RSS RSS

avatar

Людмила Шарга

Людмила Шарга (Южнорусский Союз Писателей) Поэт, прозаик, публицист. Родилась в России. Живёт и работает в Одессе. В настоящее время возглавляет отдел поэзии в литературно-художественном журнале «Южное Сияние». Журнал основан в 2011 году и является официальным печатным органом Южнорусского Союза Писателей. Редактор сайта, основатель и ведущая творческой гостиной «Diligans». Публикации: в Одесской антологии поэзии «Кайнозойские Сумерки» (2008), в альманахах «Меценат и Мир. Одесские Страницы» (2008, Москва), «ЛитЭра» (Москва), «Свой вариант» (Луганск), «Провинция» (Запорожье), «ОМК» (Одесса), в журналах «Южное Сияние» (Одесса), «Дон» (Ростов-на-Дону), «Ренессанс» (Киев), «Арт-Шум» (Днепропетровск), «День и Ночь» (Красноярск), в газетах «Литературная газета» (Москва), «Литература и жизнь» (Киев), «Интеллигент», в интернет-журналах «Авророполис», «Гостиная», «45-я параллель», «Ликбез» и др. Автор сборников прозы и поэзии «Адамово Ребро» (2006), «На проталинах памяти» (2008), «Билет в осенний день» (2010), «Рукой подать...» (2011), «Повесть о падающих яблоках» (2013), «Яблоневые сны» (2014), «Ночной сюжет новостей» (2015), «Невыдуманные рассказы о настоящем» (2017).

Людмила Шарга: Публикации в Гостиной

    Людмила ШАРГА. Из ниоткуда в никуда

    Отхожу от окна, оставляя там серый февральский день, дождливый и ветреный.

    Возвращаюсь через час – в зиму.

    Дождь обернулся снегопадом, перетёк легко и незаметно, и не понять, откуда и куда падает снег. Из ниоткуда – в никуда.

    Выйти бы в старый парк, постоять под огромными лапчатыми туями, укрытыми снегом, побродить по дорожкам, оставляя первые следы на девственном снегу, ни о чём не думая, никуда не спеша – просто так. Из ниоткуда в никуда.

    Жизненное дерево – так называют тую на далёкой родине. Не случайно, видимо, посажены эти деревья здесь. Да и всё здесь не случайно. Не верю в случайности. Недосуг. На этих дорожках случайных людей нет, все хорошо знают, откуда, куда и зачем надо спешить: пациенты, врачи, студенты, чьи-то родные и близкие. Здесь всё работает, всё живёт как единый, хорошо отлаженный, цельный механизм. Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Из ниоткуда в никуда'»

    Людмила ШАРГА. Из ниоткуда в никуда

    ШАРГА. из ниоткуда в никудаОтхожу от окна, оставляя там серый февральский день, дождливый и ветреный.

    Возвращаюсь через час – в зиму.

    Дождь обернулся снегопадом, перетёк легко и незаметно, и не понять, откуда и куда падает снег. Из ниоткуда – в никуда.

    Выйти бы в старый парк, постоять под огромными лапчатыми туями, укрытыми снегом, побродить по дорожкам, оставляя первые следы на девственном снегу, ни о чём не думая, никуда не спеша – просто так. Из ниоткуда в никуда.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Из ниоткуда в никуда'»

    Людмила ШАРГА. Сновидения города О

    Невозможно расстаться с городом,
    где морем просолен воздух,
    где улицы рассказывают
    легенды камня домам.
    Лучами солнца исколоты
    пустые чаячьи гнезда.
    Двумя случайными фразами
    начинается пляжный роман.

    Колодою карт игральных
    мельтешат годы и лица,
    изменяется масть, и маски
    не скрывают подлинных чувств.
    Пляжный роман театрален –
    который сезон всё длится,
    героиня не ждёт развязки,
    да и я её не хочу.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Сновидения города О'»

    Людмил ШАРГА. Одесский дневник: от моря к морю. Осень 2018

    В последний день лета

     

    Солнце сошло с ума.

    “Зимний пейзаж” Яна Ван Гойена не спас от сорокаградусной жары.
    Тем более что он, пейзаж, как оказалось, всего лишь копия неизвестного немецкого художника  века восемнадцатого.
    Чуть прохладнее стало в зале графики.
    И совсем уже свежим ветром подуло у шкафчика с фарфором, в недрах которого смешались синь и белизна, паруса и мельницы, и радовал душу тихий отсвет родной русской гжели.
    А может всё дело в огромных окнах, открытых настежь  – в укромный тенистый патио, или в распашной –  парадной лестнице каррарского мрамора, от ступеней которой веяло прохладой. У неё два марша и возведена она без несущих балок-косоур, образуя тем самым эффект «парящего» сооружения.

