Владислав КИТИК. Визитка двух веков
Визитка двух веков – одесские дворы,
То молчаливы, то сварливы…
Но – добры!
И мой пристроился у кромки тротуара
Чуть сбоку, чуть с припёку от базара,
Как серый ослик у ядреного овса.
А время движется, меняя адреса,
Его синоним – жизнь.
Под ветром заоконным
Не переспорит твердолобости бетона
Ракушечник, имея мягкий нрав.
Еще стоят, носы щербатые задрав,
Мои дворы,
хранят преданья и скворечни.
Но даже, что любимо, то не вечно.
ОДЕССА – КИЕВ
Отсюда, где море зачато в безбрежье степном,
А степь – продолжение Черного моря,
отсюда
Я еду на север. И трасса верстается в том
Заметок своих путевых и дорожных этюдов.
Свет-город встречает, откинув, как плед, налегке
И краску смущенья, и оторопь непостоянства.
Чтоб вволю напиться, спускаются вербы к реке
И бредят столетьями в белых одеждах славянства.
…Столичный отель. Тишина. Горбоносый портье.
Как стрелки, по кругу проходит скрипучий троллейбус
У плеса, где Лыбедь застыла в недвижной ладье.
Прекрасна княжна, но влюбляться в виденье – нелепость,
Как быль воскрешать.
Лишь в тоннельном галопе метро
Из древности слышатся ветра поющие герцы.
И часа творения жаждет и ноет ребро,
Которым, как веткой ольхи, прикрывается сердце.
* * *
Жара была такой невыносимой,
Что никли даже гроздья винограда,
И задыхались кроны, как от дыма.
И стал июль началом листопада.
Он волновал воображенье спален,
Но, наделенный вдруг осенним правом,
Был мудр – и только потому печален,
Цвета и блики сочетая в сплавы.
Земная ось меняет угол крена,
Смягчая нрав природы полусонной, –
Так входит возраст в пору перемены,
Отнюдь не юный, но не столь преклонный,
Чтобы расстроить вечер променадом,
Или считать касанье рук – привычкой,
И проглядеть за ранним листопадом
Цитату жизни в бережных кавычках.
* * *
В звездном море до рассвета
Бродят парусные ветры,
Свищут, ищут до утра
Стакселя и кливера.
А с восходом, а с рассветом
Дуют солнечные ветры,
И в полёте им видна
Дна живая глубина.
Потому не виноваты
В неизменности – пассаты,
В переменчивости – бризы,
Завитой циклон – в дождях,
Им простительны капризы,
Кувырки́ на площадях,
И сакральная игра
В паруса и флюгера.
Между небом и землей
Веет ветер золотой, –
Между облаком и морем,
Между мною и тобой:
Я кричу – мне эхо вторит,
Листья осени дрожат.
Мы два полюса потока,
Две несхожести – и только!
Атмосферный перепад…
* * *
По серым рельсам облако скользит
За электричкой, укатившей с воем.
Глядит чердак в окошко слуховое,
Как вянет виноград. И скучный вид
Приобретает дачная округа.
Качаясь, на одной петле висит
Калитка. И теплом не веет с юга.
Неужто осень?
… Если и пора,
Минуй меня, славянская хандра!
А от нее всего полезней чтенье.
Считая слово лучшим чудом света,
Я рад ему, как Лазарь воскресенью.
На стенах блекнут ночи силуэты.
Прямоугольник вечности в окне,
Где жёлтый лист приклеен, как горчичник.
Вороний грай собрался на мальчишник.
Неужто осень?
… Только не во мне!
* * *
Что видишь, даты перебрав,
Очки в былое вперив? –
Руины царствий и держав
С обломками империй,
С остатками былой вражды,
И побуревшей крови,
Патологической беды
От общей нелюбови.
Все, как всегда: рассвет, расцвет,
Бравада кульминаций!..
И черепки, и пыльный след
Былых цивилизаций.
А мы, как все, обречены
На участь Атлантиды?
С ее годами сочтены
Заносчивые виды
На долголетье?
От страны
Остались игры в фанты,
И под балконом у стены
Согбенные атланты.
Не лучше ли прийти сюда,
Где море вечно плещет,
И движущаяся среда
Меняет взгляд на вещи?
И в тишине побыть вдвоем
Здесь, под Фонтанским мысом?
Мы дышим, стало быть, живем,
Живем, а, значит, мыслим.
И в мыслях шаткий мир храним
Из чувства равновесья.
Как два атланта, мы стоим
Под кровом поднебесья.
И остается потому
Еще на камне камень,
Поскольку тянемся к нему
Замлевшими руками.
ВЕСЕННИЙ ГОРОД
Пахнут улицы дождем,
Серебро скользит по черни
В тусклом городе вечернем,
В гулком городе ночном,
В утреннем, еще пустом,
Тихом, словно безымянном,
Все равно не постоянном
В чувствах. Все равно, – родном,
Огорошенном грозой…
Все равно необходимом,
Даже если нелюдимым
Он покажется порой.
Смотрит в окна до зари
Май глазами звездочета.
Только главная работа
Совершается внутри.
Засучивши рукава,
До конца себя не зная,
Он живет, всерьез играя,
То в понятья, то в слова,
Как ребенок. Так и есть!
Все равно нетерпеливо
Поднялась волна залива,
Чтоб с разбега в душу влезть.
