ВЛАДИМИР СТРОЧКОВ ● ПРЕДЕЛА НЕТ
ПРЕДЕЛА НЕТ
Конный с депешей и пеший с иконой вышли из пункта
А. Исходя из этого пункта, строим апо’рию
типа зеноновой: кто из двоих — пеший ли, конный путник —
раньше войдет в пункт Б и, влипнув в эту историю,
бюстом своим или урной займет достойную нишу.
Пеший с иконой — добрый и тонкошеий,
конный с депешей — гордый, жестоковыйный,
и между ними нет никаких отношений
кроме указанных выше — и тех, каковые,
пешие и скаковые, будут изложены ниже.
Есть у обоих свой бзик, таракан, пунктик и коник,
каждый по-своему идеалист и романтик.
Ну, например, объект № 2, пеший с иконой,
походя любит завязывать — пить, отношения, бантик,
все, что можно завязывать снова и снова.
№ 1, то есть конный объект, с депешей
едучи, любит, напротив того, разрубать узел —
скажем, от бантика, что завязал пеший,
гордиев, слов, отношений — словом, любые узы,
беззащитные перед мечом или словом.
Дерсу Узала, Низами, Карамазов или безумный Евгений —
идучи пешно с тощим сидором да иконой,
одолеваем попутно целым сонмом сомнений,
искушений, страстей, тайных и явных знаков.
Петр, Чингисхан, Долгорукий или безмозглый Буденный —
будучи на коне, ни в чем совершенно
путь его сам себе равен и одинаков.
No неспешный не понимай, какой его люди
Number One проскакал верхами суконь намедни
тяжело-звонко в полуденной злой полуде
или в полуночной тьме всенощной, или в обедню,
чьи следы он пытает, скаканье потрясное слышит.
No исконный же даже и знать не желает,
кто там низами, огородами, как Котовский,
чешет босыми сырую кожу родного края,
этакий Number Eleven, неведомо кто таковский —
это его в походном седле не колышет.
Так пунктуально конник в бекеше и пешка в посконном,
перемещаясь по клеткам пространства и тратя время,
движутся к пункту Б разным путем, поскольку
путь их один, но пути различны. Но в то же время
исповедимы пути их Автору Текста.
Он вездесущ и всеведущ — на то он и Автор
этой апории — типа Зенон или Фурье, но в ряд ли Эйлер?
Он считает суммы рядов после каждого единичного акта,
то есть каждого шага путников, еле-еле
продирающихся через Вечность, как через тесто.
Это способ сравнения бесконечно малых
сих, от сих и до сих из последних сил бредущих
к пункту Ба, где их Ка и Ба сольются в Сущем
при условии, что ряды не гармоничны,
ибо Гармония Сфер и сходимость рядов к пределу
несовместны, как гений с присущим ему злодейством.
К сожалению, Автору Текста нету дела
до изложенных фактов. Бесконечно впадая в детство,
он давно куку, и все ему безразлично.
Он подписался на это не глядя в Текст Контракта,
наспех составленного на языке суконном —
и вот два Исполнителя чешут теперь по тракту —
конный с депешей тыкву и репу пеший с иконой,
а Заказчик чешет свое Сверх-Я грибами и улетает, улетает.
В Тексте Контракта множество пунктов вроде
А и Б, непонятных, опасных, лишних, глупых, обидных.
Добрый с пехотой в эти пункты не входит
и не въезжает в них гордый с копытом.
Договорной же цены ни один из троих не знает.
Акции в пункте П прошли довольно успешно.
Акции в пункте М упали на десять пунктов.
Чешут мимо обоих конный и пеший,
курса не ведая, цены с целями спутав,
счета не зная и прочих своих реквизитов.
Катит их по пути, словно вихрем гонимый пепел,
водит и крутит, будто ВОХРом голимый фуфел,
путает в складках местности, непонятках скидок и петель
времени, в мелких сборках встречных чертовых кукол,
в крупных разборках и стрелках местных бандитов.
