Татьяна Окоменюк. Дурачок. Рассказ -

Санька Курехин по прозвищу Дурачок жил в Черноморске у бабушки Веры Васильевны с пяти лет. Как только окончательно выяснилось, что с ребенком «что-то не так», родители депортировали его из Хабаровска в Крым, на родину матери. Мотивировали свое решение заботой о больном сыне, который при плохой экологии и резко-континентальном климате «вообще загнется». А Черное море с насыщенным ионами йода и брома воздухом, горячим песком, лечебными грязями, большим количеством солнечных дней, изобилием местных фруктов и овощей – самое то, что нужно для выздоровления ослабленного дитяти. Мол, курорт «и не таких исцеляет».

И Вера Васильевна, и ее дочь с зятем прекрасно понимали, что «таких» не исцелит никакой курорт. Что Санька навеки «задержится в детстве», поскольку из-за внутриутробной гипоксии у него развилась дисфункция головного мозга. А это – нарушение мышления и кратковременной памяти, повышенная тревожность, неспособность сосредоточиться, резкие перепады настроения, отставание от одногодков в социальном взаимодействии, а значит – долгие годы тяжелого кропотливого родительского труда безо всякой надежды на выздоровление отпрыска. Сколько ни колотись, сколько ни вбухивай денег в эту «черную дыру», а избавление от интеллектуальной инвалидности невозможно – поврежденные нейроны мозга не способны регенерироваться ни при каком климате.

Вера Васильевна несколько раз прилетала в гости к внуку и видела, что его все обижают. Дочь без конца жаловалась на Саньку: «У него – скверный характер: не слушается, ленится, упрямится. Ничему не хочет учиться. На замечания реагирует агрессивно, часто замыкается в себе. Воспитательницы в детсаду называют его «двигательно-беспокойным», а за глаза – дурачком. Может, его отправить в специализированное заведение?».

Вторая бабка вообще глаз ему не казала – стеснялась внука. «У нас в роду были всякие, но дурачков никогда не было», – раздраженно бросила она Вере Васильевне при встрече, как будто та была виновата в том, что Санька родился обмотанным пуповиной.

Зять, большой начальник в речном торговом порту, старался вообще не замечать «бракованного» сына. Он нигде с ним не появлялся, на семейные вылазки его не брал, во время праздников и торжеств с гостями прятал наследника в доме матери.

«Загубят пацана, ироды, – смахнула слезу баба Вера, гладя по голове льнущего к ней внука. – Они правы: со мной ему будет лучше».

Курехины аж подпрыгивали от радости, собирая в дорогу чемодан сына. Помахали ему на прощание и тут же забыли о его существовании. Нет, деньги на содержание отпрыска они присылали исправно. Хорошие деньги. Но сами в Черноморск не приезжали и в гости к себе Саньку ни разу не позвали. Не до него им было – у них родилась дочка. Нормальная. Гордость семьи. На вопрос бабы Веры: «Не пора ли детям познакомиться?» раздраженно фыркали: «Еще не время. У Маришки – очень ранимая психика. Санька может ее напугать». А то, что при живых родителях мальчик растет, как сирота, их совсем не волновало. Откупились – и зажили новой жизнью, как будто сына у них никогда и не было.

Вера Васильевна много делала для того, чтобы болезнь внука хотя бы не прогрессировала. Она читала ему детские книжки, показывала мультфильмы, много с ним беседовала, играла в лото, строила из кубиков конструкции, вырабатывала у Саньки навыки самообслуживания и выполнения несложных заданий. Женщина постоянно была на связи с медиками, знахарями и остеопатами, давала мальчику препараты, улучшающие кровоснабжение головного мозга, стимулирующие и укрепляющие нервную систему, регулярно делала ему ножные горячие ванны, массировала спину, готовила смеси из тертой моркови, лимона, меда и чеснока.
Санька безропотно принимал лекарства и мужественно переносил все процедуры, потому что хотел быть похожим на своего любимого литературного героя Дядю Степу-милиционера. Внешне он немного смахивал на своего кумира – худой, длинный, с высоким выпуклым лбом, белесыми ресницами и большими ярко-голубыми глазами, разделенными широкой переносицей.

Мальчик был деятельным, активным и подвижным, как ртуть. Мог без жалоб пройти несколько километров и без проблем вскарабкаться на известняковую скалу. Спал он немного, просыпался рано, что не мешало ему чувствовать себя отдохнувшим.

Парень нормально говорил, абсолютно все понимал, самостоятельно ходил в магазин и помогал по хозяйству бабе Вере, а вот со школой у него не заладилось, даром, что класс был специальный – коррекционный. Учительница была им недовольна: программу не усваивает, на замечания не реагирует, с одноклассниками не общается, высидеть двадцатиминутный урок не может – поднимается и без разрешения идет гулять – пойди, проследи, куда он направился и что сейчас делает. Не бросать же ради него остальных учеников! Пришлось Саньке перейти на домашнее обучение.

