Евгений ГОЛУБОВСКИЙ. Страницы из фб-дневника
7 августа
Моя вера в существование чудес получила сегодня реальное подтверждение.
Но обо всём по порядку…
Вернулся домой после презентации альбома «Викентий Кугель. Взгляд фотографа», созданного Анной Голубовской, Юрием Масловым и Александром Якимчуком.
Около четырех лет шла работа над воплощением замысла. Какого? И хоть я все эти годы видел, что это адский труд, в суть поисков. размышлений не был допущен.
— Всё увидишь, когда завершим.
Итак, я знал, что Саша Якимчук и Аня обнаружили существование личного фотоархива одного из жителей Одессы, который СОРОК лет фотографировал город, его людей, их быт и жизнь, но нигде эти фотографии не показывал.
Тщательно хранил. боюсь слова — скрывал, хоть скорее всего и скрывал. Было чего бояться.
И какие сорок лет — с 1913 по последний год своей жизни — 1953. Революции, войны, голод, ежовщина…
Итак, я знал, что Юрий Маслов купил ВСЮ коллекцию, не дав ей рассыпаться по десяткам собирателей одессики.
Конечно знал, что моя дочь с Сашей расшифровывают, осмысливают грандиозный архив, в нём более двух тысяч снимков, но сами фотографии, как решили создатели альбома, для всех останутся тайной — до выхода книги из печати. И вот — чудо.
Великолепно изданный альбом впервые показан был на книжном фестивале.
Воскрешение. Из небытия вернулся к нам архитектор Викентий Кугель. И оказалось, что рядом с нами жил первоклассный мастер фоторепортажа. И оказалось, что его пристальный взгляд даёт нам возможность увидеть не только дома, улицы, но и ЛИЦА людей, менявшихся во времени. И быт, и одежду, и отсутствие одежды.
Юрий Маслов напомнил на презентации великого философа Николая Федорова, кстати, учившегося в нашем Ришельевском лицее, который считал общим делом человечества — воскрешение ушедших поколений. Может мы и начинаем с воскрешения наследия Викентия Кугеля…
А если добавить, что удалось в Пензе найти внучку Викентия Матвеевича — создателя музея Всеволода Мейерхольда. Она ждала выход альбома. Не дождалась. Шесть месяцев назад умерла, не зная, что книга в печати.
А если добавить, что в Одессе, на втором христианском кладбище найдена заброшенной могила Викентия Матвееича Кугеля, и уже приведена усилиями авторов в порядок.
Нужно ли объяснять, что выход альбома — тоже первая часть работы. Предстоит выставка мастера.
И думается не только в Одессе…
Как кому — мне 25 книжный фестиваль запомнится чудом воскрешения.
на фото — автопортрет Викентия Кугеля 1913 год.
23 августа
В наше взвихренное время трудно найти человека, который сосредоточен только на одном деле.
Особенно журналиста, который вроде бы должен быть в центре событий.
Тем приятнее, что есть подвижники, посвятившие себя одной пламенной страсти.
Из Нью Йорка в Одессу прилетел Эдуард Амчиславский, который вместе с отцом Борисом Амчиславским десятки лет разрабатывают новую науку, не существовавшую до них — УТЁСОВВЕДЕНИЕ.
Начав с газетных статей, они пришли к тому, что выпускают «Утёсовскую энциклопедию»
За эти годы Амчиславские обросли друзьями, думаю и врагами, как же без них, но главное и соавторами, включившимися в эту работу. Это и одесский журналист Александр Галяс, знаток и собиратель сведений об одесской эстраде, и Татьяна Щурова, завотделом искусств научной библиотеки и…
23 августа во Всемирном клубе одесситов Эдик Амчиславский и Саша Галяс представили ПЯТЬ новых книг, посвященных Утёсову.
По сути о каждой книге можно рассказывать и рассказывать. Это не компиляции, это исследования. Но я остановлюсь, пожалуй, на одной — втором томе Утёсовской энциклопедии, который буквально только что вышел из издательства в Нью-Йорке. Всего планируется десять томов. Во второй том вошли буквы Г – Ж, а это тысячи людей друживших с Утёсовым, писавших об Утёсове, игравших в его джазе, это композиторы и авторы текстов, в конце концов сами песни, исполняемые ими.
Убеждён, что для такой скрупулёзной работы, обычно создаются научно-исследовательские институты. А тут два человека, отец и сын Амчиславские, которые успевают ещё помогать утёсовскому музею в Одессе, отвечать на вопросы, разоблачать проходимцев, всё ещё появляются «незаконнорожденные» дети и внуки Утёсова.
Открываю наугад 500 страничный том энциклопедии
Гроссер Борис Николаевич.
Фамилия мне известна. Выдающийся художник русской эмиграции. Одессит. Учился в Мюнхене и Париже у самого Мориса Дени. Член общества Независимых художников Одессы, иллюстратор издательства «Омфалос»…
Но при чём тут Утесов.? Оказывается Борис Гроссер жил в Одессе до эмиграции на Еврейской, 22, в кв. 5 в семье своей тети Полины Ослан, а муж тети — Илья Ослан был двоюродным братом Утёсова.
Кто скажет после такого пассажа, что Одесса — не «большая деревня».
На этой же страничке я улыбнулся.
Алфавит поставил рядом с Гроссером Андрея Громыко.
Ну, а он, какое отношение имел к Утёсову. Оказалось, что в приветствии Михаила Водяного к 70-летнему юбилею Утесова прозвучали на всю страну слова из песни, написанной Александром Менделевичем Баренбоймом, завучем одесского театрального училища:
«Ты в Москве был, как консул Одессы,
Хоть Громыко об этом не знал»
Думаю, и сейчас дети и внуки Громыко не узнают, что он удостоен чести попасть в Утёсовскую энциклопедию.
А я обрадовался, что в этом томе есть Гарик Голубенко, Володя Гридин, Юля Женевская — мои друзья, что целая страничка посвящена мне и Вале Голубовской…У каждого из нас свои соприкосновения с Утёсовианой.