    И звуки танго, доносящиеся с импровизированной концертной площадки в патио, странным образом смешались с лютневой музыкой семнадцатого века.
    То “Greensleeves” переливалась во мне, то “Padoana And Galliard”, и бедное моё воображение силилось как-то связать это с голландцами, выставленными в залах музея.

    Хмурилось небо в отражении, и всё в тысячный раз смешалось во дворце графа Александра Абазы, что на Пушкинской, 9, где и располагается нынче в Одессе музей Западного и Восточного искусства.

    Читать дальше 'Людмил ШАРГА. Одесский дневник: от моря к морю. Осень 2018'»

    Людмила ШАРГА. Елена Гассий: "Море волнуется в нас…"

    Елена ГАССИЙ родилась в Одессе 2 мая 1959 года. Училась в одесской школе №27.

    Некоторое время работала младшим библиотекарем в Одесской Государственной научной библиотеке им. Горького. С детства, находясь в семейной атмосфере писателей и литераторов, писала стихи и прекрасно рисовала. Её родные дяди – братья отца – Измаил Гордон, Владимир Гордон, Михаил Гордон, Гарри Гордон  – писатели,  известны не только в Одессе, но и далеко за её пределами. Стихи Елены были опубликованы в сборнике «Вольный город» (Одесса. Издательство «Маяк»,1991г.), вместе со стихами студийцев «Круга». В 1980-е годы эту литературную студию  вёл Юрий Михайлик. В неё входили  одесские поэты и прозаики Рита Бальмина, Бодылев Валерий, Верникова Белла,  Вершинин Лев,  Галушко Андрей,  Анатолий Гланц и многие другие.

     

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Елена Гассий: "Море волнуется в нас…"'»

    Людмила ШАРГА. Летний дневник

    Возвращение из детства

     

    Когда именно появилась на склонах камышовая “рощица”, сказать не могу.
    Столько лет и зим хожу мимо, и почти не обращаю внимания, что там, по обе стороны тропинки, ведущей к морю, настолько всё привычно.
    Заросли акации, шелковицы, софоры.
    Небольшую полянку отвоевал чертополох, и как раз сейчас полянка цветёт нежно и волнующе, и на душе от этого цветения то лилово, то сиренево.

    Пройдёт совсем немного времени, сиреневое и лиловое поблёкнет, спрячется в серебристое и улетит.
    Чуть ниже какой-то кустарник, и там –  в гуще –  подросший сорочий выводок учится летать. Крик и писк стоит на всю округу.
    И вдруг камыш. Очерет. Высокий, густой, говорящий с ветром и облаками о чём-то родном, с детства знакомом, и птица в зарослях не то кричит, не то трещит, не то поёт.
    Минут пять стою, не шелохнувшись, и вот она –  очеретянка, камышовка, серенькая с пёстрой спинкой, на воробья похожа. Её так и называют иногда: камышовый воробей.
    Всё правильно. Раз очерет, он же камыш, значит и птица в нём водится камышовка.
    Только откуда бы взяться камышовой рощице на морском побережье?
    Или стою я сейчас не на морском берегу, а на пологом берегу солнечной речки Вельи из детства.
    За речкой   молодой сосновый бор.
    За моей спиной – яр, охристый песчаный,  весь испещрённый чёрными точками.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Летний дневник'»

    Людмила ШАРГА. Читается август

     

    Человек человеку – яблоко.

    Не спеши

    расставаться с родимым садом в преддверии осени,

    где на ветке два наших яблока – две души,

    где бросает  безжалостно  северный ветер оземь их.

    И одно другому пытается прошептать:

    Не спеши, не падай… 

    Успенья дождись, пожалуйста.

    Коли выпало жить и в осень с тобой упасть,

    то ни слёз не надо, ни жизни, ни глупой жалости.

    Не спеши. Сгоревшее лето идёт ко дну –

    в предстояние осени.

    Близятся дни ненастные.

    Были яблоки  – скажут –  и умерли в ночь одну.

    Были яблоки    долго –  и были счастливы.

    Человек человеку  – яблоко, свет и боль.

    Только чтобы усвоить нехитрое это правило,

    то разводит меня судьба, то сводит с тобой

    в том саду, где старая яблоня свет оставила.

