Ирина ДУБРОВСКАЯ. Одиночные пространства. (Лирические размышления)

1

 

Пора прощаний. Редко слышу «Здравствуй!»

И редко говорю. За годом год

Я привыкаю к замкнутым пространствам,

В которых одиночество живёт.

Не то чтоб привыканье было трудным –

Я с детства с ним, как с суженым, близка.

Не то чтоб этим островом безлюдным

Владела исключительно тоска…

В сложившемся раскладе то печально,

Тем бытие моё омрачено,

Что в нём осталось место лишь прощанью

И не с кем поздороваться давно.

2

 

Такие дни бывают в нашей жизни –

Ещё живёшь, но нет уже огня.

Зато всё больше склонна к укоризне

Заноза-совесть – словно от меня

Одной зависит мира день грядущий

И исцеленье родины моей…

Пространства одиночные – не кущи

Вдоль райских троп, не сладостный елей

Забвения, не пыточная дыба.

Скорей они – единственный приют

Поэтов и молитвенников, ибо

И те и те в пустыне вопиют.

 

3

 

С молитвою стихи нередко схожи,

Но духом тот, кто молится, сильней.

Он о себе не думает и дрожи

Утробной, что из грешных родом дней,

За нас молясь, не ведает. А впрочем,

Чужую душу видеть не дано.

И всё нагроможденье этих строчек –

Лишь для того, чтоб выявить зерно

Разумного и доброго начала,

Чтоб лучше самоё себя познать

И сердца бестолкового печали

Предназначеньем высшим оправдать.

 

4

 

Теперь вопрос: а есть предназначенье,

Или оно иллюзия моя?

В закрытое пространство входит тенью

Иных миров судьбы моей швея.

И шьёт, не покладая рук усталых,

И убеждает в том, что я поэт,

И на земных моих инициалах

Уже лежит звезды далёкой свет.

А после вдруг, как маятник, качнётся

Её игла, мой пламень охладив,

И фея тотчас ведьмой обернётся,

В жестокие сомненья погрузив.

 

5

 

Такая уж судьба у одиночек –

В самих себе копаться, отворять

За дверью дверь, искать начала строчек,

Затем концы на выходе искать.

Легко парить, легко срываться в бездну…

Об этом уж рассказано не раз.

Но мысль о том, что были бесполезны

Искания твои, что тот алмаз,

Который ты нашёл, огранил чутко

Своей рукой, не стоит ни гроша, –

Как с нею быть?.. С земного промежутка

Не соскользнуть пытается душа.

 

6

 

Лишь выйдет в мир – и вновь спешит в укрытье.

Ей, как монашке, нужен свой приют,

Чтоб отдохнуть и волю дать наитью, –

Без этого и птицы не поют,

И люди задыхаются. Свобода

Моя лишь там ничем не стеснена,

Где певчая звучит моя природа

Во весь свой голос… там, где тишина.

А посему не жалуюсь, и слёзы

Мои легки, и строки им под стать.

Бывают в жизни дни: стихают грозы,

Искавший счастья – ищет благодать.

 

7

 

Защиты ищет от больного мира.

Не славы, нет, – покоя, тишины.

Что слава? Что сверкавшие кумиры

Могущественной некогда страны?

Покрылись пылью, словно экспонаты,

Иль сами стали пылью. Вот финал

Сверкания земного. Но когда-то

И мне хотелось Золушкой на бал

Явиться вдруг и ропот восхищенья,

Как музыку, услышать за спиной.

Что музыка сия? Её значенье

Ничтожно перед музыкой иной.

 

8

 

Когда тебе её доступны звуки,

Ты всюду их пытаешься найти.

Ни дня не можешь с ними жить в разлуке –

Без высших сфер земного нет пути.

Когда ты эту истину измерил

Своею жизнью – ты уже не тот,

Что был в начале. На своём примере

Ты можешь научить того, кто ждёт

От жизни не одних лишь развлечений.

Скажи всю правду, к сердцу прикоснись!

Не опускаясь до нравоучений,

Лишь музыкой услышанной делись.