Все книги Эдуард Амчиславский и Александр Галяс подарили научной библиотеке и Всемирному клубу одесситов, так что ежели понадобится справка — заходите.
Да, и в одной из книг, которые показывали сегодня, есть диск со всеми песнями Утёсова о Чёрном море. Так что псевдоним, который в молодости взял себе музыкант, он оправдал своим творчеством.
27 августа
Гости съезжались на дачу… — это не я написал, а Александр Пушкин, начав этой фразой роман в 1828 году, так и оставшийся незавершённым.
Гости съезжались на «Дачу» – вслед за Пушкиным, почти через двести лет , повторю я , так как в Одессе всё начинается с Пушкина, да и жизнь всегда копирует литературу.
Гости съезжались на «Дачу», где сегодня, 27 августа, состоялась ПРЕЗЕНТАЦИЯ книги Михаила Жванецкого «ОДЕССА», первой книги, вышедшей после ухода нашего великого современника.
В 2018 году Жванецкий по просьбе Андрея Ставницера составил книгу «Солнце. Море. Аркадия», и тогда же она была издана. И тогда же разошлась. Книга «Одесса» — не просто переиздание того сборника рассказов и миниатюр. Наталья Жванецкая пересмотрела её, добавила несколько текстов из тех, что были написаны в самое последнее время, в дни болезни. И книга стала не только смешной, не только мудрой, но и щемящей.
«Эту книгу можно читать с начала, с середины, с конца…
Можно читать отдельные рассказы, главы, предложения…
Можно читать с Мишиными интонациями или своим голосом.
А можно читать, как один большой роман об Одессе» — написала в преамбуле Наташа Жванецкая.
Трудно было выбрать лучшее место для презентации, чем ресторан «Дача». И потому что Солнце, Море, Аркадия. И потому что Миша любил этот ресторан. Савва Либкин вспоминал, что пару лет назад именно тут Миша варил раков для всех гостей, а в гостях была вся Одесса. Сегодня варил раков для гостей ресторатор Савва Либкин. А я мог бы добавить, что и последний Новый год Миша прилетал встречать в Одессе и мы собрались на этой же «Даче».
Сегодня со сцены читали тексты Жванецкого. Читали хорошие артисты. Но пока звучит в памяти интонация Миши, мне трудно воспринять актёрское чтение. А порадовал дирижёр Хобарт Эрл. Он читает Жванецкого, радуясь каждому слову своего любимого автора, не актёрствуя, а наслаждаясь.
Иллюстрации для этого издания специально рисовал Михаил Рева.
— Все вырученные деньги после продажи десяти тысяч книг, — сказал на презентации Андрей Ставницер, — пойдут только на благотворительные цели.
И еще одну фразу Андрея Ставницера хочу зафиксировать :
«Мы никогда не забудем Жванецкого, который создал наши характеры, который создал образ Одессы в головах всего мира, который знал обо всех и никогда не жалел для нас этой мудрости. Я живу именно в его Одессе и горжусь этим»
Да, всё предвидел Пушкин.
Гости разъезжались с «Дачи», купив первые экземпляры новой книги Михаила Михайловича Жванецкого.
* * *
Памяти Олега Губаря
Во-первых, в этот день в 2014 году он стал Почетным гражданином Одессы
Во-вторых, его разъяснение позволило мне исправить ошибку, допущенную в ряде книг, и не повторить её у себя.
Меня просят продолжать рассказ о диаспорах, из которых и сложилась Одесса. Уже писал об итальянцах и греках, армянах и евреях, французах и немцах… Есть у меня ряд выписок, заметок о наших ближайших соседях-молдаванах.
Я мог бы начать со слов Пушкина, как уже не раз делал в предыдущих страницах своего фейсбучного дневника, напомнив, что в одесской главе «Онегина» равным среди равных упомянут «молдаван тяжелый».
Я мог бы обратиться к городской топонимике, как надежнейшему источнику исторической памяти, а тут возникла бы не только улица, но и целый район — Молдаванка.
Но мне показалось, что о сути того, что внесла в Одессу Молдавия, удивительно поэтично сказано в строках выдающегося одесского (а потом и московского) поэта Семена Липкина:
Степь шумит, приближаясь
к ночлегу,
загоняя закат за курган,
И тяжелую тащит телегу
Ломовая латынь молдаван.
Эту ломовую латынь внесли в наш город молдаване — первостроители Одессы, этот язык слышал и в Кишиневе, и в Одессе Александр Пушкин, и сегодня молдавские художники и строители, поэты и композиторы, певцы и виноградари — желанные гости города, куда, как и двести лет назад, ведёт Тираспольская улица.
Уже не раз писалось о том, что в Одессе всё дышало и дышит воздухом Средиземноморья. Конечно, прежде всего вспоминаются греческие колонии на севере Черного моря. Но вот эта латынь, умершая в самой Италии, чудом сохранилась в Тракии — провинции империи, где теперь Румыния и Молдова, а когда-то были Молдавия и Валахия. Сюда — во все времена ссылали инакомыслящих. Свои последние годы, как считалось, провел здесь Овидий. Не случайно Пушкин, сосланный вначале в Кишинев, а затем в Одессу, так чувствовал эту перекличку судеб, так впитывал «ломовую латынь молдаван».
Я уже упомянул, что из городских топонимов близость Одессы с Молдавией подчеркивает не только Молдаванка, город в городе, колоритнейший район, не растоптанный советской властью, но и Тираспольская улица. И хочу напомнить, что из Одессы в Кишинев, как в Бельцы, Сороки, Скуляны (где сражались предки В.П. Катаева), была когда-то одна дорога — через Тираспольскую заставу, через черту порто-франко, дорога, по которой проехали почти все писатели, декабристы, люди науки и искусства.
Кстати, на Тираспольской улице в XIX веке жил Исаак Бабель, обессмертивший не только Одессу, но и Молдаванку, давший нам прописку на литературной карте мира.
