МАРИНА САВВИНЫХ ● УСТАНОВКА НА РАЗНОЕ ● ИНТЕРВЬЮ

Марина Саввиных Дорогая Марина, в этом году журналу «День и ночь», главным редактором которого ты сегодня являешься, исполняется двадцать лет. Срок немалый. Журнал сумел успешно утвердить себя за эти годы в ряду высококачественных толстых литературных журналов России. А что послужило толчком к его созданию?

– Момент рождения литературного журнала «День и ночь» овеян легендами. Роман Харисович Солнцев рассказывал, что к началу 90-х безусловная власть московских «толстяков» над умами и душами сограждан пошатнулась настолько, что у писателей в регионах возникла уверенность, что они могут делать литературные журналы не хуже московских. Новые журналы стали появляться, как грибы после дождя. И с такой же стремительностью – исчезать. В 93-м в Красноярске «звёзды сложились» так, что совпали интересы группы писателей, объединённых либерально-демократическими надеждами и авторитетом В.П.Астафьева, тогдашней власти Красноярского края и культурно продвинутого бизнеса.

У истоков нашего журнала, помимо самого Солнцева и его друзей, стояли Лев Логинов, в то время Генеральный директор Красноярского завода комбайнов, и Валерий Зубов, не больше и не меньше, как Губернатор Красноярского края. Роман Солнцев, известный писатель, драматург, по сценариям которого снимались «перестроечные» фильмы, депутат последних созывов Верховного Совета СССР, был тогда советником Зубова. Так что новый журнал, пусть на весьма ограниченный срок, был, как говорится, «обречён на успех».

Один из ближайших соратников Солнцева, известный прозаик Эдуард Русаков вспоминает, как они обсуждали успехи и провалы новых журналов и альманахов, как «невозможное» казалось «возможным», как искали название своему детищу… «День и ночь» – это ведь декларация гармонии. Не зря эпиграфом для красноярского литературного журнала были избраны строчки Баратынского:

Болящий дух врачует песнопенье.
Гармонии таинственная власть
Тяжелое искупит заблужденье
И укротит бунтующую страсть.

Очень долго на обложке журнала читатели видели трагический символ. Голова и лира. Намёк на судьбу Орфея, поджидающую всякого художника в мире человеческих страстей.

Всё это изначально предполагалось: служение гармонии и предчувствие трагедии.

Но жизнь распорядилась так, что литературный журнал, по которому в равной степени били снаряды и слева, и справа, претензии и «наших», и «не наших», оказался на удивление живучим. Спустя 20 лет, мы с уверенностью смотрим в будущее и, подобно пушкинскому Ариону, говорим во всеуслышание:

Я гимны прежние пою…

Это не значит, конечно, что редакция не чувствует веяний времени и не откликается на них. Мы – раз уж начала я цитировать, так и буду опираться на поэтические цитаты – стараемся «сиять заставить заново» величественные понятия свободы и демократии, соединяя их с обретающей новый смысл и новые силы русской национальной идеей. Слова «либерализм» и «демократия» в современной России до такой степени опошлены и растасканы по базарным площадям, дешёвым уличным подмосткам и всяческим гнилым болотам, до такой степени лишены культуро- и природосообразности, что нужны специальные усилия для их реабилитации в нравственно-эстетическом сознании русских людей.

Какова концепция журнала? Что отличает ДиН от таких старейших толстых журналов, как Знамя, Октябрь и Новый мир?

– Собственно, я уже начала отвечать на этот вопрос. «День и ночь» – журнал, во-первых, принципиально диалогический. На его страницах нередко встречаются диаметрально противоположные взгляды и установки. Причём, не воюя друг с другом, а оттеняя друг друга. Разные поколения, разные эстетики, разные голоса. Это создаёт ту особую полифонию, которой, на мой взгляд, сегодня не может похвастаться ни один другой литературный журнал «русского мира», хотя стремление к многозвучности есть у всех – это тоже веяние времени, знак судьбы.

