Анна Галанина. Звёзд веретено
Весь шар земной обойду едва ли я,
зато в одном я почти уверена —
что после смерти рвану в Италию
и непременно потом — в Америку.
Теперь понятна судьбы ирония,
но задохнётся она в бессилии,
когда заметит мой след в Японии,
и дивный призрак — в лесах Бразилии.
Явилось глобуса откровение –
по мне удача, конечно, плакала,
и вальс прощальный танцуя в Вене, я
уйду под звон колокольный в Кракове.
Но как бы ни был весь мир прекраснее, —
чтоб жизнь запомнилась послевкусием,
я загляну перед вечным странствием
в глаза болотные Белоруссии.
* * *
Вас не будет, нас не станет,
мир останется прекрасен,
ваши двери, наши ставни
обновят и перекрасят.
Не запомнив наши лица,
позабудут нас с тобою.
На скрипучих половицах
развернут рулон обоев,
стены заново оклеят
и окно законопатят.
Мимоходом нас жалея,
нас не хватятся. Не хватит
к новоселью табуреток
и таблеток для похмелья.
Если нас встревожит это,
мы легонько хлопнем дверью –
оглянуться будет повод,
и пока не держит вечность,
мы отпустим домового –
пусть вздохнёт по-человечьи.
* * *
Так звёзды веретеном
сплетаются в тесноте,
что думается темно
и видится в темноте,
как звёзды теряют свет
в созвездиях чёрных дыр.
Фонарь за окном ослеп,
и двор потерял черты,
лишь скользкая тень реклам
дрожит в очертаньях крыш,
лишь свет моего окна
остался на свете. Лишь
одна из потухших звёзд
пробилась во двор лучом,
как будто и выход прост,
не виден лишь нипочём.
* * *
Дожди лупили по дождям
и по стеклу взахлёб стучали,
и, вторя всем земным печалям,
сверчок за стенкой верещал,
что в смысле жизни смысла нет,
и всё не в счёт, и всё неверно.
А дождь ворчал, что это нервы,
и заслонял угрюмо свет.
Но ты плевал на этот дождь,
легко насвистывал про лето,
и бураком краснел при этом
в твоей тарелке кислый борщ —
ты расправлялся с ним всерьёз,
вгрызаясь в рёбрышки любовно
и беззастенчиво. Ты словно
себя на блюдечке принёс
и положил к моим ногам:
“Бери подарочек, подруга”.
А дождь в окно лупил с испугу,
что не возьму. И не отдам.
* * *
Солнце размазано по обоям,
тени от шторы — на солнце пятнами.
Утра и вечера бег удвоен —
ходят по кругу, туда, обратно, и —
до бесконечности. Дура-дурой
муха страдает, жужжит за рамами.
Нам за оконною квадратурой
биться не поздно. Бояться — рано ли…
Мысли упругие — шаг за шагом
прошлое меряют безразмерное,
белые пятна хватая жадно,
чтобы закрыть темноту, наверное.
А на границе окна и света
муху паук без сомнений мучает…
Светлые мысли укрылись где-то —
там, где бессмертие — дело случая.
* * *
Все семь холмов на своих местах,
и дворник рассветно-пьян,
сжигает листья в семи кострах
расплавленного тряпья.
Пошёл друзей зажигать к метро,
недаром стакан гранён.
На перекрёсток семи ветров
просыпалось вороньё.
Не просыпаясь, прополз трамвай —
качаясь, осенне-жёлт.
Галдят вороны, зажглась трава,
и дворник с друзьями жжёт —
он величает вином Агдам,
и взгляд у него лучист,
и незаметно к его ногам
припал опалённый лист.
* * *
То ли Бог ослеп,
то ли мир оглох,
и не виден след,
и не слышен вдох.
Не заметишь, как
замолчат друзья.
Вот погас очаг,
вот и Бог озяб.
Тёмны образа
и свеча коптит.
Бог открыл глаза,
в никуда глядит.
Об Авторе: Анна Галанина
Минчанка. Закончила энергетический факультет Белорусского политехнического института. Живу и работаю в Москве. Первые строчки зарифмовала в 2009 году, к собственному удивлению. Публиковалась в журналах: «Нёман», «Южное сияние», «Поляна», «Обложка», «Белый мамонт», «Русский переплёт». В 2014 году в серии «Библиотечка поэта» СП Москвы вышла книжка стихов«Вдоль занавески». Член Южнорусского СП.
браво… очень высокий уровень!
Спасибо, Дмитрий!