Но прежде о первостроителях. В Большой Советской энциклопедии в числе основателей Одессы значится архитектор молдаванин Портарий.
Но почему-то не упомянут он в «Столетии Одессы». Этим вопросом задавались многие. Так был таковой или не был? Вот книга К. Смолянинова «История Одессы. Одесса. 1853 год»: «Для заведывания всеми постройками вообще в городе был определен, с высочайшего соизволения, по представлению графа Зубова молдавский архитектор Мануил Портарий с жалованием в год по 400 рублей».
Значит, был. Но где жил? Где была его канцелярия? Нигде — ничего! Кишиневский краевед Р. Гордин нашел, что в письмах и документах Суворова десятки раз с любовью упомянут портарий — по-молдавски — один из дворянских чинов. Оказалось, что в письмах Потемкина упоминается портарь молдавский Марк Гаюс. Князь повелевает ему строить суда, заготовлять леса, наводить мосты… Так может быть мифический Портарий и деятельнейший портарь Гаюс — одно и тоже лицо.
Именно Марку Гаюсу, портарию молдавскому, поручил после себя строить Одессу де Волан. К 1812 году Марк Гаюс, владевший в Одессе в Греческом форштадте двумя участками, был уже генерал-майором и занимался делами Бессарабии. Дело своё он исполнил честно, о чем свидетельствуют не только награды и звания, но и процветание Одессы.
Вставка с комментарием Олега Губаря.
Олег Иосифович, прочитав утверждение молдавского краеведа Р. Гордина, сообщил:
« Марк Гайос (Гаюс) и Маноил (Эммануил) Портарий — это совершенно разные люди. Есть архивная информация о том и другом. Портарий действительно был архитектором, получил место под застройку (1794 г.) владел в Одессе частным домом по Ришельевской, на месте “Детского мира”, который в 1799-м продал греческому купцу Ивану Лагутке. Гайос — военный квартирмейстер, полковник (1801).»
Погруженность Губаря в ту эпоху мне известна. Верю ему. А это значит, что там, где я нашел одного молдавского первостроителя Одессы, было два выходца из Молдавии.
Город строили не только архитекторы, но и рабочие-строители. И вот тут возвращаемся к топониму «Молдаванка». Во-первых, не всегда она так называлась, а была и слободкой, и молдавской деревней. Но главное — строили её молдаване и волохи, выходцы из Валахии. Вначале строили именно как пригород, а значит, и ремесленную слободу, и деревню. В 1802 году дюку де Ришелье представили опись населения Одессы. И в ней зарегистрированы «молдаване, особою слободкою за городом поселённые: мужского полу — 53, женского — 43 души». (Цитирую по книге Т. Донцовой «Молдаванка», вышедшей в 2001 гг.).
Это уже позже, в конце XIX — начале ХХ века население Молдаванки воспринималось как еврейско-русско-украинское. Но в пушкинские времена молдаване, тянувшиеся к большому городу, находили здесь приют, возможность построить жилище и трудоустроиться.
Думаю, об этих постоянных поставщиках вина и овощей писал А.С. Пушкин — «молдаван тяжелый». Это наблюдения внешние. А были у поэта молдавские собеседники, знакомые, в первую очередь, это — семья детей молдавского правителя — высшей интеллектуальной знати Молдавии, нашедших приют в Одессе, Александра Скарлатовича Стурдзы и его сестры Роксандры Скарлатовны.
Кем он был? Философом. Богословом. Мыслителем. Известны юношеские эпиграммы Пушкина на Стурдзу, осуждавшие его монархические убеждения. Но, как видно, молод был поэт, да и встречались они тогда не часто. Настоящее знакомство произошло в Одессе. Наметилось сближение взглядов, о чём Пушкин писал Вяземскому. Именно со Стурдзой Пушкин рассуждал об Евангелии. И, кто знает, какой логикой заставил молдавский господарь принять и понять свои доводы поэта, только освоившего азы атеизма. Но что было, то было. От атеизма поэт уходит в православие. Здесь же, в Одессе, позже А. Стурдза проводил многочасовые беседы с Н.В. Гоголем, наставляя, не побоимся этого слова, великого русского писателя.
Сохранились, опубликованы воспоминания А.С. Стурдзы. Он с восхищением отзывается о глубоком уме Пушкина. Сохранились письма Н. В. Гоголя к А. С. Стурдзе. Но вот почему-то не переиздаются труды самого философа. Хоть богословские труды А.С. Стурдзы служили, как считали профессионалы, блестящей защитой православия.
Очень трудно в кратком очерке описать драму (именно так!) отношений Пушкина и Стурдзы. Ведь из-за эпиграмм на философа поэт и был сослан на юг. Какое же мужество и благородство должно было быть присуще им обоим, чтобы стать выше личных обид, непониманий и прийти к взаимоуважению как мыслитель с мыслителем, поэт с поэтом. Кстати, о том, что А.С. Стурдза писал стихи, я узнал из книги Олега Губаря «Пушкин. Театр. Одесса».
В жизни нашего города первой половины XIX века огромную роль сыграла сестра А. С. Стурдзы — графиня Р. С. Эдлинг. Это Роксандра Скарлатовна попечительствовала первому городскому убежищу для детей. Вдумайтесь: через 150 лет не затерялась память о стурдзовских приютах — так важны они были для города.
Молдавия и Одесса так географически близки, что пересечений было множество. Сегодня можно напомнить, что в годы Советской власти в Балте была учреждена Молдавская автономная республика. А тут уже ассоциация с поэмой Э. Багрицкого «Дума про Опанаса» («Балта — городок отличный»), с фигурой Григория Котовского… А если перенестись в наши недавние времена, то именно в Одессе устраивались выставки Михаила Греку, когда он был «диссидентом» в Молдавии, в Одессе ставились пьесы Иона Друце…
Все мы знаем мужской монастырь за 16 станцией Большого Фонтана, все представляем себе, как выглядит Маяк на Большефонтанском мысе. А знаете ли вы, что земли под монастырь, под маяк подарил городу молдавский землевладелец Александр Теутул, как бы навсегда вписав своё имя в историю Одессы.
