Ольга ЛЕСОВИКОВА. Небесная почта. Памяти Елены Касьян
Памяти Лены Касьян
Иногда мне кажется – её нет сорок минут,
Просто вышла выпить кофе с подругой.
Стрелки улиткой тихо ползут –
круг за кругом.
Иногда мне кажется – её нет сорок лет…
Сломан ключ, потерян билет.
В моём зеркале отражается старость –
одиночество, горе, усталость.
Потом понимаю, что сорок дней,
нужно поставить свечи о ней,
заказать молебен – сорокоуст,
помянуть и справиться с бурей чувств
то ли крепким ромом,
то ли вином…
Посидеть в обнимку с её котом.
И тогда мне кажется сорок секунд –
можно всё исправить пока она тут –
Чудодейственный пластырь, а не Псалтырь,
зачитанный ею почти до дыр.
Дыханья искусственного выдох-вдох,
Живой водицы целебный глоток.
Мне кажется, кажется сорок веков…
Сбился счётчик земных витков.
Мне страшно, боязно разминуться
и крылом крыла не коснуться.
У неё там свой Космос, свои владенья
сотканы нежностью стихотворений.
Я найду её………………
Тебе повезёт!
Её голосом ветер тихо шепнёт.
Каждое её слово взвешено на весах вечности, в её стихотворениях нет банальностей, проходных строк, всё пребывает в гармонии, всюду слышится музыка, изысканная утонченность и бесконечная нежность.
Для каждого она своя, неповторимая, единственная.
И в то же время – Pristalnaya (nickname Елены) близка практически всем.
Её стихи, мысли, рассказы давно уже разобраны на цитаты.
Её слог узнаваем, её смыслы неоспоримо прекрасны, её истории грустны и подлинны – ей веришь, каким бы невероятным не показался сюжет.
Моя Елена Касьян пришла с рассказами о Полине.
Я находила их на просторах интернета, радовалась каждой главе, а когда узнала, что вышла книга «Фея по фамилии Дура», стала искать в книжных магазинах.
Не нашла. Зато судьба привела к автору.
Позвонила Лене:
– Мечтаю о книге.
– А я хочу в Одессу.
– Приезжай!
– Я не просто хочу в Одессу, я хочу концерт в Одессе, ведь я не только детские книги пишу, я бард.
Концерт состоялся в театре Перуцкого. Зал был заполнен.
Потом было вечернее море, разговоры, и казалось, что мы знакомы всю жизнь и даже чуть больше… Когда встречается родная душа, пространство меняется, временные рамки не имеют значения, впрочем, как и расстояние, когда душа касается души
Были ещё встречи и концерты в Одессе, презентации книг; в репертуаре актрисы Светланы Потапенко-Калугиной появился моноспектакль на стихи Елены, одесские барды пели и поют её песни.
Диски сберегли тёплый и нежный голос: она с нами. Она говорит с нами со страниц своих книг, она посылает нам письма.
Она сама – письмо Бога, её стихи – небесная почта.
Говорят, что в каждом из нас дыра величиной с Создателя, но если мы созданы по образу и подобию, то и в нём – Создателе – дыры размером с нас.
В одном из стихотворений Лена сказала: «Я хочу, чтобы всё, что я делаю, превращалось в Любовь, а иначе я смысла не вижу».
Она творила свет, дарила любовь и нежность, и сияние всё увеличивалось, пока она не превратилась в чистый свет.
Господь забрал её и залатал ту боль, которая была в нём.
Лена оставила нам письма, в которых столько любви, что хватит сотворить целую Вселенную.
Помню, когда я впервые прочла «Письма к Тэйми», то спросила:
– Кто такая Тэйми?
– Все и никто, земная и небесная, это собирательный образ.
– Что-то наподобие Музы?