 

9

 

Услышат ли – то не твоя забота.

Трудись, делись полученным огнём.

И дотрудившись до седьмого пота,

И умерев посеянным зерном

В слоях глубинных почвы бессловесной,

Труды твои не ставящей ни в грош,

Ростком высокой азбуки небесной,

Быть может, хоть в одной душе взойдёшь.

И в дар за эти будущие всходы,

За честный труд и правду до конца,

Получишь вкус божественной свободы

И шрамы от тернового венца.

 

10

 

Теперь о шрамах. Дороги увечья!

Терновых игл уколы – как цена

Владения возвышенною речью.

Когда тобой уплачена она,

Ты можешь не стыдясь и глаз не пряча

Смотреть на мир и Богу посвящать

Алмазы те – те редкие удачи,

Что сам от поражений отличать

Не должен ты, но должен, не изверясь,

Продолжить путь и, сколько б ни идти,

Нести стиха божественную ересь,

А с ней и крест назначенный нести.

 

11

 

К таким, читатель, выводам подстрочным,

Что строчками становятся в тиши,

Приводит жизнь в пространстве одиночном,

Где нет преград движениям души.

Отсюда, как с вершины удалённой,

Глядеть на мир и больно и легко.

Там свод небес войною опалённый,

Здесь облака белы, как молоко.

Там ложь кругом, зловонна и тлетворна.

Здесь правда всё – и чувства, и стихи.

Там спор идёт о том, что здесь бесспорно,

Поскольку нет на главном шелухи.

 

12

 

Теперь о том ещё, что наболело.

(Где ж говорить о нём, как не в стихах?)

Как объяснить, что есть такое дело –

Добыча слов в душевных рудниках?

Что это труд – не хобби, не забава,

Что это путь – единый, до конца.

Как испросить у жизни это право –

На слабости и странности творца?

На милость к ним… Чтоб вновь, терзая бытом,

С неласковым прищуром глядя вслед,

Не оглушила окриком сердитым:

 – Посторонись! Подумаешь, поэт…

 

13

 

 – Поберегись! – как будто отвечает. –

Я жалости не знаю ни к кому.

Смотрю вокруг – и точно ведь, не знает.

Кровавую затеяв кутерьму,

Бежит вперёд, оставив между делом

Трагедии людские за спиной.

 – Поторопись! – кричит. – Дорога смелым

Открыта лишь. Пиши, спеши за мной!

И я спешу – её постигнуть тайны,

Налюбоваться небом и цветком.

И я пишу – любое трепетанье

В моей груди становится стихом.

 

14

 

Но как проникнуть взором сквозь покровы?

Как в тихой келье маленьких пенат

Найти его, то истинное слово,

В котором ветры времени шумят?

Об этом думай, думай неустанно!

Живи один, но сердцем мира будь.

Пусть поле жизни суетно и бранно –

Ты проберись туда, где бьётся суть.

Так льётся свыше голос вдохновенный,

Так зов подземный рвётся из глубин.

Так Вечности посланник – звук мгновенный –

Ведёт меня, как друг и властелин.

 

15

 

И с этим скарбом – в общее пространство?

Под шквал страстей? Простите, не смешно.

Тому, кто сохраняет постоянство –

Мечте, призванью, чувству, – всё равно –

Придётся постоять за них немало –

Они ничто средь идолов земных.

Читатель мой, когда б я только знала,

Что ты прочесть намерен этот стих,

Я б, может быть, потрафила немного

Пристрастиям и чаяньям твоим.

А впрочем, нет, лирического слога

Не уступлю ни близким, ни родным.

 

16

 

Меж нами пропасть, кажется, читатель?

А то смотрю – и вовсе нет её.

Ты, как и я, пред Богом предстоятель,

Мне близко предстояние твоё.

С тобой мы рядом здесь, покуда живы,

И всё же бесконечно далеки.

Не сократить взаимного отрыва,

Не успокоить мчащейся реки.

Что ж, мчись, река! Неси нас, одиночек,

Вздымай над нами новую волну.

Пока живём, не будем ставить точек,

Но будем плыть, чтоб не пойти ко дну.

