Ян БРУШТЕЙН. Сукины дети - Журнал Гостиная

Жарко дышит медленное лето,
И земля, до края разогрета,
Так раскочегарила котлы,
Что затихли в ожиданье ветра
И лежат на полинялых ветках
Вяленые местные коты.
Дым ползет из недалёкой чащи.
Тени от хвостов и лап висящих
На траве беспечно разлеглись.
Медленно трусит собачья стая…
Но гроза, огнивами сверкая,
Громыхнет, как будто крикнет: «Брысь!»
Брызнули, как искры из шутихи,
В наш подъезд, еще недавно тихий,
Ворвались, разрушили покой.
Словно страж средневековых башен,
Мокрый кот, грозой заряжен, страшен…
Тихо плачет под моей рукой.

ПО ОБЛАКАМ ПЕРНАТЫМ…

Наверно, там, где все мы будем вечно,
Мои собаки и мои коты
Замолвят за меня своё словечко
Без пафоса и бренной суеты.

Поскольку будет времени навалом,
Покуда перечтут мои грехи,
Мы пролистаем нашу жизнь с начала,
Освободив от всякой шелухи.

Пусть ангелы считают каждый атом –
Мы в небе растворимся без следа,
И побежим по облакам пернатым,
Не подождав решения суда.

* * *
Что же сердцу сегодня неможется?
Новый снег облепил провода,
И собаки умильная рожица
Утешает уже не всегда.
Выйдем с ней в отраженье туманное,
Сквозь промёрзшее злое стекло,
Где позёмка гуляет, как пьяная,
Где чужие следы занесло.
На деревьях вороны скандальные
Нам пророчат неласковый час.
Небо чистое, звёзды дальние
Всё для нас…

* * *
Во сне идут ко мне мои собаки,
Мои коты во сне идут ко мне.
И не бывает между ними драки,
Они едины в этом светлом сне.

Я, как на дне, сквозь воду вижу знаки –
Созвездье Пса и Млечный путь Кота,
Я их следы рисую на бумаге,
И медленно уходит пустота.

Всё это невозможно потерять –
Кошачий плебс, и с ним собачья знать,
Лишённые зазнайства и гордыни.

Одна любовь их возвращает в сон –
Туда, где даже дышим в унисон
Чудесным летним запахом полыни.

* * *
Ты поживи ещё долго, моя собака,
Я выгребаю к тебе из ночного мрака,
Из этой жизни, ставшей глухой и плоской…
Ты не грусти, прошу тебя, моя пёска,
Моя ласка, моя бесхвостая человечка,
Ты безгласна, но я слышу твои речи,
Твои плачи, твою за меня тревогу,
Дни собачьи, в которых любви так много…

* * *
Вскипели яблони и вишни,
И белой пеной изошли,
Как будто на рассвете вышли
Из обезумевшей земли.
Так вырвались они из мрака,
В тот час, когда прощенья нет.
И ошалевшая собака
Вдыхает этот божий свет!

* * *
Скупые времена достались простофилям,
А я беру собаку и ухожу во тьму,
И жёлтая луна, как одноглазый филин
Бессмысленно летит по следу моему.

А моросящий дождь нам добавляет мрака,
И всё же страха нет, хотя фонарь погас.
В любые времена, когда с тобой собака,
Легко дойти туда, где ждут и любят нас.

* * *
Ну, вот и всё, погас и облетел
Осенний день, привычно суматошный.
Небесный волк, пока что злой и тощий,
Грызёт луну, и нет важнее дел.

Ещё вчера я пялился в тоске,
На жёлтый блин, повисший над забором,
И город надрывался птичьим ором,
И билась жила на моём виске.

На лике убывающей луны
Уже видны следы слепого мрака…
Но тише, тише, спит моя собака!
Луна, и волк, и я – всё это сны…

СТАРИК И ЕГО СОБАКА

1.
А старик не лезет в драку,
В ярости слюной не брызжет,
Он берёт свою собаку
И уходит в осень рыжую.

Лес опомнился и замер,
Человека память душит…
Смотрит слабыми глазами
Прямо в сумрачную душу.

2.
Я в том зелёном полумраке,
Где, на границе сна и драки,
Слова ломают скорлупу,
Где остывает след собаки,
Впечатан в белую крупу.

Нога скользит, как неживая,
Собака ждёт, переживая,
Не мне, а ей меня вести…
Но ветра ярость ножевая
Настигнет нас в конце пути.

