решили тогда однозначно – комиссовать.

Домой в посёлок он приехал, как приезжают беженцы в чужие места – вовсе не зная, как устроиться в будущей жизни.

Матери уже не было, а отец, который жил с другой семьёй, принять, конечно, не мог. Но поселковое руководство пошло навстречу. Или люди тогда были проще, или понимание было другое – как бы то ни было, для жилья ему нашли старый, ветхий домик. Даже с огородом! И Вовка немного ожил.

А чтобы совсем ему не было грустно, государство, за его чудачества, позже направило к медикам; те поставили группу инвалидности, и он стал получать пенсию. Сначала местные врачи не верили, каждый год гоняли на новую комиссию, но потом махнули рукой и поставили – «пожизненно».

Меня и Толю, моего друга детства, судьба не могла не свести с Володей, так как по отцу он был его старшим братом. В конце семидесятых мы учились в школе и после уроков часто ходили к нему. Володя хотя и был намного взрослее нас, годился почти в отцы, но его чудачество и наше детское озорство как бы уравнивало нас в общении.

К этому времени он уже хорошо обжился в своём отдельном домике. Около деревянного крыльца всегда лежали различные металлические предметы для занятия спортом: самодельная штанга, гири, куски рельс и даже стоял турник, ставший когда-то поворотной причиной в его судьбе. Володя очень уважал спорт, выписывал многие спортивные газеты и журналы, сам был крепок физически, занимаясь силовыми упражнениями. Старался приучить и нас. Но мы, молодые лентяи, пару раз попробовав отжаться на турнике и поняв, что занятие это довольно утомительное, больше не подходили к нему. Правда, иногда, на спор, пытались поднимать гири, но чаще всего – просто сидели на крыльце и, наблюдая, как Володя делает разные сальто и жимы, подтрунивали и хихикали.

Внутри его дома был постоянный беспорядок: на полу кучи хлама из разных вещей, которые ему отдавали сельчане и которые он собирал сам – одежда, обувь, всякие нерабочие электроприборы, ждущие ремонта, но никогда не дождавшиеся его. У дверей висела пробитая автомобильная покрышка, назначение которой осталось неразрешимой загадкой до сих пор. На столе, где он принимал пищу, беспорядок был не меньший: там лежали куски хлеба, бывало, местами позеленевшие; открытые консервы, источающие неприличный запах; красовалась сковородка с пригоревшими макаронами и прочее. Постоянные обитатели его дома – кошка и чёрная собачка Шарик. Находиться внутри не всегда было безопасно: в полутьме, из-за завешенных тряпками окон, имелся шанс наступить на что-нибудь гадкое, а если сидеть долго, то на голову мог упасть клоп; поэтому сидеть мы предпочитали больше на крыльце и общаться во дворе.

Временами Володя замыкался и почти никуда не выходил. Беспокоили головные боли – это наступало время обострений. Оно бывало редко, но подолгу. В больницу он не ходил, пил обезболивающие таблетки или вино, которое, как признавался, помогает лучше.

Вначале он даже высаживал картошку на своём небольшом кусочке земли. И каким заботливым огородником оказался Володя! Для полива, он носил ведра с водой от колонки, которая находилась не одну сотню метров от огорода. «Это спортивная тренировка!» – пояснял он всем, так как кроме него таким образом поливать картошку никто не додумался. Но осенью, по ночам, картошку стали выкапывать. По всей видимости, соседи-алкаши. Как ни сторожил Володя огород, поймать никого не удавалось. А соседи, проходя днём мимо, загадочно улыбались и спрашивали: «Хороший урожай-то будет? Наверное, у тебя, Вовка, крупная нынче картошка?..»

Одно из самых ярких и незабываемых воспоминаний – это праздничные дни. Великий весенний праздник – Первое Мая. Улицы украшены флагами, всюду висят красные транспаранты, призывающие любить труд, мир и КПСС. С утра несётся торжественная музыка из динамиков, установленных на поселковых улицах. Наша школа и разные организации готовятся к праздничному шествию. Около поселкового Совета, греясь на ласковом солнышке, разминается духовой оркестр. Алкаши возбуждены по-особенному, в такой день есть законный повод – даже жёны укорять не будут!