 

Июнь – июль 2016

 

1

 

Пора прощаний. Редко слышу «Здравствуй!»

И редко говорю. За годом год

Я привыкаю к замкнутым пространствам,

В которых одиночество живёт.

Не то чтоб привыканье было трудным –

Я с детства с ним, как с суженым, близка.

Не то чтоб этим островом безлюдным

Владела исключительно тоска…

В сложившемся раскладе то печально,

Тем бытие моё омрачено,

Что в нём осталось место лишь прощанью

И не с кем поздороваться давно.

2

 

Такие дни бывают в нашей жизни –

Ещё живёшь, но нет уже огня.

Зато всё больше склонна к укоризне

Заноза-совесть – словно от меня

Одной зависит мира день грядущий

И исцеленье родины моей…

Пространства одиночные – не кущи

Вдоль райских троп, не сладостный елей

Забвения, не пыточная дыба.

Скорей они – единственный приют

Поэтов и молитвенников, ибо

И те и те в пустыне вопиют.

 

3

 

С молитвою стихи нередко схожи,

Но духом тот, кто молится, сильней.

Он о себе не думает и дрожи

Утробной, что из грешных родом дней,

За нас молясь, не ведает. А впрочем,

Чужую душу видеть не дано.

И всё нагроможденье этих строчек –

Лишь для того, чтоб выявить зерно

Разумного и доброго начала,

Чтоб лучше самоё себя познать

И сердца бестолкового печали

Предназначеньем высшим оправдать.

 

4

 

Теперь вопрос: а есть предназначенье,

Или оно иллюзия моя?

В закрытое пространство входит тенью

Иных миров судьбы моей швея.

И шьёт, не покладая рук усталых,

И убеждает в том, что я поэт,

И на земных моих инициалах

Уже лежит звезды далёкой свет.

А после вдруг, как маятник, качнётся

Её игла, мой пламень охладив,

И фея тотчас ведьмой обернётся,

В жестокие сомненья погрузив.

 

5

 

Такая уж судьба у одиночек –

В самих себе копаться, отворять

За дверью дверь, искать начала строчек,

Затем концы на выходе искать.

Легко парить, легко срываться в бездну…

Об этом уж рассказано не раз.

Но мысль о том, что были бесполезны

Искания твои, что тот алмаз,

Который ты нашёл, огранил чутко

Своей рукой, не стоит ни гроша, –

Как с нею быть?.. С земного промежутка

Не соскользнуть пытается душа.

 

6

 

Лишь выйдет в мир – и вновь спешит в укрытье.

Ей, как монашке, нужен свой приют,

Чтоб отдохнуть и волю дать наитью, –

Без этого и птицы не поют,

И люди задыхаются. Свобода

Моя лишь там ничем не стеснена,

Где певчая звучит моя природа

Во весь свой голос… там, где тишина.

А посему не жалуюсь, и слёзы

Мои легки, и строки им под стать.

Бывают в жизни дни: стихают грозы,

Искавший счастья – ищет благодать.

 

7

 

Защиты ищет от больного мира.

Не славы, нет, – покоя, тишины.

Что слава? Что сверкавшие кумиры

Могущественной некогда страны?

Покрылись пылью, словно экспонаты,

Иль сами стали пылью. Вот финал

Сверкания земного. Но когда-то

И мне хотелось Золушкой на бал

Явиться вдруг и ропот восхищенья,

Как музыку, услышать за спиной.

Что музыка сия? Её значенье

Ничтожно перед музыкой иной.

 

8

 

Когда тебе её доступны звуки,

Ты всюду их пытаешься найти.

Ни дня не можешь с ними жить в разлуке –

Без высших сфер земного нет пути.

Когда ты эту истину измерил

Своею жизнью – ты уже не тот,

Что был в начале. На своём примере

Ты можешь научить того, кто ждёт

От жизни не одних лишь развлечений.

Скажи всю правду, к сердцу прикоснись!

Не опускаясь до нравоучений,

Лишь музыкой услышанной делись.

 

9

 

Услышат ли – то не твоя забота.

