Одна дама вскружила голову плохо успевающему студенту, и он стал учиться еще хуже, и она бросила его, завела собаку лабрадор, вышла с ней гулять на темную ночную улицу, и собака вдруг вздрогнула, побежала, укусила прохожего за штаны, и прохожий присел, прикрылся, стал по-детски жаловаться и шлепать губами, резко взмахнул всем своим телом – и был замечен милиционером, который даму обругал и повел дело так, будто она нарочно подговорила лабрадора показать ей обнаженную натуру прохожего, еще более постороннего ей человека чем другие посторонние люди, – а ведь это было не так, хотя человек шлепал губами, а дама онемела от стыда и жестами предлагала нитки с иголками, чтобы зашить, а милиционер писал бумаги – уже в помещении, где было тепло и криво мерцали пьяные тени других нарушителей, где люди разговаривали отрывисто и не понимая друг друга, и даму отпустили, как бы ошибочно поняв, что она вносит диссонанс в эту и так плохо устоявшуюся структуру, тем более, что человек со штанами уже спал в своей кровати на углу одной улицы и какой-то другой, но, отпустив, даме наказали ждать почту, а особенно – казенную бумагу, которую она должна прочитать и заполнить, и за себя и за лабрадора, и послать обратно, а милиционер пришел домой поздно, выпил водки и принялся читать Иммануила Канта, и ровно в середине толстой книги он увидел нечто удивительное для себя, позвал жену, борющуюся с лишним весом, и они долго читали вместе, не переворачивая страницу и чувствуя только дыхание друг друга, а потом прикосновение тел, а потом и многое другое, о чем укушенный, да и то не до самого тела, человек в тот день не подозревал и все шевелил губами по узкой своей подушке, будто шевеление – это у него появилась от жизни новая привычка и хобби, наряду с филателией, хоккеем на траве и страхом перед собаками и женщинами – что, собственно, и спровоцировало лабрадора, обычно никого не кусавшего, а, наоборот, клавшего собеседнику лапы на плечо и чутко слушающего, – и людям это нравилось: бывает ведь, надо выговориться, а тут живое существо вертит внимательно хвостом, – собствeнно, поэтому дама и купила лабрадора – ведь студент совсем достал ее своей отвратительной учебой и охватившими его идеями сыроедения и йоги: он заставлял ее стоять на голове и одной рукой держал за ноги, а другой – кормил, а лабрадор тогда еще не был куплен, и никто не мешал студенту кормить и держать за ноги, да еще говорить при этом о своей любви к ней, но дама в такие моменты либо поперхивалась, либо у нее затекали ноги, а когда студент ставил ее в исходное положение, то о чувствах своих уже ничего не говорил и только смотрел в окно, куда били капли дождя и летели стружки с ближайшей стройки, о которой ходила легенда, что там живут привидения и осуществляются финансовые махинации; но ведь именно там, прогуливаясь по шатающимся металлическим коснтрукциям, дама обнаружила щенка коккер-спаниеля, неожиданно быстро – буквально за неделю – выросшего и даже поменявшего масть на лабрадора, и научившегося даже слушать людей, и укусившего шлепающего губами во сне прохожего за “обнаженную натуру”, как было написано четким почерком в документе милиционера, чья жена вовсе не была толстой, просто она критически как себе относилась, и уже утром, оставив спящего мужа, но так и не одевшись, вышла на кухню с книгой Сен-Симона и взвесилась, а потом взвесилась без книги, и без книги почему-то получилось тяжелее…
МИХАИЛ РАБИНОВИЧ
Родился в Ленинграде в 1959 году. В Нью-Йорке – с 1991 года. Первый
рассказ опубликован в газете «Смена» в 1988 году. Множество
публикаций по обе стороны океана – включая американские
«Новый журнал», «Слово-Wordд», «Новое русское слово», «Вестник»
(Балтимор), «Панорама» (Лос-Анджелес), Одесский “Фонтан” и др.
В 1999 году вышел сборник рассказов «Далеко от меня», в 2008 году – поэтический сборник “В свете неясных событий”. Широко педставлен в интернетовских изданиях.
An excellent “flash” piece!