Лиана АЛАВЕРДОВА. Пять американских поэтесс. Переводы

ЭДНА СЕНТ ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ (EDNA ST. VINCENT MILLAY)
(1892-1950)

ЖАЛОБА (LAMENT)

Слушайте, дети:
умер ваш отец.
Пиджачков нашью вам
из его пальто.
Накрою вам брючек
из его штанов.
Мы найдем в карманах
то, что он носил:
центики с ключами
в крошках табака.
Дэнни эти центики
в копилке сбережет,
и бренчать ключами
будет наша Энн.
Жизнь должна продолжиться,
а мертвые забыты.
Жизнь должна продолжиться,
хоть лучшие уйдут.
Съешь свой завтрак, Энн.
Прими лекарство, Дэнни.
Жизнь должна продолжиться,
не помню почему.

СОНЕТ 2 (SONNET 2)

Не лечит время. Это просто ложь.
Оно мою не облегчает боль.
О нем тоскую, если плачет дождь,
Его желаю, глядя на прибой.
Растаял снег, породы обнажив,
На улицах осенних листьев дым.
Но горечью любви полна я, им,
Весь прошлый год – он в сердце, в мыслях жив.
Есть сотня мест, куда попасть боюсь я,
Где все напоминает мне о нем.
Я с облегченьем захожу туда,
Где памяти о нем нет и следа,
И говорю: «Тут нет причин для грусти»,
И замираю соляным столпом.

 

СОНЕТ 115 (SONNET 115)

И даже в самом раннем поцелуе,
Когда бутон раскрыл свои цвета,
Сухое семя пряталось, взыскуя,
Что знала я, не знала лишь – когда.
Повелевал мой деревенский разум
Не спорить с переменою времен.
Почуяв холод, я смирялась сразу,
Что все растущее, увы, загубит он.
И лишь надежда слабая была,
Когда весна листву отрадно множит,
Чтоб лето было добрым, чтоб смогла б
И осень наступить немного позже.
Когда ж созреют грозди  для вина,
Тебе скажу, что я сказать должна.

СОНЕТ 116 (SONNET 116)

Тебя я потеряла, что ж, законно.
По воле собственной и моему согласью.
Едва ли короли, на казнь влекомы,
Встречали с большей гордостью несчастье.
В ночи среди предчувствий и рыданий
Признаюсь в том, что осознать смогла:
Иссохнут слезы. Толку нет в стараньях
Держать в плену свободные крыла.
Была б хитрее я и беспринципней,
Тебя б на лето удержать сумела.
Но слишком я люблю тебя, чтоб липнуть,
И безвозратно то, что пролетело.
Коль с болью новой справиться готова,
Тебя  я помяну  лишь добрым словом.

 

МЭРИ ЭЛИЗАБЕТ ФРАЙ (MARY ELIZABETH FRYE)
(1905-2004)

НЕ СТОЙ И НЕ ПЛАЧЬ НАД МОГИЛОЙ МОЕЙ
(DO NOT STAND AT MY GRAVE AND WEEP)

Не стой и не плачь над могилой моей:
Меня не найдешь ты спящей в ней.
Я в вихрях тысячи ветров,
Я в мягкой поступи снегов,
Я в нежных ливнях дождевых,
Я средь колосьев зерновых,
Я в предрассветной чистоте,
Я в грациозной суете
Круженья птиц, их чудных крыл.
Я есть сияние светил,
Цветы, что тронешь ты рукой.
Я в комнате твоей пустой
И в пеньи птиц, что слышишь ты,
Я в каждом лике красоты.
Не стой над могилой моей, скорбя.
Я не ушла. Там нет меня.

 

ЭДИЗАБЕТ БИШОП (ELIZABETH BISHOP)
(1911-1979)

ОДНО ИСКУССТВО (ONE ART)

Потерь искусством овладеть нетрудно.
Поскольку вещи норовят пропасть —
терять не катастрофа в жизни скудной.

Потеряны ключи и время. Нудно
теряйте что-то ежедневно всласть.
Потерь искусством овладеть нетрудно.

Теряйте же быстрее, резво, чудно:
фамилии, места, где не бывать.
Терять не катастрофа в жизни скудной.

Потеряны часы и как паскудно!
Любимый дом пропал —  не отобрать.
Потерь искусством овладеть нетрудно.

Два города и две реки —  я смутно
осознаю —  плюс континент. Напасть!
Досадно, но не горе в жизни скудной.

Тебя утратить: жест любимый, чудный,
шутливый голос… Не пристало лгать…
Потерь искусством овладеть нетрудно.
Терять (Пиши!) не горе в жизни скудной.

