Петербургская почва —

Богом данный сквозняк,

Бесприютности почта

И чудес особняк.

 

Летаргический «Armstrong»

На Морской и Сенной,

Рыбка лунного растра

Над ростральной блесной.

 

Небесам соразмерен

Меж густых колоннад

Город спит и не верит

В приоткрывшийся ад.

 

А на Юге всё хуже —

Так иди и смотри,

Как бессмертна снаружи

Смерть, что носят внутри.

 

ВЕЧЕР НА МАРСОВОМ ПОЛЕ

 

За торжественный небесный пейзаж,

За каналы, что сокрыты в земле,

И за шпиля золотой карандаш

У бессмертия на чёрном столе.

 

За непаханого поля карман —

Круг сирени, три холодных скамьи,

За искусства сердобольный обман

Пей оттаявший закат — все свои.

 

За Михайловского замка вдовство

И за прадеда на медном коне,

За недолгое убийц торжество,

За возмездие (хотя бы вчерне)

 

Императора на той стороне,

Где ни боли, ни чудес, ни обид,

Где предательство бессильно втройне

И луна Мальтийский крест серебрит.

 

Пей за ветер на чугунной цепи,

За светила, что не мёрзнут зимой,

И за тех, кто умирает в степи,

Чтоб вернулся ты однажды домой,

 

За сражающихся в мире невстреч —

Присносущего земные пути,

За единственную русскую речь:

Всё имущество, что смог унести.

 

* * *

Мы — осколки русской весны,

Городов пустеющих эхо,

Слободской черёмухи сны,

На чужом веселье помеха.

 

Нас на север кровь загнала,

И мечта забыла без крова.

Ждём тепла (такие дела),

И не ждём прощального слова.

 

Атомарный вес нелюбви,

Ностальгии снимки навырост,

Малоросский Спас на крови;

Всё былое определилось.

 

Этот май отцвёл, словно взрыв.

Эта жизнь — изгнания вата,

Вне игры значенья игры

И пока далече расплата.

 

И пока все окна горят,

Гастарбайтер помнит: когда-то

Золотой оконный квадрат

Обернётся чёрным квадратом.

          

* * *

Открывая рукопись живую

Сумерек, туманов и свобод,

Осени черту береговую,

С общего на русский перевод,

 

Город мой, кленовый да багряный,

Что — сквозь дождь — ты знаешь обо мне?

Доброволец канул безымянным

На не им проигранной войне.

 

Стихотворец — никому не нужен:

Мужикам, драконам, облакам…

Ветер околачивает души,

Музыкой уходит по рукам.

 

Город мой, надменный и сезонный,

Я на Петропавловском песке

Вечности учусь, и горизонты

На златом повисли волоске.

 

* * *

В Петербурге — гастарбайтером,

С золотой ордой труда,

Я слежу за дальним катером,

Вмёрзшим в небо навсегда.

 

В съёмной истине изгнания

Утешения — едва:

Электронные издания,

Тронный берег да Нева.

 

Всё пройдёт и позабудется,

Я постигну эту стынь,

Напоказ прямые улицы

И гранитный строй пустынь,

 

Тьму державную меж рамами,

Лёд канала наяву,

И над взорванными храмами,

Нам подобную, траву.

 

Безо всякой конспирации

Я отвечу, ты спроси:

Каково же в эмиграции

Этим русским, на Руси?

 

ИС. 41:41

 

Не бойся, червь Иаков,

Не целься при стрельбе.

Ты ожидаешь знаков —

Я помогу тебе.

 

Я суть твою умножу;

Смерть вовсе не итог.

Судьба есть плоть и кожа,

Всё остальное — Бог.