Сергей Александров (1937-2017). «Я там до сих пор живу…»

Я ТАМ ДО СИХ ПОР ЖИВУ 

 

Край моря, окраина лета.
Спускаются крабы на дно.
Цветущая ветка рассвета
Мое открывает окно.

Пока не распутана пряжа
Из снов, что сквозь память летят,
Кофейная гуща подскажет
Сценарии нового дня

Не все еще птицы распеты.
Идут рыбаки на причал.
Край неба, окраина лета.
И это начало начал.

 * * *

 

Я пропах тишиной
и колючим дымком сигареты.
На душе пустовато,
но как- то  светло и легко.
И снимает планета
ночную рубашку рассвета.
Рыжим клоуном солнце
облокачивается на окно.

Перед зеркалом вод
облака поправляют прическу.
Ангел мой не летит,
он от времени где-то отстал.
Вот и начался день,
уж который, не помню по счету,
Как строка, что родилась
в начале пустого листа.

 

* * *

 

А город спал –  щекою на ладонь –
Вдоль гавани из темно-синей краски.
Словно девчонки выпускного класса
Акации стояли над водой.

И лунный свет сквозь шепот тишины,
И плеск волны у изголовья мола…
Весь мир вокруг был бесконечно молод,
Как будто бы и не было войны.

 


* * *

 

Когда-нибудь воздастся за труды,
Но хочется, чтоб раньше, а не поздно.
Когда тебе не помогают звезды,
То выбирай движение воды.

Иди не поперек, а вдоль реки,
По хрупкой грани меж волной и сушей,
Как будто в соль, свой хлеб макая в душу
И не сжимая пальцы в кулаки.

И чтобы ум без слов не одичал,
Пиши везде, хоть даже на заборе.
И вдоль реки ты сможешь выйти к морю,
А там Бог даст и парус, и причал.

 

* * *

 

Город, в котором лица домов
отражают улыбку  моря.
Он  состоит из прямых углов
и круглых площадей,
пронумерованный по правой
и по левой сторонам улиц,
как раскрытая книга.
Мне в ней знакомы
каждая строчка, каждая запятая
и даже точки, за которыми
следуют воспоминания.
Все, что за пределами города,
это уже командировка.
Когда я возвращаюсь оттуда,
то вешаю шляпу на гвоздь маяка
и ныряю в знойные заросли
прибрежной Аркадии, где
распятые на  шезлонгах тела,
мирно беседуют
о ценах на Привозе, о политике
и других прелестях жизни.
А из-под лохматых бровей листвы
маслянисто блестят
раскосые глаза слив.
Зелено-синий запах водорослей
и рыбы смешан  с горячим
степным воздухом.
Вчера у соседей родился мальчик
и   его, конечно же, назвали Миша.
Все это невозможно забыть,
а ещё невозможней
расстаться с этим навсегда!

 

* * *

 

Я утром иду
с солнцем на плече,
согревая себя
морозом, как спиртом.
Несмотря
на рекомендации врачей
вести себя
по возможности смирно,
не пить, не курить,
громко не дышать 
все это может
вызвать осложнения.
Но так хочется
правила нарушать,
кроме правил
уличного движения.
Я одинок,
как указующий перст,
как маяк, на холодном
ветру осипший.
У ног его море
шумно качает пресс,
развивая свои
упругие мышцы.
А в аптечном киоске,
за углом тишины,
попрошу отпустить
к лекарствам сверх плана
простиранный бинт
дорожки луны
и стихи почитать,
как бальзам на рану.

 

* * *

 

Туман и по этой поре
Пронзительней кажется холод.
На пуговицы фонарей
Застегнут нахмуренный город.

Взлетает дыхания пар.
Ночь высится мерзлою глыбой.
Засыпанный снегом бульвар
Растянут в холодной  улыбке.

Но ветер вдоль берега злой.
И праздник как будто бы не был,
Хоть крыши покрыты золой
Салютов, отправленных в небо.

Не греет немного вина,
А так же способствует сплину
Гриппозная хворь и цена
На солнечные апельсины.

Морозная дымка светла,
Но сердце  тревогою сжато…
И хочется в жизни тепла,
Хотя бы от рукопожатья.

 

* * *

 

Дома стоят, как старые тома,
Их время наизусть перечитало.
Они теперь друг друга почитают,
Храня свои секреты в закромах.

Лепной фасад с годами полысел,
И стены тишину не отражают.
Они давно сменили содержанье,
Но это их не радует совсем.