Внешне он отличался от своих сверстников лишь удивленно взирающими на мир расширенными зрачками, а в остальном – обычный пацан: улыбчивый, аккуратно подстриженный, хорошо одетый. Вот только очень странный. С ровесниками он не якшался, дружил только с бабулей да ее соседом дядей Мишей, работавшим спасателем на местном пляже. Именно дядя Миша научил парня кататься на велосипеде, лазить по горам и причудливым гротам, ремонтировать технику, ловить рыбу, играть в «подкидного дурачка».

Черноморцы, знающие Саньку с детства, его не обижали – он был местной достопримечательностью, а вот курортники буквально сворачивали шеи, когда видели проезжающего мимо них подростка на велосипеде с прицепом, напоминающим цыганскую кибитку из кинофильма о Будулае. Последнюю он построил вместе с дядей Мишей. Бабуля, правда, тоже поучаствовала, пошив для «домика» внука кошемный покров из непромокаемой ткани.

Не меньше, чем кибитке, отдыхающие удивлялись и юному регулировщику, стоящему на оживленном городском перекрестке с полосатым жезлом в руке, красной повязкой на предплечье и оранжевом мотоциклетном шлеме на голове. Выгоревшую на солнце повязку с надписью «дежурный» и треснутый пополам шлем Санька нашел на помойке, а жезл ему помог изготовить все тот же дядя Миша, у которого не было ни детей, ни внуков, а времени свободного – хоть ведром черпай. Вот он, смоливший в выходной свою старую лодку, и нанес черные полоски на светлую палочку соседа. С этих самых пор Санька стал всем представляться Дядей Степой-регулировщиком.

Вскоре в дом Веры Васильевны пожаловал настоящий Дядя Степа – местный участковый Степан Макеев. Он отругал женщину за «недолжный контроль за слабовменяемым внуком».

– Держите своего дурачка дома, если не хотите, чтобы его у вас изъяли и отправили в дом инвалидов, – стучал он пудовым кулаком по столешнице. – Ишь чего удумал, негодник, – подвергать опасности свою и чужие жизни. А если какой-нибудь идиот, и в самом деле, свернет туда, куда показывает ваш невменько своей полосатой дубинкой?

Санька проплакал весь день – жаль было сломанного бабулей жезла и выброшенного в мусорный контейнер шлема. «Хорошо хоть повязку успел спрятать в трусы, – проворчал он себе под нос. – Я все равно буду приносить людям пользу».

– Вот и приноси! – бросила через плечо баба Вера, разобравшая последнюю реплику внука. – Можно мусор на пляже убирать, можно пляжникам продавать мои пончики и кукурузу или вон Михаилу помогать на его спасательной станции. Не все же в компьютер пялиться на этот твой… «Свинячий патруль».

– Щенячий! – обиженно поправил бабку Санька. – Это же – настоящие спасатели! У них, знаешь, какой девиз? Отважным щенкам – все по зубам!

– Теперь знаю, – тяжело вздохнула Вера Васильевна. – В нашем случае, щенки, конечно, меньшее зло, чем Дядя Степа или капитан Врунгель. Я видела, они в одной серии чистили от мусора прибрежную полосу.

В этот же вечер Санька явился на пляж с большим полиэтиленовым мешком и длинной палкой-хваталкой. Он стал собирать в песке фантики, сигаретные пачки, огрызки, банановую и арбузную кожуру, баночки от колы и пива. Наклоняться ему было не нужно: увидел мусор, нажал на рычажок – и захват осуществлен. Парню даже понравилась работа уборщика, но он не учел, что именно в это, вечернее, время сюда десантируются голодные чайки, высматривающие на песке что-нибудь съедобное. Птицы по-хозяйски расхаживают по пляжу, не обращая ни малейшего внимания на задержавшихся у моря курортников, если, конечно, у тех в руках нет чего-нибудь вкусненького. В этом случае, крылатые грабители не стесняются подлететь к жующему человеку, вцепиться клювом в кусок его пиццы, чурчхелы или пахлавы и под возмущенные крики потерпевшего убраться со своей добычей подальше.

Надо ли говорить, что появившегося на пляже Саньку чайки приняли за конкурента и стали кружить над ним, не позволяя забросить в мешок очередную находку. Их визгливые крики, острые когти и мощные крючковатые клювы вызвали у юноши панический ужас. Теряя шлепанцы, он понесся домой впереди собственного визга.

Санька всегда был очень трусливым ребенком. Перешагнув свое совершеннолетие, он остался таким же. Парень боялся не только чаек, он испытывал ужас перед дронами, сколопендрами, медузами…

С первыми двумя страхами ему удалось справиться с помощью бабы Веры. Посоветовавшись с психиатрами, та решила лечить внука методом «от противного»: боится самолетов – надо летать, страшится моря – заставлять плавать, испытывает ужас перед дронами – купить ему дрон. И купила. Вскоре Санька перестал от него шарахаться и даже полюбил своего летающего робота. Юноша выходил с ним на улицу, запускал аппарат и внимательно следил за его полетом, пока однажды тот не улетел в сторону соленых озер с лечебной грязью. Жаль, конечно, вещь недешевая, но со своей задачей она уже справилась – при появлении дрона над головой Курехин-младший перестал прятаться и орать, что тот за ним следит.