    На него наши яблоки-души ещё летят,

    на восток –  к восходу,

    где станет печаль легка.

    Человек человеку свет и, конечно – сад.

    Человек человеку боль – и, конечно – яблоко.

     

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Читается август'»

    Людмила ШАРГА. Одесский дневник: Из дому – домой. Отрывки.

                                                     Слёзы марта

     

    Безветрие.

    Голос маяка плывёт сквозь туман.

    Туманный март тебе к лицу, город.
    И это пограничное состояние перехода: уже не дождь, или ещё не дождь, превращает  улицы и бульвары  твои в старое полотно, написанное много лет тому назад.
    В тебе всегда и всё было со своим оттенком, акцентом, колоритом.
    Всё изменилось.

    И дело не в глобальном потеплении,  и не в племени младом и незнакомом, растущем в чужой и агрессивной и весьма питательной среде,  и даже не в “садоводах-любителях”, пестующих это племя.

    Изменилось пространство, задев за краешек время.

    И этого оказалось достаточно, чтобы всё в мире перевернулось с ног на голову.

    Впрочем, такие перемены не в диковинку – всё это уже было когда-то здесь, в южном приморском городе.
    Из неизменного: туман, голос маяка, памятник Поэту, дом с кариатидами на Нежинской, брусчатка, дворики в тени платанов и акаций, трамваи…

    Море.
    Прозрачные капли-слёзы дрожат на длинных иглах крымской сосны, на матовом чёрном теле грифона, на тонких пальцах Королевы.
    Здесь даже туман пахнет ладаном.
    И эти слёзы марта не то от радости, не то от печали, не поймёшь.
    Да и не хочется ничего понимать.
    Хочется плакать вместе с мартом и никому ничего не объяснять.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник: Из дому – домой. Отрывки.'»

    Людмила ШАРГА. Бажанов ключ. Сказ. Часть третья

    БЕЛАЯ ЗВЕЗДА

     

    Белая звезда летела за поездом.

    Милица закрывала глаза и видела её   далёкую, летящую, кочующую;  вспоминала, как дед Бажан рассказывал про Чумацкий Шлях и Стожары, про Белую путеводную звезду, указывающую путь домой. Пока летит над  тобой Белая звезда – есть надежда, что дорога, какой бы долгой и трудной она не была, приведёт к дому.

    Милица открывала глаза   звезда исчезала. Чёрный потолок вагона-теплушки, последнего в длинной веренице таких же вагонов, третьи сутки раскачивала невидимая длань.

    На полустанках и безымянных разъездах поезд притормаживал, давал гудок и вновь набирал скорость, останавливаясь лишь на больших – узловых – уцелевших станциях.

    Ни окошечка в чёрных вагонах-колыбелях, ни щёлочки.

    Влажно от человеческого дыхания,  тесно.

    Вглядываясь в восковое лицо Катерины, в исхудавшие девичьи личики, Милица прислушивалась, ловила живое, тающее тепло выдоха, успокаивалась и закрывала глаза, и тотчас же выплывала из беспроглядной тьмы кочующая звезда.

     

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Бажанов ключ. Сказ. Часть третья'»

    Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Осень-зима

    На склонах Ланжерона колдует осень: смешивает ароматы, пространства и времена, прошлое, будущее и настоящее.
    Паришь в радужных лучах осеннего солнца и не знаешь, здесь ли ты сейчас, уже был, или ещё только будешь.
    Осенние запахи кружат голову.
    Терпкий, с горчинкой – листвы палой, пряный с травяной ноткой – листвы ещё зелёной, бархатистый мягкий, с едва уловимой ноткой прели – увядшей травы, подвяленной на солнце и увлажнённой утренним туманом.
    И запах осенней земли после дождя – петрикор.
    Осенью легко на душе, тело становится невесомым и прозрачным, и ты вспоминаешь, что когда-то умел летать.
    С каждой ступенькой, ведущей вниз, с каждым шагом, с каждым вздохом всё ближе, всё сильнее чувствуется солёная ветреная свежесть моря.
    Вчера хотелось говорить о нём.
    Сегодня хочется войти в него, закрыть глаза и стать им, и потом, согреваясь на солнце, слушать и слышать только его – осеннее море.
    Поднимаясь по старой лестнице, снова и снова вдыхать горьковатый влажный воздух осени, и сознавать: ты – счастлив. Вопреки и благодаря.

