МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ ● СУМЕРКИ ВРЕМЕНИ ● СТИХИ

МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ Не надо обучать меня азам –
От постулатов я впадаю в ересь,
Не доверяя собственным глазам
И в сердце, как ни грустно, разуверясь.
Я не гожусь для замков на песке.
Оставим простодушие овечкам.
Мне нравится висеть на волоске
Веселым безымянным человечком.
Поглаживай натянутую нить,
Покачивай прикосновеньем пальца.
Попробуй, если сможешь, приручить
Детеныша с душой неандертальца.
Я вытянусь, оскалившись, во фронт,
На ниточке спустясь к тебе пониже.
Но, видишь ли, обманчив горизонт.
И мы с тобой тем далее, чем ближе.

* * *

Уленшпигель

Звени бубенчиками, Тиль,
Светло и громко.
Краюху хлеба и бутыль
Хранит котомка.
Глотая дождь, глотая пыль,
Глотая вьюгу,
Звени бубенчиками, Тиль,
На всю округу.
Иди, не ведая куда –
Чего бояться?
Свистят дрозды, поет дуда
В руках паяца.
Весенний воздух нежно груб
И обездвижен,
И валит дым из стройных труб
Веселых хижин.
Пора забыть о холодах,
Когда веками
Топили печи в городах
Еретиками.
Живое, пущено под сруб,
Лишилось боли.
Твой мир, обглоданный, как труп,
Чернеет в поле.
Не оперевшись на костыль,
Не ступишь шагу.
Звени бубенчиками, Тиль,
Дуди в баклагу.
В тебе никто не обличит
Единоверца.
И пепел Клааса стучит
В чужое сердце.

* * *

Звездочет

Я сегодня в каком-то бреду,
Мне сегодня легко и нелепо.
Звездочет, отыщи мне звезду
На далекой окраине неба.
Я теряю к пространству ключи,
Бесконечность пытаясь обрамить,
И мотаю созвездий лучи,
Завязав узелками на память.
В одночасье всё стало иным,
Подчиняясь путям круговертным.
Мне небесное мнилось земным,
А земное казалось посмертным.
Перепутались нечет и чет,
Исступление сумрак сгустило.
Отыщи для меня, звездочет,
Загулявшее в небе светило.
Рассыпается в пыль вещество.
И душа, с упоением каясь,
Выбирает себе в божество
Обессмысленный смутою хаос.
На задворках себя хороня,
Мимолетности серы и сиры.
Звездочет, отыщи для меня
Беспросветные черные дыры,
Где утратив рассудок и вес,
Улыбаясь светло и знакомо,
Бродит ангел по своду небес
Со свечой и бутылкою рома.

Исход

Мой таинственный жрец, мой невидимый друг,
Погляди, как срастаются тени
То ли в сумрачный мир, то ли в замкнутый круг,
То ли в призрачных лестниц ступени.
Мы уходим по ним – я не знаю куда
И откуда, поверь мне, не знаю.
И плывет в небесах голубая звезда,
Освещая дорогу к Синаю.
Осыпаясь песком, шелестят времена,
Каждый вдох вместе с выдохом выпит.
Удивительно, друг, но любая страна
Превращается в Древний Египет.
Мы однажды уйдем, как однажды пришли,
Обрекая себя на бесплотность.
От исхода с небес до исхода с земли
Расстоянье в одну мимолетность.
Мы, наверное, сбившись с прямого пути,
Загуляли на собственной тризне.
В этой жизни, увы, невозможно найти
Ничего бесполезнее жизни.
Мой таинственный друг, мой невидимый жрец,
Оттолкни мой баркас от причала.
Ты счастливей меня. Ты не веришь в конец,
Потому что не веришь в начало.
Я не жду ничего. Я хочу тишины
Вместо самых счастливых известий.
Посвети мне горящей лампадой луны,
Подмигнув огоньками созвездий.
Я не чувствую в сердце ни тени тоски,
Покидая привычные страны.
И следы заметая, сомкнутся пески,
Отпустив в небеса караваны.

* * *

Это время идей, превратившись во время людей,
Как усталая лошадь, оставило след бороны.
По ночам тебе снится и слышится эхо дождей –
Нет, еще не забытой, но очень далекой страны.
Ты бредешь среди улиц, едва ощущая их твердь,
Словно мир ускользает, как зыбкий песок, из-под ног.
И нелепое сердце, внезапно почувствовав смерть,
Прижимается к жизни, дрожа, как бездомный щенок.
Так напейся, как ангел – до слёз, до сложения риз.
И когда ты утратишь на пару рассудок и вес,
Головою отрубленной солнце покатится вниз,
Окровавив закатом вечернюю плаху небес.
Улыбнись невзначай и отпразднуй проигранный бой.
Искупайся в лучах догорающей ало зари.
И вдоль улиц, как войско, смыкая ряды, над тобой
Поминальные свечи, склонившись, зажгут фонари.

* * *

Я хотел бы не верить ни в горькую суть чужестранства,
Ни в отечества дым с первозданной его наготой.
Но повсюду меня, словно тень, настигает пространство,
Суеверно, как пальцы, скрестив широту с долготой.

В этой сетке запутаться просто. Но выбраться сложно.
Разве только взлететь в небеса. Но и там пустота.
Всё известное ложно. И всё неизвестное ложно.
И в глухой окоем упирается жизни верста.