– Не совсем…
Пятнадцать писем к Тэйми ведут лабиринтами верлибра, двенадцать писем к Кате, распахивают душевные окна откровением прозы: «Всё, что стоило воспоминаний, Катя, никуда не делось. Всё легло опытом в полость души и нитями в ткань прожитой жизни».
Есть «прощальные письма» и «грустные письма», есть «неотправленные письма» и «письма в прошлое», «письма в будущее» и «письма без адресатов»; вы найдёте «чужие письма» и там обнаружите Дору, Дотти, Додо, Долорес…
Елена признаётся в своей третьей книге «Fragile – Я Есмь Письмо» и её строки летят почтовыми голубями прямо в сердце.
«Куда я буду тебе писать? Во мне цветёт прошлогодний сад, во мне качается синий лес и птицы носятся вдоль небес…»
Появился на свет и четвертый поэтический сборник.
Лена правила его сама.
Жаль – не успела коснуться бумажных страниц.
Он собрал под своё крыло-обложку три предыдущих книги: «До востребования», «Отправлено тчк», «Fragile» и новый – «Седьмой почтовый».
Под крыло-обложку цвета молодой зелени.
«Когда опомнишься от бега
Твой дом становится ковчегом
А жизнь по-прежнему права
И где-то глубоко под снегом
Растет упрямая трава…»
И снова «небесная почта»:
«Самое главное – думать не о том, как прибавить количество лет жизни, а о том, как прибавить количество жизни к каждому году.
Часто нам кажется, что стоит чуточку подправить ход событий, чтобы всё было так, как надо. Не хватает только маленького чуда.
На самом деле, уже всё так, как надо.
Иногда не нужно быть волшебником. Нужно быть волшебством»
«… Кто вдохнул в нас свет и вложил слова,
был не глупый вкладчик,
уж вы поверьте.
Я адепт мерцающего
вещества,
что течёт сквозь всех
и не знает
смерти…»
В конце – «ненаписанные письма» … на картинке черный ворон с весточкою от Харона, ворон из песни Лены и белые чистые страницы.
«…А под окнами ложится белый-белый снег,
И по снегу белому идёт Господь.
И когда б ни вышел ты на свой порог
( Уходя отсюда, оставаясь здесь),
Он идёт по снегу, неустанный Бог,
Чтобы ты увидел, что дорога есть».
«Когда тебя отпустят в горний свет,
То опиши в письме его подробно.
Я буду знать, что там бывает снег,
Что там любая тварь богоподобна,
Что там любви отпущено на всех».
p.s.
«Мне кажется, август янтарного цвета. Цвета мёда и яблочного варенья. А ещё цвета зрелого винограда – сине-бордового, изумрудно-зелёного…
Август медленный и тягучий, как древесная смола, как полуденная нега. Его внутренняя тишина и ясность неспешно проступает сквозь слепоту лета, чтобы к осени обрести новый голос, созревший и глубокий.
Август бархатный, как крылья бабочки, как ночной шорох занавески, как лист бегонии на подоконнике. Кажется, что он почти лишён смыслов. Если бы не апрель, август был бы самым легкомысленным временем. Но тяжесть созревших плодов тянет его к земле, делает более значимым и весомым.
Август прозрачен, его воздух проницаем. Его звёзды ярче и ближе, чем когда-либо. Они смотрят в тебя до самого дна, молча, словно глаза вечности. Концентрация этой тишины порой становится невыносимой.
И чтобы разбавить эту тишину, приходится произнести слово. Оно зреет в тебе как гроздь винограда, как тёплая мякоть персика и абрикоса, как садовая роза, оплетающая ограду внутреннего сада. Оно наполняется соком и светом, силой и нежностью, единственным смыслом. И слово это Бог.»
Не помню этого текста у Лены. Стала читать, и увиделся свет сквозь спелые яблоки. Произошло узнавание.
Да, это она касается августа словом и он шелестит листьями, наливается соком, то медовым, то остро пряным… жжёт, звенит, шепчет….
Где бы ты ни была, твоё Слово живёт.