Со сколопендрами вышло немного сложнее. Их баба Вера сама боялась. Это – очень противные членистоногие с твердым панцирем, конечности которых заканчиваются ядовитыми шипами. Они очень быстро бегают и если пронесутся по человеку, оставляют на коже ожоги. И вот одну из таких сколопендр женщина обнаружила на полу в коридоре. Огромную, длиной около двадцати сантиметров. Пыталась раздавить ее ногой – не вышло. Тогда она взяла камень и колотила им по спине незваной гостьи до тех пор, пока не убила. Не успела Вера Васильевна убрать ее тушку, как в коридор заскочил Санька. Увидев на полу труп микро-монстра, затрясся от страха так, что аж обмочился. Пришлось скормить ему две таблетки феназепама и спровоцировать приступ. Два дня пацану было плохо, а на третий он поймал у крыльца такую же сколопендру и сам пристукнул ее камнем. После этого случая страх перед членистоногими у него как рукой сняло. Он принял, наконец, тот факт, что они живут рядом и никуда от них ни деться.

Но с самым главным ужасом Курехина ни Вера Васильевна, ни дядя Миша справиться не смогли. В пятилетнем возрасте Саньку, зашедшего по пояс в море, ужалила медуза. С диким ревом он выскочил на берег и с тех пор ни разу за тринадцать лет в нем не искупался. Что только баба Вера с ним ни делала, как ни заманивала в морскую пучину – нет и все. Санька рассматривал большую воду, как источник опасности и до сих пор ходил по пляжу в детском надувном круге, ловя на себе удивленные взгляды курортников и слыша их обидные реплики: «Гля, дрыщ совсем колпаком поехал!», «Дебил или косит под вальтанутого?», «Да это – местный дурачок Санька, он безобидный»…

По этой причине продавать пончики и вареную кукурузу парень не захотел. Он боялся пляжников, стеснялся рекламировать свой товар да и жару переносил плохо. Все черноморцы уже с мая месяца были покрыты ровным бронзовым загаром, и только «бледнолицый» Санька все лето ходил с облупившимися носом, плечами и спиной – не любило его солнышко.

Из всех предложенных бабулей вариантов остался только один – помогать дяде Мише на спасательной станции, но как можно быть помощником спасателя, если ты боишься войти в море даже по колено? Три дня парень провел в раздумьях. Сидеть дома ему было скучно. Неугомонная натура и внутреннее стремление быть полезным людям толкали его к новому виду общественно-полезной деятельности. Опять же, его кумиры-щенки были спасателями, так, может, и у него получится…

Санька проснулся с первыми лучами солнца, умылся, натянул на левую руку выгоревшую на солнце красную повязку. С трудом протиснулся в детский надувной круг, подаренный ему бабулей десять лет назад. Набросил на себя просторную белую майку с номером «6» на спине, и та, обтянув круг, стала похожа на балетную пачку, а сам парень, в белых плавках, с длинными голыми ногами – на балерину. Хотя нет – скорее, на одного из мужиков-юмористов, изображающих балерину в пародии на «Танец маленьких лебедей».

В таком виде юноша явился во двор к дяде Мише. Убедившись, что его шлем, который он вытащил из мусорного контейнера и спрятал под лодку соседа, – на месте, пошел будить своего будущего начальника. Тот спал на раскладушке в летнем домике, поскольку с мая по сентябрь сдавал жилплощадь курортникам.

– Ядрена Матрена! – всплеснул мужчина руками, увидев парня в костюме балерины. – У вас что-то случилось? С Васильевной все в порядке?

– Я, дядь Миш, буду вашим ассистентом, – сообщил ему Курехин с очень серьезным видом. – Мне бабуля разрешила помогать вам спасать людей.

Вздохнув с облегчением, тот похлопал Саньку по плечу.

– Чтобы стать спасателем, нужно уметь нырять, прыгать с вышки в воду, плавать на длинную дистанцию. Какой из тебя спасатель, если ты воды боишься?

Санька молчал. Из его глаз текли слезы разочарования. Он очень хотел быть таким, как командир отряда поисково-спасательных щенков Зик Райдер, или хотя бы, как виндсерфер лабрадор Зума. На крайний случай, – как горный спасатель хаски Эверест. А тут такой облом…

– Разве что, ты сумеешь побороть свой страх, – продолжил после паузы дядя Миша, – будешь смело заходить в воду, научишься плавать и перестанешь шарахаться от медуз.

– Я все сделаю для того, чтобы стать спасателем! – пообещал Курехин соседу. – Клянусь своей кибиткой!

– Тогда с сегодняшнего дня ты – на практике.

Санька от радости запрыгал на месте.

– Горю начать! Всегда готов к ав-ав работе! – выкрикнул он один из девизов «Щенячьего патруля».

– Только вид у тебя больно стремный для спасателя, – заметил мужчина. – Вместо круга я тебе выдам оранжевый спасательный жилет. Совсем, как у твоего щенка… эээ…

– Зумы! – радостно подсказал парень.

– А, вместо повязки, подарю тебе настоящий свисток спасателя. Снимай с руки эту тряпку.

– А зачем мне свисток?

– Будешь свистом акул распугивать!

При слове «акул» у Саньки началась нервная икота.