 

АДРИЕН СЕСИЛ РИЧ (АDRIENNE CECILE RICH)
(1929-2012)

ТИГРЫ ТЕТУШКИ ДЖЕННИФЕР
(AUNT JENNIFER’S TIGERS)

Тигры тетушки Дженнифер прыгают по канве.
Яркие, словно топазы, резвятся они в траве.
Они не боятся сидящих под деревами людей.
Движения их благородны и лишены страстей.
Пальцы тетушки Дженнифер дрожат, продевая нить.
Иглой из слоновой кости труднее становится шить.
Кольцо обручальное, дядино, весомо и раритетно
На руку тетушки Дженнифер давит авторитетом.
Но вот умирает тетя. И пальцы испуганных рук
Окольцованы испытаньями, чей был не разорван круг.
Но тигры на той панели ее рукой сотканы
Гордо все так же прыгают – страха они лишены.

 

ЖАКЛИН ОШЕРОВ (JACKELINE OSHEROW)
(1956 г. р.)

КОРОТКАЯ ВСТРЕЧА С НЕИЗВЕСТНЫМ ГЕРОЕМ
(BRIEF ENCOUNTER WITH THE HERO,  NAME UNKNOWN)

То ли в скромности девичьей было все дело,
то ли золото, вшитое в платье искусно,
целомудрие то ли души и тела
или просто обыкновенное безрассудство…

Возможно, платье для тебя значило много,
некогда руками любимого измято,
или ты скрывала изъян, недотрога,
иль свою беременность, стыдясь, хотела спрятать.

Может вестерн, переведенный на идиш иль чешский,
иль иной язык, на котором ты говорила.
Тут вспомнился Джон Уэйн, честно
уложивший четверых бандитов в могилу.

Иль обыкновенная девица, у которой
в давке вагонной сошли кранты.
Может, причина —  с любимым ссора,
и самоубийство задумала ты.

Могла ты быть партизанкой в лесах,
отрабатывая прием этот снова и снова.
Кто знает, верила ль ты в чудеса
иль то был вообще неправильный маневр?

Мой тесть упомянул это, словно в порядке вещей,
когда я спросила его об эсэссовском боссе.
(В Биркенау он работал, избавляя от вшей.
Циклон «Б» тогда был в огромном спросе).

И тесть назвал Шиллингера, эсэссовца.
Тесть присутствовал при его умирании.
Когда женщине было приказано раздеться
(очевидно, тебя готовили для газовой камеры).

Но ты выхватываешь оружие Шиллингера,
его и трех охранников уложив, —  жаль, мало!
Тесть сказал: были подобные примеры.
Конечно, в секунды тебя не стало.

То ли в скромности девичьей было все дело,
то ли золото, вшитое в платье искусно,
целомудрие то ли души и тела
или просто обыкновенное безрассудство…

ЭДНА СЕНТ ВИНСЕНТ МИЛЛЕЙ (EDNA ST. VINCENT MILLAY)
(1892-1950)

ЖАЛОБА (LAMENT)

Слушайте, дети:
умер ваш отец.
Пиджачков нашью вам
из его пальто.
Накрою вам брючек
из его штанов.
Мы найдем в карманах
то, что он носил:
центики с ключами
в крошках табака.
Дэнни эти центики
в копилке сбережет,
и бренчать ключами
будет наша Энн.
Жизнь должна продолжиться,
а мертвые забыты.
Жизнь должна продолжиться,
хоть лучшие уйдут.
Съешь свой завтрак, Энн.
Прими лекарство, Дэнни.
Жизнь должна продолжиться,
не помню почему.

СОНЕТ 2 (SONNET 2)

Не лечит время. Это просто ложь.
Оно мою не облегчает боль.
О нем тоскую, если плачет дождь,
Его желаю, глядя на прибой.
Растаял снег, породы обнажив,
На улицах осенних листьев дым.
Но горечью любви полна я, им,
Весь прошлый год – он в сердце, в мыслях жив.
Есть сотня мест, куда попасть боюсь я,
Где все напоминает мне о нем.
Я с облегченьем захожу туда,
Где памяти о нем нет и следа,
И говорю: «Тут нет причин для грусти»,
И замираю соляным столпом.

 

СОНЕТ 115 (SONNET 115)

И даже в самом раннем поцелуе,
Когда бутон раскрыл свои цвета,
Сухое семя пряталось, взыскуя,
Что знала я, не знала лишь – когда.
Повелевал мой деревенский разум
Не спорить с переменою времен.
Почуяв холод, я смирялась сразу,
Что все растущее, увы, загубит он.
И лишь надежда слабая была,
Когда весна листву отрадно множит,
Чтоб лето было добрым, чтоб смогла б
И осень наступить немного позже.
Когда ж созреют грозди  для вина,
Тебе скажу, что я сказать должна.

СОНЕТ 116 (SONNET 116)

Тебя я потеряла, что ж, законно.
По воле собственной и моему согласью.
Едва ли короли, на казнь влекомы,
Встречали с большей гордостью несчастье.
В ночи среди предчувствий и рыданий
Признаюсь в том, что осознать смогла:
Иссохнут слезы. Толку нет в стараньях
Держать в плену свободные крыла.
Была б хитрее я и беспринципней,
Тебя б на лето удержать сумела.
Но слишком я люблю тебя, чтоб липнуть,
И безвозратно то, что пролетело.
Коль с болью новой справиться готова,
Тебя  я помяну  лишь добрым словом.