Иногда тише, иногда громче, звучит в воздухе нашего города «ломовая латынь молдаван», голос антики и голос базаров, которые создали Одессу.
1 сентября
Еще вчера увидел выставку гобеленов, которую Эсфирь Серпионова развесила во Всемирном клубе одесситов
Был последний день августа. И слова сами пришли на ум. Слова, которыми завершается «Август» Бориса Пастернака.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство.
Сегодня, в 16 часов открывал эту выставку. Сказать, что много было людей — ничего не сказать.
Яблоку не было где упасть.
Пришли студенты Эсфири, друзья, зрители, которые десятилетиями следят за её творчеством.
Для многих она — монахиня Таисия. Доцент пединститута. Руководитель мастерской в женском монастыре.
Я знаю, дружу с ней многие годы. Помню студентку скульптурного отделения нашего худучилища Эсфирь Варшавскую.
Помню студентку Ленинградского института, ученицу Николая Акимова Эсфирь Серпионову.
Открывал её первую выставку в «Комсомольской искре» в 1973 году. Присутствовал на комнатной выставке игрушек из дерева на Спиридоновской улице.
Кстати, за углом на Кузнечной жил я и жила Эсфирь, так что мы оба ощущали влияние этой очень одесской улицы…
Показывала на выставке свои гобелены Эсфирь и во Всемирном клубе одесситов.
Но нынешняя мне кажется — самой главной.
Представьте: от пола до потолка висят сотканные ею свитки — гобелены. Воедино соединены небо и земля. Мир прекрасен и живет в её полотнах. Да, это не живопись маслом, это ткань, гобелены, но создаёт их она не как предметы декоративного искусства, а как живописец — картины.
Эту свою выставку Серпионова назвала «НАД ГОРИЗОНТОМ».
Подкупает ритм в каждой работе. Они построены как стихи. И это не случайно Эсфирь — поэт, у неё выходили книги стихов.
Творческий человек. Не случайно её любили такие разные художники, как Толя Шопин, Валик Хрущ, Осик Островский…
Она выросла в этом вареве шестидесятничества и её художественная манера оттуда, из сопротивления стереотипам.
Выставка во Всемирном клубе одесситов будет работать весь сентябрь.
Внизу, в нижнем зале фотографии Юрия Бойко, вверху, в верхнем зале гобелены Эсфирь Серпионовой.
Приходите. Получайте заряд бодрости.
2 сентября
Торжественное открытие Звёзд на Аллее по Ланжероновской
Памятник, который каждый год растёт.
Их уже стало 42.
Это имена людей, прославивших Одессу в искусстве и литературе.
Этот памятник имеет начало, но у него, уверен, не будет окончания. Кем-кем, а талантливыми людьми наш город всегда удивлял человечество. И радует по сей день
Я счастлив, что Одесса воздала в 2021 году должное
Семену Липкину(1911 -2003) , поэту, прозаику, переводчику с языков Средней Азии, образцу нравственности в жизни и литературе
Во многих своих произведениях Семен Израилевич возвращался памятью в Одессу. Но я напомню только одно короткое стихотворение.
СЕМЕН ЛИПКИН
ЗОЛА
Я был остывшею золой
Без мысли, облика и речи,
Но вышел я на путь земной
Из чрева матери — из печи.
Еще и жизни не поняв
И прежней смерти не оплакав,
Я шел среди баварских трав
И обезлюдевших бараков.
Неспешно в сумерках текли
“Фольксвагены” и “мерседесы”,
А я шептал: “Меня сожгли.
Как мне добраться до Одессы?”
1967 г.
Юрию Егорову (1926 -2008), живописцу, создавшему свой неповторимый образ нашего моря. После моря Айвазовского, мы обрели море Юрия Егорова, узнаваемое на любых выставках.
Юрий Николаевич Егоров был стержнем целого движения в одесском искусстве, которое мы сегодня определяем как нонконформизм
И Анне Яблонской (1981 -2011), драматургу, поэту, эссеисту, погибшей в 29 лет при теракте в аэропорту Домодедова. Её известность, сегодня общеевропейская, как драматурга , только начиналась. А сейчас о ней пишут, говорят, как о зачинателе новой волны в драматургии. В Одессе с постоянным успехом ее пьесы ставит Театр на Чайной.
Поздравляю всех нас со Звездами в короне Одессы!
3 сентября
На Ланжероновском спуске установили мемориальную доску легендарному человеку Олегу Константиновичу Томасу.
Можно сказать, что когда-то его знала вся Одесса. И это не будет преувеличением.
Самый молодой начальник порта в стране. И какого порта — Одесского.
Окончив Институт инженеров Морского Флота, пришел в порт инженером и вырос до начальника порта. Было время, когда возглавлял ЧМП. И при этом всегда оставался доступным, дружелюбным, как говорили в Одессе — порядочным человеком
Судьба сложилась трагически. Олег Томас не любил угождать. И его личным врагом стал секретарь одесского обкома партии Масик. Не выдержав издевательств, Олег Константинович ушел из жизни. Но в памяти тысяч одесситов, связанных с морской отраслью, он оставался человеком, отдавшим жизнь порту, пароходству, морю.
По инициативе Почетного гражданина Одессы Михаила Пойзнера на здании музея порта в тожественной обстановке сегодня открывали мемориальную доску.
Всем, кто интересуется жизнью и деятельностью Олега Томаса, я посоветую прочитать очерк о нём, написанный Михаилом Пойзнером и опубликованный на сайте Всемирного клуба одесситов в разделе «Они оставили след в жизни Одессы»
Когда-то для «Вечёрки» я брал большое интервью у Олега Константиновича. Помню его одесские интонации, его рассказы о детстве, о Слободке, о баскетболе…Человек Одессы. Таким он остался в памяти. Как важно, чтобы мы помнили людей, составлявших славу нашего города.