– Да пошутил я! – испугался дядя Миша реакции трусишки. – Свистком спасатель дает команду о прекращении купания и выходе из воды на берег.

Пока сосед умывался и чистил зубы, Санька спрятал под его перевернутую лодку свои круг и повязку и уже пританцовывал в нетерпении начать свой первый рабочий день.

По приходу на станцию они развесили круги, расставили флажки, отстегнули спасательную лодку и зашли в свою будку. Пока Санька открывал ставни и надевал подаренный ему оранжевый жилет, дядя Миша достал бинокль и отметил в журнале время начала смены.

Народу утром было совсем немного. Вода, пахнущая тиной и мидиями, еще не прогрелась, и купальщиков можно было пересчитать по пальцам одной руки.

– До одиннадцати можно смело курить бамбук, – сообщил дядя Миша практиканту. – Садись в лодку, сплаваем вооон туда, поправим буйки. Заодно попрактикуешься в гребле.

Санька мигом запрыгнул в плавсредство, которое с опасностью никак не соотносил – считал, что если, в данный момент, под ногами твердо, значит, все – в полном порядке. Он с раннего детства плавал с соседом на рыбалку. Тот научил его грести передним и задним ходом, делать протяжку и разрезной поворот, огибать препятствия, но при этом был бессилен в своих попытках научить парня плавать. Однажды, у самого берега, он «нечаянно» столкнул Саньку в воду, рассчитывая, что инстинкт выживания заставит того работать руками и ногами, но он ошибся – пацан наглотался воды, пережил паническую атаку, стал заикаться.

Вера Васильевна кинулась по бабкам-знахаркам и с трудом выходила внука, окончательно смирившись с его фобией. Она купила Саньке большой надувной бассейн, установила его в саду, под деревьями черевишни и японской мушмулы, и парень не выкисал оттуда все лето, продолжая игнорировать море, находящееся в пяти минутах ленивой ходьбы от их дома.

По этой причине дядя Миша был уверен: идея стать помощником спасателя – блажь-однодневка: уже завтра-послезавтра Курехин найдет себе другое занятие, но он ошибся. Каждое утро, в спасательном жилете и со свистком на груди, тот заходил за ним, и они отправлялись на службу.

По громкоговорителю, который Санька называл щенофоном, мужчина регулярно инструктировал курортников:

– Не входите в море в состоянии алкогольного опьянения;

– не находитесь в воде более двадцати минут – могут возникнуть судороги;

– не подплывайте к причалам и пристаням ближе, чем на тридцать метров;

– не оставляйте детей без присмотра. Пока вы делитесь в социальных сетях свежими селфи, ваш ребенок может не только потеряться, но и утонуть;

– купаясь, придерживайтесь зоны между флагами, за которой наблюдает спасатель.

В этот момент Саньку распирала безмерная гордость, ведь это он сейчас сидел под зонтиком на наблюдательной вышке. Это он пристально следил в бинокль за поведением купающихся. Это его дядя Миша назвал сейчас спасателем.

Наблюдать за пляжем в бинокль было чрезвычайно интересно. «Вон, в просвете между раскрытыми зонтами, под палящими лучами солнца плавятся почти голые девушки – лифчиков на них нет, вместо трусов – узенькие шнурочки в попках. И как им только не стыдно?

А вон, обжигая ступни о раскаленный песок, бежит мальчик лет пяти с мороженым в руках. Упал, испачкал эскимо, плачет. В двух шагах от него группка детей фотографируется вместе с гигантской Пандой – как же ей, наверное, жарко в ее шубке при температуре +32.

А вон, прямо у кромки воды, растянулась чья-то собачка. Кажется, она спит. Ее обдувает легкий освежающий ветерок, обмывает язычками пены теплая волна, убаюкивает шум моря. А там, за флажками, по берегу медленно бредут ослик и прогулочный пони. На ослике сидит девочка лет трех, на пони – мальчик постарше. Интересно, меня бы этот пони выдержал?

А на воде – все еще интереснее. Там люди катаются на плюшке, на банане, на водном парашюте и просто плавают без ничего. И совсем не двадцать минут, как велел им дядя Миша. Надо выгнать их из воды свистком», – и Санька изо всех сил засвистел.

– Ты чего это расшумелся? – выскочил из будки дядя Миша. – Тонет кто-то?

– Нет, они правила нарушают, сидят в воде уже больше двадцати минут. Пусть выходят, а то их судороги схватят.

– Не волнуйся! Вода уже прогрелась до +25 – ничего с ними не случится. Иди лучше купи себе мороженое. Вот деньги – заслужил.

И так – почти каждый день. Раз – до обеда, раз – после, потом – выходной. За месяц работы дяде Мише с Санькой так и не пришлось никого спасать. Зато парень научился мастерски вязать морские узлы и метко бросать спасательный круг.

А потом погода испортилась. Вначале Санька заметил в бинокль только узкую темную полоску, которая медленно приближалась к берегу. Вот она обогнула буй, торчащий из воды, как голова Лох-Несского чудовища, и подошла совсем близко к их наблюдательной вышке. Поднявшийся ветер начал сносить с голов отдыхающих панамы и неукротимо гнать волны. Ударяясь в берег, те шипели и выбрасывали свои белые языки на пока еще сухой песок. Потом с неба стали падать темные дождевые капли. Пляжников с песка, будто взрывной волной смыло – все помчались в укрытие. Дядя Миша с Курехиным последовали их примеру.