     

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Осень-зима'»

    Семён КЕСЕЛЬМАН. Шхуны и жемчуга

    Семён Кессельман Семён Кессельман (1889-1940) родился и умер в Одессе. Представитель юго-западной, левантийской или, иначе, одесской литературной школы.

    «Он был, эскесс, студентом, евреем, скрывавшим свою бедность. Он жил в большом доме, в нижней части Дерибасовской улицы, в «дорогом районе», но во втором дворе, в полуподвале, рядом с дворницкой и каморкой, где хранились иллюминационные фонарики и национальные бело-сине-красные флаги, которые вывешивались в царские дни. Он жил вдвоём со своей мамой, вдовой. Никто из нас никогда не был у него в квартире и не видел его матери. Он появлялся среди нас в опрятной, выглаженной и вычищенной студенческой тужурке, в студенческих диагоналевых брюках, в фуражке со слегка вылинявшим голубым околышем. У него было как бы смазанное жиром лунообразное лицо со скептической еврейской улыбкой. Он был горд, ироничен, иногда высокомерен и всегда беспощаден в оценках, когда дело касалось стихов.»

    — В. П. Катаев, «Алмазный мой венец».

     

    Читать дальше 'Семён КЕСЕЛЬМАН. Шхуны и жемчуга'»

    Людмила ШАРГА. Бажанов ключ. Сказ. Часть вторая

    Первую часть читайте в прошлом выпуске (прим. ред.)

    МОРОК

     БАЖАНОВ КЛЮЧ Андрей Шильдер1Високосная весна выдалась норовистая, неровная.

    «Так-так…», – отсчитывала минуты мартовская капель.

    «Тонк-тонк…»,  – ломались, всхлипывая, сосульки, падали на взявшуюся ледяной корочкой землю, рассыпались игольчатыми льдинками.

    «Тик-так…»,    размеренно равнодушно, соглашаясь со всем и со всеми, шли ходики,  и  птичка-кукушечка вылетала из домика без опозданий и куковала каждый час.

    Поначалу Агафья, слыша механическое «ку-ку», просыпалась ночью, но со временем  привыкла.

    Часы привёз постоялец – уполномоченный из уезда. Багаж его состоял из часов, отвратительно смердящей на всю избу собачьей дохи да кожаного потёртого портфеля, в котором кроме круглой печати и пачки грязновато-жёлтой бумаги ничего не было.  С портфелем уполномоченный не расставался даже ночью – клал под подушку.

    Днём он пропадал в поселковом совете, а за ежевечерней скляницей самогона выпытывал у Агафьи все новости: кто о чём говорит, кто чем живёт, кто чем дышит.

    Был он молод, неказист – с рябым, одутловатым от пьянства лицом, в любую погоду носил высокие щёгольские сапоги, галифе, гимнастёрку да кожанку со значком ГПУ. По приезду снял угол на месяц, да потом так и остался жить – видать, по нраву самогоночка  Агафьи  пришлась.

     – Что ж родичка-то твоя так в колхоз и не пошла?

       Какая она мне родичка….Худо ей живётся разве?

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Бажанов ключ. Сказ. Часть вторая'»

