Вера ЗУБАРЕВА. Вступительные стихи
После злой исторической мерзлоты,
Возвращусь ненадолго в свои края.
«Ты изменилась», – не скажешь ты.
«Это опыт странствий», – не отвечу я.
А потом начнёт заметать метель
Всё, что может она замести. А потом
Будет много ещё других земель
Необжитых, пустых, облицованных льдом.
«Я не верю», – не скажешь. «Ну и не верь», –
Не отвечу я.
А сама пойду
По непрочной кромке сплошных потерь,
По чужой судьбе, по кромешному льду.
Будут в прорубях звёзды сиять-зиять
Отражением утлым того, что нет,
Что давно вселенной пришлось изъять
Из своих архивов, из своих анкет.
Вместо почты дым повезут поезда.
В этой топке всё – от людей до вестей.
На погонах обугленная звезда
Хоть не ярче светит, но, увы, ясней.
Неподвижен космос скованных рук.
Там от них намело ледяной сугроб.
Погаси эту печь, политрук, политрук.
У меня от неё озноб, озноб.
Машинист бросает в огонь всё подряд,
Ерунда. Только поезд бы шёл да шёл.
Так кончается родина, начинается ад.
Это спишь ты, проснись.
Хорошо, хорошо…
После злой исторической мерзлоты,
Возвращусь ненадолго в свои края.
«Ты изменилась», – не скажешь ты.
«Это опыт странствий», – не отвечу я.
А потом начнёт заметать метель
Всё, что может она замести. А потом
Будет много ещё других земель
Необжитых, пустых, облицованных льдом.
«Я не верю», – не скажешь. «Ну и не верь», –
Не отвечу я.
А сама пойду
По непрочной кромке сплошных потерь,
По чужой судьбе, по кромешному льду.
Будут в прорубях звёзды сиять-зиять
Отражением утлым того, что нет,
Что давно вселенной пришлось изъять
Из своих архивов, из своих анкет.
Вместо почты дым повезут поезда.
В этой топке всё – от людей до вестей.
На погонах обугленная звезда
Хоть не ярче светит, но, увы, ясней.
Неподвижен космос скованных рук.
Там от них намело ледяной сугроб.
Погаси эту печь, политрук, политрук.
У меня от неё озноб, озноб.
Машинист бросает в огонь всё подряд,
Ерунда. Только поезд бы шёл да шёл.
Так кончается родина, начинается ад.
Это спишь ты, проснись.
Хорошо, хорошо…