Короткими перебежками от одного дерева к другому, спасатели неслись к Санькиному дому. В отсутствие Веры Васильевны, отправившейся в Ялту на похороны двоюродной сестры, за парня отвечал сосед.

Они обсушились, поужинали и уселись играть в подкидного дурака. Саньке в этот вечер страшно не везло – дурачком все время был именно он, да не простым, а с погонами. Проиграв в очередной раз, парень расстроился и ушел спать.

На улице выл ветер, стуча ставнями в окна. Грохотало так, будто по небу мчится на своей колеснице Илья-пророк. Дождь лил, не переставая. Даже не дождь, а какой-то тропический ливень. В такую погоду обычно хорошо спится, и Санька провалился в сон, как в пропасть.

Проснулся он в семь утра от громких криков жильцов дяди Миши. На улице, по-прежнему шел дождь, а в доме на полу плавали коврики и их с бабулей обувь, которая раньше стояла на веранде.

Санька подскочил к окну и глазам своим не поверил: во дворе бушевала большая вода, уровень которой достигал середины забора. Потоки грязи затопили весь двор, сад и огород. Улица превратилась в реку, смывающую все на своем пути.

– Че делается! Че делается! – ухватился Санька за голову. – Бассейна моего уже под деревом нет… велика тоже… и кибитки возле погреба что-то не видно… Хорошо, что я вчера забрал из-под лодки свои каску и повязку, спрятав их от бабули на чердаке, а то сейчас бы их тоже куда-то унесло. Надо будить дядю Мишу – у него вон забор повалило прямо на нашу территорию.

– Ядрена Матрена! – ухватился за голову мужчина, на глазах которого через смытый потоком забор проплыл во двор соседей его деревянный летний домик и весь находящийся в нем скарб, включая раскладушку, на которой он еще вчера спал. – Что же делать-то, Санька?

– Спасать! Мы же спасатели! – решительно произнес тот. – Наденем рыбацкие сапоги и пойдем искать мою кибитку, велик и бассейн…

– Какой бассейн? Какая кибитка? Их давно уже в море унесло, – чертыхнулся дядя Миша. – Машины вон по улице плывут, как бумажные кораблики. Передвигаться практически невозможно. Поток сбивает с ног…

– Бяда-бяда! – проворчал Курехин, пародируя голос бабули. – Надо кому-то позвонить!

– Точно! – обрадовался растерявшийся мужчина, доставая из кармана свой телефон.

Пока он разговаривал с МЧС, коллегой-спасателем и своими квартирантами, Санька сгонял на чердак за шлемом, повязкой и рыбацкими сапогами. Потом достал из чулана весла от лодки соседа, которые прятал у себя, чтобы тот не поплыл без него на рыбалку.

– Вот! – продемонстрировал он мужчине свои находки. – Можно отправляться спасать людей. «Долг зовет, Санька – вперед! Работа – мне, ав-ав, в охоту!».

– За сапоги – спасибо, они мне очень пригодятся. Дай мне еще твою рыбацкую куртку с капюшоном, и… ты не знаешь, случайно, куда Васильевна багор мой затискала? Это – палка такая длинная с тебя ростом, с крючком на конце. Она его на прошлой неделе у меня взяла, не то виноград с беседки доставать, не то, что-то плоды с дерева…

– В саду, наверное, оставила. А зачем он вам?

– Да при таком течении как бы в море не смыло. Багром можно за забор зацепиться или за дерево. Заодно и прощупать грунт под ногами – там ведь могут лежать камни, осколки да все, что угодно. Ну, да ладно, искать некогда, уровень воды все время поднимается. Даст бог, доберусь без приключений.

– Куда доберетесь?

– В штаб спасателей, он недалеко – в гостинице «Чайка», сразу за перекрестком, где ты Дядей Степой когда-то стоял. Там МЧС собирает добровольных помощников. Через час-другой объявят режим чрезвычайной ситуации и начнут эвакуацию жителей подтопленных районов в пункт временного размещения. «Чайка» на горке стоит, там всяко посуше.

– Я – с вами!

– Ни в коем случае! – повысил голос дядя Миша. – Ты сейчас поднимешься на чердак и будешь там ждать сотрудников МЧС. Ты меня понял?

Санька молчал. Его глаза были полны слез.

– Заруби себе на носу: выходить сейчас из дому чрезвычайно опасно. Из-за небывалых ливней наша Медянка вышла из берегов и затопила весь город. Рушатся мосты, столбы, ограждения, плывут киоски и автомобили. Через час уровень воды на улице будет выше человеческого роста. Даже спецтехника не справляется со стихией – пожарные машины увязают в глине. И это – в центре города. Представляю, что творится в других районах. Дай мне честное слово будущего спасателя, что ты на чердаке дождешься меня или сотрудников МЧС.

– Дождусь, – скривился Санька, как от зубной боли, подавая дяде Мише свою рыбацкую куртку. – Возвращайтесь скорее.