Визитка двух веков – одесские дворы,
То молчаливы, то сварливы…
Но – добры!
И мой пристроился у кромки тротуара
Чуть сбоку, чуть с припёку от базара,
Как серый ослик у ядреного овса.
А время движется, меняя адреса,
Его синоним – жизнь.
Под ветром заоконным
Не переспорит твердолобости бетона
Ракушечник, имея мягкий нрав.
Еще стоят, носы щербатые задрав,
Мои дворы,
хранят преданья и скворечни.
Но даже, что любимо, то не вечно.
ОДЕССА – КИЕВ
Отсюда, где море зачато в безбрежье степном,
А степь – продолжение Черного моря,
отсюда
Я еду на север. И трасса верстается в том
Заметок своих путевых и дорожных этюдов.
Свет-город встречает, откинув, как плед, налегке
И краску смущенья, и оторопь непостоянства.
Чтоб вволю напиться, спускаются вербы к реке
И бредят столетьями в белых одеждах славянства.
…Столичный отель. Тишина. Горбоносый портье.
Как стрелки, по кругу проходит скрипучий троллейбус
У плеса, где Лыбедь застыла в недвижной ладье.
Прекрасна княжна, но влюбляться в виденье – нелепость,
Как быль воскрешать.
Лишь в тоннельном галопе метро
Из древности слышатся ветра поющие герцы.
И часа творения жаждет и ноет ребро,
Которым, как веткой ольхи, прикрывается сердце.
* * *
Жара была такой невыносимой,
Что никли даже гроздья винограда,
И задыхались кроны, как от дыма.
И стал июль началом листопада.
Он волновал воображенье спален,
Но, наделенный вдруг осенним правом,
Был мудр – и только потому печален,
Цвета и блики сочетая в сплавы.
Земная ось меняет угол крена,
Смягчая нрав природы полусонной, –
Так входит возраст в пору перемены,
Отнюдь не юный, но не столь преклонный,
Чтобы расстроить вечер променадом,
Или считать касанье рук – привычкой,
И проглядеть за ранним листопадом
Цитату жизни в бережных кавычках.
* * *
В звездном море до рассвета
Бродят парусные ветры,
Свищут, ищут до утра
Стакселя и кливера.
А с восходом, а с рассветом
Дуют солнечные ветры,
И в полёте им видна
Дна живая глубина.
Потому не виноваты
В неизменности – пассаты,
В переменчивости – бризы,
Завитой циклон – в дождях,
Им простительны капризы,
Кувырки́ на площадях,
И сакральная игра
В паруса и флюгера.
Между небом и землей
Веет ветер золотой, –
Между облаком и морем,
Между мною и тобой:
Я кричу – мне эхо вторит,
Листья осени дрожат.
Мы два полюса потока,
Две несхожести – и только!
Атмосферный перепад…
* * *
По серым рельсам облако скользит
За электричкой, укатившей с воем.
Глядит чердак в окошко слуховое,
Как вянет виноград. И скучный вид
Приобретает дачная округа.
Качаясь, на одной петле висит
Калитка. И теплом не веет с юга.
Неужто осень?
… Если и пора,
Минуй меня, славянская хандра!
А от нее всего полезней чтенье.
Считая слово лучшим чудом света,
Я рад ему, как Лазарь воскресенью.
На стенах блекнут ночи силуэты.
Прямоугольник вечности в окне,
Где жёлтый лист приклеен, как горчичник.
Вороний грай собрался на мальчишник.
Неужто осень?
… Только не во мне!
* * *
Что видишь, даты перебрав,
Очки в былое вперив? –
Руины царствий и держав
С обломками империй,
С остатками былой вражды,
И побуревшей крови,
Патологической беды
От общей нелюбови.
Все, как всегда: рассвет, расцвет,
Бравада кульминаций!..
И черепки, и пыльный след
Былых цивилизаций.
А мы, как все, обречены
На участь Атлантиды?
С ее годами сочтены
Заносчивые виды
На долголетье?
От страны
Остались игры в фанты,
И под балконом у стены
Согбенные атланты.
Не лучше ли прийти сюда,
Где море вечно плещет,
И движущаяся среда
Меняет взгляд на вещи?
И в тишине побыть вдвоем
Здесь, под Фонтанским мысом?
Мы дышим, стало быть, живем,
Живем, а, значит, мыслим.
И в мыслях шаткий мир храним
Из чувства равновесья.
Как два атланта, мы стоим
Под кровом поднебесья.
И остается потому
Еще на камне камень,
Поскольку тянемся к нему
Замлевшими руками.
ВЕСЕННИЙ ГОРОД
Пахнут улицы дождем,
Серебро скользит по черни
В тусклом городе вечернем,
В гулком городе ночном,
В утреннем, еще пустом,
Тихом, словно безымянном,
Все равно не постоянном
В чувствах. Все равно, – родном,
Огорошенном грозой…
Все равно необходимом,
Даже если нелюдимым
Он покажется порой.
Смотрит в окна до зари
Май глазами звездочета.
Только главная работа
Совершается внутри.
Засучивши рукава,
До конца себя не зная,
Он живет, всерьез играя,
То в понятья, то в слова,
Как ребенок. Так и есть!
Все равно нетерпеливо
Поднялась волна залива,
Чтоб с разбега в душу влезть.