ВЗЛЕТАЮЩАЯ ИЗ ТРАВЫ

Когда я снова буду жить,
Прорвав тенёта сна и страха,
И злым конем из-под вожжи
Мне завизжит огнём рубаха,
В которой медный брадобрей
Мне из дверей швырнет поноску,
Подумаю, что мир – добрей,
Хотя и вылеплен из воска,
Попробую на утро выть,
Но только вынырну из мрака,
И тут пойму, что я – собака,
Взлетающая из травы!

* * *
В забытом доме лесника
Остались только пёс и кошка.
Сидят и смотрят на дорожку.
Их жизнь – трудна, судьба – легка.
Пёс очень стар, почти что слеп,
Он ходит мало и неловко,
И кошка делится полёвкой,
А то и птицей – тоже хлеб.
Порой приходит человек,
Чужой, неправильный, но добрый,
Приносит лакомства, и долго
Сидит, не поднимая век.
День откатился и пропал.
Не видно маленькую стаю.
И понемногу зарастает
Туда ведущая тропа.

ДОМ И ЛЮБОВЬ

У нашей собаки есть ошейник со стразами
И поводок-рулетка.
У нашей собаки есть личная миска,
Плащик для дождя и тулупчик для холодов,
И даже нелюбимый,
Но полезный меховой кипишон.
Есть у неё и тёплая постель с ярким пледом,
Которую мы называем корытом.

Но самое главное –
У нашей собаки есть дом и любовь.
Потому что никакой ошейник,
Даже со стразами,
Не заменит собаке дом и любовь,
И возможность залезть под одеяло
К тёплой маме.
– Если бы вы меня не нашли,
Я бы так и умерла несчастной! –
Часто говорит наша собака.

Она уже сильно не молодая,
И ангел, забирающий собак в другой мир,
Порой шаркает крылом по нашим окнам,
Проверяет – не пора ли…
А мы, обнимая, держим нашу собаку
Изо всех сил.
Но когда она всё-таки уйдёт,
Мы, горюя, будем знать,
Что её душа
(И не рассказывайте нам, что у собак нет души)
Останется вовеки счастливой.

Эти стихи (а это стихи!)
Продиктовала мне наша собака,
И слёзы текли из её огромных глаз
По невозможно выразительному лицу.

МАЛЬЧИК

В этой неприкаянной стране,
Под насквозь сырыми небесами,
По ночам приходит пёс ко мне –
Тихий мальчик с грустными глазами.
Я его от смерти не сберёг –
Как по сердцу тяжкие колёса.
Полюби его, собачий бог,
Осуши его щенячьи слёзы.
Пусть в твоих лугах играет он,
Юный бег его да будет вечен…
Только иногда в мой горький сон
Отпусти его для краткой встречи.
И тогда в тревожном, рваном сне
Мёртвый пёс заплачет обо мне.

ВОЛНА

Идет зелёная волна,
В мои глаза – до края.
И что-то, наподобье сна,
Меня в себя вбирает.
Земля уходит из-под ног,
Я становлюсь всё меньше.
И говорит: «Привет, сынок»
Отец, давно умерший.
И, словно детский петушок,
Во рту секунды тают,
И так без боли хорошо,
Как вовсе не бывает.
Но удержаться я не смог –
Лицо собака лижет,
И возвращения порог
Становится всё ближе.
Я принимаю эту боль –
Пусть ноет звуком альта…
Не беспокойся. Я с тобой.
Давай вставать с асфальта.

* * *
Это осень, господа!
Это ветер с Ленинграда
Гонит облачное стадо
К нам, в слепое никуда.

Говорит мой пёс: «Беда,
Стынут лапы, мокнут ухи!»
По двору летят старухи,
Исчезают навсегда.

Вот такая ерунда –
Бесполезно здесь кусаться…
Настигает ленинградца
Ленинградская вода.

ЛУННАЯ ДОРОГА

Когда я по лунной дороге уйду,
Оставлю и боль, и любовь, и тревогу,
По лунной дороге, к незримому Богу
Искать себе место в беспечном саду,
По лунной, по млечной…
И лёгок мой шаг,
Пустынна душа, этим светом омыта,
По лунной дороге, вовеки открытой,
Легко, беспечально, уже не спеша,
Уже не дыша…
И мой голос затих.
Два пса мне навстречу дорогой остывшей,
И юный – погибший, и старый – поживший,
И белый, и рыжий. Два счастья моих.
И раны затянутся в сердце моём,
Мы вместе на лунной дороге растаем –
Прерывистым эхом, заливистым лаем.
И всё. Мы за краем. За краем. Втроем.