Через час уровень воды в доме поднялся сантиметров на пять. Парень высоко закатал спортивные штаны и, нехотя, поднялся на чердак. Там, в углу он увидел багор соседа, но было уже поздно. «Как же я забыл, что бабуля багром снимала из-под крыши осиное гнездо, а потом топила его в ведре с водой, – корил себя Курехин. – А если дядю Мишу без багра унесет в открытое море? И все из-за меня… Надо ему багор как-то передать».

Прошел час, а, может, и больше. Ни дядя Миша, ни МЧС за Санькой так и не явились. Ему с чердака было видно всю округу. «Вон – люди, ожидающие спасателей на крышах своих домов; а вон – автомобили, плавающие по улице, как подводные лодки; у ограды городского парка кучкуются прибившиеся к ней мотоциклы и велосипеды. А вон – два парня плывут на лодке, с ними – совершенно мокрая собака. Дождя уже нет. Значит, она – или спасатель, или ее саму только что спасли. Я тоже мог бы кого-нибудь спасти… Кстати, где лодка дяди Миши? Она воон там стояла, у забора, который потоком снесло … Да вот же она! У нас во дворе… Зацепилась якорем за ствол черевишни и болтается без дела туда-сюда. А могла бы спасать людей и домашних животных… Раз меня Эмчаэса не спасает, значит, у нее много других дел, и ей самой нужна моя помощь. Я ведь тоже водный спасатель…

Санька схватил багор и стал быстро спускаться вниз. Вода в комнатах поднялась уже до уровня колена. Парень надел свой оранжевый спасательный жилет, повесил на шею свисток, натянул на руку красную повязку, нахлобучил на голову треснутый оранжевый шлем. Теперь, по его мнению, он был экипирован, как мультяшный спасатель Зума, не хватало только за спиной небольшого рюкзачка с инструментами, хотя… «чем не инструмент складной охотничий нож, забытый дядей Мишей на столе?» – подумал юноша, бросая его в карман своих спортивных штанов.

Курехин подошел к двери, но открыть ее не решился – было страшно. Он потоптался на месте, еще раз выглянул в окно. Дождя уже не было, бурного течения тоже, но уровень воды, по-прежнему, достигал пояса. Еще чуть-чуть – и в доме будет такой же.

Мимо парня по веранде проплыли бабулины резиновые сапоги, как напоминание дяди Миши о том, что на мутном глинистом дне сейчас может находиться все, что угодно, и Санька послушно натянул их на свои босые ноги. Затем перекрестился, как это в экстренных ситуациях делала бабуля, взял подмышку весла, в руку – багор и со словами: «Смело – за дело! Оно – в надежных лапах!» открыл дверь и шагнул в водную стихию.

Санька не ожидал, что вода будет такой грязной и такой холодной. Она обожгла юношу, вызвав у него холодовой шок и ощущение бегающих по телу мурашек. У Курехина закружилась голова, зазвенело в ушах, онемели пальцы рук и ног, но он не вернулся обратно. Парень сделал несколько глубоких вдохов, произнес мантру щенков-спасателей: «Рассекай! Ныряй глубже! На старт! Внимание! Плюх!» и, опираясь на багор, продолжил движение в направлении черевишни.

Вскоре тело привыкло к влаге и холоду, Санька перестал трястись и сумел справиться со своей задачей. Он забросил в лодку багор, вставил весла в уключины, как учил его дядя Миша, с трудом, но отцепил якорь от дерева. Затем запрыгнул в лодку и погреб туда, где у них с бабулей раньше были ворота. Выплыв на улицу, направился к гостинице «Чайка», в штаб спасателей. Во-первых, он должен передать дяде Мише его багор, а, во-вторых, получить в штабе персональное задании. Ведь он же не пешком туда явился, а на личном плавсредстве, в форме спасателя.

Проплывая мимо городского парка, обнесенного чугунной оградой, Санька заметил мокрую кошку. Она сидела на узкой металлической полоске забора и тихо мяукала.

– Давай, прыгай в лодку! – велел он несчастной, но та даже не пошевелилась, продолжая издавать жалобные звуки.

Парень зацепился багром за чугунный прут решетки, привстал и, дотянувшись до кошки, сбил ее прямо в лодку. Спикировав в плавсредство, та стала благодарно тереться о его ноги.

– Да ладно тебе, не стоит! – потрепал он пострадавшую по загривку. – Нет свалки для смекалки!

В десятке метров от этого места парень обнаружил лабрадора, запутавшегося поводком о корни вывороченного дерева, которое, в свою очередь, застряло ветками в чугунной парковой ограде. Замерзший пес был страшно напуган. В его глазах стояли настоящие слезы.

– Отставить панику! – бросил Санька лабрадору. – Отважным щенкам – все по зубам!

Он распутал поводок, подсадил пса в лодку и поплыл дальше. Мимо них по улице проносились бочки, бревна, сараюшки, теплицы, собачьи конуры, беседки… В одной из беседок стояла привязанная к перилам коза.

– Вот те здрасьте! – выкрикнул Курехин, увидев плывущую вниз по улице Дерезу. – Горю желанием помочь!