7 августа
Моя вера в существование чудес получила сегодня реальное подтверждение.
Но обо всём по порядку…
Вернулся домой после презентации альбома «Викентий Кугель. Взгляд фотографа», созданного Анной Голубовской, Юрием Масловым и Александром Якимчуком.
Около четырех лет шла работа над воплощением замысла. Какого? И хоть я все эти годы видел, что это адский труд, в суть поисков. размышлений не был допущен.
— Всё увидишь, когда завершим.
Итак, я знал, что Саша Якимчук и Аня обнаружили существование личного фотоархива одного из жителей Одессы, который СОРОК лет фотографировал город, его людей, их быт и жизнь, но нигде эти фотографии не показывал.
Тщательно хранил. боюсь слова — скрывал, хоть скорее всего и скрывал. Было чего бояться.
И какие сорок лет — с 1913 по последний год своей жизни — 1953. Революции, войны, голод, ежовщина…
Итак, я знал, что Юрий Маслов купил ВСЮ коллекцию, не дав ей рассыпаться по десяткам собирателей одессики.
Конечно знал, что моя дочь с Сашей расшифровывают, осмысливают грандиозный архив, в нём более двух тысяч снимков, но сами фотографии, как решили создатели альбома, для всех останутся тайной — до выхода книги из печати. И вот — чудо.
Великолепно изданный альбом впервые показан был на книжном фестивале.
Воскрешение. Из небытия вернулся к нам архитектор Викентий Кугель. И оказалось, что рядом с нами жил первоклассный мастер фоторепортажа. И оказалось, что его пристальный взгляд даёт нам возможность увидеть не только дома, улицы, но и ЛИЦА людей, менявшихся во времени. И быт, и одежду, и отсутствие одежды.
Юрий Маслов напомнил на презентации великого философа Николая Федорова, кстати, учившегося в нашем Ришельевском лицее, который считал общим делом человечества — воскрешение ушедших поколений. Может мы и начинаем с воскрешения наследия Викентия Кугеля…
А если добавить, что удалось в Пензе найти внучку Викентия Матвеевича — создателя музея Всеволода Мейерхольда. Она ждала выход альбома. Не дождалась. Шесть месяцев назад умерла, не зная, что книга в печати.
А если добавить, что в Одессе, на втором христианском кладбище найдена заброшенной могила Викентия Матвееича Кугеля, и уже приведена усилиями авторов в порядок.
Нужно ли объяснять, что выход альбома — тоже первая часть работы. Предстоит выставка мастера.
И думается не только в Одессе…
Как кому — мне 25 книжный фестиваль запомнится чудом воскрешения.
на фото — автопортрет Викентия Кугеля 1913 год.
23 августа
В наше взвихренное время трудно найти человека, который сосредоточен только на одном деле.
Особенно журналиста, который вроде бы должен быть в центре событий.
Тем приятнее, что есть подвижники, посвятившие себя одной пламенной страсти.
Из Нью Йорка в Одессу прилетел Эдуард Амчиславский, который вместе с отцом Борисом Амчиславским десятки лет разрабатывают новую науку, не существовавшую до них — УТЁСОВВЕДЕНИЕ.
Начав с газетных статей, они пришли к тому, что выпускают «Утёсовскую энциклопедию»
За эти годы Амчиславские обросли друзьями, думаю и врагами, как же без них, но главное и соавторами, включившимися в эту работу. Это и одесский журналист Александр Галяс, знаток и собиратель сведений об одесской эстраде, и Татьяна Щурова, завотделом искусств научной библиотеки и…
23 августа во Всемирном клубе одесситов Эдик Амчиславский и Саша Галяс представили ПЯТЬ новых книг, посвященных Утёсову.
По сути о каждой книге можно рассказывать и рассказывать. Это не компиляции, это исследования. Но я остановлюсь, пожалуй, на одной — втором томе Утёсовской энциклопедии, который буквально только что вышел из издательства в Нью-Йорке. Всего планируется десять томов. Во второй том вошли буквы Г – Ж, а это тысячи людей друживших с Утёсовым, писавших об Утёсове, игравших в его джазе, это композиторы и авторы текстов, в конце концов сами песни, исполняемые ими.
Убеждён, что для такой скрупулёзной работы, обычно создаются научно-исследовательские институты. А тут два человека, отец и сын Амчиславские, которые успевают ещё помогать утёсовскому музею в Одессе, отвечать на вопросы, разоблачать проходимцев, всё ещё появляются «незаконнорожденные» дети и внуки Утёсова.
Открываю наугад 500 страничный том энциклопедии
Гроссер Борис Николаевич.
Фамилия мне известна. Выдающийся художник русской эмиграции. Одессит. Учился в Мюнхене и Париже у самого Мориса Дени. Член общества Независимых художников Одессы, иллюстратор издательства «Омфалос»…
Но при чём тут Утесов.? Оказывается Борис Гроссер жил в Одессе до эмиграции на Еврейской, 22, в кв. 5 в семье своей тети Полины Ослан, а муж тети — Илья Ослан был двоюродным братом Утёсова.
Кто скажет после такого пассажа, что Одесса — не «большая деревня».
На этой же страничке я улыбнулся.
Алфавит поставил рядом с Гроссером Андрея Громыко.
Ну, а он, какое отношение имел к Утёсову. Оказалось, что в приветствии Михаила Водяного к 70-летнему юбилею Утесова прозвучали на всю страну слова из песни, написанной Александром Менделевичем Баренбоймом, завучем одесского театрального училища:
«Ты в Москве был, как консул Одессы,
Хоть Громыко об этом не знал»
Думаю, и сейчас дети и внуки Громыко не узнают, что он удостоен чести попасть в Утёсовскую энциклопедию.
А я обрадовался, что в этом томе есть Гарик Голубенко, Володя Гридин, Юля Женевская — мои друзья, что целая страничка посвящена мне и Вале Голубовской…У каждого из нас свои соприкосновения с Утёсовианой.