Незабвенный № Ка, то есть пеший с его иконой,
изображаемый в виде человека, положившего себе на голову руки,
уходя путем не простясь со своей законной,
по дороге озяб душой, как котомка иссох в разлуке
и каналы слезные сургучом печали законопатил.
Несравненный № Ба, то есть конный с его депешей,
изображаемый в виде птицы с человеческой головой и руками,
смесь Ганеши и, может быть, Гильгамеша,
по пути пообтерся, словно катимый камень,
затвердел, как Геракл или бивень Ганапати.
Икононосец Ка, гостиннодворец-дебютант, зеленый любитель,
дилетант, доброволец-дружинник, пользует софтхаляву,
грузится с содроганьем, боится жать на Delete’е,
водит курсор исключительно стрелками “влево”-“вправо”
и даже в мыслях не смеет обращаться к Автору Help’а.
Конногвардеец Ба, драконоборец-инструктор, седой ветеран, профи,
спецназовец от рожденья, сэнсэй, типичный самец “Альфа”,
жмет на гашетку Enter не моргнув глазом, не поведя бровью,
макросы и хоткеи ему по полному кайфу,
но и ему неведомы помыслы Аввы Гейтса.
Пеший чернец в дебюте идет по полям е2-е4,
конник, белая кость, в эндшпиле едет f6-g8,
замерли все стрелки и неподвижны гири,
и уж который год все та же поздняя осень,
и все еще далеко до Рождества. До Христова.
Черная пешка Ка бредет, над головой заломивши руки,
бледный, как мел, конь Ба летит, щебеча по-птичьи.
Лезут на белые стены, падают в черные люки,
ломая ногти и перья, меняя суть и обличье.
Анкер Тика застыл. Его не гамбит. Вечный шах. Снова и снова
хода нет. Формула вечной жизни.
Вечная кода. Пат. Метакод бесконечной смерти.
Путники по уши вязнут в бескрайней дорожной жиже.
Итеративный процесс крутит ими и вертит,
не отпускает. Спит интерактивный викарий.
Белая фишка F копытами бьет стаккато,
лунку на ногте пространства долбит пешнёй поспешной.
Черная метка F # тянет две тысячи тактов —
стылое время стоит в полынье оконной кромешной.
Музыка Сфер Долби в отказе, в полном бекаре.
Юзер Чайник Ка в отчаянии тычет в икону
Netscape Navigator, добиваясь от Сети коннекта.
Злобный чужестранец Сет приходит в обличье Тифона,
и огромный змей Апоп, его Ctrl-Alt Ego,
выкачивает всю информацию с сайтов подземного Нила.
Хакер Бадиез в онлайне пришпоривает Internet Explorer,
вне себя от ярости педалирует No Self Ctrl,
на удаленном сервере ищет он бури, но вскоре
понимает, что эскапизм — не выход даже через Esc, и скорбно
наблюдает на мониторе Tab rasa, и ничто бедняге не мило.
Оба узника совести, времени и пространства,
Агасферы превратно понятых веры и долга,
с недостойным лучшего применения постоянством
пребывают в пути бесконечно, т. е. сколь угодно долго,
потому что ряды не сходятся, и Автор апорий
не замечает разницы между путем и целью,
черепаху все время спутывает с Ахиллом,
потребляя купно спорангии и мицелий,
что само по себе, может быть, весьма нехило,
но ведет к постоянной путанице категорий.
И выходит, по жизни Ба — это Ка в натуре,
а посмертно Ка, этот Ба в глухом отказе,
в полной несознанке, сидя на травке и политуре,
крутит, не отходя от наборной кассы,
но по карме невроз отказа порождает контрактную прозу,
переводит на суконный язык казенную бумагу,
а психоз абстиненции — просто ранняя стадия метемпсихоза,
вроде куколки перед вылетом имаго,
перед улетом в сатори, на ловлю воздаяния и кары.
хефтлинг № Бет, бывший конный Ба, а ныне в Бозе
Автор Текста, ныне с катушек вовсе
на обочину съехавший прямо из левого ряда,
остаются с нами вечно живым примером,
расстаются с нами вечно с немым укором
всем первопроходцам, скаутам и пионерам,
всем берсеркам, питающимся мухомором,
всем скитающимся и странствующим где не надо.