Во-вторых, «День и ночь» – журнал для чтения. Мы принципиально настроены не на обслуживание писательских амбиций (если столичные «толстяки» в чём-то и «грешны», то, думаю, именно в этом!), а на воспитание читательской потребности в хорошей современной литературе. В-третьих, мы принципиально работаем на сохранение глубоких и ярких отношений между поколениями: «День и ночь» – журнал для семейного чтения. Когда-то отцами-основателями был найден этот ход в понимании специфики нового издания. И подростки, и люди среднего возраста, и пенсионеры могут найти здесь достойную пищу для ума и сердца. Далеко не всегда этот принцип – высокая нравственная планка – в девяностые-нулевые соблюдался. «Детской болезнью» кажущейся вседозволенности и ДиН переболел, но сегодня мы жёстко держим этические ориентиры, благо, недостатка в талантливых рукописях журнал не испытывает. Есть, из чего выбирать.

Если говорить о «Знамени», «Октябре» и «Новом мире», то ДиН, в отличие от них, с одной стороны, несравненно более демократичен – мы открыты всему, что талантливо и служит истине, добру и красоте. Именно поэтому у нас – широкая дорога литературной молодёжи, которая этой возможностью активно пользуется. Во-вторых, мне кажется, наши столичные «патриархи» изрядно закоснели в своих эстетических предрассудках, перестали реагировать на живое сердцебиение времени… увы, «узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа». Мы же – наоборот – идём «в народ», по-блоковски – «всем сердцем, всем сознанием» слушаем его пульс, его дыхание, его речь. Слушаем – и отражаем на наших страницах. Чего стоят хотя бы очень рискованные, но живые и точные диалоги Юрия Беликова с политическими деятелями и идеологами современной России! Или моя рубрика – «Мосты над облаками», возрождающая особый тип публицистики, который восходит, может быть, к «Письмам русского путешественника» Карамзина. Всё это – результат стремления к живой жизни и живому искусству, которое эту жизнь сублимирует и оформляет.

Литературная планка ДиН была изначально высокой, и журналу удаётся её держать. Каковы критерии отбора произведений, и как происходит формирование выпуска?

– Мир вошёл сейчас не только в кризисную цивилизационную фазу, но и в эпоху нового общественного подъёма. Этого не чувствует только глухой, слепой и толстокожий! Русский человек в такие времена испытывает невероятную тягу к самовыражению. У нас каждый второй, наверное, пишет стихи или прозу. Из этих нарастающих волн словесности – просто по закону больших чисел – не может время от времени не выплёскиваться настоящий жемчуг. Ежегодно редакция ДиН только по электронной почте получает более тысячи рукописей. Из них примерно треть – работа профессионалов. Повторюсь, нам есть, из чего выбирать. При выборе ориентируемся, прежде всего, на литературное качество текста и на актуальность проблем, которые в нём поднимаются. То есть стараемся соблюдать интересы читателя. И влиять на них, конечно, развивать, расширять, поддерживать.

Сейчас журнал получает фундаментальную субсидию от правительства Красноярского края, так что львиная доля публикаций всё-таки приходится на красноярских авторов. Это условие нашего сотрудничества с краем. А в остальном – мы охотно откликаемся на предложения членов редколлегии ДиН, известных писателей и деятелей культуры, живущих в Москве и Петербурге, Омске и Барнауле, в Перми и на Сахалине. Со многими зарубежными авторами мы познакомились, благодаря замечательным людям, подвижникам, радеющим за русское слово, Семёну Каминскому из Чикаго, Евгению Минину из Иерусалима, Сергею Бирюкову из Галле, Алле Ходос из Калифорнии, Юлии Лалуа из Лиможа и многим другим. Это – так сказать, наш зарубежный «актив».

В каждом номере обязательно есть стихи – и традиционные, и авангардные; крупная проза – поскольку журнал выходит регулярно, мы решились на такую рискованную вещь, как печать романов с продолжением; рассказы, мемуары, публицистика – социальная и литературоведческая; критика и читательские отклики на книги и журнальные публикации… набор достаточно типичный. Из «эксклюзива» – наша уникальная рубрика «ДиН-сдвигология», которую ведёт Президент Академии Зауми Сергей Бирюков; или, когда речь заходит о чём-то, совсем не укладывающемся в рамки привычной жанровой системы, – рубрика «ДиН-артефакт». Стараемся не забывать и пишущих школьников – для них существует «Синяя тетрадь». В общем, разнообразим палитру всеми доступными средствами.