Трудись, делись полученным огнём.

И дотрудившись до седьмого пота,

И умерев посеянным зерном

В слоях глубинных почвы бессловесной,

Труды твои не ставящей ни в грош,

Ростком высокой азбуки небесной,

Быть может, хоть в одной душе взойдёшь.

И в дар за эти будущие всходы,

За честный труд и правду до конца,

Получишь вкус божественной свободы

И шрамы от тернового венца.

 

10

 

Теперь о шрамах. Дороги увечья!

Терновых игл уколы – как цена

Владения возвышенною речью.

Когда тобой уплачена она,

Ты можешь не стыдясь и глаз не пряча

Смотреть на мир и Богу посвящать

Алмазы те – те редкие удачи,

Что сам от поражений отличать

Не должен ты, но должен, не изверясь,

Продолжить путь и, сколько б ни идти,

Нести стиха божественную ересь,

А с ней и крест назначенный нести.

 

11

 

К таким, читатель, выводам подстрочным,

Что строчками становятся в тиши,

Приводит жизнь в пространстве одиночном,

Где нет преград движениям души.

Отсюда, как с вершины удалённой,

Глядеть на мир и больно и легко.

Там свод небес войною опалённый,

Здесь облака белы, как молоко.

Там ложь кругом, зловонна и тлетворна.

Здесь правда всё – и чувства, и стихи.

Там спор идёт о том, что здесь бесспорно,

Поскольку нет на главном шелухи.

 

12

 

Теперь о том ещё, что наболело.

(Где ж говорить о нём, как не в стихах?)

Как объяснить, что есть такое дело –

Добыча слов в душевных рудниках?

Что это труд – не хобби, не забава,

Что это путь – единый, до конца.

Как испросить у жизни это право –

На слабости и странности творца?

На милость к ним… Чтоб вновь, терзая бытом,

С неласковым прищуром глядя вслед,

Не оглушила окриком сердитым:

 – Посторонись! Подумаешь, поэт…

 

13

 

 – Поберегись! – как будто отвечает. –

Я жалости не знаю ни к кому.

Смотрю вокруг – и точно ведь, не знает.

Кровавую затеяв кутерьму,

Бежит вперёд, оставив между делом

Трагедии людские за спиной.

 – Поторопись! – кричит. – Дорога смелым

Открыта лишь. Пиши, спеши за мной!

И я спешу – её постигнуть тайны,

Налюбоваться небом и цветком.

И я пишу – любое трепетанье

В моей груди становится стихом.

 

14

 

Но как проникнуть взором сквозь покровы?

Как в тихой келье маленьких пенат

Найти его, то истинное слово,

В котором ветры времени шумят?

Об этом думай, думай неустанно!

Живи один, но сердцем мира будь.

Пусть поле жизни суетно и бранно –

Ты проберись туда, где бьётся суть.

Так льётся свыше голос вдохновенный,

Так зов подземный рвётся из глубин.

Так Вечности посланник – звук мгновенный –

Ведёт меня, как друг и властелин.

 

15

 

И с этим скарбом – в общее пространство?

Под шквал страстей? Простите, не смешно.

Тому, кто сохраняет постоянство –

Мечте, призванью, чувству, – всё равно –

Придётся постоять за них немало –

Они ничто средь идолов земных.

Читатель мой, когда б я только знала,

Что ты прочесть намерен этот стих,

Я б, может быть, потрафила немного

Пристрастиям и чаяньям твоим.

А впрочем, нет, лирического слога

Не уступлю ни близким, ни родным.

 

16

 

Меж нами пропасть, кажется, читатель?

А то смотрю – и вовсе нет её.

Ты, как и я, пред Богом предстоятель,

Мне близко предстояние твоё.

С тобой мы рядом здесь, покуда живы,

И всё же бесконечно далеки.

Не сократить взаимного отрыва,

Не успокоить мчащейся реки.

Что ж, мчись, река! Неси нас, одиночек,

Вздымай над нами новую волну.

Пока живём, не будем ставить точек,

Но будем плыть, чтоб не пойти ко дну.

 

Июнь – июль 2016