Марина КУДИМОВА. История семьи, история любви. Бегущая строка

Миновала годовщина со дня ухода в мир иной выдающегося режиссера и сценариста Глеба Панфилова. А в мае совершенно незаметно прошло его 90-летие. Первая картина Панфилова – «В огне брода нет» (1967) – произвела на меня, бунтарку подросткового периода, впечатление оглушительное.  Так гражданскую войну не снимал никто.  До сих пор помню покадрово. Разумеется, главным потрясением картины оказалась И. Чурикова – Таня Теткина. Ее актерский гений я признала сразу и навсегда.

Огромную роль в моем историческом и душевном становлении сыграла и следующая картина Панфилова – «Начало», где Чурикова снялась «два в одном»: в роли Орлеанской Девы – Жанны Д’Арк – и Паши Строгановой, ткачихи из города Речинска, из фабричной самодеятельности угодившей на съемочную площадку после утверждения на роль… Жанны Д’Арк. Сам по себе такой сценарный прием и его режиссерское решение были для меня абсолютно новаторскими: «фильмы в фильмах» Феллини я тогда еще не видела.

В картине «В огне брода нет» комендант поезда Фокич (М. Глузский) показывает комиссару Евстрюкову (А. Солоницын) газету со словами: «А Царя шлепнули!». Комиссар реагирует странно: «Любишь ты кровищу». Жанна, как известно из нескольких источников, безошибочно узнала дофина Карла, посадившего на трон одного из придворных и смешавшегося с толпой.

Примечательно, что ни в одном некрологе после ухода Панфилова не упомянута его картина «Венценосная семья» (2000 г.) со слоганом «История семьи… История любви… История России». Я бы не торопилась признать эту работу семьи Панфилова неудачей. «Важнейшее из искусств» именно после, возможно, и не самой яркой работы режиссера сменило контекст изображения семьи Романовых. Художественная правда может быть выше и ниже исторической. Все дело в соразмерности масштабов. Пересечения судеб создателей версий с судьбами их героя зачастую значительнее итога работы.

Г. Панфилов, выросший у бабушки в Свердловске рядом с площадью Народной мести, куда восточным фасадом выходил дом инженера Ипатьева, приехав в Прагу для съемок «Венценосной семьи», получил в гостинице номера 1917-й и 1918-й. Во время съемок рокового дома режиссер заказал панихиду по отцу в Храме Успения Божьей Матери на Ольшанах. В храмовой крипте ему бросилось в глаза надгробье Николая Николаевича Ипатьева. Того самого!

Миновала годовщина со дня ухода в мир иной выдающегося режиссера и сценариста Глеба Панфилова. А в мае совершенно незаметно прошло его 90-летие. Первая картина Панфилова – «В огне брода нет» (1967) – произвела на меня, бунтарку подросткового периода, впечатление оглушительное.  Так гражданскую войну не снимал никто.  До сих пор помню покадрово. Разумеется, главным потрясением картины оказалась И. Чурикова – Таня Теткина. Ее актерский гений я признала сразу и навсегда.

Огромную роль в моем историческом и душевном становлении сыграла и следующая картина Панфилова – «Начало», где Чурикова снялась «два в одном»: в роли Орлеанской Девы – Жанны Д’Арк – и Паши Строгановой, ткачихи из города Речинска, из фабричной самодеятельности угодившей на съемочную площадку после утверждения на роль… Жанны Д’Арк. Сам по себе такой сценарный прием и его режиссерское решение были для меня абсолютно новаторскими: «фильмы в фильмах» Феллини я тогда еще не видела.

В картине «В огне брода нет» комендант поезда Фокич (М. Глузский) показывает комиссару Евстрюкову (А. Солоницын) газету со словами: «А Царя шлепнули!». Комиссар реагирует странно: «Любишь ты кровищу». Жанна, как известно из нескольких источников, безошибочно узнала дофина Карла, посадившего на трон одного из придворных и смешавшегося с толпой.

Примечательно, что ни в одном некрологе после ухода Панфилова не упомянута его картина «Венценосная семья» (2000 г.) со слоганом «История семьи… История любви… История России». Я бы не торопилась признать эту работу семьи Панфилова неудачей. «Важнейшее из искусств» именно после, возможно, и не самой яркой работы режиссера сменило контекст изображения семьи Романовых. Художественная правда может быть выше и ниже исторической. Все дело в соразмерности масштабов. Пересечения судеб создателей версий с судьбами их героя зачастую значительнее итога работы.

Г. Панфилов, выросший у бабушки в Свердловске рядом с площадью Народной мести, куда восточным фасадом выходил дом инженера Ипатьева, приехав в Прагу для съемок «Венценосной семьи», получил в гостинице номера 1917-й и 1918-й. Во время съемок рокового дома режиссер заказал панихиду по отцу в Храме Успения Божьей Матери на Ольшанах. В храмовой крипте ему бросилось в глаза надгробье Николая Николаевича Ипатьева. Того самого!