Дышит жизнью.
Памяти Лены Касьян
Иногда мне кажется – её нет сорок минут,
Просто вышла выпить кофе с подругой.
Стрелки улиткой тихо ползут –
круг за кругом.
Иногда мне кажется – её нет сорок лет…
Сломан ключ, потерян билет.
В моём зеркале отражается старость –
одиночество, горе, усталость.
Потом понимаю, что сорок дней,
нужно поставить свечи о ней,
заказать молебен – сорокоуст,
помянуть и справиться с бурей чувств
то ли крепким ромом,
то ли вином…
Посидеть в обнимку с её котом.
И тогда мне кажется сорок секунд –
можно всё исправить пока она тут –
Чудодейственный пластырь, а не Псалтырь,
зачитанный ею почти до дыр.
Дыханья искусственного выдох-вдох,
Живой водицы целебный глоток.
Мне кажется, кажется сорок веков…
Сбился счётчик земных витков.
Мне страшно, боязно разминуться
и крылом крыла не коснуться.
У неё там свой Космос, свои владенья
сотканы нежностью стихотворений.
Я найду её………………
Тебе повезёт!
Её голосом ветер тихо шепнёт.
Каждое её слово взвешено на весах вечности, в её стихотворениях нет банальностей, проходных строк, всё пребывает в гармонии, всюду слышится музыка, изысканная утонченность и бесконечная нежность.
Для каждого она своя, неповторимая, единственная.
И в то же время – Pristalnaya (nickname Елены) близка практически всем.
Её стихи, мысли, рассказы давно уже разобраны на цитаты.
Её слог узнаваем, её смыслы неоспоримо прекрасны, её истории грустны и подлинны – ей веришь, каким бы невероятным не показался сюжет.
Моя Елена Касьян пришла с рассказами о Полине.
Я находила их на просторах интернета, радовалась каждой главе, а когда узнала, что вышла книга «Фея по фамилии Дура», стала искать в книжных магазинах.
Не нашла. Зато судьба привела к автору.
Позвонила Лене:
– Мечтаю о книге.
– А я хочу в Одессу.
– Приезжай!
– Я не просто хочу в Одессу, я хочу концерт в Одессе, ведь я не только детские книги пишу, я бард.
Концерт состоялся в театре Перуцкого. Зал был заполнен.
Потом было вечернее море, разговоры, и казалось, что мы знакомы всю жизнь и даже чуть больше… Когда встречается родная душа, пространство меняется, временные рамки не имеют значения, впрочем, как и расстояние, когда душа касается души
Были ещё встречи и концерты в Одессе, презентации книг; в репертуаре актрисы Светланы Потапенко-Калугиной появился моноспектакль на стихи Елены, одесские барды пели и поют её песни.
Диски сберегли тёплый и нежный голос: она с нами. Она говорит с нами со страниц своих книг, она посылает нам письма.
Она сама – письмо Бога, её стихи – небесная почта.
Говорят, что в каждом из нас дыра величиной с Создателя, но если мы созданы по образу и подобию, то и в нём – Создателе – дыры размером с нас.
В одном из стихотворений Лена сказала: «Я хочу, чтобы всё, что я делаю, превращалось в Любовь, а иначе я смысла не вижу».
Она творила свет, дарила любовь и нежность, и сияние всё увеличивалось, пока она не превратилась в чистый свет.
Господь забрал её и залатал ту боль, которая была в нём.
Лена оставила нам письма, в которых столько любви, что хватит сотворить целую Вселенную.
Помню, когда я впервые прочла «Письма к Тэйми», то спросила:
– Кто такая Тэйми?
– Все и никто, земная и небесная, это собирательный образ.
– Что-то наподобие Музы?
– Не совсем…
Пятнадцать писем к Тэйми ведут лабиринтами верлибра, двенадцать писем к Кате, распахивают душевные окна откровением прозы: «Всё, что стоило воспоминаний, Катя, никуда не делось. Всё легло опытом в полость души и нитями в ткань прожитой жизни».