Но живые примеры, равно как немые укоры,
никого ничему не учат, ничем никого не тревожат.
И ползут по свету, как плесень, как грибы-мукоры,
пешеходы и конники, словно их что-то гложет:
ведь никто бы не ерзал, если бы не зудело.
И выходят один за другим из пункта А ходоки с иконой,
каждый день выезжают в пункт Б ездоки с депешей,
ибо сказано было многозначительно: ecce homo,
но бо сказанное малосущественно и никого не утешит,
не утишит зуда познать концы и пределы.
Ибо сказано было многоканально ящиком: ecce Omo,
то есть полный Омм, Чистотайд™, абсолютный Лотос,
ибо чистый одеждами, духом и плотью в пути как дома,
без секстанта и компаса, просто съев поганку, вычислит locus
standi: широту, долготу, высоту над уровнем моря.
Но никто не узнает, когда случится конец света, сбой системы,
Пресловутый Рагнарёк, Разборка Богов, последняя черная месса.
И Великий Змей Чингачгук вотще крадется с тотемом,
и напрасно Черный Шакал Анубис бежит с secret message:
их усилия бесполезны в рамках апорий.
И никто не узнает, где стоит тот предел искомый,
мертвый город Б, в который столь безуспешно
бедный Каа Ка, шипя, ползет с иконой
и Кабаки Ба, визжа, бежит с депешей —
поползновения их бессмысленны и не в кассу.
И неважно, что шакал никак не догонит удава,
Важно то, что оба чего-то явно не догоняют:
например, что путь важнее, чем цель, или честь и слава,
и что они одной крови — это знать вообще дано лишь Анкасу,
то есть Автору Теста на резус-фактор и группу крови,
Демиургу с двоичной логикой бандар-лога.
Назови это Верой, Надеждой или Любовью —
все равно это путь, а путь недоступен Богу:
нету в вечности карстов — времени, нет резерваций —
места — в бесконечности. Нет лакун — страстей и желаний —
у Всемогущего. Дао — путь обезболенного скитальца.
Это знает с рождения последний теночтитланин,
приседая с последней каце, стиснутой в потных пальцах,
по дороге от Ку до Кю — пешком или на пепелаце.
«Путник! По дороге из Содома в Гоморру
и обратно — не оглядывайся, лучше съешь пуд соли.
И вперед не смотри. И не стой столбом. На всходы, споры,
плевелы греха — по Авторской, т. е. доброй воле —
только огненный гриб, только жидкий огонь и сера».
Все путем. Одни изначально входили в группу риска,
а другим достается лот целыми выйти из пункта
С и не войти в пункт Г, а по пути не оглядываться и низко
кланяться под струями огня — как будто
чем-то лучше серы с солью участь Агасфера:
суета и томление духа, беспредельный удел дороги.
Одинокому путнику вслед никто не кричит, не смотрит,
и сойдя с порога, вновь не стать ему на пороге.
Ка и Ба безучастно бродят порознь по царству мертвых,
прах своих мертвецов пепел мертвых хоронит.
Из Содома с Гоморрой спасется путник-огнепоклонник.
Все проходит. Все одно к одному. Прах к праху.
Только путь не проходит. Никто не проходит. Ни пеший, ни конник.
И Ахилл никогда не догонит свою черепаху,
Просто оба они по-черному гонят, гонят, гонят.
Вот такие вот пироги с грибами, милейший Автор Теста
вот такие споры — о смысле жизни, ее цене и цели,
вот такие спорангии времени и мицелии места,
вот такие рифы, банки, скалы и мели,
вот такие мысли по поводу и базар не по делу.
Вот какие гифы плетут бесконечную плектенхиму дороги,
вот какие мифы бытуют в племенах кочующих псилоцибов,
вот какие Кафы и Беты свидетельствуют о Боге,
вот какое Ка и Ба говорят Ему спасибо
за такие апории, сводимые к беспределу.
, Москва.
_________________________________________________
Глоссарий ( в порядке появления в тексте)
Дополнение к глоссарию.
