ВЛАДИМИР БЕРЯЗЕВ ● АНГЕЛ МОЙ – ДЕЯСЛОВ.

* * *
Девушка с прозрачными глазами,
С лунным камнем в мочке золотой
Замерла, склонясь пред образами,
Тихая, пред ликом Девы той,
Той, что так чиста и непорочна,
Той, что милосерднее зари…
И летали в куполе барочном
Белоснежной парой сизари.
Господи, я грешен и ничтожен,
Горб мой полон мрака и свинца,
Но обескуражен и восторжен
Благодатью этого лица.
Господи, я знаю, как непрочна
Плоть — как и лукава, и горька…
Но летают в куполе барочном
Два непобедимых голубка.
Призрак это или откровенье,
Я не знаю, только не могу
Удержать в груди сердцебиенье,
Как лучом пронзившее тоску.
Девушку с прозрачными глазами,
Кроткую в молитве о любви…
Душу ли, омытую слезами,
Господи, мою благослови.
Мне уже под тяжестью сомненья
И не встать, и не поднять лица,
Лишь глядеть с улыбкой умиленья
С тихих плит церковного крыльца…

* * *
Ты, конечно, права — кровь корнями жива…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но моя родова — в диком поле трава
От Алтая до Крыма,
Только ветром торима —
Вечна и однова…

 

* * *
Во сне поющий человек, как снег, идущий ниоткуда,
Как поле в ожиданье чуда,
Сквозь прах стремящее побег.
Куда ты грезишь убежать? И для чего, во тьме блуждая,
Ты, словно золото Алтая,
Хранишь нетленную печать?
Ты сир и нищ, ты бос и брошен. Ты спишь на гробовой доске,
Но лоб твой светом припорошен
И — крошка хлеба в кулаке…
Во сне поющий!.. Боже правый, прости роптания мои!
Он ведал звуки горней Славы,
А я — на дне земной канавы,
В пустом оглохшем забытьи…

 

* * *
Водный орех — чилим
Надвое не делим.
Бережнее держи
Иглы его души.
Речи — не оскопи.
Часом — не наступи.
Разом разрежет зык
Озеро и язык.
Жизнь наша Званская, даль — Колыванская
С голыми скалами, словно лекалами.
Ветер ли, влага ли в тех скалах плакали?
В заводи много ли плавали гоголи?
Водный орех — чилим
Ангелу посулим.
Божией раницей
Можно ль поранится…

 

КЕРАМИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ

Рыжую глину влагой залив, помолясь, разминаю в горсти.
Прах превращается в плоть, осязаемо — в акте творенья…
Амфора, чаша, свисток, нимфа, звонок-травести —
Миру возникнет из пластики на выдохе благодаренья.
Это — тактильная мгла горловой самогуд-самоток
Вдруг обретает, наполнясь восторгами формы.
Кто нам пророчит ничтожество, краха ли быстрый итог?..
Для вдохновения-веяния знамы-ведомы рифы рифмы да дерзания штормы.

* * *
Жду достижимости точки-вершины карандаша —
Там, где на грифельном кончике со-сре-дота-чивается душа…

 

ДЕЯСЛОВ

Явственно — что по чём,
Коли не безголов.
Встань за правым плечом,
Ангел мой, деяслов!
Неча вражин торопить,
Время пошло на слом!
Бить их нам не перебить
Над недопитым злом.
Быть ли козлом пустынь,
Что все грехи собрал?..
Слышь, погоди, остынь,
Мало ль кто умирал…
Дай мне ещё глагол,
Чтобы огулом плыл,
Чтобы, как море, гол
Глас и без тела — был!
Жил бы в деянье слов —
Ветром и влагою,
Свистом поверх голов,
А не бумагою.* * *
Девушка с прозрачными глазами,
С лунным камнем в мочке золотой
Замерла, склонясь пред образами,
Тихая, пред ликом Девы той,
Той, что так чиста и непорочна,
Той, что милосерднее зари…
И летали в куполе барочном
Белоснежной парой сизари.
Господи, я грешен и ничтожен,
Горб мой полон мрака и свинца,
Но обескуражен и восторжен
Благодатью этого лица.
Господи, я знаю, как непрочна
Плоть — как и лукава, и горька…
Но летают в куполе барочном
Два непобедимых голубка.
Призрак это или откровенье,
Я не знаю, только не могу
Удержать в груди сердцебиенье,
Как лучом пронзившее тоску.
Девушку с прозрачными глазами,
Кроткую в молитве о любви…
Душу ли, омытую слезами,
Господи, мою благослови.
Мне уже под тяжестью сомненья
И не встать, и не поднять лица,
Лишь глядеть с улыбкой умиленья
С тихих плит церковного крыльца…

* * *
Ты, конечно, права — кровь корнями жива…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но моя родова — в диком поле трава
От Алтая до Крыма,
Только ветром торима —
Вечна и однова…

 

* * *
Во сне поющий человек, как снег, идущий ниоткуда,
Как поле в ожиданье чуда,
Сквозь прах стремящее побег.
Куда ты грезишь убежать? И для чего, во тьме блуждая,
Ты, словно золото Алтая,
Хранишь нетленную печать?
Ты сир и нищ, ты бос и брошен. Ты спишь на гробовой доске,
Но лоб твой светом припорошен
И — крошка хлеба в кулаке…
Во сне поющий!.. Боже правый, прости роптания мои!
Он ведал звуки горней Славы,
А я — на дне земной канавы,
В пустом оглохшем забытьи…

 

* * *
Водный орех — чилим
Надвое не делим.
Бережнее держи
Иглы его души.
Речи — не оскопи.
Часом — не наступи.
Разом разрежет зык
Озеро и язык.
Жизнь наша Званская, даль — Колыванская
С голыми скалами, словно лекалами.
Ветер ли, влага ли в тех скалах плакали?
В заводи много ли плавали гоголи?
Водный орех — чилим
Ангелу посулим.
Божией раницей
Можно ль поранится…

 

КЕРАМИЧЕСКИЕ ФАНТАЗИИ

Рыжую глину влагой залив, помолясь, разминаю в горсти.
Прах превращается в плоть, осязаемо — в акте творенья…
Амфора, чаша, свисток, нимфа, звонок-травести —
Миру возникнет из пластики на выдохе благодаренья.
Это — тактильная мгла горловой самогуд-самоток
Вдруг обретает, наполнясь восторгами формы.
Кто нам пророчит ничтожество, краха ли быстрый итог?..
Для вдохновения-веяния знамы-ведомы рифы рифмы да дерзания штормы.

* * *
Жду достижимости точки-вершины карандаша —
Там, где на грифельном кончике со-сре-дота-чивается душа…

 

ДЕЯСЛОВ

Явственно — что по чём,
Коли не безголов.
Встань за правым плечом,
Ангел мой, деяслов!
Неча вражин торопить,
Время пошло на слом!
Бить их нам не перебить
Над недопитым злом.
Быть ли козлом пустынь,
Что все грехи собрал?..
Слышь, погоди, остынь,
Мало ль кто умирал…
Дай мне ещё глагол,
Чтобы огулом плыл,
Чтобы, как море, гол
Глас и без тела — был!
Жил бы в деянье слов —
Ветром и влагою,
Свистом поверх голов,
А не бумагою.