ВЛАДИМИР СТРОЧКОВ ● ПРЕДЕЛА НЕТ

ПРЕДЕЛА НЕТ

Конный с депешей и пеший с иконой вышли из пункта

А. Исходя из этого пункта, строим апо’рию

типа зеноновой: кто из двоих — пеший ли, конный путник —

раньше войдет в пункт Б и, влипнув в эту историю,

бюстом своим или урной займет достойную нишу.

Пеший с иконой — добрый и тонкошеий,

конный с депешей — гордый, жестоковыйный,

и между ними нет никаких отношений

кроме указанных выше — и тех, каковые,

пешие и скаковые, будут изложены ниже.

Есть у обоих свой бзик, таракан, пунктик и коник,

каждый по-своему идеалист и романтик.

Ну, например, объект № 2, пеший с иконой,

походя любит завязывать — пить, отношения, бантик,

все, что можно завязывать снова и снова.

№ 1, то есть конный объект, с депешей

едучи, любит, напротив того, разрубать узел —

скажем, от бантика, что завязал пеший,

гордиев, слов, отношений — словом, любые узы,

беззащитные перед мечом или словом.

Дерсу Узала, Низами, Карамазов или безумный Евгений —

идучи пешно с тощим сидором да иконой,

одолеваем попутно целым сонмом сомнений,

искушений, страстей, тайных и явных знаков.

Петр, Чингисхан, Долгорукий или безмозглый Буденный —

будучи на коне, ни в чем совершенно

путь его сам себе равен и одинаков.

No неспешный не понимай, какой его люди

Number One проскакал верхами суконь намедни

тяжело-звонко в полуденной злой полуде

или в полуночной тьме всенощной, или в обедню,

чьи следы он пытает, скаканье потрясное слышит.

No исконный же даже и знать не желает,

кто там низами, огородами, как Котовский,

чешет босыми сырую кожу родного края,

этакий Number Eleven, неведомо кто таковский —

это его в походном седле не колышет.

Так пунктуально конник в бекеше и пешка в посконном,

перемещаясь по клеткам пространства и тратя время,

движутся к пункту Б разным путем, поскольку

путь их один, но пути различны. Но в то же время

исповедимы пути их Автору Текста.

Он вездесущ и всеведущ — на то он и Автор

этой апории — типа Зенон или Фурье, но в ряд ли Эйлер?

Он считает суммы рядов после каждого единичного акта,

то есть каждого шага путников, еле-еле

продирающихся через Вечность, как через тесто.

Это способ сравнения бесконечно малых

сих, от сих и до сих из последних сил бредущих

к пункту Ба, где их Ка и Ба сольются в Сущем

при условии, что ряды не гармоничны,

ибо Гармония Сфер и сходимость рядов к пределу

несовместны, как гений с присущим ему злодейством.

К сожалению, Автору Текста нету дела

до изложенных фактов. Бесконечно впадая в детство,

он давно куку, и все ему безразлично.

Он подписался на это не глядя в Текст Контракта,

наспех составленного на языке суконном —

и вот два Исполнителя чешут теперь по тракту —

конный с депешей тыкву и репу пеший с иконой,

а Заказчик чешет свое Сверх-Я грибами и улетает, улетает.

В Тексте Контракта множество пунктов вроде

А и Б, непонятных, опасных, лишних, глупых, обидных.

Добрый с пехотой в эти пункты не входит

и не въезжает в них гордый с копытом.

Договорной же цены ни один из троих не знает.

Акции в пункте П прошли довольно успешно.

Акции в пункте М упали на десять пунктов.

Чешут мимо обоих конный и пеший,

курса не ведая, цены с целями спутав,

счета не зная и прочих своих реквизитов.

Катит их по пути, словно вихрем гонимый пепел,

водит и крутит, будто ВОХРом голимый фуфел,

путает в складках местности, непонятках скидок и петель

времени, в мелких сборках встречных чертовых кукол,

в крупных разборках и стрелках местных бандитов.