Компьютерный слэнг и термины, встречающиеся в тексте. ПРЕДЕЛА НЕТ
Конный с депешей и пеший с иконой вышли из пункта
А. Исходя из этого пункта, строим апо’рию
типа зеноновой: кто из двоих — пеший ли, конный путник —
раньше войдет в пункт Б и, влипнув в эту историю,
бюстом своим или урной займет достойную нишу.
Пеший с иконой — добрый и тонкошеий,
конный с депешей — гордый, жестоковыйный,
и между ними нет никаких отношений
кроме указанных выше — и тех, каковые,
пешие и скаковые, будут изложены ниже.
Есть у обоих свой бзик, таракан, пунктик и коник,
каждый по-своему идеалист и романтик.
Ну, например, объект № 2, пеший с иконой,
походя любит завязывать — пить, отношения, бантик,
все, что можно завязывать снова и снова.
№ 1, то есть конный объект, с депешей
едучи, любит, напротив того, разрубать узел —
скажем, от бантика, что завязал пеший,
гордиев, слов, отношений — словом, любые узы,
беззащитные перед мечом или словом.
Дерсу Узала, Низами, Карамазов или безумный Евгений —
идучи пешно с тощим сидором да иконой,
одолеваем попутно целым сонмом сомнений,
искушений, страстей, тайных и явных знаков.
Петр, Чингисхан, Долгорукий или безмозглый Буденный —
будучи на коне, ни в чем совершенно
путь его сам себе равен и одинаков.
No неспешный не понимай, какой его люди
Number One проскакал верхами суконь намедни
тяжело-звонко в полуденной злой полуде
или в полуночной тьме всенощной, или в обедню,
чьи следы он пытает, скаканье потрясное слышит.
No исконный же даже и знать не желает,
кто там низами, огородами, как Котовский,
чешет босыми сырую кожу родного края,
этакий Number Eleven, неведомо кто таковский —
это его в походном седле не колышет.
Так пунктуально конник в бекеше и пешка в посконном,
перемещаясь по клеткам пространства и тратя время,
движутся к пункту Б разным путем, поскольку
путь их один, но пути различны. Но в то же время
исповедимы пути их Автору Текста.
Он вездесущ и всеведущ — на то он и Автор
этой апории — типа Зенон или Фурье, но в ряд ли Эйлер?
Он считает суммы рядов после каждого единичного акта,
то есть каждого шага путников, еле-еле
продирающихся через Вечность, как через тесто.
Это способ сравнения бесконечно малых
сих, от сих и до сих из последних сил бредущих
к пункту Ба, где их Ка и Ба сольются в Сущем
при условии, что ряды не гармоничны,
ибо Гармония Сфер и сходимость рядов к пределу
несовместны, как гений с присущим ему злодейством.
К сожалению, Автору Текста нету дела
до изложенных фактов. Бесконечно впадая в детство,
он давно куку, и все ему безразлично.
Он подписался на это не глядя в Текст Контракта,
наспех составленного на языке суконном —
и вот два Исполнителя чешут теперь по тракту —
конный с депешей тыкву и репу пеший с иконой,
а Заказчик чешет свое Сверх-Я грибами и улетает, улетает.
В Тексте Контракта множество пунктов вроде
А и Б, непонятных, опасных, лишних, глупых, обидных.
Добрый с пехотой в эти пункты не входит
и не въезжает в них гордый с копытом.
Договорной же цены ни один из троих не знает.
Акции в пункте П прошли довольно успешно.
Акции в пункте М упали на десять пунктов.
Чешут мимо обоих конный и пеший,
курса не ведая, цены с целями спутав,
счета не зная и прочих своих реквизитов.
Катит их по пути, словно вихрем гонимый пепел,
водит и крутит, будто ВОХРом голимый фуфел,
путает в складках местности, непонятках скидок и петель
времени, в мелких сборках встречных чертовых кукол,
в крупных разборках и стрелках местных бандитов.
Незабвенный № Ка, то есть пеший с его иконой,
изображаемый в виде человека, положившего себе на голову руки,
уходя путем не простясь со своей законной,
по дороге озяб душой, как котомка иссох в разлуке
и каналы слезные сургучом печали законопатил.