Есть «прощальные письма» и «грустные письма», есть «неотправленные письма» и «письма в прошлое», «письма в будущее» и «письма без адресатов»; вы найдёте «чужие письма» и там обнаружите Дору, Дотти, Додо, Долорес…
Елена признаётся в своей третьей книге «Fragile – Я Есмь Письмо» и её строки летят почтовыми голубями прямо в сердце.
«Куда я буду тебе писать? Во мне цветёт прошлогодний сад, во мне качается синий лес и птицы носятся вдоль небес…»
Появился на свет и четвертый поэтический сборник.
Лена правила его сама.
Жаль – не успела коснуться бумажных страниц.
Он собрал под своё крыло-обложку три предыдущих книги: «До востребования», «Отправлено тчк», «Fragile» и новый – «Седьмой почтовый».
Под крыло-обложку цвета молодой зелени.
«Когда опомнишься от бега
Твой дом становится ковчегом
А жизнь по-прежнему права
И где-то глубоко под снегом
Растет упрямая трава…»
И снова «небесная почта»:
«Самое главное – думать не о том, как прибавить количество лет жизни, а о том, как прибавить количество жизни к каждому году.
Часто нам кажется, что стоит чуточку подправить ход событий, чтобы всё было так, как надо. Не хватает только маленького чуда.
На самом деле, уже всё так, как надо.
Иногда не нужно быть волшебником. Нужно быть волшебством»
«… Кто вдохнул в нас свет и вложил слова,
был не глупый вкладчик,
уж вы поверьте.
Я адепт мерцающего
вещества,
что течёт сквозь всех
и не знает
смерти…»
В конце – «ненаписанные письма» … на картинке черный ворон с весточкою от Харона, ворон из песни Лены и белые чистые страницы.
«…А под окнами ложится белый-белый снег,
И по снегу белому идёт Господь.
И когда б ни вышел ты на свой порог
( Уходя отсюда, оставаясь здесь),
Он идёт по снегу, неустанный Бог,
Чтобы ты увидел, что дорога есть».
«Когда тебя отпустят в горний свет,
То опиши в письме его подробно.
Я буду знать, что там бывает снег,
Что там любая тварь богоподобна,
Что там любви отпущено на всех».
p.s.
«Мне кажется, август янтарного цвета. Цвета мёда и яблочного варенья. А ещё цвета зрелого винограда – сине-бордового, изумрудно-зелёного…
Август медленный и тягучий, как древесная смола, как полуденная нега. Его внутренняя тишина и ясность неспешно проступает сквозь слепоту лета, чтобы к осени обрести новый голос, созревший и глубокий.
Август бархатный, как крылья бабочки, как ночной шорох занавески, как лист бегонии на подоконнике. Кажется, что он почти лишён смыслов. Если бы не апрель, август был бы самым легкомысленным временем. Но тяжесть созревших плодов тянет его к земле, делает более значимым и весомым.
Август прозрачен, его воздух проницаем. Его звёзды ярче и ближе, чем когда-либо. Они смотрят в тебя до самого дна, молча, словно глаза вечности. Концентрация этой тишины порой становится невыносимой.
И чтобы разбавить эту тишину, приходится произнести слово. Оно зреет в тебе как гроздь винограда, как тёплая мякоть персика и абрикоса, как садовая роза, оплетающая ограду внутреннего сада. Оно наполняется соком и светом, силой и нежностью, единственным смыслом. И слово это Бог.»
Не помню этого текста у Лены. Стала читать, и увиделся свет сквозь спелые яблоки. Произошло узнавание.
Да, это она касается августа словом и он шелестит листьями, наливается соком, то медовым, то остро пряным… жжёт, звенит, шепчет….
Где бы ты ни была, твоё Слово живёт.
Дышит жизнью.