Существует ли, на твой взгляд, разница между авторами, живущими в России, и зарубежными писателями, и в чём именно она проявляется?

– Разница, конечно, ощущается. Причина, по-моему, в том, что, несмотря на интенсивность и развитость современных коммуникаций, значительно облегчающих международное общение, наши зарубежные соотечественники (язык не поворачивается назвать их «бывшими») всё же оторваны от социальных процессов, которыми сейчас охвачена Россия. Писатели-эмигранты гораздо более рефлективны по отношению к нашему общему прошлому и, я бы даже сказала, более добры к нему. В этой литературе до сих пор преобладают ностальгические мотивы, переживание своей чуждости – независимо от срока пребывания вдали от родины – другому быту, другому языку, другому типу человеческих отношений. Это всегда более чистая речь – речь, подчёркнуто интеллигентская; всегда более широкий культурный диапазон… Новая же отечественная литература, как никогда за последние 20 лет, обращена к будущему – во всех его пугающих и обнадёживающих перспективах. И язык вырабатывается новый – выбивается из-под завалов постмодернистского «воляпюка». Литературоведы, критики, деятели культуры уже отчётливо артикулируют возвращение к традиции, к высоким классическим образцам. Но ясно же, что это возвращение не просто блудных детей, а людей, обогащённых опытом «сошествия во ад». В этом смысле, наша литература, уверена, вновь начинает завоёвывать позиции властительницы дум.

ДиН охватывает довольно широкое русскоязычное пространство. Что ты, как главный редактор, считаешь стержнем ДиН, без которого журнал потерял бы своё лицо?

– Стержень – как раз в принципиальной установке на разное. В готовности быстро и глубоко реагировать на общественную «температуру за бортом». В демократическом духе, без которого искусство неизбежно вырождается в склад жалких атрибутов существования пресыщенной, уже самой себе осточертевшей элиты…

А кто тебе близок по духу из существующих толстых журналов и почему?

– Мы дружим с выдающимся издателем Евгением Степановым. Обмениваемся рукописями, авторами с его журналами. Очень интересен и близок «Крещатик» Бориса Марковского. Замечательный альманах издают Алла Ходос и Марина Золотаревская – «Образы жизни». В Питере есть великолепный журнал «Северная Аврора» (Евгений Лукин). Можно ещё перечислять. Мне кажется, нас объединяет главное – интеллигентность и демократизм.

Как ты относишься к сетевым литературным журналам?

– Они выполняют важнейшую функцию «сепарации» литературного продукта. Без них сегодня редакции «бумажных толстяков» захлебнулись бы потоком разнокачественных рукописей. Сетевые журналы всё-таки большую часть этого вала принимают на себя. Между тем, есть очень серьёзные литературные ресурсы, где отбор строгий и выбор авторитетный. Например,«45 параллель».

На тебе лежит огромная нагрузка, но при этом ты ещё и пишущий человек – прозаик, поэт, эссеист. Как всё это совмещается? Когда ты успеваешь занимать творчеством (читатель может ознакомиться с твоей последней подборкой в «Гостиной» здесь)?

– К сожалению, почти совсем не успеваю. Выручают «полосы отчуждения», возникающие во время командировок. Предпочитаю передвигаться поездами, по суше; несколько часов, а иногда и суток вне обычного распорядка дают возможность предаться собственным литературным трудам. Безумно завидую тем, кто может, допустим, запершись на даче, писать романы. Мне приходится вновь и вновь откладывать несколько уникальных проектов. Но – видимо, так надо. Живу по принципу «делай, что должен, и будь, что будет».

Позволь пожелать тебе от всех нас здоровья, сил и вдохновения. Ждём с нетерпением новых выпусков ДиН!

– СПАСИБО! Для меня большая радость работать для такого квалифицированного и талантливого писательско-читательского сообщества.