    Вера ИНБЕР (1890-1972). Девушка из Нагасаки. Стихи

    Вера Михайловна Инбер Вера Михайловна Инбер – русская поэтесса, родилась 28 июня (10 июля) 1890 года в Одессе. Отец – Моисей Липович (Филиппович) Шпенцер (1860-1927),  владелец крупной типографии (с литографией и бланкоиздательством) и председателем товарищества научного издательства «Матезис» (1904-1925), купец второй гильдии. Мать – Фанни Соломоновна Шпенцер (в девичестве Гринберг), учительница русского языка и заведующая казённым еврейским девичьим училищем. В их семье с 9 до 15 лет жил и воспитывался Лев Троцкий (двоюродный брат отца) в пору своей учёбы в реальном училище в Одессе в1889-1895 годах. Посещала историко-филологический факультет на одесских Высших женских курсах. Первые стихи были опубликованы в 1910 году в местной газете, а через два года увидели свет в журнале «Солнце России».
    Вышла замуж за Натана Инбера и уехала с ним в Париж, где в 1914 году был опубликован первый сборник ее стихов «Печальное вино». В том же году вернулась на родину, принимала участие в творческих литературных вечерах Одессы, состояла в кружках, ее стихи были опубликованы в газетах «Весенний салон поэтов» и «Скрижаль».
    Также пробовала себя в качестве актрисы и постановщика пьес. В 1917 году издала книгу «Горькая услада», которая была опубликована в Петрограде. В 1922 году переезжает в Москву после издания одесской версии книги «Бренные слова».
    В Москве начала публиковать стихи в «Огоньке» и «Красной ниве», стала членом Литературного центра конструктивистов и пробует себя в качестве прозаика.
    В 1928 году выпускает первую повесть «Место под солнцем», а вскоре после неё «Америка в Париже». Обе повести были написаны под впечатлением от путешествий по Поволжью и Парижу соответственно. Продолжала писать и стихи – в 1925 году вышел сборник «Цель и путь», через год  – «Мальчик с веснушками» и другие. В 1940 году выпустила сборник «Путевой дневник», который, как видно из названия, являлся своеобразным дневником в стихотворной форме. Во время войны жила в блокадном Ленинграде. Впечатления от сурового периода жизни описала в своих стихах «Трамвай идет на фронт» и дневнике «Почти три года», выпущенном в 1946 году. После войны часто выступала на радио, публиковалась в периодике, написала поэму «Пулковский меридиан», за что получила государственную премию. После освобождения от блокады также продолжала писать на эту тему. В 1954 году написала книгу «Как я была маленькая», которую включили во все детские общеобразовательные учреждения для обязательного изучения. Продолжала писать она и в стиле путевых заметок, выпускала сборники стихов. К концу 50-х обратилась к жанру воспоминаний и написала мемуары «Вдохновение и мастерство». Вспоминая о знакомстве с Алексеем Толстым, написала книгу «Страницы дней перебирая», выпущенную в 1967 году. Также занималась переводами – переводила Тараса Шевченко, Рыльского, Петефи и Райниса.
    Состояла в Союзе Писателей на руководящей должности и была редактором журнала «Знамя». 11 ноября 1972 года скончалась. Похоронена на Введенском кладбище в Москве.

    Именем Веры Инбер назван бывший Стурдзовский переулок в Одессе.

     

    Читать дальше 'Вера ИНБЕР (1890-1972). Девушка из Нагасаки. Стихи'»

    Марина ХЛЕБНИКОВА (1958-1998). Безымянная трава

    Марина Хлебникова ДёминаХлебникова (Демина) Марина Сергеевна
    Родилась 26.12.58 в г.Одессе. После окончания в 1981г. Одесского политехнического института работала инженером-программистом, писала стихи, публиковалась в московской и одесской периодической печати, в сборниках. В 1992г. окончила Литературный институт им. Горького, была принята в Союз писателей России. Продолжала писать стихи, прозу, пьесы, сценарии. В 1998г. была подготовлена к печати первая самостоятельная книга стихов “Проверка слуха”. Книга опубликована не была. 6 декабря 1998г. трагически оборвалась жизнь автора.

    Впоследствии вышёл трёхтомник стихов и прозы. В 2015 году в Черноморске (Ильичёвске) вышел сборник поэзии  «Memento vita» с одноимённым предисловием Евгения Голубовского. В рамках IV международного арт-фестиваля «Провинция у моря» в Ильичевске 12 сентября открыта мемориальная доска поэту Марине Хлебниковой (Деминой).

     

     

    Сочится одиночество из пор оконных,

    сочится одиночество из глаз иконных,

    сочится одиночество, и нет закона 

    и Бога нет, кому же бить поклоны?

    Людей несмежных смежное жилище,

    разъединенье толчеей и давкой…

    Безмерность одиночества   удавка,

    с которой рядом даже волк   не хищник…

    И радость одинокая   в отраву

    спекается, и сон подобен бреду…

    Скажи мне, город, по какому праву

    ты нас столпил, объединил и предал?

     

    Читать дальше 'Марина ХЛЕБНИКОВА (1958-1998). Безымянная трава'»

    Людмила ШАРГА. Бажанов ключ . Сказ. Часть первая

    Степан Владимирович Каширин. Колодец в лесуСтарую бабушку звали Милица, молодую  – Екатерина. Милица жила на самой окраине посёлка, где кончалась длинная улица, которую с незапамятных времён все называли Кулига. Сразу – за садом и огородом – на пригорке – колодец, а за ним бор, и на него смотрело одно из окошек небольшой избы, вросшей в землю на два венца. Старая бабушка Милица приходила каждый день, помогала молодой бабушке словом и делом, опекала её всячески. Бабушка Екатерина приходилась ей падчерицей, но была роднее самой родной дочери. Лицо Милицы казалось тёмным, восковым, морщин не было вовсе, только когда улыбалась, от глаз расходились лучики-морщинки, а глаза были синими, молодыми, словно у бабки Синюшки из бажовских сказов. Незадолго до Спожинок принесла бабушка Милица Екатерине маленькую колыбель – тёмно-золотую, лубяную, с резным изголовьем и тремя полустёртыми символами на левой стороне лубяного бочка. – Огнём очистила, водой из Бажанова ключа окатила, словом омыла. Держи, Катерина. Роженицу-то когда ждёшь?