Незабвенный № Ка, то есть пеший с его иконой,

изображаемый в виде человека, положившего себе на голову руки,

уходя путем не простясь со своей законной,

по дороге озяб душой, как котомка иссох в разлуке

и каналы слезные сургучом печали законопатил.

Несравненный № Ба, то есть конный с его депешей,

изображаемый в виде птицы с человеческой головой и руками,

смесь Ганеши и, может быть, Гильгамеша,

по пути пообтерся, словно катимый камень,

затвердел, как Геракл или бивень Ганапати.

Икононосец Ка, гостиннодворец-дебютант, зеленый любитель,

дилетант, доброволец-дружинник, пользует софтхаляву,

грузится с содроганьем, боится жать на Delete’е,

водит курсор исключительно стрелками “влево”-“вправо”

и даже в мыслях не смеет обращаться к Автору Help’а.

Конногвардеец Ба, драконоборец-инструктор, седой ветеран, профи,

спецназовец от рожденья, сэнсэй, типичный самец “Альфа”,

жмет на гашетку Enter не моргнув глазом, не поведя бровью,

макросы и хоткеи ему по полному кайфу,

но и ему неведомы помыслы Аввы Гейтса.

Пеший чернец в дебюте идет по полям е2-е4,

конник, белая кость, в эндшпиле едет f6-g8,

замерли все стрелки и неподвижны гири,

и уж который год все та же поздняя осень,

и все еще далеко до Рождества. До Христова.

Черная пешка Ка бредет, над головой заломивши руки,

бледный, как мел, конь Ба летит, щебеча по-птичьи.

Лезут на белые стены, падают в черные люки,

ломая ногти и перья, меняя суть и обличье.

Анкер Тика застыл. Его не гамбит. Вечный шах. Снова и снова

хода нет. Формула вечной жизни.

Вечная кода. Пат. Метакод бесконечной смерти.

Путники по уши вязнут в бескрайней дорожной жиже.

Итеративный процесс крутит ими и вертит,

не отпускает. Спит интерактивный викарий.

Белая фишка F копытами бьет стаккато,

лунку на ногте пространства долбит пешнёй поспешной.

Черная метка F # тянет две тысячи тактов —

стылое время стоит в полынье оконной кромешной.

Музыка Сфер Долби в отказе, в полном бекаре.

Юзер Чайник Ка в отчаянии тычет в икону

Netscape Navigator, добиваясь от Сети коннекта.

Злобный чужестранец Сет приходит в обличье Тифона,

и огромный змей Апоп, его Ctrl-Alt Ego,

выкачивает всю информацию с сайтов подземного Нила.

Хакер Бадиез в онлайне пришпоривает Internet Explorer,

вне себя от ярости педалирует No Self Ctrl,

на удаленном сервере ищет он бури, но вскоре

понимает, что эскапизм — не выход даже через Esc, и скорбно

наблюдает на мониторе Tab rasa, и ничто бедняге не мило.

Оба узника совести, времени и пространства,

Агасферы превратно понятых веры и долга,

с недостойным лучшего применения постоянством

пребывают в пути бесконечно, т. е. сколь угодно долго,

потому что ряды не сходятся, и Автор апорий

не замечает разницы между путем и целью,

черепаху все время спутывает с Ахиллом,

потребляя купно спорангии и мицелий,

что само по себе, может быть, весьма нехило,

но ведет к постоянной путанице категорий.

И выходит, по жизни Ба — это Ка в натуре,

а посмертно Ка, этот Ба в глухом отказе,

в полной несознанке, сидя на травке и политуре,

крутит, не отходя от наборной кассы,

но по карме невроз отказа порождает контрактную прозу,

переводит на суконный язык казенную бумагу,

а психоз абстиненции — просто ранняя стадия метемпсихоза,

вроде куколки перед вылетом имаго,

перед улетом в сатори, на ловлю воздаяния и кары.

хефтлинг № Бет, бывший конный Ба, а ныне в Бозе

Автор Текста, ныне с катушек вовсе

на обочину съехавший прямо из левого ряда,

остаются с нами вечно живым примером,

расстаются с нами вечно с немым укором

всем первопроходцам, скаутам и пионерам,

всем берсеркам, питающимся мухомором,

всем скитающимся и странствующим где не надо.