Я, должно быть, привык, как тетрадь, перелистывать страны.
Я открыт для всего, но с собою едва ли знаком.
Наступившая ночь, наклонившись, залижет мне раны,
Как закату-щенку почерневшим своим языком.

* * *

Душа грубела, плоть спивалась,
Марались списки.
В моем стакане оставалось
Немного виски.
На полотне в оконной раме,
Глядясь живее,
Ночь расцветала фонарями,
Оранжевея.
Казался мир пустым и голым.
Самозабвенны,
Меж потолком и гладким полом
Грустили стены,
Морщинами обоев старясь.
На них чертило
Лучами «мене, текел, фарес»
Луны светило.
Стакан был пуст. Расплылось льдинок
Лицо рябое.
Мне стал привычен поединок
С самим собою.
Я, побежденный победитель,
С дороги сбился.
Должно быть, ангел мой хранитель
На небе спился.
Но телом легок, сердцем вешен
И легкомыслен,
Был разделен я, был я взвешен,
Но не исчислен.
Горел созвездий тусклый факел.
Улыбкой щерясь,
Делил со мною падший ангел
Бутыль и ересь,
Какой-то вздор бубнил нелепо,
Глотая фразы.
И лишь порой глядел на небо
Зеленоглазо.

* * *

Сумерки времени. Мир тишиной залатан.
Быль потихонечку перетекает в небыль.
В маленькой комнате дышит свеча на ладан.
В окна пятном чернильным сочится небо.
Хочется малого. Выбор до срока сделан.
Впрочем, спешить не будем. Продолжим игры.
Не улыбайся, зеленоглазый демон.
Все мы друг другу волки. И даже тигры.
Черные полосы пересекают рыжесть
Мягкой наощупь шкуры густою тушью.
Можешь смеяться. Кажется, я унижусь
До пониманья с оттенком прекраснодушья.
Все мы в своем неверьи единоверцы.
Всех нас ведут дороги от келий к спальням.
И почему-то нежно лелеет сердце
Ненависть к ближним вместе с любовью к дальним.
Всяческий плод запретен. И только тем он
Так соблазняет впиться зубами в мякоть.
Ты веселишься, зеленоглазый демон?
Это, наверно, от неуменья плакать.
Мне это близко. Хочешь – со смеху прысни.
Каждый на собственный лад до поры беспечен.
За исключеньем взятой на время жизни
Мне расплатиться будет с тобою нечем.
Я потакаю молча смешливым бредням.
С кротостью той же мне приобщиться к вере б.
Не сомневайся – я посмеюсь последним,
В вырытой яме нагло оскалив череп.
Путь этот выбран мною, когда б и где б он
Не оборвался, намертво стиснув жилы.
Свечка погасла, зеленоглазый демон.
Жаль, что зажечь другую не хватит силы.

* * *

Слагая дороги из терний,
Становится странно с годами
Светиться звездою вечерней,
Опутав себя проводами,
Оттачивать страстью беззубость,
Лелеять в душе безмятежность,
Свою беспросветную глупость
Почтя за ответную нежность.
Мы бег начинаем упруго,
Но двигаясь замкнутым кругом,
Сперва тяготеем друг к другу,
Затем тяготимся друг другом.

* * *

Я продолжу, чтобы ты не заскучала,
Нашу повесть от молчанья до молчанья.
Окончанье – лишь предвестие начала,
Как начало – лишь преддверье окончанья.
Завершая несуразно длинный список,
Превратим его в листов сгоревших ворох.
Мне на свете удивителен и близок
Каждый выдох, каждый вдох и каждый шорох.
Не ищи себе напрасно благодати –
Результат любого поиска известен.
В этом мире мы настолько же некстати,
Как и сам он до смешного неуместен.
Перепутав неземное и земное,
Обретая и теряя человечность,
Мы уходим в измерение иное,
Потихонечку прикармливая вечность.
Будем искренни, задумчивы и кротки,
Не надеясь на награду и отдачу.
Эта родинка на нежном подбородке,
Я уверен, принесет тебе удачу.
В ней вселенная, утраченная нами.
Я готов ее считать благою вестью,
Ненароком прикасаясь к ней губами,
Словно к пятнышку далекого созвездья.

* * *

Этот странный июнь окосел от дождей.
Всё утратило смысл, всё утратило вес –
От изрытого оспой лица площадей
До прозрачных царапин на теле небес.
Я и сам невесом – как комок пустоты,
Безымянной рукою подброшенный вверх.
Я рисую мосты, я стираю мосты
От непрожитых лет до непройденных вех.
Изменяется мир, истончается связь.
Я щекой прижимаюсь к невнятной судьбе,
То другим становясь, то никем становясь,
То с какою-то грустью вернувшись к себе.
Небеса проплывают с подбитым крылом,
В посеревшем пространстве читается дрожь.
Я встречаю себя за накрытым столом,
По стаканам разлив нескончаемый дождь.МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ Не надо обучать меня азам –
От постулатов я впадаю в ересь,
Не доверяя собственным глазам
И в сердце, как ни грустно, разуверясь.
Я не гожусь для замков на песке.
Оставим простодушие овечкам.
Мне нравится висеть на волоске
Веселым безымянным человечком.
Поглаживай натянутую нить,
Покачивай прикосновеньем пальца.
Попробуй, если сможешь, приручить
Детеныша с душой неандертальца.
Я вытянусь, оскалившись, во фронт,
На ниточке спустясь к тебе пониже.
Но, видишь ли, обманчив горизонт.
И мы с тобой тем далее, чем ближе.