У Володи этот день тоже особенный. С утра, придя к магазину, он наклеил у входа самодельную афишу с приглашением односельчан к себе во двор: «Будет спортивное представление! В два часа. Приходите все. Детей угощу конфетами»

Желающих собиралось не много, человек двадцать, в основном соседи. Трогательней всего было наблюдать, как он ответственно к этому готовился: с утра гладко выбрит – щёки блестят, как пасхальные яйца; на нём чистая, правда, не глаженая рубашка, а во дворе звучит радиола, на которой крутятся пластинки. Это единственная электрическая вещь, которая вопреки всему была в рабочем состоянии. Теперь, подключённая через удлинитель, она создаёт праздничную и торжественную атмосферу. Эдита Пьеха и Иосиф Кобзон словно приехали на гастроли в этот далёкий и неизвестный им двор.

– Ну что, наверное, больше никого ждать не будем?.. – спрашивает Володя у собравшихся.

– Начинай! – отвечают ему и, улыбаясь, хлопают в ладоши.

Володя подходит к штанге… Лицо серьёзное – точно такое, какое бывает у настоящих штангистов перед штурмом мирового рекорда. Он долго стоит перед ней, мысленно настраивая себя на результат. Сегодня он хочет поднять вес, к которому шёл давно, – на штанге дополнительные шестерёнки. Кто-то из зрителей не выдерживает паузы и начинает хихикать, но ему тут же затыкают рот, пригрозив пальцем. И вот, наконец, его сильные руки сжимают трубу с грузом, щёки надуваются и… упрямая железяка оказывается над головой!

– Есть! Ну, Вовка, молодец! – подбадривают многие и, похоже, уже искренно.

Володя выносит тарелку, полную конфет, и просит угощаться. Конфеты берут не только дети – и бабы не стесняются положить горсть-другую в карман.

– Сейчас покажу гимнастические упражнения, – поясняет Володя и, сменив пластинку, подходит к турнику.

Он опускает руки в толчёный мел и, уцепившись натренированными пальцами за перекладину, начинает выполнять какие-то фигуры. Потом, как истинный гимнаст, уверенно соскакивает на землю и поднимает руки вверх. Снова аплодисменты.

– Сейчас немного отдохну и буду работать с гирями. А вы не стесняйтесь, угощайтесь!

Гири не самодельные – настоящие, двухпудовые. Те, кто сомневается, может прочитать выдавленное клеймо – 32 кг. Поднять такой вес одной рукой десять раз не многие смогут. Но ему удаётся, и это после турника и штанги!

Один мужик, из соседей-алкашей, не выдерживает и скептически хохочет:

– Да я тоже так смогу! Чем удивил!

– А ну, иди, покажи! – толкает хвастуна жена. – Иди, иди! Чего языком-то молоть!

– И покажу! – хвастает сосед, который явно под хмельком.

Он долго кряхтит, пытаясь оторвать гирю от земли, потом подключает вторую руку и всё, что ему удаётся – это поднять её до живота. Всё жутко хохочут над горемыкой. Даже Володя. А жена справедливо замечает:

– Это тебе не бутылку со стаканом поднимать!

В конце все расходятся в приподнятом настроении, и кто-то из зрителей искренно замечает:

– Тебе, Вовка, за такое представление пора билеты продавать, плату брать!

А в День энергетика – тогда в посёлке была небольшая электростанция – почти весь рабочий народ собирается на торжественный вечер в местном клубе. В программе поздравления, речи, вручение наград, затем выступление художественной самодеятельности. Руководство станции и поселковое, зная о спортивном увлечении Володи, однажды пригласило его выступить на этом важном мероприятии. Он был рад и горд неописуемо. Или люди тогда были проще, или понимание другое – как бы то ни было, для выступления ему купили приличный свитер и спортивные трико с кедами. Кроссовок тогда не было. В общем, оказали доверие, хотя все знали, что он «чудачит». И Володя не подкачал. Выступил как надо, как настоящий артист и спортсмен! Были, однако, и те, кто пренебрежительно усмехался… Всякие люди есть… И тогда были, и сейчас таких хватает…