Несравненный № Ба, то есть конный с его депешей,
изображаемый в виде птицы с человеческой головой и руками,
смесь Ганеши и, может быть, Гильгамеша,
по пути пообтерся, словно катимый камень,
затвердел, как Геракл или бивень Ганапати.
Икононосец Ка, гостиннодворец-дебютант, зеленый любитель,
дилетант, доброволец-дружинник, пользует софтхаляву,
грузится с содроганьем, боится жать на Delete’е,
водит курсор исключительно стрелками “влево”-“вправо”
и даже в мыслях не смеет обращаться к Автору Help’а.
Конногвардеец Ба, драконоборец-инструктор, седой ветеран, профи,
спецназовец от рожденья, сэнсэй, типичный самец “Альфа”,
жмет на гашетку Enter не моргнув глазом, не поведя бровью,
макросы и хоткеи ему по полному кайфу,
но и ему неведомы помыслы Аввы Гейтса.
Пеший чернец в дебюте идет по полям е2-е4,
конник, белая кость, в эндшпиле едет f6-g8,
замерли все стрелки и неподвижны гири,
и уж который год все та же поздняя осень,
и все еще далеко до Рождества. До Христова.
Черная пешка Ка бредет, над головой заломивши руки,
бледный, как мел, конь Ба летит, щебеча по-птичьи.
Лезут на белые стены, падают в черные люки,
ломая ногти и перья, меняя суть и обличье.
Анкер Тика застыл. Его не гамбит. Вечный шах. Снова и снова
хода нет. Формула вечной жизни.
Вечная кода. Пат. Метакод бесконечной смерти.
Путники по уши вязнут в бескрайней дорожной жиже.
Итеративный процесс крутит ими и вертит,
не отпускает. Спит интерактивный викарий.
Белая фишка F копытами бьет стаккато,
лунку на ногте пространства долбит пешнёй поспешной.
Черная метка F # тянет две тысячи тактов —
стылое время стоит в полынье оконной кромешной.
Музыка Сфер Долби в отказе, в полном бекаре.
Юзер Чайник Ка в отчаянии тычет в икону
Netscape Navigator, добиваясь от Сети коннекта.
Злобный чужестранец Сет приходит в обличье Тифона,
и огромный змей Апоп, его Ctrl-Alt Ego,
выкачивает всю информацию с сайтов подземного Нила.
Хакер Бадиез в онлайне пришпоривает Internet Explorer,
вне себя от ярости педалирует No Self Ctrl,
на удаленном сервере ищет он бури, но вскоре
понимает, что эскапизм — не выход даже через Esc, и скорбно
наблюдает на мониторе Tab rasa, и ничто бедняге не мило.
Оба узника совести, времени и пространства,
Агасферы превратно понятых веры и долга,
с недостойным лучшего применения постоянством
пребывают в пути бесконечно, т. е. сколь угодно долго,
потому что ряды не сходятся, и Автор апорий
не замечает разницы между путем и целью,
черепаху все время спутывает с Ахиллом,
потребляя купно спорангии и мицелий,
что само по себе, может быть, весьма нехило,
но ведет к постоянной путанице категорий.
И выходит, по жизни Ба — это Ка в натуре,
а посмертно Ка, этот Ба в глухом отказе,
в полной несознанке, сидя на травке и политуре,
крутит, не отходя от наборной кассы,
но по карме невроз отказа порождает контрактную прозу,
переводит на суконный язык казенную бумагу,
а психоз абстиненции — просто ранняя стадия метемпсихоза,
вроде куколки перед вылетом имаго,
перед улетом в сатори, на ловлю воздаяния и кары.
хефтлинг № Бет, бывший конный Ба, а ныне в Бозе
Автор Текста, ныне с катушек вовсе
на обочину съехавший прямо из левого ряда,
остаются с нами вечно живым примером,
расстаются с нами вечно с немым укором
всем первопроходцам, скаутам и пионерам,
всем берсеркам, питающимся мухомором,
всем скитающимся и странствующим где не надо.