    – Так ведь со дня на день, матушка Милица.

    – Как назовёте?

    – Молодые решили: девочка народится – быть ей Мариной, а мальчик – Юрием.

    – Так-так… Мариной…Юрием.

    Промельк синего пламени осветил тёмное лицо под низко повязанным белым платком. – Девочка будет, не сомневайтесь. С именем пусть не спешат, Катерина. Непростое это дело – правильным именем чадо наректи.

    – Так-то оно так, матушка Милица, да ведь сама знаешь, нынче молодые всё решают. Вот и колыбельку эту, боюсь, не возьмут – кроватку детскую купили, в город ездил зять и накупил одёжек разных, специальных, ситчику на пелёнки да байки.

    – У тебя холст есть, Катерина. Как раз на пелёнки хватит. А рубашку детскую сохранила ли?

    – Как не сохранить.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Бажанов ключ . Сказ. Часть первая'»

    Людмила ШАРГА. Остаться собой. Страницы из дневника

    Людмила ШАРГА. Остаться собой. Страницы из дневника

     

    Просто мудро жить, не так просто, оказывается.

    Становится тесно.

    Не снаружи, а внутри, в средостенье.

    Тесно и душно, будто вот-вот сомкнёт неизжитое ледяные свои ладони и отнимет возможность дышать свободно и легко.

    Станешь дышать вполсилы – с опаской.

    Ступать осторожно – вполшага.

    И жить вприглядку, не замечая всего, что режет взгляд.

    Просто мудро жить…

    Сбросив однажды ярмо прежних привязанностей, страхов и обид, поймёшь, что они смешны.

    Что ты вырос.

    Так вырастают из детской одежды и обуви.

    Жаль расставаться –  было уютно и хорошо – но они стали безнадёжно малы.

    Кто-то выбросит.

    Кто-то, расчётливый и прагматичный – продаст ближнему со скидкой.

    Кто-то просто отдаст. Не из желания приодеть нуждающегося.

    Скорее, из острой необходимости свободного пространства .

    Кто-то выстирает, выгладит и сложит аккуратной стопкой, если есть ещё куда складывать.

    Если осталось ещё место в шкафу, открывая который, будешь заглядывать на самую дальнюю полочку и вздыхать облегчённо и свободно – пережила.

    Но однажды, рассматривая чужие воспоминания о чужом праздника, придуманным тобой, почувствуешь мягкую кошачью лапку прежних обид.

    Стряхнёшь её – как наваждение, как фантом.

    Она исчезнет, чтобы вернуться посреди ночи и выпустить острые стальные коготки.

    Вырастаем из прежних привязанностей, страхов и обид, из прежних отношений и «любовей», убеждая себя, что всё в прошлом, что всё пережито и осмыслено.

    Но, бог мой, что делать с этими  фантомными «кошачьими лапками» в средостенье, от которых темно и тесно.

    Не снаружи, нет.

    Изнутри.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Остаться собой. Страницы из дневника'»

    Людмила ШАРГА. Белый шум. Цикл стихотворений

    Так приближается

    белый шум:

    девственно белый лист;

    я ещё думаю, что пишу –

    он уже снова чист.

    Утренний кофе давно остыл,

    тает апрельский лёд,

    длань подступающей пустоты

    больно –  наотмашь –  бьёт.

    Ангел умаялся.

    Век со мной хлопотно коротать.

    Тихо.

    Лишь маятник за стеной

    мечется аки тать.

    И проступает иная суть –

    крыльями, и болит.

    Кто пошутил, что небесный суд

    вынес земной вердикт,

    и отпустил меня без меча

    и прошептал: иди,

    и на прощанье пообещал

    сумерки и дожди,

    сада весеннего тихий свет,

    яблони под окном…

    Господи, ты меня помнишь… нет?