Но живые примеры, равно как немые укоры,

никого ничему не учат, ничем никого не тревожат.

И ползут по свету, как плесень, как грибы-мукоры,

пешеходы и конники, словно их что-то гложет:

ведь никто бы не ерзал, если бы не зудело.

И выходят один за другим из пункта А ходоки с иконой,

каждый день выезжают в пункт Б ездоки с депешей,

ибо сказано было многозначительно: ecce homo,

но бо сказанное малосущественно и никого не утешит,

не утишит зуда познать концы и пределы.

Ибо сказано было многоканально ящиком: ecce Omo,

то есть полный Омм, Чистотайд™, абсолютный Лотос,

ибо чистый одеждами, духом и плотью в пути как дома,

без секстанта и компаса, просто съев поганку, вычислит locus

standi: широту, долготу, высоту над уровнем моря.

Но никто не узнает, когда случится конец света, сбой системы,

Пресловутый Рагнарёк, Разборка Богов, последняя черная месса.

И Великий Змей Чингачгук вотще крадется с тотемом,

и напрасно Черный Шакал Анубис бежит с secret message:

их усилия бесполезны в рамках апорий.

И никто не узнает, где стоит тот предел искомый,

мертвый город Б, в который столь безуспешно

бедный Каа Ка, шипя, ползет с иконой

и Кабаки Ба, визжа, бежит с депешей —

поползновения их бессмысленны и не в кассу.

И неважно, что шакал никак не догонит удава,

Важно то, что оба чего-то явно не догоняют:

например, что путь важнее, чем цель, или честь и слава,

и что они одной крови — это знать вообще дано лишь Анкасу,

то есть Автору Теста на резус-фактор и группу крови,

Демиургу с двоичной логикой бандар-лога.

Назови это Верой, Надеждой или Любовью —

все равно это путь, а путь недоступен Богу:

нету в вечности карстов — времени, нет резерваций —

места — в бесконечности. Нет лакун — страстей и желаний —

у Всемогущего. Дао — путь обезболенного скитальца.

Это знает с рождения последний теночтитланин,

приседая с последней каце, стиснутой в потных пальцах,

по дороге от Ку до Кю — пешком или на пепелаце.

«Путник! По дороге из Содома в Гоморру

и обратно — не оглядывайся, лучше съешь пуд соли.

И вперед не смотри. И не стой столбом. На всходы, споры,

плевелы греха — по Авторской, т. е. доброй воле —

только огненный гриб, только жидкий огонь и сера».

Все путем. Одни изначально входили в группу риска,

а другим достается лот целыми выйти из пункта

С и не войти в пункт Г, а по пути не оглядываться и низко

кланяться под струями огня — как будто

чем-то лучше серы с солью участь Агасфера:

суета и томление духа, беспредельный удел дороги.

Одинокому путнику вслед никто не кричит, не смотрит,

и сойдя с порога, вновь не стать ему на пороге.

Ка и Ба безучастно бродят порознь по царству мертвых,

прах своих мертвецов пепел мертвых хоронит.

Из Содома с Гоморрой спасется путник-огнепоклонник.

Все проходит. Все одно к одному. Прах к праху.

Только путь не проходит. Никто не проходит. Ни пеший, ни конник.

И Ахилл никогда не догонит свою черепаху,

Просто оба они по-черному гонят, гонят, гонят.

Вот такие вот пироги с грибами, милейший Автор Теста

вот такие споры — о смысле жизни, ее цене и цели,

вот такие спорангии времени и мицелии места,

вот такие рифы, банки, скалы и мели,

вот такие мысли по поводу и базар не по делу.

Вот какие гифы плетут бесконечную плектенхиму дороги,

вот какие мифы бытуют в племенах кочующих псилоцибов,

вот какие Кафы и Беты свидетельствуют о Боге,

вот какое Ка и Ба говорят Ему спасибо

за такие апории, сводимые к беспределу.

, Москва.

_________________________________________________

Глоссарий ( в порядке появления в тексте)

Дополнение к глоссарию.