Животное было в ступоре и никаких эмоций не выражало. Догнав беседку, парень зацепился багром за деревянную декоративную решетку, подтянул сооружение к себе. Отвязать козу не получилось, пришлось перерезать веревку охотничьим ножом. И тут Санька заметил в беседке еще одного пострадавшего – забившегося в угол, не то маленького кролика, не то большого хомяка. Хотя… какой хомяк? У него же хвост почти, как у белки.

– Ты кто? Иди-ка сюда!

Зверек боязливо зыркнул на человека, но команду не выполнил.

– Нет у меня времени с тобой возиться! – разозлился Санька и багром сгреб животинку в лодку. Та шмякнулась рядом с кошкой и тут же забилась под лавку.

До гостиницы «Чайка» оставалось еще четыре квартала. «Я выгружу там своих пассажиров, получу задание и поплыву спасать людей, – подумал Санька. – А то получится, что я «так-себе-спасатель» – спас только кошку, собаку, козу и какую-то Чебурашку. Ой, а это что за страдалец?».

На одном из затопленных парапетов в ожидании помощи сидел ежик. И как он только сумел на него взобраться? Не притормаживая, Санька и его забросил в лодку.

– Пять спасенных! Если бы я послушал дядю Мишу, они бы все погибли, – радовался парень, продолжая свой путь на «большую землю».

В окружающей лодку мутной воде было так много рыбы, что ее можно было ловить руками. Курехин поймал одну и бросил ее голодной кошке. Та шарахнулась от нее, как от огня, видно, еще не отошла от стресса.

– Хозяин – барин, – голосом бабули проворчал Санька. – Была бы честь предложена.

На повороте на улицу Космонавтов юношу ждал еще один сюрприз – дрожащая от холода девушка стояла по грудь в воде и горько плакала, ухватившись двумя руками за сетку-рабицу, которой был обнесен школьный стадион.

– Держись за весло и забирайся в лодку! – скомандовал ей Курехин.

– Не могу, – зарыдала та. – Я лодыжку сломала.

Пришлось Саньке левой рукой зацепиться багром за металлическую сетку, а правой втаскивать потерпевшую в свой ковчег.

– Спасибо тебе большое, – смахнула слезу девушка. – Ты прямо – настоящий дед Мазай.

– Готов прийти на, ав-ав, выручку!

Это «ав-ав» ее несколько смутило, но она решила не акцентировать внимание на странностях парня в треснутом шлеме. Чего только на свете не бывает.

– Я – Наташа Бойко, местный блогер и внештатный корреспондент газеты «Черноморский якорь». А тебя как зовут?

– Я – спасатель, Санька Курехин, – пожал он протянутую ему руку. – Везу багор дяде Мише в штаб Эмчаэсы. Сейчас выгружу на берег зверей и поеду за людьми.

– За минувшую ночь выпало три месячных нормы осадков. Представляешь? – покачала головой барышня. – Если бы не крупные селевые потоки, забившие все городские водостоки, этого «всемирного потопа» можно было бы избежать.

Санька молчал, ему нечего было сказать по этому поводу.

– А ко мне в гости на собственном автомобиле приехали из Москвы сестра с мужем и племянником, Их машину смыло в море. Теперь не знают, как отсюда выбраться. В аэропорту сейчас – страшная давка, билетов нет. Ума не приложу, чем могу им помочь. Тем более, сейчас, со сломанной лодыжкой.

– А у меня бабуля в Ялту уехала… на похороны бабы Раи, – всхлипнул вдруг Санька. – И даже не звонит, хотя знает, как мне одному страшно. И дядя Миша меня бросил, и велик с кибиткой унесло…

– У всех сейчас – сплошные убытки. Стихийное бедствие… Главное, чтобы все мы остались живы-здоровы. Я вон… если б не ты… даже не знаю… Ой, кто это? – подскочила на месте блогер, задев ногой что-то мягкое.

Девушка наклонилась вниз и достала из-под лавки серого дрожащего всем телом зверька.

– Ой, шиншиллочка! Вот бедняжка! Где ты ее нашел?

– В беседке, вместе с привязанной козой.

– Какой же ты, Санька, все-таки молодец! Я о тебе обязательно напишу в своем блоге. Жаль, что я фотку не могу сделать – телефон утопила. Ой, смотри: спасатели плывут!

На соседней улице показались лодки. В одной сидели парни в форме Черноморского флота, в другой – мужчины в форме МЧС. Они гребли в сторону городского парка. «Значит, дядь Мишиных квартирантов сейчас снимут с крыши», – порадовался за них Курехин.

Чуть дальше парень увидел полицейского. Он нес на плечах маленького мальчика. За ним, цепочкой, держась за руки, шли два мужчины и три женщины. Служебная машина с надписью «Полиция» на борту плыла рядом с ними.

А вот и ступеньки, ведущие наверх, к зданию «Чайки». Увидев Санькину лодку, к ней подбежали медики и добровольные помощники МЧС. Кто-то из них сверкнул вспышкой профессионального фотоаппарата, фиксируя всех вновь прибывших, включая шиншиллу. Они осторожно вытащили на сушу Наташу Бойко с «чебурашкой» в руках, за ней – козу, потом лабрадора с кошкой и, наконец, ежа.