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Белый шум. Цикл стихотворений'»

    Людмила ШАРГА. Три года спустя. К годовщине 2 мая в Одессе

    Людмила ШАРГА. Три года спустя. К годовщине 2 мая в Одессе

            

    В преддверии очередной годовщины трагических событий в Одессе, растёт количество ссылок в Сети:                                                                                                                   

     

    “Смотреть 2 травня 2014 в отличном качестве. Смотреть видео…” Смотреть, как убивают, как люди сгорают заживо. В отличном качестве…

    Тому, кто множит и предлагает подобные “зрелища” надо бы знать и помнить о так называемой “жёсткой ротации”. Вольно или невольно вовлечённые в круговорот событий, их участники и зрители меняются местами. Это не случайность, скорее, закономерность, дабы восполнить пробелы в зрении и чувствах некоторых “зрителей”, заявляющих безапелляционно: “Я там был. Я всё видел своими глазами…”.

    Что вы знаете о человеческом зрении, позвольте полюбопытствовать? Скорее всего, ничего, как и я. Вернее то, что написано в школьном учебнике анатомии и физиологии человека.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Три года спустя. К годовщине 2 мая в Одессе'»

    Людмила ШАРГА «Невыдуманные рассказы о настоящем». Проза и стихотворения.

    Sharga-cover-2017-tnОдесса. Издательство «Optimum», 2017. – 272 стр.
    ISBN 978-966-344-693-6

    В книгу «Невыдуманные рассказы о настоящем» вошли фрагменты из дневника автора, повесть «Королевство Высокой Травы» и новые стихотворения. Книга адресована широкому кругу читателей.

    © Изд-во «Optimum», 2017
    ©Людмила Шарга, 2107

    Читать здесь

    Людмила ШАРГА. Одесский дневник

    Все красные платья, маленькие и большие, мини и в пол, все красные туфельки, на шпильке и без, все красные клатчи, шляпки, шарфики и помады…
    в с е я б л о к и в с е з о л о т ы е ш а р ы…
    Всё  давно надето, смято и снято, залито шампанским и вечным соусом майонез под…
    Чуть было не написала бой курантов.
    В наших краях нынче по тем курантам нельзя часы сверять и праздники праздновать, это страшная угроза краям нашим, и кара за нарушение придумана лю-у-у-тая.
    Так вот, давно надето, смято, снято и забыто.
    Отказ от блюд из птицы, которая курица, в новогоднюю ночь, и все возможные и невозможные боа из перьев и пуха… и шпоры, и зерно пшеничное, и чистая вода.
    Всё это, наверное, было бы весьма и весьма актуально в сегодняшнюю ночь. В три часа по московскому, в два – по киевскому. Если кто помнит.
    Что ж, здравствуй, Птица Новый год.
    Входи и будь снисходителен ко всем живущим на Земле.
    И подружись, пожалуйста, с маленьким Крадущимся Лисом.
    Входи и будь щедрым на добро.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник'»

    Людмила ШАРГА. Вьюжные зарисовки

    Людмила Шарга - collage вьюжные зарисовкиЗима пришла в город накануне Рождества..

    Северный ветер  принёс снегопады и метели, а следом пожаловали и  морозы.

    От звезды – до воды, от  рождественского Сочельника до крещенского  – двенадцать святочных дней и ночей,  время ворожбы, волхвования, гаданий.

    На воде, на огне, на пшенице, на санном следе,  на воске… Будущее прописано всюду, надо только уметь правильно спрашивать стихии  и правильно считывать ответ.

    «Раз в крещенский вечерок девушки гадали,

    За ворота башмачок, сняв с ноги, бросали…»

    Это гадание сохранилось до наших дней..

    Гадать не стану. Не хочу знать ни будущего, ни  прошлого, ни  настоящего. Стою у окна, выглядываю первую звезду и думаю, какой невероятной силой наделена языческая древняя aнаша вера, что и спустя тысячу лет жива.

    Метёт, метёт так, что ни неба не видать – ни земли.

    Маяк гудит надрывно, тревожно.

    Свет в окнах соседних домов едва различим.

    Как тут первую звезду высмотришь…

    Разве что почувствуешь, не иначе.

    Что было, что есть, что будет…

    Была, есть и будет эта белая вьюжная заметь, заносящая все следы,

    все сердечные и душевные смятения.

    От замети на сердце покой и нега.

    Чем ещё  ему – сердцу –  успокоиться…

    Рождественской метелью.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Вьюжные зарисовки'»

    Людмила ШАРГА. Одесские записки. Осень-зима

          Что за странное утро ниспослано мне.