Компьютерный слэнг и термины, встречающиеся в тексте.

ПРЕДЕЛА НЕТ

Конный с депешей и пеший с иконой вышли из пункта

А. Исходя из этого пункта, строим апо’рию

типа зеноновой: кто из двоих — пеший ли, конный путник —

раньше войдет в пункт Б и, влипнув в эту историю,

бюстом своим или урной займет достойную нишу.

Пеший с иконой — добрый и тонкошеий,

конный с депешей — гордый, жестоковыйный,

и между ними нет никаких отношений

кроме указанных выше — и тех, каковые,

пешие и скаковые, будут изложены ниже.

Есть у обоих свой бзик, таракан, пунктик и коник,

каждый по-своему идеалист и романтик.

Ну, например, объект № 2, пеший с иконой,

походя любит завязывать — пить, отношения, бантик,

все, что можно завязывать снова и снова.

№ 1, то есть конный объект, с депешей

едучи, любит, напротив того, разрубать узел —

скажем, от бантика, что завязал пеший,

гордиев, слов, отношений — словом, любые узы,

беззащитные перед мечом или словом.

Дерсу Узала, Низами, Карамазов или безумный Евгений —

идучи пешно с тощим сидором да иконой,

одолеваем попутно целым сонмом сомнений,

искушений, страстей, тайных и явных знаков.

Петр, Чингисхан, Долгорукий или безмозглый Буденный —

будучи на коне, ни в чем совершенно

путь его сам себе равен и одинаков.

No неспешный не понимай, какой его люди

Number One проскакал верхами суконь намедни

тяжело-звонко в полуденной злой полуде

или в полуночной тьме всенощной, или в обедню,

чьи следы он пытает, скаканье потрясное слышит.

No исконный же даже и знать не желает,

кто там низами, огородами, как Котовский,

чешет босыми сырую кожу родного края,

этакий Number Eleven, неведомо кто таковский —

это его в походном седле не колышет.

Так пунктуально конник в бекеше и пешка в посконном,

перемещаясь по клеткам пространства и тратя время,

движутся к пункту Б разным путем, поскольку

путь их один, но пути различны. Но в то же время

исповедимы пути их Автору Текста.

Он вездесущ и всеведущ — на то он и Автор

этой апории — типа Зенон или Фурье, но в ряд ли Эйлер?

Он считает суммы рядов после каждого единичного акта,

то есть каждого шага путников, еле-еле

продирающихся через Вечность, как через тесто.

Это способ сравнения бесконечно малых

сих, от сих и до сих из последних сил бредущих

к пункту Ба, где их Ка и Ба сольются в Сущем

при условии, что ряды не гармоничны,

ибо Гармония Сфер и сходимость рядов к пределу

несовместны, как гений с присущим ему злодейством.

К сожалению, Автору Текста нету дела

до изложенных фактов. Бесконечно впадая в детство,

он давно куку, и все ему безразлично.

Он подписался на это не глядя в Текст Контракта,

наспех составленного на языке суконном —

и вот два Исполнителя чешут теперь по тракту —

конный с депешей тыкву и репу пеший с иконой,

а Заказчик чешет свое Сверх-Я грибами и улетает, улетает.

В Тексте Контракта множество пунктов вроде

А и Б, непонятных, опасных, лишних, глупых, обидных.

Добрый с пехотой в эти пункты не входит

и не въезжает в них гордый с копытом.

Договорной же цены ни один из троих не знает.

Акции в пункте П прошли довольно успешно.

Акции в пункте М упали на десять пунктов.

Чешут мимо обоих конный и пеший,

курса не ведая, цены с целями спутав,

счета не зная и прочих своих реквизитов.

Катит их по пути, словно вихрем гонимый пепел,

водит и крутит, будто ВОХРом голимый фуфел,

путает в складках местности, непонятках скидок и петель

времени, в мелких сборках встречных чертовых кукол,

в крупных разборках и стрелках местных бандитов.

Незабвенный № Ка, то есть пеший с его иконой,

изображаемый в виде человека, положившего себе на голову руки,

уходя путем не простясь со своей законной,

по дороге озяб душой, как котомка иссох в разлуке

и каналы слезные сургучом печали законопатил.