                                                    Интервью вела Вера ЗУБАРЕВА

Марина Саввиных Дорогая Марина, в этом году журналу «День и ночь», главным редактором которого ты сегодня являешься, исполняется двадцать лет. Срок немалый. Журнал сумел успешно утвердить себя за эти годы в ряду высококачественных толстых литературных журналов России. А что послужило толчком к его созданию?

– Момент рождения литературного журнала «День и ночь» овеян легендами. Роман Харисович Солнцев рассказывал, что к началу 90-х безусловная власть московских «толстяков» над умами и душами сограждан пошатнулась настолько, что у писателей в регионах возникла уверенность, что они могут делать литературные журналы не хуже московских. Новые журналы стали появляться, как грибы после дождя. И с такой же стремительностью – исчезать. В 93-м в Красноярске «звёзды сложились» так, что совпали интересы группы писателей, объединённых либерально-демократическими надеждами и авторитетом В.П.Астафьева, тогдашней власти Красноярского края и культурно продвинутого бизнеса.

У истоков нашего журнала, помимо самого Солнцева и его друзей, стояли Лев Логинов, в то время Генеральный директор Красноярского завода комбайнов, и Валерий Зубов, не больше и не меньше, как Губернатор Красноярского края. Роман Солнцев, известный писатель, драматург, по сценариям которого снимались «перестроечные» фильмы, депутат последних созывов Верховного Совета СССР, был тогда советником Зубова. Так что новый журнал, пусть на весьма ограниченный срок, был, как говорится, «обречён на успех».

Один из ближайших соратников Солнцева, известный прозаик Эдуард Русаков вспоминает, как они обсуждали успехи и провалы новых журналов и альманахов, как «невозможное» казалось «возможным», как искали название своему детищу… «День и ночь» – это ведь декларация гармонии. Не зря эпиграфом для красноярского литературного журнала были избраны строчки Баратынского:

Болящий дух врачует песнопенье.
Гармонии таинственная власть
Тяжелое искупит заблужденье
И укротит бунтующую страсть.

Очень долго на обложке журнала читатели видели трагический символ. Голова и лира. Намёк на судьбу Орфея, поджидающую всякого художника в мире человеческих страстей.

Всё это изначально предполагалось: служение гармонии и предчувствие трагедии.

Но жизнь распорядилась так, что литературный журнал, по которому в равной степени били снаряды и слева, и справа, претензии и «наших», и «не наших», оказался на удивление живучим. Спустя 20 лет, мы с уверенностью смотрим в будущее и, подобно пушкинскому Ариону, говорим во всеуслышание:

Я гимны прежние пою…

Это не значит, конечно, что редакция не чувствует веяний времени и не откликается на них. Мы – раз уж начала я цитировать, так и буду опираться на поэтические цитаты – стараемся «сиять заставить заново» величественные понятия свободы и демократии, соединяя их с обретающей новый смысл и новые силы русской национальной идеей. Слова «либерализм» и «демократия» в современной России до такой степени опошлены и растасканы по базарным площадям, дешёвым уличным подмосткам и всяческим гнилым болотам, до такой степени лишены культуро- и природосообразности, что нужны специальные усилия для их реабилитации в нравственно-эстетическом сознании русских людей.

Какова концепция журнала? Что отличает ДиН от таких старейших толстых журналов, как Знамя, Октябрь и Новый мир?

– Собственно, я уже начала отвечать на этот вопрос. «День и ночь» – журнал, во-первых, принципиально диалогический. На его страницах нередко встречаются диаметрально противоположные взгляды и установки. Причём, не воюя друг с другом, а оттеняя друг друга. Разные поколения, разные эстетики, разные голоса. Это создаёт ту особую полифонию, которой, на мой взгляд, сегодня не может похвастаться ни один другой литературный журнал «русского мира», хотя стремление к многозвучности есть у всех – это тоже веяние времени, знак судьбы.