    Котомку дорожную впору собирать, а я себя собрать воедино никак не могу: ходят мои ипостаси по кругу, словно коты учёные,  в пространные размышления впадают.

    Осень настала, не иначе.

    Такое короткое и обманчивое бабье лето окончилось внезапно. И я раздвоилась: какая-то часть меня не желала перемещаться из тепла в стынь и сырость, тогда как второе моё «я» ничего плохого в скорых холодах не видело.

    И расстроилась и раз – троилась, и вот – самые строптивые –  две третьих улетели на восток –  к восходу, а оставшаяся одна, одна третья собралась на север, и даже маршрут обозначила. С первым глотком крепчайшего чёрного кофе пришло осознание: все предрассветные бдения рождаются из и от великого множества синонимов в родном моём, русском языке.

    Пока сообразишь, во что тебя с головой окунули и в чём искупали, солнце не только взойти, но и закатиться успеет. И не единожды.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесские записки. Осень-зима'»

    Людмила ШАРГА. История первого стихотворения. Отрывок из миниатюры «Лоскутное одеяло. Февраль.»

    Не знаю как вы, а вот я, пока не научилась читать, была убеждена – это всё оттого, что книги, которые я пыталась прочесть, и которые читают с умным видом взрослые, написаны не мной.
    А кем же тогда?
    Да ими, конечно же, взрослыми, потому им в книгах этих всё понятно.
    Осознанное решение написать «свою» книгу, чтобы потом читать её с таким же «умным», многозначительным видом, пришло ко мне года в четыре. Испортив мамину тетрадь, предназначенную для написания календарных планов ( она преподавала русский язык и литературу в школе), всевозможными «каляками», более похожими на пиктографы, чем на буквы,  я с важным видом уселась в папино любимое кресло и принялась громко выкрикивать:

    «Что болтунья Лида, мол,
    Это Вовка выдумал.
    А болтать-то мне когда?
    Мне болтать-то некогда!»

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. История первого стихотворения. Отрывок из миниатюры «Лоскутное одеяло. Февраль.»'»

    Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Сентябрь

    О лунных затмениях, запретных зонах, синих парусах  и зеркалах памяти.

    Из дневника.

     

     Людмила Шарга. Коллаж

    Молочно-мятный нефрит, оникс цвета молодильного зелёного яблока, свежая сочная упругость майской травы, смолистая  клейкость молодой тополиной листвы,  девять капель хризолита, семь – хризопраза, пять капель сибирского изумруда, три  – уральского малахита, каплю радужного опала и каплю парчовой яшмы уронить на самое дно, перемешать и только тогда добавить каплю сердолика и благородного опала…

    Оставить минут на десять. Не дышать.

    Иначе ни за что не получится восхитительный оттенок утренней морской воды.

    Важно: растворять всё это надо в нежнейшем шёлке. У нас принято осенний сезон у моря называть «бархатным», но это не так. Бархат груб и холоден.

    Нужен именно шёлк, тончайший натуральный шёлк, нежно скользящий, обволакивающий, холодящий в полуденный зной, и согревающий в вечернюю прохладу.

    Велик соблазн окунуться во всё это великолепие нагишом.

    Казалось бы, что там того купальника: две полоски ткани, невесомой и пёстрой.

    Но их отсутствие полностью изменяет ощущение водного пространства, и себя – как неотделимую часть его.

    Ничто не должно становиться преградой между тобой и морем.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Сентябрь'»

    Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Лето 2016

    Перевернула летнюю страницу.
    Долгую, яркую, незабываемую.
    Много печали было в нынешнем лете –  но оставалось место и для радости.
    Рассматривая роскошный, индийский кашемировый палантин, в который  укутала меня любимая Ростиславна,  вдруг подумала, что жизнь, она…  разноцветная, пёстрая.
    Нет чёрно-белых полос. Но есть полосы разноцветные…
    Вчера началась золотая, предосенняя, с вкраплениями белого и голубого.
    Таким бывает небо на рассвете, когда восходящее солнце золотит пух утренних летучих облаков, похожих на оперение молодого сокола-сапсана.
    Тёмные полосы остались позади.
    Их много. Их гораздо больше, чем я могу увидеть.
    Но разноцветный красочный мир берёт своё.
    Темнота остаётся в прошлом, чтобы дремать в тени перевёрнутой страницы.
    Чтобы проснуться однажды.
    Человеку нельзя пребывать в беспамятстве.
    Он слишком  забывчив.

    Читать дальше 'Людмила ШАРГА. Одесский дневник. Лето 2016'»