Наталья Резник. Подарок волку
* * *
Застряв среди веток ёлки
Широким воротником,
Висишь, как подарок волку
На ужин – одним куском.
Тебе и легко и страшно.
Сердечко сжимает лёд,
И грудь твоя под рубашкой
Укусов кровавых ждёт.
Зачёсана набок чёлка
Под выглаженный чепец.
Ты ждёшь, замирая, волка,
А волк не идёт, подлец.
Он в городе, в подворотне,
Вжимаясь в дверной проём,
Дрожит. Там живет охотник
С большим боевым ружьём.
Волк щурится глазом красным
И сдерживает озноб,
Предчувствуя сладострастно
Два выстрела – в глаз и в лоб.
РОЖДЕСТВО
В рождественский день даже бездомные звери
Счастливы и надежды полны нередко:
Весело снуют у соседской двери
В надежде, что им соседка подаст объедков.
А что ещё нужно для счастья, скажите, кошки,
Нам, животным нехристианской масти?
Меня ведь тоже в детстве кормили с ложки.
Только я не знала, что это счастье.
Впрочем, я о том, что сегодня праздник,
Что бы ни утверждала слепая Тора.
Видите, кошки, звезда над забором гаснет.
Значит, избиенье младенцев скоро.
ХУДОЖНИК
Жил да был смешной художник,
Развесёлый и худой.
Вечной юности заложник,
Безнадёжно молодой.
Очень искренний и верный,
Он душою не кривил.
Страсти жаждал он цистерну
И цистернами – любви.
Зазвените громче, струны.
Утони, тоска, в вине.
Страсти много нужно юным,
А художникам – вдвойне.
Он заглатывал любови
Ненасытным красным ртом
И, напившись свежей крови,
Их выплёвывал потом.
Сердце творческое пело,
Карандаш в руке играл.
И кому какое дело,
Если он кого сожрал.
Не суди красавца строго.
Утопи тоску в вине.
Юным крови нужно много,
Так что дело не в цене.
* * *
Когда меня выдумывали боги,
Не то по пьяни, а не то от скуки,
Они мне криво прикрутили ноги,
Они мне косо привинтили руки.
Не в этом – говорили боги – сила,
А знали б в чём, себе бы силы взяли.
Я голову и мыслей попросила.
Хороших не осталось – мне сказали.
Моих богов творения убоги,
А я – на фоне многих неудача.
Хоть бога нет, ко мне приходят боги.
Мы вместе сочиняем, пьём и плачем.
* * *
Пока не видно дирижёра,
В оцепенении застыв,
Прикосновения чужого
Страшатся нотные листы.
Пускай и ценности всего-то
В них заложили на пятак,
Боятся глупенькие ноты,
Что будут сыграны не так.
Что скажет нотный лист безгласный
Тому, кто, мучаясь, играл?
Не ты ли, Господи всевластный,
Мне дирижёра выбирал?
ГОРА И МАГОМЕТ
Если гора не идёт к Магомету,
То и Магомет к горе не идёт,
Любит другие горы, и ту и эту,
Но гору свою упрямо ночами ждёт.
А гора бы пришла, но ей не сдвинуться с места,
Нет домам и деревьям на ней числа.
Не слышно горы жалобного протеста.
Чужими корнями в землю она вросла.
Гора уже давно не зовёт Магомета,
Послушно стоит ей отведенный срок
И целую жизнь ждёт одного рассвета,
Когда вознестись явится к ней пророк.
* * *
Застряв среди веток ёлки
Широким воротником,
Висишь, как подарок волку
На ужин – одним куском.
Тебе и легко и страшно.
Сердечко сжимает лёд,
И грудь твоя под рубашкой
Укусов кровавых ждёт.
Зачёсана набок чёлка
Под выглаженный чепец.
Ты ждёшь, замирая, волка,
А волк не идёт, подлец.
Он в городе, в подворотне,
Вжимаясь в дверной проём,
Дрожит. Там живет охотник
С большим боевым ружьём.
Волк щурится глазом красным
И сдерживает озноб,
Предчувствуя сладострастно
Два выстрела – в глаз и в лоб.
РОЖДЕСТВО
В рождественский день даже бездомные звери
Счастливы и надежды полны нередко:
Весело снуют у соседской двери
В надежде, что им соседка подаст объедков.
А что ещё нужно для счастья, скажите, кошки,
Нам, животным нехристианской масти?
Меня ведь тоже в детстве кормили с ложки.
Только я не знала, что это счастье.
Впрочем, я о том, что сегодня праздник,
Что бы ни утверждала слепая Тора.
Видите, кошки, звезда над забором гаснет.
Значит, избиенье младенцев скоро.
ХУДОЖНИК
Жил да был смешной художник,
Развесёлый и худой.
Вечной юности заложник,
Безнадёжно молодой.
Очень искренний и верный,
Он душою не кривил.
Страсти жаждал он цистерну
И цистернами – любви.
Зазвените громче, струны.
Утони, тоска, в вине.
Страсти много нужно юным,
А художникам – вдвойне.
Он заглатывал любови
Ненасытным красным ртом
И, напившись свежей крови,
Их выплёвывал потом.
Сердце творческое пело,
Карандаш в руке играл.
И кому какое дело,
Если он кого сожрал.
Не суди красавца строго.
Утопи тоску в вине.
Юным крови нужно много,
Так что дело не в цене.
* * *
Когда меня выдумывали боги,
Не то по пьяни, а не то от скуки,
Они мне криво прикрутили ноги,
Они мне косо привинтили руки.
Не в этом – говорили боги – сила,
А знали б в чём, себе бы силы взяли.
Я голову и мыслей попросила.
Хороших не осталось – мне сказали.
Моих богов творения убоги,
А я – на фоне многих неудача.
Хоть бога нет, ко мне приходят боги.
Мы вместе сочиняем, пьём и плачем.
* * *
Пока не видно дирижёра,
В оцепенении застыв,
Прикосновения чужого
Страшатся нотные листы.
Пускай и ценности всего-то
В них заложили на пятак,
Боятся глупенькие ноты,
Что будут сыграны не так.
Что скажет нотный лист безгласный
Тому, кто, мучаясь, играл?
Не ты ли, Господи всевластный,
Мне дирижёра выбирал?
ГОРА И МАГОМЕТ
Если гора не идёт к Магомету,
То и Магомет к горе не идёт,
Любит другие горы, и ту и эту,
Но гору свою упрямо ночами ждёт.
А гора бы пришла, но ей не сдвинуться с места,
Нет домам и деревьям на ней числа.
Не слышно горы жалобного протеста.
Чужими корнями в землю она вросла.
Гора уже давно не зовёт Магомета,
Послушно стоит ей отведенный срок
И целую жизнь ждёт одного рассвета,
Когда вознестись явится к ней пророк.