Несравненный № Ба, то есть конный с его депешей,

изображаемый в виде птицы с человеческой головой и руками,

смесь Ганеши и, может быть, Гильгамеша,

по пути пообтерся, словно катимый камень,

затвердел, как Геракл или бивень Ганапати.

Икононосец Ка, гостиннодворец-дебютант, зеленый любитель,

дилетант, доброволец-дружинник, пользует софтхаляву,

грузится с содроганьем, боится жать на Delete’е,

водит курсор исключительно стрелками “влево”-“вправо”

и даже в мыслях не смеет обращаться к Автору Help’а.

Конногвардеец Ба, драконоборец-инструктор, седой ветеран, профи,

спецназовец от рожденья, сэнсэй, типичный самец “Альфа”,

жмет на гашетку Enter не моргнув глазом, не поведя бровью,

макросы и хоткеи ему по полному кайфу,

но и ему неведомы помыслы Аввы Гейтса.

Пеший чернец в дебюте идет по полям е2-е4,

конник, белая кость, в эндшпиле едет f6-g8,

замерли все стрелки и неподвижны гири,

и уж который год все та же поздняя осень,

и все еще далеко до Рождества. До Христова.

Черная пешка Ка бредет, над головой заломивши руки,

бледный, как мел, конь Ба летит, щебеча по-птичьи.

Лезут на белые стены, падают в черные люки,

ломая ногти и перья, меняя суть и обличье.

Анкер Тика застыл. Его не гамбит. Вечный шах. Снова и снова

хода нет. Формула вечной жизни.

Вечная кода. Пат. Метакод бесконечной смерти.

Путники по уши вязнут в бескрайней дорожной жиже.

Итеративный процесс крутит ими и вертит,

не отпускает. Спит интерактивный викарий.

Белая фишка F копытами бьет стаккато,

лунку на ногте пространства долбит пешнёй поспешной.

Черная метка F # тянет две тысячи тактов —

стылое время стоит в полынье оконной кромешной.

Музыка Сфер Долби в отказе, в полном бекаре.

Юзер Чайник Ка в отчаянии тычет в икону

Netscape Navigator, добиваясь от Сети коннекта.

Злобный чужестранец Сет приходит в обличье Тифона,

и огромный змей Апоп, его Ctrl-Alt Ego,

выкачивает всю информацию с сайтов подземного Нила.

Хакер Бадиез в онлайне пришпоривает Internet Explorer,

вне себя от ярости педалирует No Self Ctrl,

на удаленном сервере ищет он бури, но вскоре

понимает, что эскапизм — не выход даже через Esc, и скорбно

наблюдает на мониторе Tab rasa, и ничто бедняге не мило.

Оба узника совести, времени и пространства,

Агасферы превратно понятых веры и долга,

с недостойным лучшего применения постоянством

пребывают в пути бесконечно, т. е. сколь угодно долго,

потому что ряды не сходятся, и Автор апорий

не замечает разницы между путем и целью,

черепаху все время спутывает с Ахиллом,

потребляя купно спорангии и мицелий,

что само по себе, может быть, весьма нехило,

но ведет к постоянной путанице категорий.

И выходит, по жизни Ба — это Ка в натуре,

а посмертно Ка, этот Ба в глухом отказе,

в полной несознанке, сидя на травке и политуре,

крутит, не отходя от наборной кассы,

но по карме невроз отказа порождает контрактную прозу,

переводит на суконный язык казенную бумагу,

а психоз абстиненции — просто ранняя стадия метемпсихоза,

вроде куколки перед вылетом имаго,

перед улетом в сатори, на ловлю воздаяния и кары.

хефтлинг № Бет, бывший конный Ба, а ныне в Бозе

Автор Текста, ныне с катушек вовсе

на обочину съехавший прямо из левого ряда,

остаются с нами вечно живым примером,

расстаются с нами вечно с немым укором

всем первопроходцам, скаутам и пионерам,

всем берсеркам, питающимся мухомором,

всем скитающимся и странствующим где не надо.