Все книги Эдуард Амчиславский и Александр Галяс подарили научной библиотеке и Всемирному клубу одесситов, так что ежели понадобится справка — заходите.
Да, и в одной из книг, которые показывали сегодня, есть диск со всеми песнями Утёсова о Чёрном море. Так что псевдоним, который в молодости взял себе музыкант, он оправдал своим творчеством.
27 августа
Гости съезжались на дачу… — это не я написал, а Александр Пушкин, начав этой фразой роман в 1828 году, так и оставшийся незавершённым.
Гости съезжались на «Дачу» – вслед за Пушкиным, почти через двести лет , повторю я , так как в Одессе всё начинается с Пушкина, да и жизнь всегда копирует литературу.
Гости съезжались на «Дачу», где сегодня, 27 августа, состоялась ПРЕЗЕНТАЦИЯ книги Михаила Жванецкого «ОДЕССА», первой книги, вышедшей после ухода нашего великого современника.
В 2018 году Жванецкий по просьбе Андрея Ставницера составил книгу «Солнце. Море. Аркадия», и тогда же она была издана. И тогда же разошлась. Книга «Одесса» — не просто переиздание того сборника рассказов и миниатюр. Наталья Жванецкая пересмотрела её, добавила несколько текстов из тех, что были написаны в самое последнее время, в дни болезни. И книга стала не только смешной, не только мудрой, но и щемящей.
«Эту книгу можно читать с начала, с середины, с конца…
Можно читать отдельные рассказы, главы, предложения…
Можно читать с Мишиными интонациями или своим голосом.
А можно читать, как один большой роман об Одессе» — написала в преамбуле Наташа Жванецкая.
Трудно было выбрать лучшее место для презентации, чем ресторан «Дача». И потому что Солнце, Море, Аркадия. И потому что Миша любил этот ресторан. Савва Либкин вспоминал, что пару лет назад именно тут Миша варил раков для всех гостей, а в гостях была вся Одесса. Сегодня варил раков для гостей ресторатор Савва Либкин. А я мог бы добавить, что и последний Новый год Миша прилетал встречать в Одессе и мы собрались на этой же «Даче».
Сегодня со сцены читали тексты Жванецкого. Читали хорошие артисты. Но пока звучит в памяти интонация Миши, мне трудно воспринять актёрское чтение. А порадовал дирижёр Хобарт Эрл. Он читает Жванецкого, радуясь каждому слову своего любимого автора, не актёрствуя, а наслаждаясь.
Иллюстрации для этого издания специально рисовал Михаил Рева.
— Все вырученные деньги после продажи десяти тысяч книг, — сказал на презентации Андрей Ставницер, — пойдут только на благотворительные цели.
И еще одну фразу Андрея Ставницера хочу зафиксировать :
«Мы никогда не забудем Жванецкого, который создал наши характеры, который создал образ Одессы в головах всего мира, который знал обо всех и никогда не жалел для нас этой мудрости. Я живу именно в его Одессе и горжусь этим»
Да, всё предвидел Пушкин.
Гости разъезжались с «Дачи», купив первые экземпляры новой книги Михаила Михайловича Жванецкого.
* * *
Памяти Олега Губаря
Во-первых, в этот день в 2014 году он стал Почетным гражданином Одессы
Во-вторых, его разъяснение позволило мне исправить ошибку, допущенную в ряде книг, и не повторить её у себя.
Меня просят продолжать рассказ о диаспорах, из которых и сложилась Одесса. Уже писал об итальянцах и греках, армянах и евреях, французах и немцах… Есть у меня ряд выписок, заметок о наших ближайших соседях-молдаванах.
Я мог бы начать со слов Пушкина, как уже не раз делал в предыдущих страницах своего фейсбучного дневника, напомнив, что в одесской главе «Онегина» равным среди равных упомянут «молдаван тяжелый».
Я мог бы обратиться к городской топонимике, как надежнейшему источнику исторической памяти, а тут возникла бы не только улица, но и целый район — Молдаванка.
Но мне показалось, что о сути того, что внесла в Одессу Молдавия, удивительно поэтично сказано в строках выдающегося одесского (а потом и московского) поэта Семена Липкина:
Степь шумит, приближаясь
к ночлегу,
загоняя закат за курган,
И тяжелую тащит телегу
Ломовая латынь молдаван.
Эту ломовую латынь внесли в наш город молдаване — первостроители Одессы, этот язык слышал и в Кишиневе, и в Одессе Александр Пушкин, и сегодня молдавские художники и строители, поэты и композиторы, певцы и виноградари — желанные гости города, куда, как и двести лет назад, ведёт Тираспольская улица.
Уже не раз писалось о том, что в Одессе всё дышало и дышит воздухом Средиземноморья. Конечно, прежде всего вспоминаются греческие колонии на севере Черного моря. Но вот эта латынь, умершая в самой Италии, чудом сохранилась в Тракии — провинции империи, где теперь Румыния и Молдова, а когда-то были Молдавия и Валахия. Сюда — во все времена ссылали инакомыслящих. Свои последние годы, как считалось, провел здесь Овидий. Не случайно Пушкин, сосланный вначале в Кишинев, а затем в Одессу, так чувствовал эту перекличку судеб, так впитывал «ломовую латынь молдаван».
Я уже упомянул, что из городских топонимов близость Одессы с Молдавией подчеркивает не только Молдаванка, город в городе, колоритнейший район, не растоптанный советской властью, но и Тираспольская улица. И хочу напомнить, что из Одессы в Кишинев, как в Бельцы, Сороки, Скуляны (где сражались предки В.П. Катаева), была когда-то одна дорога — через Тираспольскую заставу, через черту порто-франко, дорога, по которой проехали почти все писатели, декабристы, люди науки и искусства.
Кстати, на Тираспольской улице в XIX веке жил Исаак Бабель, обессмертивший не только Одессу, но и Молдаванку, давший нам прописку на литературной карте мира.