Уже любовь не сохраняют  впрок.
Надежду заменила неизбежность.
Валютным курсом обрастает нежность.
Пройти порог, что заступить в порок.

На праздники качается страна.
Никто над горем ближнего не плачет.
Так думают все старые дома,
А новые… те думают иначе!

 

* * *

 

И в памяти невесом,
Завернутый в свет луны,
Город,  что  вымерший сон,
Невыстроенный людьми.

Но где-то на самом дне,
Как взгляд через паранджу,
Сверкнул огонек в окне,
В котором кого-то ждут.

Призрачных зданий муляж
Потрогал  рукой рассвет.
Свой возраст кляня, мулла
Восходит на минарет.

Но через окно виски,
Обветрил одесский гул…
И, как караван в пески,
Ушел от меня Стамбул.

   

* * *

Этот город я придумал в детстве.
Он с тех пор во мне не изменился
И живет со мною по соседству:
Те же улицы и те же лица.

Но реальность времени весомо
Всю переменила панораму:
Разбрелись вдоль берега  высотки
В яркой бижутерии рекламы.

Только дом мой прежний, словно дата
Моего рожденья в старом  здании.
Моя мама в нем жила когда-то
И отец к ней бегал на свидания.

 

 * * *

                      

Дикий пляж от жары несвеж.
Словно свечи оплыли сосны.
И из всех на тебе одежд
Только нежное пламя солнца

В этот день свою жизнь включил
С нами третий, но он не лишний.
Благосклонно полдень молчит.
Ветер связки теней колышет.

Как зеркален дельфина бок,
А на волнах медуз заплаты.
И любовь подарил нам  Бог,
И затерянный рай в палатке.

 

* * *


Я сменил коней
на переправе
И теперь ищу
во все глаза
Где же левый берег,
где же правый,
Где вода святая,
где отрава,
Где полынь,
а где горчит слеза?
Переправа…
Нет пути назад.

 

 

* * *
 

Если убрать все лишнее,
Что видится за окном,
Можно увидеть мальчишку,
Бредущего босиком
В горячем солнечном плеске,
По пояс в морской волне,
Привязанный крепко леской
К просоленной глубине
Дымок костра горьковатый.
Ползущий по стеблю жук…
Я помню, там жил когда-то.
Я там до сих пор живу.

 

 

 

 

Я ТАМ ДО СИХ ПОР ЖИВУ 

 

Край моря, окраина лета.
Спускаются крабы на дно.
Цветущая ветка рассвета
Мое открывает окно.

Пока не распутана пряжа
Из снов, что сквозь память летят,
Кофейная гуща подскажет
Сценарии нового дня

Не все еще птицы распеты.
Идут рыбаки на причал.
Край неба, окраина лета.
И это начало начал.

 * * *

 

Я пропах тишиной
и колючим дымком сигареты.
На душе пустовато,
но как- то  светло и легко.
И снимает планета
ночную рубашку рассвета.
Рыжим клоуном солнце
облокачивается на окно.

Перед зеркалом вод
облака поправляют прическу.
Ангел мой не летит,
он от времени где-то отстал.
Вот и начался день,
уж который, не помню по счету,
Как строка, что родилась
в начале пустого листа.

 

* * *

 

А город спал –  щекою на ладонь –
Вдоль гавани из темно-синей краски.
Словно девчонки выпускного класса
Акации стояли над водой.

И лунный свет сквозь шепот тишины,
И плеск волны у изголовья мола…
Весь мир вокруг был бесконечно молод,
Как будто бы и не было войны.

 


* * *

 

Когда-нибудь воздастся за труды,
Но хочется, чтоб раньше, а не поздно.
Когда тебе не помогают звезды,
То выбирай движение воды.

Иди не поперек, а вдоль реки,
По хрупкой грани меж волной и сушей,
Как будто в соль, свой хлеб макая в душу
И не сжимая пальцы в кулаки.

И чтобы ум без слов не одичал,
Пиши везде, хоть даже на заборе.
И вдоль реки ты сможешь выйти к морю,
А там Бог даст и парус, и причал.

