СЕРГЕЙ ГЛАВАЦКИЙ ● КРАСНАЯ КНИГА

1

 

Медленный зверь возвращается в ад,

Поенный пеплом, корнями и снегом.

Что ему нынче конвой или нега,

Ведом ему только вектор «назад».

 

Медленный зверь возвращается в круг,

Сломленный сонмом чужих приключений,

Сквозь можжевеловый саван мигрени,

Сквозь мимикрию к ней прежних подруг.

 

Каждый и каждая зверя – оставь.

Сам – мимикрия огня и дыханий,

С нимбом из чьих-то сухих подсознаний,

Медленный зверь возвращается в явь.

 

Мимо миров, безразличных к сынам,

Согнанных в тучу движеньем обмана,

Брошенный будущим и постоянным,

Медленный зверь возвращается к нам.

 

2

 

Меченый зверь всех распятых мрачней:

Рыжие кони и бледные кони,

Адские твари – на каждой иконе,

Но за спиною того, кто на ней.

 

Средь задохнувшихся солнц-недотрог

Меченый зверь облетает, как роза,

И осыпается выжженной прозой,

Будто бы сказочный единорог.

 

Всё ему – меридиан, параллель,

Одновременно – экватор и полюс,

То ли над бездной ползти, то ли в поле,

То ли октябрь встречать, то ль апрель…

 

Меченый зверь компостирует дни,

Но – одиноки и утлы дороги

Их, ибо все они – единороги,

Хоть и зовутся конями они.

 

3

 

Загнанный зверь слепотой осаждён,

Держит в котомке – гербарий агоний,

И – уступает безликой погоне

Место под Вегой, всем Млечным Путём.

 

Сонмом пустот облицован вокзал

Судеб, куда не свернёшь – задремотье.

Всем – и душой, и рассудком, и плотью –

Загнанный зверь попадает впросак.

 

Кто его знает, зачем он таков –

То ли по-своему жизнь прожигает,

То ли всеядные яды ласкают

Мойр по ту сторону мёртвых веков.

 

Хоть и не теплятся в жухлой траве

В кладезях пепла, в нордических трюмах

Тихие, тихие белые шумы,

Всё ещё слышит их загнанный зверь.

 

4

 

Раненый зверь – суть – обратный отсчёт.

Язвами взят он в кольцо и помечен.

Он истекает туманом картечи,

Воском и ртутью, и – кровью ещё.

 

Пусть Млечный Путь смотрит зверю в глаза!

Веге во ртутную лужу пора лечь.

Всё, что осталось от мира – паралич

Огненных нот в саблезубых лесах.

 

Раненый зверь знал свой собственный срок.

И оберег, и тотем его – нежность.

Но среди тех, кто плетёт безутешность,

Он ничего для тебя не сберёг.

 

Словно обрыв, на котором не спят,

Словно успенье, которым не дышат,

Раненый зверь – и всё ниже, и выше.

Он – и себя не сберёг для тебя.

 

1

 

Медленный зверь возвращается в ад,

Поенный пеплом, корнями и снегом.

Что ему нынче конвой или нега,

Ведом ему только вектор «назад».

 

Медленный зверь возвращается в круг,

Сломленный сонмом чужих приключений,

Сквозь можжевеловый саван мигрени,

Сквозь мимикрию к ней прежних подруг.

 

Каждый и каждая зверя – оставь.

Сам – мимикрия огня и дыханий,

С нимбом из чьих-то сухих подсознаний,

Медленный зверь возвращается в явь.

 

Мимо миров, безразличных к сынам,

Согнанных в тучу движеньем обмана,

Брошенный будущим и постоянным,

Медленный зверь возвращается к нам.

 

2

 

Меченый зверь всех распятых мрачней:

Рыжие кони и бледные кони,

Адские твари – на каждой иконе,

Но за спиною того, кто на ней.

 

Средь задохнувшихся солнц-недотрог

Меченый зверь облетает, как роза,

И осыпается выжженной прозой,

Будто бы сказочный единорог.

 

Всё ему – меридиан, параллель,

Одновременно – экватор и полюс,

То ли над бездной ползти, то ли в поле,

То ли октябрь встречать, то ль апрель…

 

Меченый зверь компостирует дни,

Но – одиноки и утлы дороги

Их, ибо все они – единороги,

Хоть и зовутся конями они.

 

3

 

Загнанный зверь слепотой осаждён,

Держит в котомке – гербарий агоний,

И – уступает безликой погоне

Место под Вегой, всем Млечным Путём.

 

Сонмом пустот облицован вокзал

Судеб, куда не свернёшь – задремотье.

Всем – и душой, и рассудком, и плотью –

Загнанный зверь попадает впросак.

 

Кто его знает, зачем он таков –

То ли по-своему жизнь прожигает,

То ли всеядные яды ласкают

Мойр по ту сторону мёртвых веков.

 

Хоть и не теплятся в жухлой траве

В кладезях пепла, в нордических трюмах

Тихие, тихие белые шумы,

Всё ещё слышит их загнанный зверь.

 

4

 

Раненый зверь – суть – обратный отсчёт.

Язвами взят он в кольцо и помечен.

Он истекает туманом картечи,

Воском и ртутью, и – кровью ещё.

 

Пусть Млечный Путь смотрит зверю в глаза!

Веге во ртутную лужу пора лечь.

Всё, что осталось от мира – паралич

Огненных нот в саблезубых лесах.

 

Раненый зверь знал свой собственный срок.

И оберег, и тотем его – нежность.

Но среди тех, кто плетёт безутешность,

Он ничего для тебя не сберёг.

 

Словно обрыв, на котором не спят,

Словно успенье, которым не дышат,

Раненый зверь – и всё ниже, и выше.

Он – и себя не сберёг для тебя.