Но прежде о первостроителях. В Большой Советской энциклопедии в числе основателей Одессы значится архитектор молдаванин Портарий.
Но почему-то не упомянут он в «Столетии Одессы». Этим вопросом задавались многие. Так был таковой или не был? Вот книга К. Смолянинова «История Одессы. Одесса. 1853 год»: «Для заведывания всеми постройками вообще в городе был определен, с высочайшего соизволения, по представлению графа Зубова молдавский архитектор Мануил Портарий с жалованием в год по 400 рублей».
Значит, был. Но где жил? Где была его канцелярия? Нигде — ничего! Кишиневский краевед Р. Гордин нашел, что в письмах и документах Суворова десятки раз с любовью упомянут портарий — по-молдавски — один из дворянских чинов. Оказалось, что в письмах Потемкина упоминается портарь молдавский Марк Гаюс. Князь повелевает ему строить суда, заготовлять леса, наводить мосты… Так может быть мифический Портарий и деятельнейший портарь Гаюс — одно и тоже лицо.
Именно Марку Гаюсу, портарию молдавскому, поручил после себя строить Одессу де Волан. К 1812 году Марк Гаюс, владевший в Одессе в Греческом форштадте двумя участками, был уже генерал-майором и занимался делами Бессарабии. Дело своё он исполнил честно, о чем свидетельствуют не только награды и звания, но и процветание Одессы.
Вставка с комментарием Олега Губаря.
Олег Иосифович, прочитав утверждение молдавского краеведа Р. Гордина, сообщил:
« Марк Гайос (Гаюс) и Маноил (Эммануил) Портарий — это совершенно разные люди. Есть архивная информация о том и другом. Портарий действительно был архитектором, получил место под застройку (1794 г.) владел в Одессе частным домом по Ришельевской, на месте “Детского мира”, который в 1799-м продал греческому купцу Ивану Лагутке. Гайос — военный квартирмейстер, полковник (1801).»
Погруженность Губаря в ту эпоху мне известна. Верю ему. А это значит, что там, где я нашел одного молдавского первостроителя Одессы, было два выходца из Молдавии.
Город строили не только архитекторы, но и рабочие-строители. И вот тут возвращаемся к топониму «Молдаванка». Во-первых, не всегда она так называлась, а была и слободкой, и молдавской деревней. Но главное — строили её молдаване и волохи, выходцы из Валахии. Вначале строили именно как пригород, а значит, и ремесленную слободу, и деревню. В 1802 году дюку де Ришелье представили опись населения Одессы. И в ней зарегистрированы «молдаване, особою слободкою за городом поселённые: мужского полу — 53, женского — 43 души». (Цитирую по книге Т. Донцовой «Молдаванка», вышедшей в 2001 гг.).
Это уже позже, в конце XIX — начале ХХ века население Молдаванки воспринималось как еврейско-русско-украинское. Но в пушкинские времена молдаване, тянувшиеся к большому городу, находили здесь приют, возможность построить жилище и трудоустроиться.
Думаю, об этих постоянных поставщиках вина и овощей писал А.С. Пушкин — «молдаван тяжелый». Это наблюдения внешние. А были у поэта молдавские собеседники, знакомые, в первую очередь, это — семья детей молдавского правителя — высшей интеллектуальной знати Молдавии, нашедших приют в Одессе, Александра Скарлатовича Стурдзы и его сестры Роксандры Скарлатовны.
Кем он был? Философом. Богословом. Мыслителем. Известны юношеские эпиграммы Пушкина на Стурдзу, осуждавшие его монархические убеждения. Но, как видно, молод был поэт, да и встречались они тогда не часто. Настоящее знакомство произошло в Одессе. Наметилось сближение взглядов, о чём Пушкин писал Вяземскому. Именно со Стурдзой Пушкин рассуждал об Евангелии. И, кто знает, какой логикой заставил молдавский господарь принять и понять свои доводы поэта, только освоившего азы атеизма. Но что было, то было. От атеизма поэт уходит в православие. Здесь же, в Одессе, позже А. Стурдза проводил многочасовые беседы с Н.В. Гоголем, наставляя, не побоимся этого слова, великого русского писателя.
Сохранились, опубликованы воспоминания А.С. Стурдзы. Он с восхищением отзывается о глубоком уме Пушкина. Сохранились письма Н. В. Гоголя к А. С. Стурдзе. Но вот почему-то не переиздаются труды самого философа. Хоть богословские труды А.С. Стурдзы служили, как считали профессионалы, блестящей защитой православия.
Очень трудно в кратком очерке описать драму (именно так!) отношений Пушкина и Стурдзы. Ведь из-за эпиграмм на философа поэт и был сослан на юг. Какое же мужество и благородство должно было быть присуще им обоим, чтобы стать выше личных обид, непониманий и прийти к взаимоуважению как мыслитель с мыслителем, поэт с поэтом. Кстати, о том, что А.С. Стурдза писал стихи, я узнал из книги Олега Губаря «Пушкин. Театр. Одесса».
В жизни нашего города первой половины XIX века огромную роль сыграла сестра А. С. Стурдзы — графиня Р. С. Эдлинг. Это Роксандра Скарлатовна попечительствовала первому городскому убежищу для детей. Вдумайтесь: через 150 лет не затерялась память о стурдзовских приютах — так важны они были для города.
Молдавия и Одесса так географически близки, что пересечений было множество. Сегодня можно напомнить, что в годы Советской власти в Балте была учреждена Молдавская автономная республика. А тут уже ассоциация с поэмой Э. Багрицкого «Дума про Опанаса» («Балта — городок отличный»), с фигурой Григория Котовского… А если перенестись в наши недавние времена, то именно в Одессе устраивались выставки Михаила Греку, когда он был «диссидентом» в Молдавии, в Одессе ставились пьесы Иона Друце…
Все мы знаем мужской монастырь за 16 станцией Большого Фонтана, все представляем себе, как выглядит Маяк на Большефонтанском мысе. А знаете ли вы, что земли под монастырь, под маяк подарил городу молдавский землевладелец Александр Теутул, как бы навсегда вписав своё имя в историю Одессы.
