Борис ЖЕРЕБЧУК. Личностное начало и историческая достоверность.

Отклик на книгу Елены Литинской «Понять нельзя простить Повести и рассказы» (Bagriy and Co., Chicago, IL and M.Graphics, Boston, MA, 2022. С. 277 c.).

 

Читатели вне всякого сомнения с энтузиазмом воспримут новую книгу Елены Литинской «Понять нельзя простить» уже потому, что имя её хорошо знакомо в литературных кругах, и прежние её произведения вызывали неизменный интерес.

Повести и рассказы, вошедшие в книгу, несут отпечаток авторской личности и могут быть соотнесены с некоторыми узловыми моментами нелёгкой биографии. В то же время книгу нельзя отнести к ведомству биографической или мемуарной литературы. Пред нами целостная картина, в образах которой угадывается присутствие автора, осязается глубоко личностное начало, реализуемое отнюдь не в качестве прямолинейно действующего персонажа, и тем более не манипулятора предзаданными событиями.

Изящный и непринуждённый язык, привнося дополнительную художественную значимость изобразительному ряду, не позволяет оторваться от чтения до последней страницы. Работает на интригу даже амфиболия отсутствия знаков препинания в заглавии, призывая проявить фантазию для декодирования изобретательной авторской мысли. Это – полноценная литература, с конкретными деталями, мимолётными впечатлениями, насыщенными диалогами и исторической достоверностью эпохи.

Отклик на книгу Елены Литинской «Понять нельзя простить Повести и рассказы» (Bagriy and Co., Chicago, IL and M.Graphics, Boston, MA, 2022. С. 277 c.).

 

Читатели вне всякого сомнения с энтузиазмом воспримут новую книгу Елены Литинской «Понять нельзя простить» уже потому, что имя её хорошо знакомо в литературных кругах, и прежние её произведения вызывали неизменный интерес.

Повести и рассказы, вошедшие в книгу, несут отпечаток авторской личности и могут быть соотнесены с некоторыми узловыми моментами нелёгкой биографии. В то же время книгу нельзя отнести к ведомству биографической или мемуарной литературы. Пред нами целостная картина, в образах которой угадывается присутствие автора, осязается глубоко личностное начало, реализуемое отнюдь не в качестве прямолинейно действующего персонажа, и тем более не манипулятора предзаданными событиями.

Изящный и непринуждённый язык, привнося дополнительную художественную значимость изобразительному ряду, не позволяет оторваться от чтения до последней страницы. Работает на интригу даже амфиболия отсутствия знаков препинания в заглавии, призывая проявить фантазию для декодирования изобретательной авторской мысли. Это – полноценная литература, с конкретными деталями, мимолётными впечатлениями, насыщенными диалогами и исторической достоверностью эпохи.