Во-вторых, «День и ночь» – журнал для чтения. Мы принципиально настроены не на обслуживание писательских амбиций (если столичные «толстяки» в чём-то и «грешны», то, думаю, именно в этом!), а на воспитание читательской потребности в хорошей современной литературе. В-третьих, мы принципиально работаем на сохранение глубоких и ярких отношений между поколениями: «День и ночь» – журнал для семейного чтения. Когда-то отцами-основателями был найден этот ход в понимании специфики нового издания. И подростки, и люди среднего возраста, и пенсионеры могут найти здесь достойную пищу для ума и сердца. Далеко не всегда этот принцип – высокая нравственная планка – в девяностые-нулевые соблюдался. «Детской болезнью» кажущейся вседозволенности и ДиН переболел, но сегодня мы жёстко держим этические ориентиры, благо, недостатка в талантливых рукописях журнал не испытывает. Есть, из чего выбирать.

Если говорить о «Знамени», «Октябре» и «Новом мире», то ДиН, в отличие от них, с одной стороны, несравненно более демократичен – мы открыты всему, что талантливо и служит истине, добру и красоте. Именно поэтому у нас – широкая дорога литературной молодёжи, которая этой возможностью активно пользуется. Во-вторых, мне кажется, наши столичные «патриархи» изрядно закоснели в своих эстетических предрассудках, перестали реагировать на живое сердцебиение времени… увы, «узок круг этих революционеров, страшно далеки они от народа». Мы же – наоборот – идём «в народ», по-блоковски – «всем сердцем, всем сознанием» слушаем его пульс, его дыхание, его речь. Слушаем – и отражаем на наших страницах. Чего стоят хотя бы очень рискованные, но живые и точные диалоги Юрия Беликова с политическими деятелями и идеологами современной России! Или моя рубрика – «Мосты над облаками», возрождающая особый тип публицистики, который восходит, может быть, к «Письмам русского путешественника» Карамзина. Всё это – результат стремления к живой жизни и живому искусству, которое эту жизнь сублимирует и оформляет.

Литературная планка ДиН была изначально высокой, и журналу удаётся её держать. Каковы критерии отбора произведений, и как происходит формирование выпуска?

– Мир вошёл сейчас не только в кризисную цивилизационную фазу, но и в эпоху нового общественного подъёма. Этого не чувствует только глухой, слепой и толстокожий! Русский человек в такие времена испытывает невероятную тягу к самовыражению. У нас каждый второй, наверное, пишет стихи или прозу. Из этих нарастающих волн словесности – просто по закону больших чисел – не может время от времени не выплёскиваться настоящий жемчуг. Ежегодно редакция ДиН только по электронной почте получает более тысячи рукописей. Из них примерно треть – работа профессионалов. Повторюсь, нам есть, из чего выбирать. При выборе ориентируемся, прежде всего, на литературное качество текста и на актуальность проблем, которые в нём поднимаются. То есть стараемся соблюдать интересы читателя. И влиять на них, конечно, развивать, расширять, поддерживать.

Сейчас журнал получает фундаментальную субсидию от правительства Красноярского края, так что львиная доля публикаций всё-таки приходится на красноярских авторов. Это условие нашего сотрудничества с краем. А в остальном – мы охотно откликаемся на предложения членов редколлегии ДиН, известных писателей и деятелей культуры, живущих в Москве и Петербурге, Омске и Барнауле, в Перми и на Сахалине. Со многими зарубежными авторами мы познакомились, благодаря замечательным людям, подвижникам, радеющим за русское слово, Семёну Каминскому из Чикаго, Евгению Минину из Иерусалима, Сергею Бирюкову из Галле, Алле Ходос из Калифорнии, Юлии Лалуа из Лиможа и многим другим. Это – так сказать, наш зарубежный «актив».

В каждом номере обязательно есть стихи – и традиционные, и авангардные; крупная проза – поскольку журнал выходит регулярно, мы решились на такую рискованную вещь, как печать романов с продолжением; рассказы, мемуары, публицистика – социальная и литературоведческая; критика и читательские отклики на книги и журнальные публикации… набор достаточно типичный. Из «эксклюзива» – наша уникальная рубрика «ДиН-сдвигология», которую ведёт Президент Академии Зауми Сергей Бирюков; или, когда речь заходит о чём-то, совсем не укладывающемся в рамки привычной жанровой системы, – рубрика «ДиН-артефакт». Стараемся не забывать и пишущих школьников – для них существует «Синяя тетрадь». В общем, разнообразим палитру всеми доступными средствами.