Иногда тише, иногда громче, звучит в воздухе нашего города «ломовая латынь молдаван», голос антики и голос базаров, которые создали Одессу.
1 сентября
Еще вчера увидел выставку гобеленов, которую Эсфирь Серпионова развесила во Всемирном клубе одесситов
Был последний день августа. И слова сами пришли на ум. Слова, которыми завершается «Август» Бориса Пастернака.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство.
Сегодня, в 16 часов открывал эту выставку. Сказать, что много было людей — ничего не сказать.
Яблоку не было где упасть.
Пришли студенты Эсфири, друзья, зрители, которые десятилетиями следят за её творчеством.
Для многих она — монахиня Таисия. Доцент пединститута. Руководитель мастерской в женском монастыре.
Я знаю, дружу с ней многие годы. Помню студентку скульптурного отделения нашего худучилища Эсфирь Варшавскую.
Помню студентку Ленинградского института, ученицу Николая Акимова Эсфирь Серпионову.
Открывал её первую выставку в «Комсомольской искре» в 1973 году. Присутствовал на комнатной выставке игрушек из дерева на Спиридоновской улице.
Кстати, за углом на Кузнечной жил я и жила Эсфирь, так что мы оба ощущали влияние этой очень одесской улицы…
Показывала на выставке свои гобелены Эсфирь и во Всемирном клубе одесситов.
Но нынешняя мне кажется — самой главной.
Представьте: от пола до потолка висят сотканные ею свитки — гобелены. Воедино соединены небо и земля. Мир прекрасен и живет в её полотнах. Да, это не живопись маслом, это ткань, гобелены, но создаёт их она не как предметы декоративного искусства, а как живописец — картины.
Эту свою выставку Серпионова назвала «НАД ГОРИЗОНТОМ».
Подкупает ритм в каждой работе. Они построены как стихи. И это не случайно Эсфирь — поэт, у неё выходили книги стихов.
Творческий человек. Не случайно её любили такие разные художники, как Толя Шопин, Валик Хрущ, Осик Островский…
Она выросла в этом вареве шестидесятничества и её художественная манера оттуда, из сопротивления стереотипам.
Выставка во Всемирном клубе одесситов будет работать весь сентябрь.
Внизу, в нижнем зале фотографии Юрия Бойко, вверху, в верхнем зале гобелены Эсфирь Серпионовой.
Приходите. Получайте заряд бодрости.
2 сентября
Торжественное открытие Звёзд на Аллее по Ланжероновской
Памятник, который каждый год растёт.
Их уже стало 42.
Это имена людей, прославивших Одессу в искусстве и литературе.
Этот памятник имеет начало, но у него, уверен, не будет окончания. Кем-кем, а талантливыми людьми наш город всегда удивлял человечество. И радует по сей день
Я счастлив, что Одесса воздала в 2021 году должное
Семену Липкину(1911 -2003) , поэту, прозаику, переводчику с языков Средней Азии, образцу нравственности в жизни и литературе
Во многих своих произведениях Семен Израилевич возвращался памятью в Одессу. Но я напомню только одно короткое стихотворение.
СЕМЕН ЛИПКИН
ЗОЛА
Я был остывшею золой
Без мысли, облика и речи,
Но вышел я на путь земной
Из чрева матери — из печи.
Еще и жизни не поняв
И прежней смерти не оплакав,
Я шел среди баварских трав
И обезлюдевших бараков.
Неспешно в сумерках текли
“Фольксвагены” и “мерседесы”,
А я шептал: “Меня сожгли.
Как мне добраться до Одессы?”
1967 г.
Юрию Егорову (1926 -2008), живописцу, создавшему свой неповторимый образ нашего моря. После моря Айвазовского, мы обрели море Юрия Егорова, узнаваемое на любых выставках.
Юрий Николаевич Егоров был стержнем целого движения в одесском искусстве, которое мы сегодня определяем как нонконформизм
И Анне Яблонской (1981 -2011), драматургу, поэту, эссеисту, погибшей в 29 лет при теракте в аэропорту Домодедова. Её известность, сегодня общеевропейская, как драматурга , только начиналась. А сейчас о ней пишут, говорят, как о зачинателе новой волны в драматургии. В Одессе с постоянным успехом ее пьесы ставит Театр на Чайной.
Поздравляю всех нас со Звездами в короне Одессы!
3 сентября
На Ланжероновском спуске установили мемориальную доску легендарному человеку Олегу Константиновичу Томасу.
Можно сказать, что когда-то его знала вся Одесса. И это не будет преувеличением.
Самый молодой начальник порта в стране. И какого порта — Одесского.
Окончив Институт инженеров Морского Флота, пришел в порт инженером и вырос до начальника порта. Было время, когда возглавлял ЧМП. И при этом всегда оставался доступным, дружелюбным, как говорили в Одессе — порядочным человеком
Судьба сложилась трагически. Олег Томас не любил угождать. И его личным врагом стал секретарь одесского обкома партии Масик. Не выдержав издевательств, Олег Константинович ушел из жизни. Но в памяти тысяч одесситов, связанных с морской отраслью, он оставался человеком, отдавшим жизнь порту, пароходству, морю.
По инициативе Почетного гражданина Одессы Михаила Пойзнера на здании музея порта в тожественной обстановке сегодня открывали мемориальную доску.
Всем, кто интересуется жизнью и деятельностью Олега Томаса, я посоветую прочитать очерк о нём, написанный Михаилом Пойзнером и опубликованный на сайте Всемирного клуба одесситов в разделе «Они оставили след в жизни Одессы»
Когда-то для «Вечёрки» я брал большое интервью у Олега Константиновича. Помню его одесские интонации, его рассказы о детстве, о Слободке, о баскетболе…Человек Одессы. Таким он остался в памяти. Как важно, чтобы мы помнили людей, составлявших славу нашего города.