На фоне этого успеха, его потом даже взяли на работу, ночным сторожем. И охранял он не какой-нибудь огород, а самые настоящие магазины в центре посёлка, принадлежавшие одной большой организации – Продснаб. Более того, ружьё доверили. Конечно, с холостыми патронами. Ружьё хранилось в коридоре одного помещения, которое при случае он мог отомкнуть своим ключом. Ружьё да плюс справка, которая давала ему право ни за что не отвечать – довод убедительный, не каждый рискнёт. И действительно, пока он работал сторожем, никаких краж не произошло.

Однако, охранять госимущество долгое время ему не было суждено: опять началось обострение, и он, мучаясь головной болью, не вышел на дежурство. Попросту набрал вина и закрылся у себя на несколько дней. Его уволили и больше не доверяли никакой работы. Но для продснабовских работников Володя остался своим человеком; сердобольные продавцы часто отдавали просроченные продукты, а повара столовой оставшуюся еду. Даже Шарику с Мурзиком доставались котлеты. В продуктовом смысле ему стало легче.

После этого увольнения он чаще стал выпивать, заглушая болезнь, и пристрастился так, что даже к гирям и турнику стал подходить редко. Выпивший Володя совсем терял контроль над собой. В такое время и мы редко ходили к нему. Иногда от кого-нибудь узнавали, что недавно он ходил по улице в валенках, хотя на дворе начинался июнь. Или узнавали об его очередных чудачествах: говорили, что он заходил в магазин и понравившимся девчонкам продавцам покупал и предлагал от «всей души» довольно оригинальные подарки – кому комплект ночного женского белья, кому один лифчик. Девчонки краснели, хихикали, но брать эти подарки, конечно, отказывались.

Иногда, в такие дни запоя, в его доме заводились женщины. Как тараканы. Редко – местные, а в основном – странствующие, гулящие. Обычно они доживали до его очередной пенсии и потом, воспользовавшись тем, что он пьян, обирали и исчезали в неизвестном направлении… Правда, бывали случаи, когда некоторые возвращались. И Володя прощал… Бескорыстная и добрая душа!

Но какими бы длительными запои не были, когда-то они заканчивались, и он снова приходил в форму. Тогда у него в гостях снова появлялись мы.

Наступило лето… У нас с Толей закончился учебный год, и мы ушли на каникулы! Целых три месяца свободы! Главная достопримечательность и летний досуг для многих односельчан – речка, тогда ещё богатая рыбой. Рыбалка – самое яркое воспоминание.

С утра небо чистое, без единого облачка – кажется, такая погода установилась надолго. Поднимая пугливый рой кузнечиков, мы идём по заросшей, пыльной дороге до нашего места у реки. Из дома вышли поздно, на часах полдень, и от поля, через которое лежит наш путь, уже веет обжигающим зноем; июньская жара сухая, безветренная. Даже кузнечики стрекочут неохотно, притихли, прячась от солнца в травяную тень. В руках у нас удочки, а за спинами рюкзаки. Тяжёлый и ответственный груз доверяем нести Володе, так как он самый сильный и пройти с ним километра три, для него что-то вроде разминки. Шарик бежит впереди…

Первое, что предстоит сделать, это заготовить дров на ночь и размотать перемёты. Перемёт – это длинная леска с множеством крючков и грузилом. Привязывается он к деревянным колышкам, вбитым через пару десятков метров вдоль берега.

Ну, вот и всё готово. До вечера, когда начнётся клёв, и когда нужно будет идти наживлять снасти, ещё далеко и мы разводим костёр, чтобы сварить чай в котелке. За чаем, как обычно, слушаем Володины истории. В основном, они одни и те же. Как он, ещё до армии, автостопом проехал почти всю страну, от Забайкалья до самого Вильнюса. Мы слушаем нашего старшего товарища притворно внимательно, улыбаемся и местами прерываем недоверчивым смехом – уж больно красиво и преувеличенно расписывает. А иногда разговор заходит о женщинах… Тут Володя, для нас юношей, ещё не знакомых с этой темой как надо, настоящий авторитет! Слушаем его без всяких ухмылок, с неподдельным вниманием, а порой разинув рты, потому что это нам – ой, как интересно! Говорим и на спортивные темы, в которых он хороший знаток.