Существует ли, на твой взгляд, разница между авторами, живущими в России, и зарубежными писателями, и в чём именно она проявляется?

– Разница, конечно, ощущается. Причина, по-моему, в том, что, несмотря на интенсивность и развитость современных коммуникаций, значительно облегчающих международное общение, наши зарубежные соотечественники (язык не поворачивается назвать их «бывшими») всё же оторваны от социальных процессов, которыми сейчас охвачена Россия. Писатели-эмигранты гораздо более рефлективны по отношению к нашему общему прошлому и, я бы даже сказала, более добры к нему. В этой литературе до сих пор преобладают ностальгические мотивы, переживание своей чуждости – независимо от срока пребывания вдали от родины – другому быту, другому языку, другому типу человеческих отношений. Это всегда более чистая речь – речь, подчёркнуто интеллигентская; всегда более широкий культурный диапазон… Новая же отечественная литература, как никогда за последние 20 лет, обращена к будущему – во всех его пугающих и обнадёживающих перспективах. И язык вырабатывается новый – выбивается из-под завалов постмодернистского «воляпюка». Литературоведы, критики, деятели культуры уже отчётливо артикулируют возвращение к традиции, к высоким классическим образцам. Но ясно же, что это возвращение не просто блудных детей, а людей, обогащённых опытом «сошествия во ад». В этом смысле, наша литература, уверена, вновь начинает завоёвывать позиции властительницы дум.

ДиН охватывает довольно широкое русскоязычное пространство. Что ты, как главный редактор, считаешь стержнем ДиН, без которого журнал потерял бы своё лицо?

– Стержень – как раз в принципиальной установке на разное. В готовности быстро и глубоко реагировать на общественную «температуру за бортом». В демократическом духе, без которого искусство неизбежно вырождается в склад жалких атрибутов существования пресыщенной, уже самой себе осточертевшей элиты…

А кто тебе близок по духу из существующих толстых журналов и почему?

– Мы дружим с выдающимся издателем Евгением Степановым. Обмениваемся рукописями, авторами с его журналами. Очень интересен и близок «Крещатик» Бориса Марковского. Замечательный альманах издают Алла Ходос и Марина Золотаревская – «Образы жизни». В Питере есть великолепный журнал «Северная Аврора» (Евгений Лукин). Можно ещё перечислять. Мне кажется, нас объединяет главное – интеллигентность и демократизм.

Как ты относишься к сетевым литературным журналам?

– Они выполняют важнейшую функцию «сепарации» литературного продукта. Без них сегодня редакции «бумажных толстяков» захлебнулись бы потоком разнокачественных рукописей. Сетевые журналы всё-таки большую часть этого вала принимают на себя. Между тем, есть очень серьёзные литературные ресурсы, где отбор строгий и выбор авторитетный. Например,«45 параллель».

На тебе лежит огромная нагрузка, но при этом ты ещё и пишущий человек – прозаик, поэт, эссеист. Как всё это совмещается? Когда ты успеваешь занимать творчеством (читатель может ознакомиться с твоей последней подборкой в «Гостиной» здесь)?

– К сожалению, почти совсем не успеваю. Выручают «полосы отчуждения», возникающие во время командировок. Предпочитаю передвигаться поездами, по суше; несколько часов, а иногда и суток вне обычного распорядка дают возможность предаться собственным литературным трудам. Безумно завидую тем, кто может, допустим, запершись на даче, писать романы. Мне приходится вновь и вновь откладывать несколько уникальных проектов. Но – видимо, так надо. Живу по принципу «делай, что должен, и будь, что будет».

Позволь пожелать тебе от всех нас здоровья, сил и вдохновения. Ждём с нетерпением новых выпусков ДиН!

– СПАСИБО! Для меня большая радость работать для такого квалифицированного и талантливого писательско-читательского сообщества.

                                                    Интервью вела Вера ЗУБАРЕВА