– Молоток, парняга! – одобрительно поднял вверх кулак один из мужчин, судя по всему, начальник остальных.

– А дядя Миша где? – поинтересовался у него Курехин. – Я ему багор привез.

– Евсюков? Он с добровольцами в детдом поплыл, мелких спасать. А багор тебе самому пригодится. Плыви сейчас под мост. Туда потоками воды прибило десятки домов вместе с животными. Может, там и из людей кто-нить, остался. Вези всех сюда!

– Горю помочь! – отдал ему честь Санька. – Сквозь воду и лед помощь придет!

– Куда ты посылаешь инвалида? – выкрикнул ему один из медиков. – Ты что, Егорыч, не видишь: это же – Санька-дурачок.

– Дурачок-не дурачок, а гребет исправно! У меня лишних рук нет – все снимают подтопленцев с крыш, вытягивают их из потоков воды. Одни пробивают водостоки, другие эвакуируют детдомовских, третьи спасают хворых в городской больничке. Там первые этажи уже полностью затоплены. Здания похожи на аквариумы. А ты мне тут про интеллект. Вот справимся с последствиями стихии, тогда и разберемся, кто тут у нас дурачок, а кто – умник.

Под мостом перед глазами Курехина предстала жуткая картина. В гигантской свалке разрушенных жилищ стояли жуткий собачий вой и жалобное кошачье мяуканье. Лучшие друзья человека были прикованы цепями к будкам, верандам, заборам. Оказавшиеся в ловушке кошки пытались выбраться наружу, но не могли этого сделать. Спасая собственные жизни, люди забыли или не успели отвязать и выпустить своих животных, обрекши их на верную гибель.

– Ядрена Матрена! – растерялся Санька, не зная с чего начать. – Да не орите уже так – спасатель Зума пришел к вам на помощь.

Парень бросил якорь и начал багром разгребать завалы. Четырех совершенно обессиленных псов ему пришлось снимать с привязи. Пятую собаку удалось вытащить из мутной жижи в самый последний момент – у нее из воды только кончик носа торчал. Доставая из тонущего дома двух кошек, Санька обнаружил там пожилого мужчину. Заблокированный упавшей на него балкой, от переохлаждения он даже голос не мог подать – вместо него это делали его кошки. Еще трех кошек юноше удалось вызволить, пробив багром дырку в деревянной крыше летнего домика.

Заполнив до отказа свое плавсредство, Курехин двинулся в обратный путь.

– Я еще сюда вернусь, – пообещал он куче обломков, еще недавно бывших домами жителей Черноморска. – Вот этих отвезу в теплое место и сделаю третью ходку.

Замерзшие и до смерти напуганные животные признаков жизни не подавали – сидели, как чучела, и с ужасом глядели на проносящуюся мимо мутную воду. Спасенный же мужчина беззвучно плакал, обнимая свою собаку. Ту самую, которую удалось спасти в последний момент.

– Я все потерял… Теперь я нищий, – повторял он в шоке. – У меня больше нет ничего, кроме Джульбарса.

Санька молчал, не зная, как утешить убитого горем старика. И тут мимо его лодки проплыла большая синяя детская коляска.

– Ядрена Матрена! – нахмурился Курехин. – Она хоть пустая?

Чтобы выяснить этот вопрос, пришлось развернуться, догнать коляску и, зацепив ее багром, подтянуть к лодке. Внутри оказались младенцы-близнецы. Мокрые, голодные, но живые. От постоянного плача у них пропали голоса. Посиневшие от холода пацанята едва слышно сипели, хватая воздух раскрытыми ротиками.

– Бяда-бяда! – только и смог промолвить Санька, привязывая веревку к ручке коляски. Уложить грудников рядом с голодными, пережившими стресс, псами он не рискнул.

У гостиницы «Чайка» его встречали как героя. Лодка, полная живности, травмированный дедуля и плывущая рядом коляска с близнецами оказались нерядовым уловом. Люди рукоплескали прибывшим, кричали Саньке: «Молодчина!», щелкали своими телефонами, снимали видеоролики о черноморском Мазае.

– А ты говоришь, дурачок! – бросил Егорыч доктору, принимавшему младенцев из рук парня. – Мне бы в отряд пару таких дурачков и остальных можно будет спокойно разогнать.

Выгрузив пассажиров, Курехин снова отправился под мост… Больше парня никто не видел. На следующий день его перевернутую лодку нашли недалеко от свалки разрушенных домов, в пятидесяти метрах от моста. Похоже, она перевернулась, натолкнувшись на какое-то препятствие…

По последним данным МЧС, от разгула стихии Черноморск получил колоссальный ущерб. Более пятидесяти человек оказались травмированы, один гражданин погиб, один – пропал без вести. Пропавшим оказался добровольный спасатель Санька, с детства боявшийся большой воды.

«Стихия – это страшная сила! Надо быть очень храбрым, чтобы рискнуть своей жизнью ради чужой, – писала корреспондент «Черноморского якоря» Наталья Бойко. – Если б не своевременные профессиональные действия Александра Курехина, жертв могло быть в разы больше. Низкий поклон его замечательным родителям, воспитавшим такого отважного, неравнодушного к чужой беде человека».