RSS RSS

Posts tagged: Воспоминания

Мария СТРАВИНСКАЯ. Мой дедушка Фёдор Стравинский

 

Федор Игоревич Стравинский, 1938 г.Федор Игоревич Стравинский, 1938 г.
(фото из архива Марии Стравинской)

    Меня часто спрашивают, как случилось, что у меня было два дедушки со стороны мамы. История моей семьи уходит в далекое прошлое и довольно сложная. У моего прадедушки Игоря Стравинского и его жены Екатерины было четверо детей: Федор, Людмила, Святослав (Сулима) и Милена. В 1935 году, в Париже, Людмила вышла замуж за поэта и литературного критика Юрия Мандельштама.
Вскоре у них родилась дочь Катерина (Китти), моя мама. Жизни Людмилы и Юрия оборвались при трагических обстоятельствах. В 1938 году, в возрасте 29 лет, Людмила умирает от туберкулёза. В 1943 году погибает в Освенциме Юрий. Ему едва исполнилось 35 лет. Китти остается круглой сиротой.
Тогда Игорь Стравинский и попросил своего старшего сына Федора удочерить племянницу. Таким образом, своего родного дедушку Юрия Мандельштама я знала только по рассказам родных, а Федор Стравинский был единственным, кого я называла «дедушкой» и с котором я разделила много прекрасных моментов жизни.

Читать дальше 'Мария СТРАВИНСКАЯ. Мой дедушка Фёдор Стравинский'»

Олеся НИКОЛАЕВА. Ловец простых сердец. О Евгении Евтушенко

Мне тогда только-только исполнилось двенадцать лет. Мой брат Митя снимался в то лето в «Бриллиантовой руке», где играл сына Никулина, пуляющего мороженым в физиономию Миронова. Съемки проходили в Адлере, там же в гостинице и жила съемочная группа вместе с моим семилетним братом и мамой. А папа купил для нас с ним путевки в дом творчества «Гагры», чтобы быть к ним поближе и в свободные дни ездить друг к другу на электричке.

Я блаженствовала: во-первых, папа меня ничем не донимал, а, напротив, давал полную свободу. А во-вторых, я вообще там жила, как взрослая: мы ходили с ним в кафе пить кофе по-турецки, а иногда и в ресторан есть хачапури.

Читать дальше 'Олеся НИКОЛАЕВА. Ловец простых сердец. О Евгении Евтушенко'»

Елена Скульская. Иза Мессерер, или «Стихотворенья чудный театр». О Белле Ахмадулиной

От того, что Белла Ахмадулина всегда стояла на пуантах в речи, многие, особенно при начале знакомства, взбирались вокруг нее на котурны, табуретки, подоконники, падали потом в неудачи и ушибали гортани; поднимались с попыткой достоинства, но все-таки продолжали подслащать суффиксами и разными приставочками свои плоскостопные танцы.

Во время первой нашей встречи, в семидесятых еще годах минувшего века, я брала у нее интервью в Таллине. Сидели в роскошной по тем временам гостинице Олимпия, на двадцать четвертом этаже с видом на город – черепичные крыши, отливающие под дождем серебром рыбной чешуи; Борис Мессерер заказал щедрый завтрак. Я задала тщательно подготовленный и изысканный, как мне казалось, вопрос с цитатой из Цветаевой: может быть, все женские стихи написаны одной женщиной? Что вы об этом думаете?

Читать дальше 'Елена Скульская. Иза Мессерер, или «Стихотворенья чудный театр». О Белле Ахмадулиной'»

Ирина РОДНЯНСКАЯ. Застигнувший себя. Памяти Андрея Битова

Андрей Битов…Только сейчас я поняла, что дебют Битова в свое время прозевала; его книжка «Большой шар» в1963 году не попала мне в руки. И лишь в 1968-м моя близкая приятельница-однокашница Анна Фрумкина (впоследствии не раз выступавшая в печати по другим поводам) передала мне, видимо, купленную ею книгу рассказов «Аптекарский остров» с многозначительным возгласом: «Смотри!» Да, там уже были сплошные шедевры: «Большой шар», «Бабушкина пиала», «Дверь», послужившая началом романа-пунктира о Монахове, и, главное, дивный рассказ, давший название сборнику и впоследствии издававшийся под титлом «Но-га». Тогда, в той обстановке, мне было важно и то, что передо мной оказался не советский (в духе шестидесятничества), не антисоветский, а совершенно внесоветский писатель. Я не сразу осознала это разительное впечатление; помог умница-«маргинал» Сергей Чудаков, заметивший мне, что у Битова социальные роли вторичны по сравнению с оголенно-экзистенциальными: мальчик, женщина, отец, сын и т.п. Сегодняшним поколениям не понять уже, как это было ново и дерзко, пуще всякого диссидентства.

Читать дальше 'Ирина РОДНЯНСКАЯ. Застигнувший себя. Памяти Андрея Битова'»