Так незаметно наступает вечер… Лес, раскинувшийся на другой стороне реки, загорается золотистым цветом в лучах заходящего солнца, а от речной глади всё заметнее веет приятной прохладой. Нам почему-то кажется, что вода пахнет рыбой… Наживляем крючки, забрасываем несколько перемётов, потом, пока светло, сидим за удочками, но, не поймав ничего существенного кроме пескарей, возвращаемся на наше место в окружении кустов и видом на берег. Теперь вся надежда на перемёты, проверять их будем ночью, часа через полтора-два.

И вот уже звёзды появляются на небе… Костёр уносит в эту небесную тьму клубы дыма и гирлянды искр. Потрескивающий и шипящий, даже он не может нарушить воцарившуюся тишину вокруг. Глядя на огонь, мы прислушиваемся к странным, непонятным звукам, которые иногда возникают за чертой света, в глубине таинственного тёмного пространства… Но вдруг слышим и один знакомый. Мы улыбаемся, узнав нашего ночного друга дятла. Где-то на той стороне реки, в лесу, он снова затеял свою размеренную барабанную дробь. Стук его по водной глади разносится во все стороны далеко и возвращается пульсирующим эхом… Иногда, линия горизонта холмов озаряется всполохами света – это играет зарница…

Сидим в ожидании… Смотрим на часы. Перебрасываясь редкими фразами, мы даже не заметили, как выкатилась из-за горы луна. Не заметили потому, что на чистом до этого небе, появились облачка и она, хитрая, всё время старалась прятать в них свои белые, круглые щёки. Володя очередной раз смотрит на часы.

– Ну, пора!.. Дай бог удачи!

Договорились так: первым проверять будет Толя. Он шагает впереди, мы за ним, в полной боевой готовности помочь товарищу вытащить рыбу, если не справится. Если будет нужно, как в «Репке», и Шарика подключим! Толя натягивает и подёргивает леску первого перемёта. По грустному выражению его лица в свете луны, понимаем – ничего нет, пустой… Идём дальше… На втором, выражение лица резко меняется. От волнения у нас перехватывает дыхание, начинает колотиться сердечко. Тут замечаем, как на воде, метрах в трёх от берега, разбив отражение луны на мелкие осколки, что-то показывается и исчезает. Слышится всплеск…

– Есть!

Толя тянет леску на себя и вдоль берега.

– Блин, хороший! Тяжело идёт…

И вот мы уже видим белое брюхо, которое, извиваясь в последних усилиях, оказывается на берегу. Обступаем трофей, в котором узнаём сома. Но что такое?.. Что это?.. Сом, вытащенный на берег метра на два от воды, вдруг начинает скользить по камням обратно к речке! Ясно, оторвался от крючка, наглец! Володя, не раздумывая ни секунды, бросается на него грудью, как солдат на амбразуру, потом руками старается ухватить сома, чтобы отбросить от воды подальше, на безопасное расстояние. Но тот скользкий – тогда в ход пускаются ноги. В азарте мы просто пинаем его. Бедный сом! Разве он мог представить такое хулиганское к себе отношение! В итоге, к великой нашей радости, он оказывается уже не на берегу, а где-то в кустах. С нами шутить – себе хуже! Забрасываем его в пакет и идём проверять остальные перемёты. Но больше ничего не поймалось…

Костёр разжигаем ярче, надо хорошо осмотреть сома. Килограмма на два потянет, как минимум. Потом подвешиваем его за жабры на куст, чтобы мыши не погрызли, а больше для того, чтобы полюбоваться им. Наученные горьким опытом, оставлять в воде привязанным не рискуем: или раки поужинают, или смоет волной от проходящей моторной лодки рыбаков. А бывало, что рыбу воровали соседствующие рыбаки… Всякое было… Теперь этот трофей, словно допинг для новых, возбуждённых разговоров.