Но живые примеры, равно как немые укоры,

никого ничему не учат, ничем никого не тревожат.

И ползут по свету, как плесень, как грибы-мукоры,

пешеходы и конники, словно их что-то гложет:

ведь никто бы не ерзал, если бы не зудело.

И выходят один за другим из пункта А ходоки с иконой,

каждый день выезжают в пункт Б ездоки с депешей,

ибо сказано было многозначительно: ecce homo,

но бо сказанное малосущественно и никого не утешит,

не утишит зуда познать концы и пределы.

Ибо сказано было многоканально ящиком: ecce Omo,

то есть полный Омм, Чистотайд™, абсолютный Лотос,

ибо чистый одеждами, духом и плотью в пути как дома,

без секстанта и компаса, просто съев поганку, вычислит locus

standi: широту, долготу, высоту над уровнем моря.

Но никто не узнает, когда случится конец света, сбой системы,

Пресловутый Рагнарёк, Разборка Богов, последняя черная месса.

И Великий Змей Чингачгук вотще крадется с тотемом,

и напрасно Черный Шакал Анубис бежит с secret message:

их усилия бесполезны в рамках апорий.

И никто не узнает, где стоит тот предел искомый,

мертвый город Б, в который столь безуспешно

бедный Каа Ка, шипя, ползет с иконой

и Кабаки Ба, визжа, бежит с депешей —

поползновения их бессмысленны и не в кассу.

И неважно, что шакал никак не догонит удава,

Важно то, что оба чего-то явно не догоняют:

например, что путь важнее, чем цель, или честь и слава,

и что они одной крови — это знать вообще дано лишь Анкасу,

то есть Автору Теста на резус-фактор и группу крови,

Демиургу с двоичной логикой бандар-лога.

Назови это Верой, Надеждой или Любовью —

все равно это путь, а путь недоступен Богу:

нету в вечности карстов — времени, нет резерваций —

места — в бесконечности. Нет лакун — страстей и желаний —

у Всемогущего. Дао — путь обезболенного скитальца.

Это знает с рождения последний теночтитланин,

приседая с последней каце, стиснутой в потных пальцах,

по дороге от Ку до Кю — пешком или на пепелаце.

«Путник! По дороге из Содома в Гоморру

и обратно — не оглядывайся, лучше съешь пуд соли.

И вперед не смотри. И не стой столбом. На всходы, споры,

плевелы греха — по Авторской, т. е. доброй воле —

только огненный гриб, только жидкий огонь и сера».

Все путем. Одни изначально входили в группу риска,

а другим достается лот целыми выйти из пункта

С и не войти в пункт Г, а по пути не оглядываться и низко

кланяться под струями огня — как будто

чем-то лучше серы с солью участь Агасфера:

суета и томление духа, беспредельный удел дороги.

Одинокому путнику вслед никто не кричит, не смотрит,

и сойдя с порога, вновь не стать ему на пороге.

Ка и Ба безучастно бродят порознь по царству мертвых,

прах своих мертвецов пепел мертвых хоронит.

Из Содома с Гоморрой спасется путник-огнепоклонник.

Все проходит. Все одно к одному. Прах к праху.

Только путь не проходит. Никто не проходит. Ни пеший, ни конник.

И Ахилл никогда не догонит свою черепаху,

Просто оба они по-черному гонят, гонят, гонят.

Вот такие вот пироги с грибами, милейший Автор Теста

вот такие споры — о смысле жизни, ее цене и цели,

вот такие спорангии времени и мицелии места,

вот такие рифы, банки, скалы и мели,

вот такие мысли по поводу и базар не по делу.

Вот какие гифы плетут бесконечную плектенхиму дороги,

вот какие мифы бытуют в племенах кочующих псилоцибов,

вот какие Кафы и Беты свидетельствуют о Боге,

вот какое Ка и Ба говорят Ему спасибо

за такие апории, сводимые к беспределу.

, Москва.

_________________________________________________

Глоссарий ( в порядке появления в тексте)

Дополнение к глоссарию.

Компьютерный слэнг и термины, встречающиеся в тексте.