 

* * *

 

Город, в котором лица домов
отражают улыбку  моря.
Он  состоит из прямых углов
и круглых площадей,
пронумерованный по правой
и по левой сторонам улиц,
как раскрытая книга.
Мне в ней знакомы
каждая строчка, каждая запятая
и даже точки, за которыми
следуют воспоминания.
Все, что за пределами города,
это уже командировка.
Когда я возвращаюсь оттуда,
то вешаю шляпу на гвоздь маяка
и ныряю в знойные заросли
прибрежной Аркадии, где
распятые на  шезлонгах тела,
мирно беседуют
о ценах на Привозе, о политике
и других прелестях жизни.
А из-под лохматых бровей листвы
маслянисто блестят
раскосые глаза слив.
Зелено-синий запах водорослей
и рыбы смешан  с горячим
степным воздухом.
Вчера у соседей родился мальчик
и   его, конечно же, назвали Миша.
Все это невозможно забыть,
а ещё невозможней
расстаться с этим навсегда!

 

* * *

 

Я утром иду
с солнцем на плече,
согревая себя
морозом, как спиртом.
Несмотря
на рекомендации врачей
вести себя
по возможности смирно,
не пить, не курить,
громко не дышать 
все это может
вызвать осложнения.
Но так хочется
правила нарушать,
кроме правил
уличного движения.
Я одинок,
как указующий перст,
как маяк, на холодном
ветру осипший.
У ног его море
шумно качает пресс,
развивая свои
упругие мышцы.
А в аптечном киоске,
за углом тишины,
попрошу отпустить
к лекарствам сверх плана
простиранный бинт
дорожки луны
и стихи почитать,
как бальзам на рану.

 

* * *

 

Туман и по этой поре
Пронзительней кажется холод.
На пуговицы фонарей
Застегнут нахмуренный город.

Взлетает дыхания пар.
Ночь высится мерзлою глыбой.
Засыпанный снегом бульвар
Растянут в холодной  улыбке.

Но ветер вдоль берега злой.
И праздник как будто бы не был,
Хоть крыши покрыты золой
Салютов, отправленных в небо.

Не греет немного вина,
А так же способствует сплину
Гриппозная хворь и цена
На солнечные апельсины.

Морозная дымка светла,
Но сердце  тревогою сжато…
И хочется в жизни тепла,
Хотя бы от рукопожатья.

 

* * *

 

Дома стоят, как старые тома,
Их время наизусть перечитало.
Они теперь друг друга почитают,
Храня свои секреты в закромах.

Лепной фасад с годами полысел,
И стены тишину не отражают.
Они давно сменили содержанье,
Но это их не радует совсем.

Уже любовь не сохраняют  впрок.
Надежду заменила неизбежность.
Валютным курсом обрастает нежность.
Пройти порог, что заступить в порок.

На праздники качается страна.
Никто над горем ближнего не плачет.
Так думают все старые дома,
А новые… те думают иначе!

 

* * *

 

И в памяти невесом,
Завернутый в свет луны,
Город,  что  вымерший сон,
Невыстроенный людьми.

Но где-то на самом дне,
Как взгляд через паранджу,
Сверкнул огонек в окне,
В котором кого-то ждут.

Призрачных зданий муляж
Потрогал  рукой рассвет.
Свой возраст кляня, мулла
Восходит на минарет.

Но через окно виски,
Обветрил одесский гул…
И, как караван в пески,
Ушел от меня Стамбул.

   

* * *

Этот город я придумал в детстве.
Он с тех пор во мне не изменился
И живет со мною по соседству:
Те же улицы и те же лица.

Но реальность времени весомо
Всю переменила панораму:
Разбрелись вдоль берега  высотки
В яркой бижутерии рекламы.

Только дом мой прежний, словно дата
Моего рожденья в старом  здании.
Моя мама в нем жила когда-то
И отец к ней бегал на свидания.

 

 * * *

                      

Дикий пляж от жары несвеж.
Словно свечи оплыли сосны.
И из всех на тебе одежд
Только нежное пламя солнца

В этот день свою жизнь включил
С нами третий, но он не лишний.
Благосклонно полдень молчит.
Ветер связки теней колышет.

Как зеркален дельфина бок,
А на волнах медуз заплаты.
И любовь подарил нам  Бог,
И затерянный рай в палатке.

 

* * *


Я сменил коней
на переправе
И теперь ищу
во все глаза
Где же левый берег,
где же правый,
Где вода святая,
где отрава,
Где полынь,
а где горчит слеза?
Переправа…
Нет пути назад.

 

 

* * *
 

Если убрать все лишнее,
Что видится за окном,
Можно увидеть мальчишку,
Бредущего босиком
В горячем солнечном плеске,
По пояс в морской волне,
Привязанный крепко леской
К просоленной глубине
Дымок костра горьковатый.
Ползущий по стеблю жук…
Я помню, там жил когда-то.
Я там до сих пор живу.