Анна Рив. Черная вдова. Рассказ -

Да-да, человек так устроен, что видит чужие грехи и не замечает собственных.

С самого детства мне часто снился сон: старая женщина, заброшенный дом, река… Возможно, это была я в другой жизни, и детская память сумела запомнить последние дни моей жизни (детская память имеет такое свойство – помнить жизнь до…). Вообще, я с любовью и уважением отношусь к пожилым людям и понимаю их так, как, наверное, никто. Да и детство мое прошло с бабушкой. Она и воспитала во мне жизненные принципы, любовь ко всем, кто нуждается в любви и милосердии. Бабушки давно не стало. Но в жизни я всегда тянулась к тем, в ком живет мудрость поколений, за их плечами истории, которые можно описывать в романах. Каждая жизнь – книга.

Но сегодня я бы хотела рассказать историю не положительной старушки, а историю так называемой Черной вдовы Валентины, одной из самых первых и богатых русских эмигранток нашего приморского городка в Великобритании.

Я встретила ее, когда ей было уже за восемьдесят. Это была красивая для своего возраста дама – женщиной или старушкой ее не назовешь. Худенькая. Нет, стройная. И всегда одета, как аристократка, готовая в любую минуту прыгнуть на свою лошадь и ускакать в неведомый мне мир.

Она любила себя и вела здоровый образ жизни. А вот мылась редко – по субботам. Экономила воду. Жила в большом доме в дорогом районе. И часто удивлялась, как люди могут принимать ванну каждый день. О, есть еще много странностей характера, о которых вспоминают наши общие знакомые, которым «посчастливилось» узнать Валентину при различных обстоятельствах. Никто из них не вспоминал о ней, как о доброй старушке, все со смехом рассказывали об испытаниях, через которые им пришлось пройти, связанных с ее патологической скупостью и паранойей. Ей все время казалось, что ее хотят ограбить.

Помню, как часто я встречала ее, прогуливающуюся с белой в черные пятнышки, похожей на нее, собакой. Они смотрелись, как одно целое.

У Валентины не было детей, да она их и не любила.

Она не любила никого. Кроме, пожалуй, мужчин. Она была гордая и надменная. Скорее сноб.

Но, как известно, все рано или поздно умирают. И Валентина, при всем ее желании жить и достаточно здоровом образе жизни, заболела онкологией и умерла. На похоронах Валентины я думала о ее жизни – не просто интересной, но достойной романа, которому я дала бы название «Черная вдова». Скоро вы поймете почему…

Валентина жила замкнутой жизнью и очень редко пускала в нее людей не своего круга. Считала себя аристократкой русского происхождения английской закваски.

Люди ее сторонились и за глаза говорили, что она «не в себе». Друзей у нее не было и слыла она безумной скрягой. Всю жизнь копила капитал. Это было ее кредо и хобби – копить и не тратить. Но основным хобби у нее были – урны с прахом мужей. Она их коллекционировала много лет. Они стояли в ее красивом доме, заполненном антиквариатом, и поэтому напоминавшем музей.

Четыре урны с прахом мужей… Она их хранила, как память о своих победах.

Я бывала у нее в гостях. Она выбрала меня как непонятный для нее экземпляр русской, но не из богатеньких. Ей нравилась моя любовь к культуре, эстетике, умение красиво жить, не думая о завтрашнем дне, моя любовь к жизни. Вероятно, то, что она хотела бы видеть в себе, но вселенная дает по возможности, а не по потребности. Ее выбор был другим. А меня, в свою очередь, привлекали в ее характере – сила, стремление жить так, как она себе нарисовала эту жизнь, и умение воплотить свои мечты. Главное, чему можно было научиться у Валентины – это способность находить себе состоятельных мужей.

У нее было много воспоминаний о войне, о своей Родине она вспоминать не любила. Один из мужей Валентины замерз по дороге с кладбища. Она привезла его в какую-то русскую деревню и потащила по страшному морозу на кладбище навестить мамину могилу… Он по дороге замерз и умер, и обратно в Англию она вернулась с очередной урной с прахом. Горевала недолго. Нарядившись в черное платье вдовы, она села в машину и поехала осваивать новый район, в котором жили более состоятельные англичане.

Она вдруг решила, что теперь пришло время жить в этом районе, и поставила цель, которой достигла в сжатые сроки.

Черная вдова нашла возможность пополнить свою коллекцию новой урной с прахом мужа. Не буду подробно рассказывать о том, как ей удалось переехать в самый дорогой район, скажу только, что трюк «машина не заводится» сработал.

О том, куда в конечном итоге делся последний муж, я из деликатности не спрашивала. И Валентина о нем не вспоминала. Она жила и не грустила в своем «королевстве» в окружении четырех урн с прахом любимых мужчин.

Я какое-то время навещала ее. Мне нравилась ее собака по имени Саша и было ужасно забавно наблюдать за этой «аристократкой», кричащей на всю улицу «Саша, где ты…тьюмать».