Но приходит время второй проверки. Она, к сожалению, оказывается пустой… И мы уже больше молчим, поглядывая на огонь… Луна к этому времени совсем исчезла из виду, упорно не желая показываться из-за набежавших облаков. Зашевелилась листва над головой, на верхних ветках кустов, подул лёгкий ветерок. Сон начинает одолевать нас… Забросив дровишек крупнее, укутываемся в покрывало и закрываем глаза. Мы знаем – Володя обязательно разбудит, если потребуется. Он редко спит, и будет подбрасывать в костёр дрова, заботливо охраняя безмятежный сон двух молодых фанатов Морфея…

– Ё-моё! Вставайте! Дождь начался! – вдруг дёргает нас за плечи Володя.

Мы открываем глаза и видим, что уже утро. Всё небо затянулось свинцовыми облаками. Не зря играла зарница, и дул ночной ветерок. Около сома замечаем ещё двух рыб. Значит, Володя ходил проверять один, не желая тревожить наш сладкий сон. А теперь потревожил только из-за того, что пошёл мелкий, моросящий дождик! Но мы не в обиде на него, честное слово. Нужно быстрее собираться домой, пока не промокли до нитки. Наспех смотав перемёты, второпях собираем и наши вещи в рюкзаки. Через несколько минут отправляемся в обратный путь. Испачканная за ночь одежда, которая уже изрядно промокла и прилипает к телу – ощущение не из приятных. Мы ускоряем шаг насколько можем, но и дождик, похоже, тоже начинает усиливаться. Если б не пойманная рыба, настроение могло бы испортиться окончательно, но мы стойко переносим это непредвиденное обстоятельство. Скоро будем дома, а там умоемся, наденем тёплое, сухое бельё и, самое главное, если пойдём ко мне или к Толе, наши мамы, встретив нас как героев, с удовольствием пожарят пойманную рыбу. А Володе печалиться и вовсе не стоит: его, возможно, угостят ещё домашней настойкой. Хорошее дополнение к рыбной жарёхе! Несмотря на унылый, мокрый пейзаж вокруг, с наших лиц не сходят улыбки…

Много лет минуло с тех пор… Мы с Толей уже не молоды, обзавелись семьями, стали городскими жителями. Но иногда находим время, договариваемся, чтобы приехать в посёлок, ведь там по-прежнему живут наши постаревшие родители. Бывает, что случайно и увидим, как около магазина, шлёпая рваными ботинками, медленно бредёт седой старик, за которым неотступно бежит маленькая собачка… Да, это он – Володя… Подходим, пробуем разговориться, но жаль – разговора, кроме общих фраз, не получается. Время очень изменило его. В глазах уже нет огонька, нет интереса, а с лица давно исчезла знакомая, привычная улыбка… Теперь у него есть своя небольшая комнатка в общем доме, с отоплением и водой. Это жильё недавно выделило местное руководство, чтобы не замёрз на улице: свой забор и даже дом он начал разбирать на дрова. Живёт он замкнуто, совсем как отшельник. Жалуется, что часто болеет. И это видно. Глядя на него, мы уже не  желаем пригласить его на рыбалку, как тогда, во времена далёкой нашей молодости… Бросив несколько фраз, он удаляется… Собачка, уже другая, недоверчиво тявкнув в нашу сторону, спешит догонять хозяина. Провожая его взглядом, мы оба вздыхаем, и  сердце сжимается от щемящей грусти. Но так устроена жизнь – всему своё время…

Всё когда-то становится прошлым.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Андрей Лопатин

Родился я в Читинской области, посёлок Холбон, в 1963 году. Любимые писатели – Чехов, Тургенев, а из более поздних – Ильф и Петров, Солженицын, Пикуль. Более всего близок сатирический и иронический жанр. Публикации: РуЛит, Молоко, Парус, Русская Жизнь, Юность (11-12г), альманах Крылья, EDITA, Нива, Веси, Кольцо А, Лит. Газета, Побережье, Лит. учёба, Рос. Колокол.

Оставьте комментарий