Но живые примеры, равно как немые укоры,
никого ничему не учат, ничем никого не тревожат.
И ползут по свету, как плесень, как грибы-мукоры,
пешеходы и конники, словно их что-то гложет:
ведь никто бы не ерзал, если бы не зудело.
И выходят один за другим из пункта А ходоки с иконой,
каждый день выезжают в пункт Б ездоки с депешей,
ибо сказано было многозначительно: ecce homo,
но бо сказанное малосущественно и никого не утешит,
не утишит зуда познать концы и пределы.
Ибо сказано было многоканально ящиком: ecce Omo,
то есть полный Омм, Чистотайд™, абсолютный Лотос,
ибо чистый одеждами, духом и плотью в пути как дома,
без секстанта и компаса, просто съев поганку, вычислит locus
standi: широту, долготу, высоту над уровнем моря.
Но никто не узнает, когда случится конец света, сбой системы,
Пресловутый Рагнарёк, Разборка Богов, последняя черная месса.
И Великий Змей Чингачгук вотще крадется с тотемом,
и напрасно Черный Шакал Анубис бежит с secret message:
их усилия бесполезны в рамках апорий.
И никто не узнает, где стоит тот предел искомый,
мертвый город Б, в который столь безуспешно
бедный Каа Ка, шипя, ползет с иконой
и Кабаки Ба, визжа, бежит с депешей —
поползновения их бессмысленны и не в кассу.
И неважно, что шакал никак не догонит удава,
Важно то, что оба чего-то явно не догоняют:
например, что путь важнее, чем цель, или честь и слава,
и что они одной крови — это знать вообще дано лишь Анкасу,
то есть Автору Теста на резус-фактор и группу крови,
Демиургу с двоичной логикой бандар-лога.
Назови это Верой, Надеждой или Любовью —
все равно это путь, а путь недоступен Богу:
нету в вечности карстов — времени, нет резерваций —
места — в бесконечности. Нет лакун — страстей и желаний —
у Всемогущего. Дао — путь обезболенного скитальца.
Это знает с рождения последний теночтитланин,
приседая с последней каце, стиснутой в потных пальцах,
по дороге от Ку до Кю — пешком или на пепелаце.
«Путник! По дороге из Содома в Гоморру
и обратно — не оглядывайся, лучше съешь пуд соли.
И вперед не смотри. И не стой столбом. На всходы, споры,
плевелы греха — по Авторской, т. е. доброй воле —
только огненный гриб, только жидкий огонь и сера».
Все путем. Одни изначально входили в группу риска,
а другим достается лот целыми выйти из пункта
С и не войти в пункт Г, а по пути не оглядываться и низко
кланяться под струями огня — как будто
чем-то лучше серы с солью участь Агасфера:
суета и томление духа, беспредельный удел дороги.
Одинокому путнику вслед никто не кричит, не смотрит,
и сойдя с порога, вновь не стать ему на пороге.
Ка и Ба безучастно бродят порознь по царству мертвых,
прах своих мертвецов пепел мертвых хоронит.
Из Содома с Гоморрой спасется путник-огнепоклонник.
Все проходит. Все одно к одному. Прах к праху.
Только путь не проходит. Никто не проходит. Ни пеший, ни конник.
И Ахилл никогда не догонит свою черепаху,
Просто оба они по-черному гонят, гонят, гонят.
Вот такие вот пироги с грибами, милейший Автор Теста
вот такие споры — о смысле жизни, ее цене и цели,
вот такие спорангии времени и мицелии места,
вот такие рифы, банки, скалы и мели,
вот такие мысли по поводу и базар не по делу.
Вот какие гифы плетут бесконечную плектенхиму дороги,
вот какие мифы бытуют в племенах кочующих псилоцибов,
вот какие Кафы и Беты свидетельствуют о Боге,
вот какое Ка и Ба говорят Ему спасибо
за такие апории, сводимые к беспределу.
, Москва.
_________________________________________________
Глоссарий ( в порядке появления в тексте)
Дополнение к глоссарию.
Компьютерный слэнг и термины, встречающиеся в тексте.