 

МЭРИ ЭЛИЗАБЕТ ФРАЙ (MARY ELIZABETH FRYE)
(1905-2004)

НЕ СТОЙ И НЕ ПЛАЧЬ НАД МОГИЛОЙ МОЕЙ
(DO NOT STAND AT MY GRAVE AND WEEP)

Не стой и не плачь над могилой моей:
Меня не найдешь ты спящей в ней.
Я в вихрях тысячи ветров,
Я в мягкой поступи снегов,
Я в нежных ливнях дождевых,
Я средь колосьев зерновых,
Я в предрассветной чистоте,
Я в грациозной суете
Круженья птиц, их чудных крыл.
Я есть сияние светил,
Цветы, что тронешь ты рукой.
Я в комнате твоей пустой
И в пеньи птиц, что слышишь ты,
Я в каждом лике красоты.
Не стой над могилой моей, скорбя.
Я не ушла. Там нет меня.

 

ЭДИЗАБЕТ БИШОП (ELIZABETH BISHOP)
(1911-1979)

ОДНО ИСКУССТВО (ONE ART)

Потерь искусством овладеть нетрудно.
Поскольку вещи норовят пропасть —
терять не катастрофа в жизни скудной.

Потеряны ключи и время. Нудно
теряйте что-то ежедневно всласть.
Потерь искусством овладеть нетрудно.

Теряйте же быстрее, резво, чудно:
фамилии, места, где не бывать.
Терять не катастрофа в жизни скудной.

Потеряны часы и как паскудно!
Любимый дом пропал —  не отобрать.
Потерь искусством овладеть нетрудно.

Два города и две реки —  я смутно
осознаю —  плюс континент. Напасть!
Досадно, но не горе в жизни скудной.

Тебя утратить: жест любимый, чудный,
шутливый голос… Не пристало лгать…
Потерь искусством овладеть нетрудно.
Терять (Пиши!) не горе в жизни скудной.

 

АДРИЕН СЕСИЛ РИЧ (АDRIENNE CECILE RICH)
(1929-2012)

ТИГРЫ ТЕТУШКИ ДЖЕННИФЕР
(AUNT JENNIFER’S TIGERS)

Тигры тетушки Дженнифер прыгают по канве.
Яркие, словно топазы, резвятся они в траве.
Они не боятся сидящих под деревами людей.
Движения их благородны и лишены страстей.
Пальцы тетушки Дженнифер дрожат, продевая нить.
Иглой из слоновой кости труднее становится шить.
Кольцо обручальное, дядино, весомо и раритетно
На руку тетушки Дженнифер давит авторитетом.
Но вот умирает тетя. И пальцы испуганных рук
Окольцованы испытаньями, чей был не разорван круг.
Но тигры на той панели ее рукой сотканы
Гордо все так же прыгают – страха они лишены.

 

ЖАКЛИН ОШЕРОВ (JACKELINE OSHEROW)
(1956 г. р.)

КОРОТКАЯ ВСТРЕЧА С НЕИЗВЕСТНЫМ ГЕРОЕМ
(BRIEF ENCOUNTER WITH THE HERO,  NAME UNKNOWN)

То ли в скромности девичьей было все дело,
то ли золото, вшитое в платье искусно,
целомудрие то ли души и тела
или просто обыкновенное безрассудство…

Возможно, платье для тебя значило много,
некогда руками любимого измято,
или ты скрывала изъян, недотрога,
иль свою беременность, стыдясь, хотела спрятать.

Может вестерн, переведенный на идиш иль чешский,
иль иной язык, на котором ты говорила.
Тут вспомнился Джон Уэйн, честно
уложивший четверых бандитов в могилу.

Иль обыкновенная девица, у которой
в давке вагонной сошли кранты.
Может, причина —  с любимым ссора,
и самоубийство задумала ты.

Могла ты быть партизанкой в лесах,
отрабатывая прием этот снова и снова.
Кто знает, верила ль ты в чудеса
иль то был вообще неправильный маневр?

Мой тесть упомянул это, словно в порядке вещей,
когда я спросила его об эсэссовском боссе.
(В Биркенау он работал, избавляя от вшей.
Циклон «Б» тогда был в огромном спросе).

И тесть назвал Шиллингера, эсэссовца.
Тесть присутствовал при его умирании.
Когда женщине было приказано раздеться
(очевидно, тебя готовили для газовой камеры).

Но ты выхватываешь оружие Шиллингера,
его и трех охранников уложив, —  жаль, мало!
Тесть сказал: были подобные примеры.
Конечно, в секунды тебя не стало.

То ли в скромности девичьей было все дело,
то ли золото, вшитое в платье искусно,
целомудрие то ли души и тела
или просто обыкновенное безрассудство…