Но в какой-то момент я перестала ее навещать – не смогла смириться с ее патологической скупостью. Ушла с намерением больше не появляться в ее жизни. Сейчас тяжело вспоминать, как я не открыла ей дверь, когда она пришла узнать, почему я больше не прихожу к ней.

На какое-то время я полностью забыла о ее существовании. Но однажды услышала о том, что Валентина тяжело больна. Онкология.

Вот так, одна, в своем доме, среди урн своих мужей. То, чего она так боялась. Подобно Гоголю, который боялся быть похороненным живым. Часто мы своими мыслями притягиваем не только желаемое. Такова вселенная. Она исполнила все, о чем думала Валентина, чего сильно желала и так же отчаянно не желала.

Помню, когда-то давно Валентина поделилась со мной своими страхами. Больше всего на свете она боялась умереть одна. Как ее мама, которая долгое время лежала в квартире уже остывшая. И никто не знал, что в пустой квартире несколько дней лежит тело еще молодой женщины… Она умерла от голода. Шла вторая Мировая война.

Кстати, Валентина воевала на фронте, получила награды и даже имела какое-то звание… Но так и не вернулась домой. Вышла замуж за свою первую «урну с прахом» в Чехословакии. Он был бароном. После замужества Валентина превратилась из советского солдата в аристократку. Как она попала в Англию, я не помню, но зато отлично помню, что есть при ней было некомфортно, потому что по ее аристократической теории, много есть считалось дурным тоном: «аристократы не любят толстые щечки». Эту фразу я запомнила на всю жизнь. Но мои щечки так и не стали аристократическими, потому что особенно после ее слов меня одолевал дичайший голод.

Узнав о ее болезни и, конечно же, почувствовав себя виноватой, я помчалась ее проведать. Помню, она лежала в своей королевской постели, исхудавшая и грустная. Вокруг нее хлопотали какие-то родственники, откуда-то вдруг взявшиеся.

В глазах у Валентины я увидела такую тоску и страх. Она смотрела на меня, как будто просила прощения. И еще что-то очень и очень важное она так и не смогла сказать… Я до сих пор помню ее глаза – огромные, на исхудавшем красивом лице. Валентина была очень красива. В молодости разбила не одно сердце. И даже больная, на смертном одре, она олицетворяла собой образ дворянский из какого-то до боли знакомого романа.

Хоронили скромно. Не было слез и слов сочувствия. Маленькая горстка людей в черном. Они стояли, тихо перешептываясь о завещании. Оказывается, все свое состояние и собаку Сашу Валентина завещала благотворительному фонду для собак.

Ну что сказать? Молодец, Валентина! Пять баллов! Пережила четверых мужей и ушла, показав «фигу» всем своим «недостойным» родственникам.

Скорби на похоронах не прослеживалось. Английский священник зачитал список ее достоинств и произнес молитву. Закрылась занавеска, гроб с телом Черной вдовы ушел в никуда, а куда улетела ее душа? По моим щекам текли слезы… Где-то далеко выла собака…

Вещи Черной вдовы выставили на местный аукцион. Среди всякого хлама были две небольшие картины Малевича. Их смешали с разным домашним хламом и, по всей вероятности, о них знали только аукционщики и ортодоксальный еврей в шляпе и с пейсами. И знала еще я. Однажды Валентина похвасталась своим сокровищем, но приказала молчать и хранить в тайне наличие таких редких и дорогих картин. И я хранила.

На аукционе были ее родственники, которым я сказала, что среди прочего хлама нужно искать картины Кандинского. Они по сей день ищут. Картины Малевича купил еврей с большими пейсами и толстым кошельком за £200 в лоте под названием «Иллюстрации для дома» и красиво сделал ноги. Вот такой мир аукциона, обмана, жизни и смерти.

Я же купила чайник, из которого меня угощала Черная вдова чаем, и храню его по сей день.

Ну а родственники… Я их больше никогда не видела. Кажется, им все же что- то перепало. Но меня это больше не интересовало …

Вот такая история Черной вдовы. Есть ли в этой истории что-то поучительное? Не знаю. Но точно знаю, что охотников за наследством у моей кровати не будет. И урн с мужьями тоже…

Возможно, общее между нами – собака, прогулки к морю, желание жить лучше своих предков и страх остаться в конце жизни одной в стране, где нет родных. Посетит ли кто-то мою могилу, когда меня не станет?

Думаю, жизнь должна быть налегке, чтобы не было жалко терять, уходя, и чтобы любили не за то, что ты кому-то что-то оставишь, а просто любили за то, что ты есть, была.

Мои страхи.

Пережить свою собаку.

И уйти незаметно.

Хочется, чтобы любили и помнили. Хочется успеть написать мемуары о своей жизни.

Валентину иногда вспоминаю, когда гуляю по побережью со своей собакой, белой в коричневые пятнышки…