RSS RSS

Леонид ЛАТЫНИН ● Борис Носик ● Сорок лет одиночества.

Борис Михайлович Носик

21 февраля в Ницце ушел из жизни известный писатель, журналист, переводчик

Борис Носик.

Вот и Борис Михайлович Носик, писатель, путешественник и подвижник пересек границу жизни и смерти в столице русской эмиграции — Ницце. Дальше дело нашей памяти и любви оставить его живым и помнимым или… Хотя дело, конечно, не только в нас, его замечательные книги о Швейцере и Набокове останутся на полке времени и без нас.

Таможня культуры, уверен, задержит их на неизбежной границе.

Времени, в котором мы жили, было присуще два измерения: ролевое — книги, работа, путешествия, кухонные философские посиделки и прочие социальные сюжеты бытия и второе измерение — жизнь, полная тайной свободы, одиночества и печали, изгнанника, тоскующего по разрушенному в ином времени дому. Булгаковская метафора двойственности человеческого и нечеловеческого сознания вполне применима и к Борису Михайловичу.

В первой жизни Борис Михайлович был человеком, исполненным любопытства и подвижности (от географии его путешествий захватывает дух: во множестве континенты и страны), работоспособности (бесконечное число книг прозы, сценарии), доброй (это важно) иронии и самоиронии, и надо не забывать, чтo он был внимательным и умелым воспитателем. Помню урок, который Борис Михайлович преподал в Коктебеле на Кара‑Даге моей дочери Юлии и своему сыну Антону.

Мы остановились в горах возле источника. Рядом, среди стеклянной, оставленной кем‑то до нас посуды, валялось битое стекло. Антон и Юля, пребывая в состоянии всплеска избыточной энергии, собрались продолжить сюжет разрушения. Борис задержал поднятую руку Антона и сказал: «Вот из этой точки есть два продолжения, одно — увеличить количество возможностей пораниться самим и идущим за вами, и второе — убрать разбитое стекло, с той же мерой энергии. У вас есть выбор». Через полчаса мы с Борей зарыли груду стекла, собранную новообращенными в «благодеяние», надеюсь, не только на этот час.

Во второй, иной своей жизни это был добрый и печальный, избыточно одинокий, мудрый и ранимо‑возвышенный человек. Чуткая нота обостренного чувства причастности к трагической судьбе народа Израиля не часто была слышима, но она звучала внутри него всегда. И только изредка, на моей памяти, прорывалась наружу.

Год назад Борис Михайлович написал мне — о себе и нашем прошлом: «Был целый мир — и нет его…» (знаменитые строки Георгия Иванова). И далее: «Последующие лет сорок сидел в одиночестве».

Это было не о здешнем социальном одиночестве, это вздохнула душа тайной (вечной), второй, иной жизни, мучимая вопросом, неужели Георгий Иванов прав и есть только одна правда и один итог: «Мы вымираем по порядку — / Кто поутру, кто вечерком. / И на кладбищенскую грядку / Ложимся, ровненько, рядком. / Невероятно до смешного: / Был целый мир — и нет его… / Вдруг — ни похода ледяного, / Ни капитана Иванова, / Ну абсолютно ничего!» К счастью (это касается и Георгия Иванова), возможны варианты. Твой мир, Борис Михайлович, остался в моей памяти, памяти твоих близких, знакомых и незнакомых читателей, и пока жив последний из нас, будет жив и твой мир, даже если мысль о сорокалетнем одиночестве — твоя последняя правда.

image_printПросмотр для печати
avatar

Об Авторе: Леонид Латынин

Леонид Латынин, московский поэт и прозаик. Закончил филологический факультет МГУ. Автор романов Гримёр и Муза, Спящий во время жатвы, Берлога, Ставр и Сара, изданных в Америке, Франции и России, и книг стихов Патриаршие Пруды(1977), Перед прозой (1988), Сон серебряного века (2000),Фонетический шум. Диалоги с Евгением Витковским (2002), На склоне света – (серия "Сон серебряного века" (2006), Черты и Резы(2007), Дом Врат (2008), Праздный дневник (2010), а также книг -Образы народного искусства (1983,) Язычество древней Руси в народном искусстве - Прялка, вышивка, игрушка (1993),Основные сюжеты русского народного искусства (2006).

Оставьте комментарий